Минимо: перезагрузка

Зато я встретила Геракла. Он был по-настоящему сильный мужчина, которому не нужно было самоутверждаться за мой счёт. Он не боялся женщин – он состоялся. Он знал себе цену, видел свои реальные достижения и подвиги. Конечно, случались в жизни и неудачи, но он всегда бы достаточно уверен в себе, чтобы не зацикливаться на них. Он сочетал в себе силу и нежность, но мне в нём недоставало утонченности.

Он был мне… хорошим другом. В конце концов ему предоставился выбор между мной и очередным Подвигом, и он выбрал Подвиг. Ждать, когда же он наконец вернётся ко мне победителем, я не стала, – сладко потягиваясь зевнула Ирина, – Предпочла тихие уютные вечера без какой-либо романтики и пиво по пятницам с коллегами по работе…

– Знаешь, а ведь ты полностью подтверждаешь мою теорию, – услышав знакомое слово, мгновенно включился Ринат. – С «пенными» женщинами ни о какой романтике речи идти не может. Что-что, а заводить с тобой любовные отношения она точно не собирается. По крайне мере, в данный момент или даже в ближайшее время. Зато желание совместного пивопития означает, что ты заинтересовал её как личность. Остроумная и любопытная, она интересна не только под одеялом. Завоевать ее без интеллектуального потенциала трудно. Но если любовь и не выйдет, ты приобретешь хорошего друга, что, может, даже и лучше…

– Это не та ли швабра, которая год тебя доставала своими звонками? – язвительно кинула Дарина в Рината.

Ринат дипломатически промолчал, заткнув рот вовремя подвернувшимся салатом…

– Даринка, если он уже всё это знает, то заново изучать это ему будет не интересно, – ответила за Рината Ирина. – После в моей жизни по правилу качелей мимолётом отметился полная противоположность Гераклу – мужчина-Эстет – продолжила она, отвлекая супругов от неудобных обоим воспоминаний. – У этого типа проблем было еще больше, чем у Маменькиного сынка и Нарцисса вместе взятых. Он был настолько не уверен в себе, так боялся опростоволоситься, что сводил все наши с ним отношения к утонченно-эротическому общению.

Он постоянно страдал от душевных разладов, сомнений и нерешительности. Хотя, надо признать, обладал талантом очаровывать до потери сознания, не прилагая усилий.

Разбежалась я с ним, когда от общих знакомых узнала, что сбрасывать своё сексуальное напряжение он предпочитал с проститутками. Когда я потребовала объяснений, он что-то плёл про то, что, если он не сможет удовлетворить любимую, комплекс вины и неполноценности не даст ему спокойно спать, а с посторонней особой об этом можно не беспокоиться: сделал свое дело – и уходи. Меня ему, оказывается, достаточно было лишь созерцать. Любовь ко мне для него – это средство избавиться от противоречий и стать цельным, найти свою истинную натуру. В общем, скандал. Помню, страсти кипят, логика отброшена, все карты в голове спутаны, я сижу и пью «джин-тоник». Допилась до того, что припомнила ему совместную жизнь только за мой счёт, и выгнала…

– Правильно… Гнать в шею таких альфонсов надо! – оживилась Дарина.

– Ну прямо женщина-шейкер! А коктейльные дамы как раз и склонны путать все карты. Их непредсказуемость постоянно сбивает с толку. Выбирая каждый раз новую смесь, они не только поражают знаниями профессионального бармена, но ещё все это и выпивают. Именно с ними можно перепробовать все, что только можно в спальне, в ванной комнате и ещё черт знает где. И не только потому, что она все это уже делала, а потому, что она любит новшества. Но стоит помнить, что такие барышни – зачастую очень неуверенные в себе натуры. Желание приглушить градус равносильно желанию убавить яркость жизни. Часто они боятся даже самих себя, не говоря уже о новых знакомцах. Зато поддаются воспитанию. Из них можно, как из пластилина, лепить желаемую любовницу. Вот только к чему я это вспомнил? – Ринат долго молчал. – А… Это… Друг рассказывал… Женьку из соседней лаборатории помнишь? Вот он на такую и нарвался… Надолго ему тогда голову снесло… Еле в себя мужик пришел…

– Ринатик, а есть в твоей алкогольной классификации что-нибудь о женщинах, которые могут и охотно позволяют своему возлюбленному быть «хозяином», хотя при необходимости и сами проявляют лидерские качества? Говорят, когда они заходят в своей любви слишком далеко, они становятся буквально созданы для того, чтобы стать рабыней. Покоряться мужчине – их удовольствие, его лидерство – их норма жизни. Ощущение зависимости, подчиненности для таких необходимое составляющее наслаждения…

– Это да… есть такое… – тихо заметил Ринат. – Ром. Напиток крепкий, но сладкий. Опьяняет незаметно, но моментально.

