Мы – есть! Честь

– Кто знает, господин штабс-капитан, кто знает… – с легкой иронией протянул иностранец. – Подождем и увидим.

Ненашев приподнял бровь и задумчиво хмыкнул. Похоже, у них появилась надежда остаться в живых – человек, подобный этому дварх-лейтенанту, вряд ли бросит в беде даже случайных знакомых. Если только его командование не оставит здесь его самого, что весьма вероятно. Штабс-капитан сталкивался с такими ситуациями сплошь и рядом, поэтому не доверял никому высокопоставленному. Все они одним миром мазаны. Он был уверен, что начальство в этом самом ордене Аарн ничем не отличается от любого другого.

– Так вот, – продолжил дварх-лейтенант, – бывают односторонне замкнутые локальные области пространства-времени.

Он показал на продолжавшие мерцать на стене подвала звезды, и вслед за движением его пальца на изображении появилась тонкая линия, охватывающая небольшое звездное скопление. Оно как бы подернулось дымкой и стало нечетким. Никогда не видевшие подобного офицеры зачарованно следили за медленно меняющимся изображением, ничего при этом не понимая. Что хотел сказать непонятный то ли иностранец, то ли инопланетянин? Что он действительно из народа, значительно опередившего в развитии все известные им, стало ясно уже каждому. Но в инопланетное происхождение поверить было просто невозможно. Тогда кто он и откуда? Вопросы без ответов…

Николай понемногу начинал верить странному офицеру. Да и не только он. В душе каждого возникла отчаянная, глубоко упрятанная надежда, что их судьба может измениться. Что дварх-лейтенант каким-то образом поможет им бежать. Умирать от пуль «товарищей» никому не хотелось.

– А к чему вы показываете нам все это? – спросил о чем-то напряженно размышляющий Виктор Петрович.

– Одну минуту, господин подполковник, – усмехнулся иностранец. – Сейчас вы все поймете. Возвращаюсь к сказанному, скажу еще кое-что. Подобные локальные области пространства-времени невидимы и необнаружимы извне. А вот изнутри – все наоборот! То есть, если вы находитесь в такой области, то можете видеть внешнюю Вселенную и выходить в нее. Зато вернуться без специальной аппаратуры совершенно невозможно. Да о чем говорить, даже увидеть место, откуда вы вышли, не сможете. Но наши ученые нашли способ обнаружения таких локальных областей и научились проникать в них. Именно этот эксперимент и провели на нашем крейсере.

– И что? – спросил Виктор.

– Мы оказались здесь, – пояснил дварх-лейтенант. – А оказавшись, были крайне изумлены тем, что в замкнутой области нашлась населенная разумными планета. Тем более, людьми, полностью идентичными живущим в галактике. Иначе говоря, между землянами и людьми галактики вполне возможны перекрестные браки, дающие потомство.

– Значит, наша планета закрыта от внешнего мира? – недоверчиво посмотрел на него Ненашев.

– Именно так, господин штабс-капитан, именно так. Будь иначе, вы давно были бы присоединены к какой-либо из сильных стран. Если бы, конечно, не вмешались мы.

– Вы имеете в виду Россию? – криво усмехнулся Виктор Петрович.

– Нет, вашу планету, – в голосе дварх-лейтенанта звучала ирония. – Самое маленькое государство галактики состоит из трех планет.

– Каковы же тогда крупные? – с изумлением спросил кто-то.

– Княжество Кэ-Эль-Энах – более четырехсот планет, империя Сторн – шестьдесят три планеты. Я имею в виду – населенных, а на их территории имеется еще по нескольку тысяч не населенных, или очень мало населенных.

– А вы? – прищурился Ненашев. – Сколько планет у вашей страны?

– Орден – не совсем страна. Но населенных довольно плотно планет у нас около двух тысяч.

– Знаете, – штабс-капитан раздраженно покрутил головой, – все, что вы говорите, как-то проскальзывает мимо сознания. Для меня этого слишком много. Если бы не эти звезды на стене, можно было бы только посмеяться над вашей буйной фантазией. А так я даже не знаю, что и думать…

– А вы подождите немного, – непонятно взглянул на него дварх-лейтенант. – Не делайте поспешных выводов. Я лучше продолжу. Вам, наверное, интересно, как я здесь оказался?

– Да, – кивнул Николай.

