Пожар Метрополии

Потом началась его жизнь и служба (настоящая – не музейная) под другим флагом и под другим именем. Ну что ж, зато, в отличие от своих братишек, он остался на плаву.

20

Удар по окрестностям

И значит так. У него имелось оружие и наличествовал враг. Но он был не полицейский и не частный детектив, так что узнать, где сейчас находятся его враги, не умел. Однако разве они были единственными подонками в стране? Раз уж у него в наличии имелось оружие, изготовленное на денежки налогоплательщиков, не стоило ли развернуть его использование против всех сволочей мира? Да, у большой Америки имелось достаточно врагов во внешнем мире, и, по большому счету, именно для приструнивания этих облизывающихся от зависти перед американским богатством и предназначался арсенал «Коммодора Буканона». Однако то, что сотворили в пригороде изверги из Сан-Бернардино, мечтали бы сделать какие-нибудь неграмотные, напичканные злобой с пеленок арабы, но их сюда не пускают. А эти, перебежчики из соседней Мексики, а скорее даже потомки нелегалов, и к тому же не первого поколения, – они уже здесь. Но видите ли, их почему-то нельзя приструнить так же, как «Коммодор Буканон» и ему подобные приструнивают возомнивших о себе арабов или африканцев. Оказывается, местный преступник имеет привилегию совершать это самое преступление. Причем безнаказанно. Пользуясь случаем, тем, что полиция задействована где-то, на признанных почему-то более важными направлениях. Не пора ли установить справедливость? Эдакое равенство для потенциальных нарушителей закона и, прежде всего, убийц? Убрать с них эту самую привилегию по случаю места рождения и гражданства? Установить справедливость с помощью уравнивания их с жертвами? Сделать их такими же беззащитными перед расплатой, как насилуемые ими девочки? Кто «против»? Похоже, все окружающие вроде бы «за», просто ханжеская привычка перекладывания ответственности на других, на что-нибудь далекое, типа государственной машины, не дает четко и членораздельно произнести это самое «за». А уж тем более взвалить на себя работу по исполнению решения. Боязнь за последствия, причем за последствия чисто для себя, останавливает. А еще тормозит, ставит на стопора лень. Лень, ибо если не лениться, можно сделать многое. Можно обойти устаревшие законы, даже вывернуть их в свою пользу. Можно умудриться сделать месть, и даже превентивное убийство убийц, таким хитрым, что попробуй потом привлечь тебя хоть к чему-нибудь. Железное алиби и все прочее далее по списку. Понятно, к нашему родному случаю дело не относится. Нам некогда изобретать алиби. А главное, незачем.

Итак, уравняем преступников еще в одном. (Изгаляемся, по случаю невозможности быть следопытами.) Уравняем месть им не по отношению к жертвам, а в отношении тех, чьи близкие погибли.

И все очень просто. Берем, то есть выводим на экран, мелкомасштабную карточную сетку страны. Раз преступники уже здесь, зачем же нам Арабские Эмираты или Африканский Рог? Находим (мгновенно, даже обидно за простоту!) глупо упомянутую родину – Сан-Бернардино. Есть цель!

Естественно, это пока прикидки, прикидки где-то на грани мечты. Ну что же, помечтаем. Несколько в черном цвете – нам по душевному состоянию положено. Помечтаем и порассуждаем. Правильно ли наказывать город за выращивание на своей территории подонков? На первый, незачерненный взгляд вроде бы нет. Но ведь они жили не в вакууме? Их видели полицейские, соседи, родственники. Почему стражи закона не решились в каком-то из случаев их задержания, которых наверняка было более чем, несколько пережать? Стукнуть дубинкой чуть сильнее или не совсем туда? Придавить неаккуратно бампером? Не успеть вызвать «Скорую» после обнаружения передозировки чем-нибудь вредным для существования? Почему соседушки только возмущались в личных перебранках, а не уронили на голову утяжеленный цветочный горшок? Или не помогли съехать с лестницы головой вперед, когда обнаружили в подъезде в бесчувственном, после очередной сверхдозы, состоянии? Почему папы не запороли ремнем до логического конца? Не поколотили всей родней, опять же до полного преобразования в не могущую наносить вред систему? Жалели? Или, скорее, ленились? Опять же, опасались взять на себя ответственность. Перекладывали дальнейший процесс… – нет, не «перевоспитания», эти идеалистические штучки давно пора забыть – разрешения проблемы на других. Ну, вот и доперекладывались.