А вообще сладкие женщины предпочитают ликёры и, закатив глаза в восторге от липкого приторного напитка, всячески пытаются показать, какие они утонченные натуры. Ещё они любят называть тебя «пупсиком» и регулярно жаловаться на парикмахера. Гламурные фифы, одним словом. Тем, кто готов сделать не свою, а их жизнь такой же сладкой, как и содержимое ликёрных рюмок – вперед под танки, флаг в руки и барабан на шею!

Ринат поперхнулся и с интересом уставился на жену, которая, судя по специфическому блеску в глазах, уже неприкрыто была готова к гораздо большему, чем просто трепаться на скабрезные темы за столом, но пока что интенсивно прокручивала в голове список общих с Ринатом знакомых в поисках этой «ликёрно-ромовой бабы» …

– А как же женщины, искренне убежденные в том, что мужчины пользуются ими, ничего не отдавая взамен, а потом избавляются, как от ненужной вещи? – не выпускала из своих рук инициативы Ирина. – Согласись, парадоксально, но во многом здесь виновата сама женщина, которая словно запрограммирована быть жертвой. А мужчины определенного типа это чувствуют и слетаются к ней, как к гостеприимному уголку. Слетаются и чувствуют себя с ней неполноценными – еще бы, они ведь не могут доставить ей никакого удовольствия! Они злятся и вымещают на ней свою злость, а она терпит эту боль, словно наказывая себя за какой-то давний, зачастую надуманный проступок…

– Ну, такие любят крепкие напитки, не важно какие, главное, чтобы в голову било сразу… – философски заметил Ринат. – Они потихоньку спиваются и мутируют в типаж «горьких». Такие на вопрос, что заказать, в большинстве случаев отвечают «всё равно». Ну и напоишь ты её. Трезвая или нет, она отдастся уже через пару часов, но никакого удовольствия от этого никто никогда не получит. Скорее всего, она просто злоупотребляет «синькой», хотя есть небольшой шанс, что просто хочет «тяпнуть» для храбрости. С одной только лишь оговоркой: изменит ли храбрость ей или ее организму, сама толком никогда не знает. Хардкор, если она переживает очередную любовную драму. Если не реальную, то прошлую. Тогда с каждым глотком сосредоточиться на тебе ей будет все сложнее и сложнее, и в конечном результате она гарантированно сосредоточится на твоём плече, обливая его горючими слезами или вымещая на нём кулаками все обиды, нанесенные ей мужским родом с морковкиного заговения до текущего дня. Так что лучше оставить её в покое уже после того, как она пригубит свой первый бокал.

– Любая женщина выглядит ровно настолько пьяной, насколько пьянит её находящийся рядом мужчина, – попыталась возразить на это Ирина.

– Может это… Хватит уже трепаться, и давайте, наконец, выпьем за наш день рождения? К тому же до его окончания осталось ровно пять минут! – предложила Дарина.

– Давайте, кому что налить? – в Ринате оживился джентльмен.

– Ну, Ринатик, ты же весь вечер нам рассказывал о том, насколько ты разбираешься в напитках и женщинах. Считай, что тебе очень крупно повезло! – с загадочной улыбкой прокомментировала его искромётный спич Ирина. – Перед тобой сидят две уже достаточно пьяные женщины, и теперь твой ход. Пожалуйста, сделай его достойно…

Ринат сгреб три бокала, отвернулся к столу, разлил нечто ароматное и, повернувшись к сестрам, предложил их им с довольной улыбкой.

– Интересно, а мы все вместе с вами какой напиток? – пригубив, спросила Рината с Дариной Ирина.

– Мы? Мы вода. Аш Два О, – немного подумав ответила ей сестра. – Мы с тобой дважды гидрогениум, Ринат – единожды оксигениум. Мы вода, а, как известно, связи в молекуле воды между водородом через молекулу кислорода самые прочные в этом мире.