– Когда мы убедились, что на окраине локальной области действительно находится населенная планета, мы отправились сюда. И начали ее исследовать. Была предпринята глубинная разведка, наших агентов высадили во всех крупных странах вашего мира. Но именно Россия заинтересовала нас больше других, социоматики и социоинженеры просто взвыли от восторга, узнав, что попали как раз на момент попытки создания справедливого общества. Поэтому сюда направили больше всего агентов, мы хотели отследить, как это происходит у вас. К сожалению, все идет точно так же, как происходило в десятках других случаев.

– То есть, подобные революции случались и у вас? – насторожился Ненашев.

– Не у нас, – почти незаметная улыбка скользнула по губам дварх-лейтенанта. – В галактике. Так вот, земные большевики повторяют все ошибки своих предшественников. Они тоже не поняли, что справедливое общество не построишь на крови и горе других.

– Вот как? – недоверчиво приподнял брови штабс-капитан. – А почему?

– Существуют так называемые законы равновесия. Это божьи законы, или законы природы, если угодно. Вся пролитая кем-то кровь, причиненное кому-либо горе – вернутся сторицей. К тому же, обычно за теми, кто искренне верит, стоят жаждущие власти. Им плевать на какой платформе они к этой власти придут. Зато потом начинается кровавый кошмар. Уверен, что именно так и обстоит дело в вашей стране.

Офицеры молча повернулись и во все глаза уставились на подполковника Куневича, высказывавшего подобные мысли еще перед появлением дварх-лейтенанта. Тот посмотрел на инопланетянина с искренним интересом и кивнул чему-то своему.

– Могу привести пример империи Сторн, – продолжил дварх-лейтенант. – Чуть меньше века назад у них произошла революция на платформе, очень похожей на платформу большевиков. Прошло каких-то сорок лет, и очередной «революционный» вождь короновался, объявив себя императором. Правда, порядки остались те же. Зверская жестокость и тому подобные прелести.

– Получается, – задумчиво сказал Виктор Петрович, – что у нас может произойти то же самое?

– Может, а может и не произойти. Но реки крови прольются обязательно. Законы социального развития никто не отменял. Вашим большевикам от них никуда не деться.

– Краснопузая сволочь – не наши! – резко возразил Ненашев, разъяренно сверкнув глазами.

– Простите, господин штабс-капитан, не хотел вас обидеть, – посмотрел на него дварх-лейтенант.

– Ладно, чего уж тут, – махнул рукой тот. – Вы не отсюда и не видели всего. Не видели подвалов, забитых трупами наших друзей. Наверное, в этом вашем ордене все благополучно.

– Еще раз простите. Да, у нас действительно благополучно. Но мне самому в жизни довелось повидать немало. К тому же, в орден я попал уже взрослым, да и вытаскивали меня из ситуации, подобной вашей.

– Даже так? – прищурился Ненашев, остальные промолчали, только посмотрели на звезды на стене, и в глазах каждого загорелся огонек безумной надежды.

– Кого только среди нас нет… – развел руками дварх-лейтенант. – Есть бывшие принцы и бывшие рабы. Кем был человек до ордена, не имеет ни малейшего значения. Важно то, каков этот человек. Однако я отвлекся, продолжу. Меня высадили под Иркутском. Как уже говорилось, я сглупил и не слишком хорошо изучил обстановку. Потому мой образ оказался недостаточно совершенным, и меня взяли. Хотя все-таки не совсем понимаю, что вызвало у них такое подозрение, ведь одет я, как сущий оборванец.

– Ваше лицо, – иронично хохотнул Николай. – У вас на лбу аршинными буквами выбито: «АРИСТОКРАТ»! Что-что, а различать дворян по лицам «товарищи» хорошо обучены.

– Вот же… – смущенно пробормотал дварх-лейтенант. – Вот об этом-то я и не подумал. Эх, знали бы, что здесь населенная планета, послали бы «Бешеных Кошек», а не нас. Наш легион ведь ведь к разведке никакого отношения не имеет…

– Значит, у вас есть и разведка? – прищурился Ненашев. – Эти ваши, как вы там говорили, «Бешеные Кошки», что ли?

– Куда же без разведки-то? Сами должны понимать.

– Да уж… – ухмыльнулся себе под нос контрразведчик.

– А что было дальше? – спросил поручик Оринский, до сих молчавший.

– Это я могу даже показать, запись ведется все время, пока я здесь.