Теперь за дело брался коммандер Рекс Петтит с помощью доработанного эсминца «Коммодор Буканон». Теперь те, кто недовоспитывал, должны были поплатиться за свою лень.

Итак, город Сан-Бернардино. Расстояние менее ста миль. Сколько надо на полет ракеты по прямой?

21

Родственники

Представляете себе войну в городе?

«– Товарищ прапорщик, у вас не найдется нагана с кривым дулом?

– Зачем?

– Чтоб стрелять из-за угла».

А вообще лучший вариант войны в городе, или, точнее, против города, утрамбовать его тяжелыми бомбардировщиками. Еще удобнее, быстренько, одной-тремя мегатоннами, раскатать россыпь кварталов в большую Хиросиму. Затем тяжелые танки и пехота в спецзащите. Торжественным маршем, насколько это получится через зубья особо прочных строений.

Есть еще более древний, многократно отработанный историей метод – долговременная осада. Насколько долговременная? Город двадцать первого века – не средневековый замок. В нем слишком много ртов, привыкших к комфорту. Стадия косвенного людоедства, то есть отбирания у слабых всего, что наличествует, наступает очень быстро. И кстати, потом голая правда, без подоплеки, заменяет политзанятия. Личный состав наяву наблюдает, что жили в том городе совсем даже не люди, так, вурдалаки какие-то. И выглядят соответственно.

Однако времени на осаду «племени» Черные Дети Саванны не отпущено. Штурмуем город в лоб. Без тактических ядерных зарядов, тяжелой артиллерии и грозной саранчи штурмовых вертолетов.

Ну что же, мощь современного переносного оружия возрастает день ото дня. Тяжелая пуля из необогащенного урана, превосходя камень по прочности многократно, запросто пройдет насквозь метровую стену. Что говорить о местных строениях? Здесь не средняя полоса далекой северной страны. Здесь не бывает холодных зим, а значит, не нужна толщина, способная противостоять многомесячному промерзанию. Следовательно, пуля пойдет через две, даже три стены и еще будет способна нанести значительную травму. Конечно, точность ее, в связи с переменой среды полета, оставит желать лучшего. Однако кто стреляет сквозь стены прицельно? Так, огонь на подавление. «Слепая зачистка». Ну, естественно, не все пули в обойме из столь дорогого компонента, больше менее редкие металлы, да и в руках у тебя не «плазмобой», а более примитивная система. «Подарок из Африки», как выразился техник Кошкарев. Точнее от афроамериканцев, или же, по-теперешнему, снова просто негров.

В крайнем случае, если маленькие дырки в стенах не внушают нужного доверия, можно ведь, и даже рекомендуется, ухнуть туда гранатометом. Полный триумф, почти полная аннигиляция. Теперь Герман Минаков понимает, почему, когда по «ящику» показывают торнадо, идущие по данной местности, в небо взвиваются целые поселки. Вокруг дерево, пластик – камуфляж, а не жилища. Хорошая граната заваливает не только стену – дом целиком, да еще прихватывает пару-тройку помещающихся рядом коттеджей. «Здравствуй, одноэтажная Америка! Ты нас не ждала? А мы вот явились и балуемся плюшками».

Короче, очень эффектно. И еще позволяет не перенапрягать некоторые пружинки в мозгу, не дергать лишний раз всякие там душевные струны, встроенные в человеческую психику по аналогии с обезьяними предками. Ибо действительно, когда бьешь по конкретной цели, пусть даже в темноте на звук шагов, точно ведаешь, что дырявишь своей «AVG» нечто вполне живое, пусть на девяносто процентов вероятности враждебное, а вот когда их какой-нибудь, чуть ли не древнегреческой, «М-16» кочерыжишь на всякий случай подозрительную и на вид столь непробиваемую преграду, тут полное ощущение хорошо выполняемой шахтерской работы. Просто у твоего «отбойного молотка» улучшенные пробивные характеристики. Естественно, там под рухнувшими от подрыва балками могут наблюдаться задавленные. Однако они убиты даже не осколками, а значит, очень смахивают на жертв стихийного бедствия. Ну а когда кто-то там за стеной визжит, подвернувшись под рикошетировавшую пулю, раскрутившуюся по дополнительной оси, а потому очень болезненно, подобно вывернутой наизнанку мясорубке, входящей в тело, ты можешь смело бросать в пробитое отверстие милосердную ручную гранату. Ибо что еще ты способен сделать для несчастного, как не применить самую мощную в мире анестезию?