– То есть хочешь сказать, что всё так просто? Я-то, грешным делом, уже начала подозревать себя в том, что в своем бесконечном переборе мужиков в конце концов оказываюсь нимфоманкой, которой мужчины, а вернее, некоторые их части, становятся остро необходимыми. Мужчина стал для меня превращаться всего лишь в безликого носителя фаллоса. Я дошла даже до того, что посетила психоаналитика. Он меня выслушал и вынес мне диагноз: я, не замечая в своих партнерах личность, своим отношением бессознательно мщу им за то, что они не видят личности во мне, – со слегка наигранной грустью констатировала Ирина. – Как ты думаешь, сестренка?

– И зачем ты ищешь то, что я уже нашла? – засмеялась в ответ Дарина. – Ты, видать, со своими поисками совсем перестала смотреть в зеркало, сестрёнка? Мы – близняшки, до трещинки являемся точными копиями друг друга. У нас с тобой даже отпечатки пальцев идентичны. Думаешь, если мы с тобой, как сегодня, надеваем одинаковые костюмы, с мужчиной ситуация в чём-то в корне отличная?

Дарина заговорщицки подмигнула сестре и протянула Ринату опустевший бокал.

Дальнейшее Ринат помнил смутно. То ли сказалась накопившаяся за рабочую неделю усталость, то ли это сработал микс из напитков, которые он успел за вечер напробоваться. Девушки выходили, возвращались, менялись местами, снова выходили, меняли место дислокации… Под конец он запутался в них настолько, что уже не мог для себя в точности отличить одну от другой. Они выпивали на брудершафт, поочередно танцевали друг с другом, снова выпивали, танцевали и так по кругу. Было легко и надежно, словно они ненадолго вернулись в те времена, когда Дарина с Ринатом ещё не были расписаны, и он с гордостью нёс свой крест по содержанию в порядке строгинской съемной двушки.

Для Рината вечер закончился неожиданно бурным сексом, словно в конфетно-букетный период. Он лежал в кровати и прислушивался к доносившемуся с кухни щебету уединившихся друг с другом сестричек. Из блаженной полудрёмы его вывел стук каблучков по ламинату на минуту зашедшей в спальню Рины.

– Милая, а что это было? – Ринат, требуя её в охапку, протянул руки.

– Всё когда-нибудь бывает впервые… – загадочно улыбнулась ему она. – Даже второй раз. Спи давай. Завтра будет новый день и новая жизнь.

Ринат ещё немного поворочался с боку на бок, ища удобное положение. «С кем же я сейчас… Кто из них есть кто на самом деле?» Мысли смешивались и путались, словно меланжевая пряжа. Через какое-то время, устав окончательно от всех приключений этого суматошного дня, он отключился.

– В Москве полдень. Вы слушаете радиостанцию «Твин-ФМ», – вещали радиочасы.

Ринат проснулся достаточно поздно. Голова гудела, и уличные звуки набатом отражались от каждого закоулка его мозга… Стол в гостиной был уже убран, постельное белье на диване, где, по идее, должна была спать Ирина, аккуратно сложено в стопку. Он, потягиваясь, подошёл к окну и посмотрел на парковку. Маленькой красной машины на её вчерашнем месте не было.

– Доброе утро! А.… где сестра? – спросил он у подкравшейся к нему со спины и обвившей его руками Рины.

– Сестра уже уехала, милый! – чуть непривычно проворковала та на ухо она.

«Милый? Хм… Это что-то новенькое», – подумал Ринат, но догадался промолчать, чтоб не нарваться.

– Что, уехала по-английски и даже не попрощалась?

– А ты спи побольше! Глядишь, ещё и не то проспишь… Но ничего, следующее 29 февраля – через четыре года. У нас с тобой в запасе достаточно времени, чтобы как следует подготовиться к её новому, полному маленьких неожиданностей возвращению…

Часть 2. Оксигениум

– В Москве полдень. Вы слушаете радиостанцию «Твин-ФМ», и сейчас в нашем эфире время новостей…

Ринат приоткрыл глаза, потянулся и, перевернувшись с боку на бок, вновь укрылся с головой одеялом. Не по сезону яркое солнце нещадно било в окна их с Риной двухкомнатной «распашонки» на последнем этаже относительно нового жилого дома на одной из западных окраин столицы.

С тех пор, как его по сокращению штата «ушли» из научного института, в котором Ринат сиднем просидел чуть более восьми лет, почти каждое утро для него начиналось одинаково. Ринат просыпался по звонку будильника супруги, готовил ей кофе, провожал на работу и ложился спать дальше до обеда. По всем признакам, и этот день исключением из сложившихся уже правил стать был не должен.