Перед замершими офицерами на стене вместо звездного неба возникла допросная комната иркутской тюрьмы, в которой каждый из них в свое время побывал. Возникало ощущение, что они смотрят глазами допрашиваемого. Почти все произошло так, как и с каждым из них. Только дварх-лейтенант не пытался выдумать какую-то легенду, а прямо сказал кто он и откуда. Но «товарищи» не обратили на его слова никакого внимания. Они орали, сыпали трескучими демагогическими фразами, вопили: «Признавайся, контра!» Но били на удивление мало, пару раз дали в зубы, и все. Похоже, им было совершенно безразлично, кем является сидящий перед ними человек и откуда он в действительности. Да что говорить, им, кажется, было просто скучно. И чему удивляться – еще один пытающийся сохранить себе жизнь офицер, самое обычное дело. Понятно, почему комиссары не поверили словам дварх-лейтенанта. Каких только рассказов не слышали в этой допросной, ну, еще один. Ишь, офицерская морда себя за какого-то инопланетянина выдает! А что его слушать, когда у него классовое происхождение на лбу написано? К стенке, и нечего рассусоливать.

– Выходит, – задумчиво протянул дварх-лейтенант, – меня приговорили к смерти только потому, что мое лицо походит на лицо дворянина? Без всяких доказательств моей вины?

– Сударь! – искривила губы Ненашева насмешливая ухмылка. – Вы, похоже, забыли куда попали! Идет гражданская война, людей тысячами убивают без всякого суда и следствия. Скажите спасибо, что вас на месте не пристрелили.

– Да, вы правы, – грустно улыбнулся инопланетянин. – Я действительно успел позабыть о том, что бывает во времена гражданской войны…

Он задумчиво потер переносицу, потом мечтательно чему-то улыбнулся и достал из чехла, отданного красноармейцами, непривычной формы потертую черную гитару.

– Давайте, господа, лучше спою вам… Я все-таки бард, как-никак.

– С удовольствием послушаем, – кивнул Николай. – Раз уж вы даже «товарищей» впечатлили, то, должно быть, неплохо поете.

– Надеюсь, – приподнялись уголки губ дварх-лейтенанта.

Он тронул пальцами струны гитары. Николаю в голову никогда не приходило, что можно заставить гитару издавать такие звуки. Музыка поднималась вверх, тревожила, заставляла оглянуться на самого себя в попытке понять – кто ты сам? Зачем жил? Что сделал? И сделал ли вообще? А потом бард запел…

Волки уходят в небеса,Горят холодные глаза,Приказа верить в чудеса,Не поступало…И каждый день другая цель,То стены гор, то горы стен.И ждет отчаянных гостейЧужая стая…Не помня слов, не видя снов,Переросли своих отцов.И, кажется, рука бойцовКолоть устала…Позор и слава в их крови.Хватает смерти и любви,Но сколько волка ни корми,Ему все мало…Волки уходят, волки уходят…[1]

Слова были странными, непривычными, ритм стиха – рваным, но чем-то он задевал душу, что-то в нем слышалось такое… Какое? А кто его знает. Да еще и потрясающий голос поющего. Правду сказал красноармеец-хохол – изумительно поет. С таким голосом человеку место на сцене императорского театра, а никак не в армии. Ему бы весь Петербург стоя рукоплескал. Дварх-лейтенант полностью прав, ему нужно отдать музыке всего себя, такой голос – божий дар, от которого грех отказываться. Николай помотал головой, пытаясь отвязаться от навязчивого рефрена: «Волки уходят…»

Он почти не пытался понять смысл незнакомой песни, но все равно видел четкую аналогию между ней и всем происходящим вокруг. А дварх-лейтенант улыбнулся и запел другую. Потом третью. Он много пел, а слушатели замерли в почтительном внимании – бард возносил их на небеса и бросал в пропасти, такого не слышал ни один из них ни разу в жизни.

Губы Николая сами по себе шептали:

– Господи! Да как же можно так петь?.. Как?!.

И все песни были странными, совершенно незнакомыми, но каждая звала куда-то далеко, за горизонт, туда, где человек еще не бывал. Да что там, куда он раньше просто боялся заглянуть.

– Лар! – прервал вдруг пение мелодичный голос. – Эрхл'э р'ланг фар'эль. Р'эбд Релир м'эркаль.

Офицеры резко повернулись на голос и онемели. Прямо в стене у двери вертелась похожая на смерч черная воронка, возле которой стояла подтянутая светловолосая очень симпатичная девушка в черно-серебристой форме. На ее левом плече живым огнем переливался страшноватый символ – полупрозрачная когтистая лапа, поддерживающая пылающий багровым огнем нечеловеческий глаз с вертикальным зрачком.

– Здравстуй, Л'эри, – поднялся с места дварх-лейтенант. – Извини, но невежливо говорить на языке, который люди вокруг не понимают.

Девушка насмешливо приподняла левую бровь и довольно отчетливо фыркнула. Затем нахмурилась, прищурила голубые глазищи, и Николаю вдруг показалось, что его мозга что-то мимолетно коснулось. На какое-то мгновение ему стало дурно, и все тут же прошло.

– Я по-о-вторяю… – на сей раз появившаяся ниоткуда незнакомка говорила по-русски. – Исследования завершены, и Релир приказал всем возвращаться на крейсер. Это приказ, а не пожелание!

Она говорила медленно, тщательно выговаривая каждое слово, видно было, что язык ей чужой, и говорить на нем девушке нелегко.

– Есть небольшая проблема, – задумчиво посмотрел на нее Лар. – Меня здешняя власть приговорила к расстрелу, и именно его я жду здесь вместе с господами офицерами.

– Ну, и что? Или снова собрался, как ты это любишь, устроить из собственной казни шоу? Так учти, Релир не зря меня за тобой лично послал, знает, чего от тебя, разгильдяя эдакого, ждать. Не хватало еще и здесь устроить такой же переполох, какой ты учинил на Фар-Тинге.

– Нет, – рассмеялся дварх-лейтенант, – я нынче добрый. Пускай себе господа комиссары живут и пасутся. Дело в другом. Неужели ты думаешь, что я могу бросить людей, с которыми вместе ждал смерти? Ведь их расстреляют…

– А, все хвосты Проклятого! – непонятно выругалась девушка. – Действительно… И что делать будем?

– Попроси Асиарха подготовиться к сканированию.

– Ты уверен?! – брови девушки поползли вверх. – Мы же решили не проводить здесь Поиска.

– А ты сама посмотри. Все шестеро не пашу.

Девушка медленно обвела глазами застывших в ступоре офицеров, останавливая взгляд на каждом. На какое-то мгновение каждому же показалось, что за это мгновение из него вынули душу и основательно встряхнули. Николай был откровенно изумлен и внезапным появлением странной девушки в запертой камере, и вертящейся в стене черной воронкой, и непонятным разговором.

Штабс-капитан Ненашев почти незаметно улыбнулся своим мыслям – он не разучился разбираться в людях, дварх-лейтенант действительно не хочет бросать обреченных на смерть. Вопрос только, что решит его начальство. Прикажут бросить – и бросит, приказ есть приказ. Тем более – в армии. Контрразведчик цепким взглядом окинул девушку и вздохнул. Хороша… Сколько это ему не приходилось общаться с приличными женщинами? Года два, поди… Но она сама, похоже, офицер. Вот где только, интересно, у них знаки различия? Он снова внимательно осмотрел форму девушки, но ни единого знака различия, кроме эмблемы на плече, не нашел. Странно.

– Асиарх готов, – снова раздался в тишине голос девушки. – Имею честь пригласить вас, господа, в орден Аарн.

Она слегка наклонила голову в сторону застывших у стены офицеров. Потом повернулась к Лару.

– Я пойду все подготовлю. А ты объясни людям, в чем дело, они, по-моему, почти в психошоке. И побыстрее, пока охранники наверху не забеспокоились.

Девушка улыбнулась и скрылась в воронке.

– Господа! – донесся до ушей Николая голос дварх-лейтенанта. – Как Л'эри уже сказала, имею честь пригласить вас всех в орден Аарн. Да, ваша жизнь станет совсем иной, не такой, как вы привыкли. Но это жизнь. Все лучше, чем от пули какого-то красного гибнуть. Тем более что вы все равно хотели эмигрировать.

– Благодарю, – наклонил голову Виктор Петрович. – Не откажусь своими глазами посмотреть на все, о чем вы тут рассказывали.

– Да и я тоже, – поспешил присоединиться к другу Николай.

– Странно это… – мрачно пробормотал Ненашев. – Но кто откажется от шанса спасти себе жизнь? По крайней мере, не я. Хотя настораживает меня ваша непонятная доброта. Не понимаю.

Дварх-лейтенант открыто улыбнулся ему. Володя, восторженными глазами смотря на него, кивнул.

– А вы, господа?

– Куда мы денемся? – усмехнулся поручик Оринский. – Вы идете, Олег?

– Да уж не останусь ждать милости от «товарищей», – хмыкнул его друг.

– Вот и хорошо, – кивнул дварх-лейтенант. – Проходите прямо в воронку, окажетесь на крейсере.

– На крейсере? – вопросительно приподнял бровь Виктор Петрович.

– Да. Воронка – прямой гиперпереход. То есть, один шаг, и вы перемещаетесь на любое расстояние. Хоть отсюда в Лондон. Кстати, когда мы атакуем, то это тоже происходит через гиперпереходы.

– Бр-р-р… – нервно поежился Ненашев. – Не хотел бы я защищать что-нибудь, зная, что противник в любой момент способен атаковать изнутри.

В замке заскрежетал ключ, и грубый голос заорал:

– А ну, беляки! Тише там, чего разорались? Вот ща я вам покажу кузькину мать!

– Быстрее, господа! – поторопил дварх-лейтенант.

Виктор Петрович первым шагнул в воронку, за ним из камеры исчезли оба поручика. Лар подхватил с пола гитару, бережно уложил ее в футляр и закинул за спину. Николай не заметил, что у воронки остались только дварх-лейтенант, он сам и Ненашев. Офицер резко выдохнул и шагнул вперед. В глазах стало темно и показалось, что сперва его растянуло, а затем схлопнуло в точку. Еще миг – и Николай понял, что стоит рядом с остальными ушедшими в небольшом темно-сером зале, совершенно пустом. Мягкий толчок, и прямо из воздуха возникли штабс-капитан Ненашев с Ларом.

– Ну, господа… – развел руками контрразведчик. – Многое повидал, но чтобы троих вооруженных людей уложил один, да к тому же безоружный? Нет, такого не видел.

– А что случилось-то? – поинтересовался поручик Малер.

– Не успели вы уйти, как господа большевички пожаловали. Втроем. Так я опомниться не успел, как господин дварх-лейтенант подпрыгнул, несколько раз ударил ногами, и красные легли. Все трое легли, даже не успели выстрелить. Кланяюсь мастеру!

Он поклонился в сторону улыбающегося Лара. Тот тоже поклонился в ответ.

– Я неплохо владею несколькими стилями рукопашного боя, господа. Тем более что я не стал никого убивать, часа через два все трое очнутся. Разве что головная боль будет.

– Глупый гуманизм, простите, – скривился Ненашев. – Они бы вас при случае не пожалели.

– Так должен же я чем-то от них отличаться? – весело заломил левую бровь Лар. – Ладно, господа, бог с ними, с большевиками. Они остались там, внизу. А вы уже здесь.

– Кстати, да, – усмехнулся контрразведчик. – И что теперь?

– А теперь, господа, самое важное, – ответил дварх-лейтенант. – Хоть я и не сомневаюсь ни в одном из вас, но ритуал должен быть соблюден. Для вступления в орден человек должен произнести Призыв. После этого его телепатически просвечивают, все его мысли и чувства. Если это кому-то не подходит, прошу сказать сразу. Тех, кто согласен, прошу громко и внятно повторить три слова, которые я сейчас скажу.

Офицеры переглянулись. Что ж, в чужой монастырь со своим уставом не ходят. Они здесь никто и ничто, спасены от смерти из милости. А раз для придания какой-то официальности их положению требуется всего лишь произнести три слова, то почему бы и нет? В телепатию никто не поверил.

– Повторяю, каждый должен сказать три слова: «Арн ил Аарн», – Лар внимательно оглядел насторожившихся офицеров и снова улыбнулся.

Николай вздохнул и решился.

– Арн ил Аарн!

Странные слова прозвенели в воздухе, и ему показалось, что мир стронулся с места, что вся его жизнь мгновенно стала другой. Вслед за другом повторил Призыв подполковник Куневич. Потом остальные. Штабс-капитан Ненашев оказался последним, он снова скривился, произнося непривычно звучащие слова, на лице контрразведчика было написано недоверие. Николай обратил внимание, что его самого и остальных офицеров окутывает какая-то белесая дымка.

«Газы, что ли?» – мелькнула заполошная мысль.

Но не успел он испугаться, как дымка без следа исчезла, а над залом загремела торжествующая, переливающаяся птичья трель. Отзвучав, прогремела снова и повторилась пять раз. С каждой трелью улыбка Лара становилась все шире и радостнее.

– Здравствуйте еще раз, братья! – сказал он, когда все закончилось.

– Братья? – с недоумением спросил Ненашев.

– Да, теперь вы нам братья, – кивнул дварх-лейтенант. – В ордене все братья и сестры. А вы с этого момента – аарн. Теперь вы никогда больше не будете одиноки!