Естественно, акция занятия города не является аквариумной имитацией ковровой бомбардировки. Во-первых, устанешь таскать снарядные ящики: попробуй уравняй ими две пятнадцатитонные бомбы, возимые каким-нибудь «Б-1» за раз. А второе, если ты будешь оставлять позади себя посыпанную щебнем пустыню, то где же ты сам станешь прятаться в случае контратаки?

И значит, двигаемся вперед аккуратно. Дырявя не все подряд, а только то, что, по данным разведки, «дышит» жизнью. Ну и то, что внушает опасение тебе самому тоже, разумеется. С учетом вышеперечисленных ограничений. Как измеряется эффективность твоего труда? Пожалуй, только по срокам «освобождения», а также размерам отвоеванной территории. И кажется, есть достижения.

– Мой брат Герман Минаков, – говорит непосредственный начальник, третий заместитель вождя Великий Бенин. – Твоя группа русских братьев показывает замечательные успехи. Вы действуете смело, решительно и, что интересно, без потерь. Даже нашим черным братьям есть чему у вас научиться.

«Еще бы, – хмыкает про себя закончивший когда-то Благовещенское аэромобильное училище Герман. – Где практиковались доселе твои головорезы, брат Бенин? Разве что в уличных драках да метании камней в полицейские машины?»

– По этому поводу многие братья, которые в силу чрезмерно выраженного расового подхода относились к вам с опаской и даже не поддерживали идею бросить вас в бой, теперь признали свою ошибку.

– Я рад, брат Великий Бенин. Очень рад, – высказывается Минаков вслух. – Мы ведь благодарны племени за то, что вы нас освободили и доверяете. Вот и стараемся.

– По этому случаю мы в совете племени сейчас обсуждаем вопрос о том, не являются ли задачи, которые мы вам ставим, слишком простыми для вашего опыта?

«Пахнет жареным, – констатирует Герман. – Дослужились, мать твою!»

– У нас очень часто гибнут разведывательные подразделения, брат Минаков.

«Еще бы! Они не выполняют элементарных правил ведения боевых действий, – комментирует про себя „брат“ Минаков. – А главное, слишком сильно увлекаются пытками и насилием, когда им в руки попадают не успевшие вовремя смыться белые». Говорить такое вслух не стоило.

– Вот буквально пару часов назад у нас прервалась связь с очередным отправленным на разведку отрядом.

– Это было отделение или взвод? – спрашивает Герман, ибо никак не может разобраться в этой племенной иерархии военных команд. Вообще-то в таком деле, как элементарный подсчет собственных солдат, стоило бы навести некоторый порядок. Тем более за неделю городских боев.

– Скорее отделение, брат.

– Угу, – кивает Минаков, про себя выстраивая не слишком лицеприятную схему: «Может, их и не убили еще, просто отрядная рация отключена, дабы никто им не мешал насиловать какую-нибудь подвернувшуюся под руку девчушку, а то и пацана». Однако с такой же вероятностью эти горе-разведчики способны просто-напросто напиться, наткнувшись на не полностью разграбленный магазин. Или наглотаться какой-нибудь дряни, если им попалась аптека. Вполне допустимо, что они встретили неких отчаявшихся в ожидании помощи с севера полицейских и те наконец-то дали солидный отпор. Теперь доблестные «черные дети саванны» бегут, сверкая пятками, бросив к чертям все лишнее, в том числе и рацию. В общем, вариаций имелась масса. Бардак и анархия в «племени» поражали.

– Так вот, брат Герман. Поскольку вы уже неоднократно оправдывали наше доверие и доказали, что вы есть истинные братья, мы сейчас обсуждаем возможность преобразовать ваше… э… подразделение в разведывательное.

«Отец родной!» – присвистывает про себя Минаков. Но кроме не подкрепленных логикой эмоций, у него не имеется серьезных соображений «против», так сказать, материально-технического характера.