Внизу живота со сна призывно тянуло, и хочешь-не хочешь, а вылезать из тёплой постели Ринату всё-таки пришлось. Он протопал до туалета, где, ступив босыми ногами на холод кафельной плитки, проснулся уже окончательно.

Расстаться с работой пришлось внезапно. Просто в один прекрасный день его вызвал к себе первый зам генерального и без преамбул предложил написать заявление «по собственному». Огорошенный таким поворотом событий, Ринат метнулся было к начальнику родной лаборатории, но тот ничего, кроме как вымолить у руководства увольнение «по сокращению штата», сделать для него не смог. Или не захотел…

К чести организации, Ринату без лишних вопросов начислили выходное пособие в размере трех должностных окладов, но деньги, как это водится, разлетелись быстро. Ринат сразу же внёс в банк взносы по ипотеке за три месяца вперёд, а остальные средства они с Риной, как её просила теперь назвать супруга, по её же меткому выражению, планомерно «спустила в унитаз».

Как известно, неприятности трусливы. Они никогда не ходят поодиночке, а собираются в стаи и атакуют разом. Фактически вслед за увольнением сломалась закончившая к тому времени жить гарантийной жизнью его всё ещё достаточно молодая иномарка. Нужной суммы на ремонт катастрофически не хватало, родители помочь оказались не в силах, банки безработному кредитов не давали, и, чтобы авто не гнило во дворе, привлекая к себе внимание местных хулиганов, его пришлось срочно продавать. Некоторое время спустя, когда дыра в семейном бюджете начала принимать всё более и более катастрофические очертания, из института внезапно для Рината ушла и Рина. «Надоело просто так штаны просиживать, – без околичностей объяснила она на семейном совете своё решение. – Родители обещали дать в долг, открою своё агентство по организации торжеств. Всю жизнь мечтала дарить людям праздник!» На резонные возражения Рината Рина отвечала лишь цитатой из одного покойного рок-поэта: «Стукач не выдаст, свинья не съест».

Вообще за время, прошедшее с момента отъезда сестры, Дарина сильно поменялась, и Ринат никак не мог для себя решить, в какую из сторон. Она стала резче в суждениях, безрассуднее в поступках. Эти постоянные цитаты опять же… В потоке совместной жизни в глаза это особо не бросалось, революция в ней протекала эволюционно, но сейчас, оглядываясь назад, Ринат зачастую вставал в своих размышлениях перед фактом, что теперь он оказался женат на женщине, совершенно отличной от той, которой когда-то предлагал руку и сердце.

Поначалу всё было не так уж и плохо. Друзья по институту и бывшие заказчики изредка подкидывали Ринату разовые работы, которые к тому же неплохо оплачивали. Но после того, как не привыкший самостоятельно организовать своё рабочее время Ринат пару раз завалил сроки сдачи по проектам, этот ручеёк сам собой иссяк. Дурная слава всегда бежит впереди ославляемого.

Так они в последнее время и жили – Рина денно и нощно поднимала свой новый бизнес, а Ринат искал себе работу через интернет. Ну, как искал. Периодически «обновлял» своё резюме на нескольких крупных рекрутинговых порталах и ждал, когда ему предложат что-нибудь, с его точки зрения, достойное. И не сказать, что заинтересованных в его кандидатуре не было, но то работу предлагали «не по специальности», то денег обещали меньше, чем могло его заинтересовать… В общем, о поездках на собеседования речи идти даже не могло.

Как-то раз внезапно позвонил бывший завлаб. Предложил встретиться, поговорить. Сказал, что у него «есть дело». «Ну наконец-то! – бегал из угла в угол по квартире взбудораженный Ринат. – Наконец-то они поняли, что без меня они – никто! Вот увидишь, он ещё будет умолять меня вернуться. Ведь кто после меня в лаборатории остался? Одни алкаши да прогульщики. Работать-то некому. Но на свою старую должность я не пойду! Только завлабом! И это как минимум!» Высушенная и выжатая, разве что не замороженная Рина только автоматически кивала головой.

Как водится, всё оказалось куда прозаичней. Завлаб подъехал к его дому на новенькой блестящей иномарке и привёз коробку с тем барахлом, которое Ринат по собственной неорганизованности забыл на покинутом им рабочем месте. «Понимаешь, переезжаем в новое здание, – как бы оправдываясь, мямлил бывший шеф. – А выбрасывать жалко. Вдруг тебе ещё пригодится…»

Позже беседовали, как водится, о том о сём и ни о чём. В конце разговор, как бы сам собой, вырулил на женщин.