– Вот как? – иронично приподнял брови Ненашев. – И это все?

– Нет, конечно. Вам еще предстоит Посвящение. До него вы – новички, и только пройдя Посвящение, станете истинными аарн. Главное в Посвящении то, что после него вы станете абсолютными эмпато-телепатами. Между собой мы почти не общаемся словами.

– Значит, тогда, в камере, я догадался правильно? – мрачно пробормотал Николай, – Вы слышали мои мысли?

– Слышал, конечно, – Лар в который уже раз улыбнулся. – И не только это. Я вообще прочел память каждого из вас и убедился, что вы не пашу. Спросите, кто это такие? Так мы именуем людей, способных на любую подлость ради собственной выгоды. Это, конечно, чрезвычайно упрощенное определение, но пока сойдет.

– Вы хотите сказать, что отбираете людей по душевным качествам? – прищурился Ненашев, так и не поверивший в телепатию.

– Да. Но давайте обговорим все это за столом, а то господа красные нас хорошей кухней не баловали. Да и помыться не помешает, несет от меня, простите, как от помойного кота.

Дварх-лейтенант с отвращением оглядел свою рваную, грязную одежду и поморщился. Потом повел рукой, и стена напротив медленно исчезла.

– Прошу за мной!

Николай пожал плечами и последовал за ним. И сразу замер в ошеломлении. Место, куда они попали, оказалось пугающим, совершенно нечеловеческим. Вот теперь окончательно стало ясно, что они среди уроженцев иного мира. Огромное, невероятно огромное помещение. Но все-таки помещение, вдали виднелись бугристые, неровные стены. Потолок находился метрах в пятидесяти над головой и был весь покрыт ковром длинных, постоянно шевелящихся, влажных на вид щупалец. В воздухе плавали клочья разноцветного тумана, сплетаясь в тысячи абстрактных фигур. Звучала тихая, на грани слышимости, музыка.

Несколько человек в черно-серебристой форме, уже виденной офицерами на побывавшей в их камере девушке, медленно кружились в воздухе в подобии танца. Они стояли на каких-то странных небольших досках. Видимо, эти доски и поддерживали их в воздухе. Аарн в такт музыке выстраивали сложные фигуры из своих тел, эти фигуры без промедления перетекали во что-то иное. Танец завораживал и пугал, ни один из землян даже представить себе такого никогда не мог.

– Господи… – едва слышно пробормотал Виктор Петрович себе под нос, но дварх-лейтенант его услышал и обернулся.

– Ничего страшного, господа! – ухмылка на его губах была довольно-таки ехидной. – Просто учитывайте, что вы попали в сумасшедший дом. По вашим меркам, конечно. И не пытайтесь понять всего до Посвящения, физически невозможно.

– Вот как? – приподнял бровь Ненашев.

– Именно так, господин штабс-капитан, именно так. Вам еще полегче будет, чем мне в свое время. Я-то попал сюда из общества, не поднявшегося выше меча и копья. Можете себе представить, от меча и копья – на космический корабль? Сейчас, конечно, со смехом вспоминаю, а тогда отнюдь не до смеха было.

– Вы попали в орден из средневекового общества? – Николай был откровенно удивлен.

– Да, – усмехнулся Лар. – Я уже говорил, что для нас главным являются моральные качества человека. А знания – дело наживное.

– Наверное, вы правы…

– О, Господи! Это еще что?! – вопль поручика Малера заставил всех отшатнуться.

Тот запрокинул голову и на что-то смотрел. Николай проследил за его взглядом и вздрогнул. Сверху прямо на них рушилось кошмарное чудовище, похожее на огромного паука. Офицеры шарахнулись в стороны, руки каждого лихорадочно зашарили по карманам в поисках отсутствующего оружия.

– Тише, господа, тише! – рассмеялся Лар. – Ничего страшного, это всего лишь наш дварх-майор. Сейчас отчета с меня требовать будет.

– Дварх-майор?.. – дрожащим голосом переспросил его Ненашев, с ужасом смотря на замершего напротив паука.

А посмотреть было на что… Гигантский, двухметровый, наверное, восьминогий паук, покрытый черно-алой длинной мягкой шерстью. Огромные, с человеческую голову, фасеточные глаза уставились на замерших офицеров. Весь его облик оказался настолько чужд, что единственным желанием при виде ожившего кошмара было – бежать сломя голову и спрятаться куда-нибудь.