– Брат Великий Бенин, у нас слишком плохая экипировка для разведки. Если только вы не хотите, чтобы наш отряд, наконец, начал терять людей, необходимо специальное оборудование. Вы знаете, брат Бенин, я всегда говорю правду в лицо. Под моим замечанием не подразумевается, что я чего-либо боюсь или…

– Мы все понимаем, брат Герман, – очень широко сверкает зубами Великий Бенин. – Разумеется, мы дадим вам все из того, что сможем найти.

«Значит, вопрос не „решается“, а уже решен», – констатирует бывший наемник Минаков, когда-то ранее действительно воюющий за плату, а ныне только по стечению обстоятельств.

22

Удар по окрестностям

Но ракет марки «Томагавк» у нас все ж таки девяносто шесть. Жалко, да и нерационально как-то выпулять все по какому-то захолустному Сан-Бернардино. По его ленивому, прикрывающемуся добротой полицейскому управлению; по захудалым трущобам, вырастившим эти забравшиеся в Сан-Диего банды. Как-то, понимаете, это будет несправедливо. Разве только в Сан-Бернардино сосредоточены все рассадники криминальной заразы? Вроде бы это совершенно не так. И…

У нас в руках оружие божественной мощи. Однако все-таки не безграничной. Оно способно работать только по площадям – никак не по отдельным грешникам. Вообще-то исключим это загодя прощающее и ставящее всех на одну доску слово – «грешник». Мы не собираемся переделывать мир. Мы просто собираемся его несколько подчистить. Слишком много дряни накопилось в этих авгиевых конюшнях. Кстати, где расположено основное количество «конюшен» штата Калифорния? А заодно прилегающих штатов?

Наше оружие не сверхдальнобойно, но уж куда дальнобойнее мягкотелого полицейского пистолета. В принципе, оно способно достать не только соседние штаты, а и те, что далее. Однако есть ограничивающие празднество добра и справедливости причины. И дело не только в общем количестве «томагавков»: способное использоваться число даже меньше девяносто шести. Просто североамериканская территория – это не какая-нибудь Центральная Африка. Здесь существует развитая система противоракетной и противокосмической обороны. И если ракеты «Коммодора Буканон» вполне годны использоваться где угодно, даже в какой-нибудь Общей Европе пусть и в третьей ударной волне, то здесь, в метрополии, они мало на что годны. Пока, со своим осторожным огибанием рельефа и своей дозвуковой скоростью, они преодолеют тысячу, а тем более пару тысяч километров, их двести раз выследят и двадцать раз наведут какое-нибудь мощное противоядие типа гиперзвуковых перехватчиков.

Ну а почему ракет не девяносто шесть? Элементарно. Видите ли, Рекс Петтит работает без помощи экипажа, только собственными силами. Они весьма ограничены, да еще его поджимает время. А ведь в арсенале эсминца типа «Бёрк» все-таки не баллистические ракеты. С теми просто: указка цели и единственный вариант достижения. Формула Циолковского и баллистика – ничего более. Здесь хуже, нужно рассчитывать маршрут и зоны коррекции полета. Над этим обычно работает целая куча специалистов-картографов. Сейчас они отсутствуют.

23

Родственники

Пехотинец «шел» низко. Приблизительно на пять метров повыше крыш. Наверняка опытный солдат, так что мог бы лететь даже ниже, лавируя между строениями. Однако в этом случае потребовалось бы непременно снизить скорость, что увеличивало расход топлива и уязвимость. Когда несколько часов назад они пронаблюдали первого «летуна», кто-то из отряда вспомнил старинный анекдот, с бородой как у Карабаса Барабаса. Это когда первогодок на занятиях спрашивает:

«– Товарищ прапорщик, а правда, что танки могут летать?

– Ты что, Моськин, совсем тупой? Танка не видел?

– А вот товарищ полковник сказал, что могут.

– Да?.. Ну конечно, только нызенько-нызенько».

Лучшим стрелком в отряде был, наверное, Минаков, за счет далекой во времени русско-китайской выучки на Дальнем Востоке. Однако он значился командиром, у него и так хватало обязанностей выше крыши. Да и негоже начальнику, хотя может очень отважно, подставлять свою голову в первом ряду: ведь снайпер профессия повышенного риска. Так что этим занимался бывший африканский наемник и выходец из Владимирской области Ярослав Володин. У него же и наличествовала единственная в подразделении плазменная винтовка. Она была просто незаменимым инструментом для стрельбы по относительно скоростным предметам. Именно с помощью нее удавалось решать вопросы, связанные с противовоздушной обороной, ибо других средств уничтожения летающих объектов в отряде не имелось.

– Смахни его, Яр! – ткнул пальцем в нужную сторону Герман. Он оторвал взгляд от разложенного в виде планшета примитивного жидкокристаллического монитора. Эту штуку ему с большим апломбом вручил несколько дней назад Великий Бенин. А к «брату» она, в свою очередь, попала с недавно разворованных складов НЗ национальной гвардии штата Луизиана. Но все-таки это было хоть что-то необходимое для современного боя, тем более что, кроме монитора, им подкинули еще кое-что из оборудования.

Пехотинец «шел» по воздуху стоя. Под ним помещалось нечто в виде малюсенькой площадки, к коей крепились ноги; руки он держал на ручках управления, от которых вниз к платформе уходила тонкая стойка. Сбоку у аппарата имелись две трубы, и, насколько Минаков ведал из теории, находящиеся внутри них лопасти вращались со скоростью более четырех тысяч оборотов в минуту. Аппарат двигался бесшумно, по крайней мере с теперешнего расстояния Герман не различал никаких звуков. Да вообще-то почти ничего и не видел, в смысле детализации. Так, представлял.

– «V» триста тридцать! – сказал он Володину, имея в виду скорость аппарата в метрах в секунду относительно наблюдателей. В реальности она была несколько выше пятисот, а значит, приближалась к двумстам километрам в час.

«Тридцать» было явно лишним. В режиме ручной наводки стрелок все равно не мог учесть такие малые доли. Он действовал почти интуитивно, ставя прицел «плазмобоя» несколько впереди цели, ведь требовалось вводить поправку на время подлета пуль. В этом параметре электрическая винтовка опережала пороховые в два с половиной раза – целиться было легче.

– Всем приготовиться! – скомандовал командир разведчиков. Он не продлил фразу, ибо далее она звучала: «Если Яр промахнется, будем бить залпом». Такая фраза в момент прицеливания была равносильна сглазу. Да и без мистики, просто исходя из психологии, гарантированно сбивала Володина с панталыку.

Теоретически пилот платформы мог обнаружить их позицию в развалинах. Однако в реальности встречный поток мешал ему вертеть головой. Скорость была явно поболее, чем у мотоцикла. Конечно, опять же теоретически, за счет акрилового шлема, он все-таки мог бы осмотреться: ножные крепления обладали достаточной надежностью и гарантировали его от выпадения вон. А вообще-то эти мельтешащие в голове Минакова размышления имели малое отношение к реальной тактике – чистые фантазии. Оружие и сами солдаты Германа были хорошо замаскированы; под летающим пехотинцем расстилался сплошной ковер уничтоженного города; найти там с ходу маленькую группку врага было попросту невозможно, по крайней мере без предварительной подсказки. Да и вообще летающие платформы не предназначались для ведения разведки, это просто экзотическое средство транспорта. Оно так и не вошло в особую моду, да уже и не успевало, даже в перспективе. История мира, основанного на нефти, заканчивалась: эволюционное дерево штуковин, черпающих скорость из вонючих субстанций, обрезалось неумолимостью обстоятельств.

Так что происходящее сейчас могло считаться аллегорической иллюстрацией будущего. За считанные мгновения Ярослав Володин выпустил в пустое ныне пространство полновесную обойму. И это были не какие-нибудь три десятка патронов старинной «М-16». Плазменные пули работают по безгильзовой схеме, так что в обычного вида магазине их помещается в три с половиной раза больше. Воздух перед аэропехотинцем оказался нашпигован скоростными препятствиями. Тем не менее «плазмобой» – это все-таки не зенитная пушка, так что вероятность не попасть была более чем порядочная. Но Ярослав Володин попал.

Как поняли наблюдатели, скорее всего не в человека – в какое-то требуемое для устойчивости полета устройство. Ибо «пилот» внезапно дернулся и начал вертеть опущенной головой – разыскивал причину сбоя тяги. Понятно, он ничего не успел. Платформа уже валилась вниз, за счет инерции следуя по дуге.

– Он вполне может оказаться жив, – прокомментировал Герман Минаков. – Потребуется его захватить – оправдать звание разведчиков. Со мной пойдут четверо.

24

Удар по окрестностям

Что сейчас было против него? Против одинокого человека, решившего действовать согласно собственному разумению, а не расписанному оцивилизованным бытом порядку? Против него было время. Оно зажимало его замыслы в узкие рамки, ибо внешние факторы могли в любой момент очнуться и мигом отвоевать позиции, на которые он просочился. Еще против него была бдительность обученных им же самим подчиненных. Кто мог помешать тому же вахтенному офицеру Пегу Идипусу усомниться в объяснениях командира, не поверить, что нет связи с городком Медфорд, в который вроде переместилась семья Рекса Петтита, и просто позвонить на узел связи и поинтересоваться, что там за неполадки – почему американский гражданин не имеет возможности пообщаться с близкими? Да в конце концов странно, что коммандеру Рексу до сей поры не начали звонить знакомые и не сообщать, что вот они видели в новостях, да просто услышали от кого-то, что в его пригородном районе вроде бы что-то случилось. Вряд ли, но отнюдь не исключено – особо рьяные сослуживцы, прозвонив ему в дом и не получив ответа, примчались бы на машине проведать командира корабля: что лучше всего посыпает песочком скользкую лестницу карьеры, как не совместная выпивка в неслужебное время? И вообще, хоть полиция Сан-Диего и проспала само происшествие, разве это значит, что штатные детективы никогда не займутся делом? В любой момент на борт могли попроситься обвешанные галунами полицейские или скромные дяди в плащах с удостоверениями федерального бюро. Вообще, это только для самого Рекса Петтита мир замкнулся на локальном происшествии, но вокруг большая, причем населенная, планета. Там происходят миллионы утаптываемых временем вещей. В окружающей стране не все в порядке. Кто мешал прямо сейчас, не откладывая, прийти на корабль сигналу готовности степени «Красная»? Тогда все, кто имеется на судне, бросятся к боевым постам, а те, кто в городе, на природе или где угодно еще, получат через компьютеры-пейджеры приказ немедля явиться на борт. Как они смогут не заменить сбой координатной привязки «томагавков» и активацию пусковых? И тогда здесь же, на борту, будет начато расследование, опечатаны шкафы-блоки и сняты отпечатки с клавиатур компьютеров. В общем, время было против. Хотя, может, немножечко, в текущие секунды и минуты, пока еще «за». Однако это хлипкий, ненадежный союзник, он мог предать в любой момент, тем более что распоряжался этими самыми мгновениями.

Против этого всегдашнего и окончательного победителя коммандер Рекс Петтит стоял один на один. Хотя нет. Кое-что значилось, вырисовывалось за его плечами и подпирало сзади. Это было прошлое. Не чье-то – его собственное. Оттуда выглядывал, давил на клавиши, вертел зрачки в нужную часть экрана опыт. Личный опыт командира эсминца класса «Арлей Бёрк» Рекса Петтита. И личный опыт командира фрегата класса «Оливер Хазард Перри». А еще снова личный опыт, тогда еще малоопытного командира – нет, не судна – поста наведения оружия другого эсминца, но тоже класса «Бёрк», «Уинфилд Скотт». Так что Рекс Петтит сражался со временем все-таки не один. Вот только руки у него было две, а голова одна, правда, с двумя мозговыми полушариями, впрочем, как у всех. Разумеется, все эти союзники имелись только внутри, их не получалось выцепить наружу. Когда-то коммандер Рекс видел фильм о том, как человек научился создавать свои клонированные копии. Это была комедия, и тогда было смешно. Сейчас Рексу Петтиту очень бы пригодилось такое изобретение.

Однако и здесь, снаружи, он не был одинок. Ведь все-таки не левое полушарие, единственное из человеческих пригодное к математике, вело расчеты траекторий. Под бронированной надстройкой «Коммодора Буканон» помещался суперкомпьютер. Может, он и не последнего поколения из возможных, однако не более чем десятилетней давности. Так что считал он быстро, тем более в данный момент его мощности не отвлекались на отслеживание плавающих и летающих объектов – все излучающие системы эсминца были отключены.