– Ты никогда не замечал, если гладить кошку, когда та ест, она инстинктивно начинает мурлыкать, подставляться, прогибая спину, выпячивать задницу и отгибать хвост. Интересно, почему с женщинами это не срабатывает?

– Я – собачник, так что вопрос не по адресу. А вообще, Ринат, все твои проблемы не волнуют ровным счётом ни-ко-го. Тем же, кто проявляет участие, тупо интересно, как ты из них выкрутишься. Я слышал, у твоей жены близняшка есть? Фотку покажь…

– Ага, вот, – Ринат достал и развернул перед носом завлаба тощее портмоне.

– Но здесь же только одна!

– Мне достаточно. Другая точь-в-точь. Всё-таки этот мир несправедлив.

На том и расстались. Больше из института Рината никто не беспокоил.

Так и потянулись с той поры его дни, по одному и тому же сценарию – будильник на телефоне супруги, ранний подъём, молчаливые проводы её на работу, сон до обеда, просмотр откликов на резюме с непременным перемещением всех предложений в «корзину» и компьютерные игры вплоть до возвращения Рины домой. И, казалось, ничто не могло нарушить этого устоявшегося со временем жизненного цикла. Рина, зная, какой ответ она получит, лишних вопросов не задавала, Ринат, интуитивно догадываясь, какие темы ему разумнее не поднимать, тоже помалкивал в тряпочку. Жизнь шла своим чередом до тех пор как однажды…

– Милый, я дома! – послышался одним ничего не предвещавшим вечером из прихожей голос вернувшейся с работы супруги. – Как дела? Что делал?

«Снова это новомодное «милый», – буркнул про себя Ринат и наконец-то оторвался от компьютера.

– Ничего… Привет! Что-то ты сегодня рановато…

– В смысле «ничего»?

– В смысле, что я ничего не делал вчера и не успел закончить. Вот, сегодня продолжил.

– Но я же ещё утром просила тебя сделать дела по дому! Нет, определённо пора браться за твоё воспитание! А то что-то мои желания всё никак не исполняются. Может мне стоит задуматься о смене исполнителя?

– Рина, мы с тобой живём в отдельной, обставленной и благоустроенной квартире. Считай это моим взносом в нашу с тобой семейную копилку. Тебе этого недостаточно?

– Ринатик, что я имею по этому поводу тебе сказать. Милый, ты не знаешь женщин. От слова «совсем». Женщине необходим процесс гнездования. Жизненно, как воздух. Постепенно и планомерно обустраивать семейный быт, поддерживать домашний очаг. Создавать индивидуальную атмосферу дома. Сегодня одно. Пусть и послезавтра, но другое. Не одной, конечно, но вместе с любимым. Он приносит веточки, она вплетает их в общую конструкцию, которая в её маленькой головушке уже давно является цельной. Что же ты удивляешься, если привёл жить меня в меблированные комнаты? По сути, в гостиницу. В мотели принято приводить не жён, а шалашовок. Если женщина не дура (а, между нами говоря, она, в общем-то, не дура) вить гнездо там, где уже есть всё и, по определению, менять ничего нельзя, она не будет. Ты же не станешь за свой счёт обставлять съёмную квартиру? Вот и я не буду. Так что все твои реляции по поводу того, что мы живём в квартире-мечте, оставь, пожалуйста, себе. Благоустроенной, конечно. Но не мной. И не тобой, кстати тоже. Поэтому будь добр, приноси веточки. Моё дело червячков таскать и в клювик класть. Если ты предпочитаешь фастфуд, то люби и фастсекс, но не претендуй на домашний очаг. А без очага мне готовить суп семейной жизни негде. Всё. Тема закрыта. Ноу мани – ноу хани! Нет денег – нет сладенького! Вперёд, к плите!

– Но я же ищу работу!

– Видела я, как ты ищешь работу. «Ищу зарплатодателя. Работодателям просьба не беспокоить». К плите, я сказала, к плите! Тебе в твоём сегодняшнем положении в любой непонятной ситуации место у плиты. Непонятки в конце концов рассосутся, а кушать всем всё равно захочется.

Ринату ничего не оставалось, кроме как «встать к станку» для приготовления ужина.

Ели молча. Рина просматривала ленты соцсетей и деловую переписку в мессенджерах, Ринат напряженно дулся на неё за то, что она заставила его заниматься, по его мнению, не свойственной мужчине работой. Когда он убедился, что такая тактика в отношении жены сегодня заведомо провальна, сам же сделал первый шаг к мировой.

– Риночка, может, устроим себе ночью маленький праздник? Я могу за винцом сбегать. Посидим, подурачимся, как обычно, а?

– Ринатик, от меня, как от руководителя эвент-агентства все и постоянно требуют праздника. Теперь ты требуешь его и дома. Но на работе мне платят за то, чтобы я делала забавно, чем я, в меру собственной испорченности, собственно, и занимаюсь. Так что праздник – это сплошное творчество. А в творчестве у меня сейчас «простатитный» период. Ну, ты, как мужчина, должен меня понять. Тужься-не тужься, а пока само не припрёт и тонкой струйкой не польётся… Мало-помалу, зато часто. Так что пойду-ка я с этими мыслями пересплю, а ты уберись на кухне и постирать поставить не забудь…

– Рина, а как же… я?.. В смысле, мы? Я же так ждал…

– Ринатик, если перестают давать девчоночки – это не беда. Беда, когда перестают предлагать даже мальчоночки. – Рина рассмеялась собственной находчивости. – В общем, настала твоя очередь оборществлять меня и укотлечивать мою жизнь. Скоро твой слух станет настолько чутким, что ты каждый раз будешь глохнуть, слыша, как на мою карточку падают деньги, и, сидя по дому, думать, что лучше всего бы этого вовсе не было. Но потом под ночь буду приходить я и нудно убеждать тебя в том, что лучше всего этого ничего нет. Так что, «Ю'в Кам э лонг вей, Бэйби». Смирись. «Алкоголь вызывает зависимость. Алкоголь вызывает зависимость. Зависимость слушает, приём!» А твоя новая зависимость, зависимость от меня, будет похлеще алкогольной. Но ты сам меня выбрал, так что я – не виновата. – С этими словами Рина порылась в сумочке, извлекла из неё паспорт, открыла на соответствующей странице и помахала перед глазами Рината, после чего делано, по-кошачьи, потянулась и, не оборачиваясь, отправилась в сторону спальни.

– А ещё нам пора подумать о ребёнке, – уже в дверях обернулась она. – Ведь смысл жизни замужнего мужчины состоит в том, чтобы в один прекрасный день ребёнок спросил его: «Папа, а сколько лет ты уже служишь у мамы?» Да, Ринаточка? И по всему получается, что это я жената на тебе. Ну так вот, я бы хотела девочку, ты же не против, милый? Мальчики же, как помидоры. На них только целоваться учиться, на другое непригодны. В салате семейной жизни от первой же щепотки из пуда соли секутся, а от долгого хранения раскисают так, что их только на жарёху к лапше повседневности изводить и приходится… Или, всё-таки, мальчики-огурчики? На любой вкус, размер и настроение из ассортимента любого овощного? Но тогда, как показывает жизнь, они пригодны лишь для самоудовлетворения. Да и при выборе бдительность проявлять нужно. Слишком молодые от приложения к ним излишних усилий ломаются, слишком зрелые – быстро киснут… Ну да ладно, вкусной тебе ночки, увидимся утром. Будешь ложиться, не забудь поставить телевизор на таймер. Пора тебе уже начать забывать свою идиотскую привычку засыпать под работающий телевизор и просыпаться от того, что я среди ночи его выключаю. Мне завтра рано на работу и очень хочется нормально выспаться. Так что попрошу тебя уважать меня и мой труд. Хотя бы за то, что он ни фига не лёгок и, судя по тому, как ты распоряжаешься нашим семейным бюджетом, почти бескорыстен.

Сегодняшнее утро также выдалось из числа тех, что добрыми, по определению, не бывают. Ринин будильник прозвенел на час раньше положенного, и жена, вместо того чтобы, по обыкновению, проваляться в постели, пока Ринат не приготовит ей завтрак, подорвалась мгновенно.

– Вставай немедленно, лежебока, а то не успеем, – с деланной лаской проворковала Рина на ушко до конца ещё не проснувшемуся Ринату и незамедлительно спихнула его ногами с кровати.

– Рина, ты… Ты с ума сошла? – попытался было возмутиться Ринат, обнаружив себя лежащем на полу. Но все его попытки к сопротивлению были незамедлительно подавлены по-утреннему жёсткой отповедью супруги: