Башни витаров

– Помыться?!

– Что-то не так?

– Помыться? – повторил зверолов возмущенно.

– Если не хочешь – не мойся.

– Ладно, ты все равно толком не объяснишь, зачем так делаешь, но ты же сам говорил: что-то тут не то. И смотрел на меня, словно барс. И слова не давал сказать.

– О, да! И ты послушно молчал. Из тебя просто слова нельзя было вытянуть! Только причем же здесь мое желание помыться?

– Как ты можешь думать о пустяках? Нам надо поговорить, – Тимша старался говорить убедительно, и потому решил не обращать внимания на насмешки.

– А чистыми мы поговорить не сможем? – Синигира, похоже, почти забавляла горячность юноши.

Ответить зверолов не успел: хозяин пригласил путешественников спуститься.

– Ты уверен, что нам надо идти? – спросил Тимша, впрочем, оказавшись у двери впереди Синигира.

Охотник усмехнулся: наконец этот самоуверенный мальчишка хоть таким образом спросил совета.

– Конечно, не уверен. Но желание помыться сильнее, – заявил он, доставая из дорожного мешка белоснежную рубашку.

– Ох, не понимаю я тебя, – фыркнул Тимша, выходя из комнаты.

Синигир подумал мгновение, затем достал вторую рубашку.

Внизу Мур показал товарищам на дверь, совсем незаметную, находящуюся слева от входа и совершенно слившуюся со стеной.

– Прошу!

– Ого! – сказал впечатлительный Тимша, входя в помещение.

Комната оказалась большой, красиво отделанной синей плиткой и цветным стеклом. От воды в огромной емкости, встроенной в пол, шел пар.

– Да здесь целое озеро! Я такого никогда не видел! – восхитился юноша.

Он прыгнул в воду и по-детски восторженно закричал:

– Горячая! Никогда так не купался!

– А как же ты моешься? – спросил озадаченно Синигир.

Тимша с искренним сожалением произнес:

– Да уж не в такой комнате. Когда тепло, купаюсь в реке, когда холодно, хожу к горячему источнику, что у Можжевеловой горы, там, где черный лис живет, и где я собираю лечебные шишки.

– Ты купаешься с лисом? – засмеялся Синигир.

Тимша замотал головой, стряхивая с волос брызги:

– Я мечтаю его поймать. Но лис очень хитрый. Впрочем, это вопрос времени.

Окутанный облаками пора, Тимша, быстро забыв о лисе, заговорил о делах насущных:

– А может, и нет ничего особенного в нашем углежоге. Он приветливый и гостеприимный хозяин. Правда, живет одиноко и не любит говорить о себе.

– Нет, – прервал пылкую речь юноши охотник, – дело не в одиночестве. Я тоже один, да и ты. В доме даже одинокого человека есть какие-то вещички, безделицы. И о хозяине все могут сказать вещи в его доме.

Тимша хмыкнул, с загадочной улыбкой посмотрел на собеседника, потом не сдержался и захохотал, да так безудержно и звонко, что смех его гулким эхом раскатился по комнате.

– Ты чего? – спросил охотник, и, недоуменно пожав плечами, нырнул с головой под воду.

После купания, сидя у жарко горящего камина, спутники решили: завтра рано утром они покинут дом углежога, а после визита к знахарке сразу отправятся в Дювон.

– Только рано утром. Рано! – подчеркнул Тимша, – роскошные завтраки оставь для Дювона, ладно?

– Что значит – роскошные? Ты намекаешь на харчевню? Так там был обычный завтрак.

– Ну, это кому как. Для зверолова – это необыкновенный пир. Однако согласись, он оказался долгим. Давай попросим у Мура что-нибудь в обмен на повозку и перекусим по дороге.

– Послушай, а может, не поедем к знахарке? Я, правда, здоров, – охотник для подтверждения слов даже постучал себя кулаком в грудь.

– И не начинай этот разговор. Пусть она скажет, что с тобой все в порядке. И меньше стучи своими кулаками – руку побереги.

– Но нам придется еще дальше заехать в Черные болота, – послушно положив руки на подлокотники кресла, попытался возразить Синигир.

– Мы ведь с зарей выедем, а до темноты уже будем на дороге в Дювон. И Черные болота меня совсем не пугают.

Тимша поправил ворот рубахи, которая была ему велика, потом понюхал рукав и спросил:

– А что за приятный запах?

Синегир предпочел промолчать.

Огонь в камине горел ровно, тепло обволакивало путников, и, несмотря на обилие впечатлений сегодняшнего дня, их клонило в сон. Тимша, зевнув, хотел уже отправиться спать, как вдруг раздался громкий стук в дверь.

И так зловеще прозвучал этот стук в тишине ночи, что товарищи вздрогнули, вмиг сбросив путы дремы, переглянулись. Ожидали они в этом мрачном доме чего угодно, потому в руке охотника как-то вроде бы сам собой оказался тугой лук, до того мирно лежащий на скамье.

Дверь растворилась – в комнату вошел Мур с кувшином в одной руке и корзинкой, прикрытой белым полотном в другой.

– Молоко и хлеб на завтрак, – он поставил кувшин на стол, – хорошо, что я запасся едой, словно знал, что буду принимать гостей.

– Ты вовремя, Мур, – обрадовался Тимша, наблюдая краем глаза, как лук из рук Синигира опять сам собой, незаметно, переместился на пол, – нам бы тележку пристроить, она помеха в дороге. Может, тебе нужна?

– Я куплю ее, если тебя это устроит, – предложил Мур, – необычная такая тележка.

– Благодарю тебя! Я сам ее мастерил! – с гордостью объявил зверолов.

– Сам? – удивился Мур, да и Синигир удивленно приподнял бровь, – разве не мастера в Бурой пустоши изготавливают повозки?

– Я много чего сам делаю. Денег у меня мало, чтобы платить мастерам, да и ловушки, клетки, силки у меня всегда особенные. Зачем мне мастера? – с воодушевлением принялся рассказывать юноша.

Синигир слушал с улыбкой, и чем дальше говорил юноша, тем шире она становилась. Зверолов, заметив веселье Синигира, нахмурился и счел нужным пояснить:

– Я мастерю в свободное время.

– Свободное время – это когда? – спросил Синигир, – пока какой-нибудь енот не придет в гости?

– Ловушки-то я делаю такими, чтобы зверушки не пострадали, – обращаясь теперь только к Муру, пояснил Тимша.

– Верно, – одобрительно и серьезно согласился Мур.

Поощренный, Тимша принялся объяснять, чем же хороша повозка, сделанная им особенным образом:

– У нее колеса обмотаны толстым слоем огаты – это такая лиана, она растет только в одном месте Синего леса; так вот, колеса обматываешь, чтобы не трясло, а еще есть дверка сзади.

Тут Тимша прервался и вздохнул:

– Хорошая тележка.

– Так зачем тебе продавать такую замечательную повозку? Вы можете забрать еду просто так.

Товарищи принялись благодарить щедрого хозяина, но тот лишь повел плечом и заметил, что он всегда рад гостям, тем более, таким.

– Каким – «таким»? – спросилТимша.

Мур, посмотрев внимательно на товарищей, ответил не сразу:

– Если быть справедливым, то вы особенные уже потому, что первые мои гости.

– Спасибо тебе за приют и за все. Береги мою повозку! – заключил юноша.

– Ее можно забрать на обратном пути, – нашел выход углежог, – я с удовольствием принял бы вас, когда вы будете возвращаться.

– Не выйдет. Мы из Дювона отправимся домой, в Синий лес, по живописной дороге Межхолмья, что идет меж Четвертым и Пятым холмами, огибает северный склон Третьего холма, а потом – убегает прямо в Синий лес, оставляя справа Первый холм, а слева – Второй. Поэтому возвратиться в Черные болота уже не получится, – пояснил Тимша.

– Так вы поедете в Дювон, – неожиданно мрачно проговорил Мур.

– Да! В славный Золотой город. Ты там бывал?

От зоркого глаза Синигира не укрылось: невинный вопрос зверолова произвел на хозяина неприятное впечатление. Что-то в лице Мура дрогнуло, складка на переносице стала резче, и голос стал глуше, когда он ответил:

– Да, бывал… давно.

– Ах, я так рад, что скоро окажусь в Дювоне, увижу Разноцветный замок! А завтра мы навестим знахарку.

– Скажи, Мур, а мы легко найдем знахарку на болотах? – поинтересовался охотник.

Он незаметно, но внимательно разглядывал углежога. Впервые за все время знакомства у него появилась возможность рассмотреть Мура совсем близко, во весь рост, без плаща с капюшоном. Синигир отмечал острым взором детали: домашняя куртка простого кроя, но – из дорогого бархата, чистые руки, заметный шрам, змейкой ползущий от левой брови к уху, проблески седины в черных длинных кудрях и короткой бородке, печальные темные глаза…

– К лачуге знахарки ведет тропа, она никуда не сворачивает, чтобы заблудиться днем, надо постараться, – ответил Мур.

– А ты не работаешь завтра? – Синигир пропустил слова углежога мимо ушей, – ты ведь леса много привез.

– Лес я пока сложил в кучу, а зажжем позже. Вначале надо продать тот уголь, что уже есть.

– Ага… Видно, дела у углежогов идут неплохо, судя по твоему жилью, – заметил Синигир.

Он очень хотел узнать, что скрывает их новый знакомец. А в том, что у Мура есть какая-то тайна, охотник не сомневался.

– Не считая едкого дыма, смрада, копоти, что вздымаются от тлеющих под слоем земли дров, и которыми приходится дышать большую часть суток, больных глаз, тяжкого дыхания, кашля, боли в груди… Да, в остальном дела наши неплохи, – с мрачной усмешкой проговорил Мур.

– Зачем же тогда углежоги живут так? – возмутился Тимша, – пусть уйдут отсюда! Ну, например, в Синий лес.

– Что же они будут делать в Синем лесу, юноша? Жечь его, как когда-то? Но все давно поняли: углежоги, в конце концов, погубят лес. Углежоги согласились – ушли за границу Бурой пустоши, на Черные болота.

– Пусть станут звероловами или дровосеками. Да кем угодно!

– Углежоги давно обитают здесь. Жечь лес – их ремесло. Они привыкли жить так, как их отцы и деды. Впрочем, сейчас углежоги живут получше: у каждого из них есть такой же дом, как у меня. Теперь, возвращаясь после нескольких недель, проведенных в тяжелом труде, они могут отдохнуть в тепле и уюте. Когда я попал сюда…

Тут Мур замолчал, мрачно взглянул на товарищей и неожиданно спросил:

– А по каким делам вы отправляетесь в Дювон?

– В гости, – быстро произнес Синигир, – у меня там тетушка.

Но Тимша, не поняв смысла слишком скорого и решительного ответа охотника, принялся рассказывать о встрече на лесной тропинке в Синем лесу ранним утром, неожиданно заставившей зверолова и охотника пуститься в путешествие.

По мере продолжения повествования, Синигир, вначале хотевший остановить Тимшу (к чему посвящать первого встречного в свои планы?), бросил эти попытки, и все внимание сосредоточил на углежоге: слишком уж чудно вел он себя.

Пока Тимша рассказал о своем раннем подъеме и планах на то утро, в глубине глаз Мура даже мелькнула улыбка, но, когда дело дошло до таинственной встречи и объяснений с охотником, он вдруг напрягся, как тетива лука. Лицо стало непроницаемым, взгляд – тяжелым и даже страшным. Синигир наблюдал, пытаясь понять, что именно произвело на углежога такое впечатление.

Когда Тимша замолчал, Синигир ждал шквала вопросов, но вместо этого Мур встал, сквозь зубы пробормотал пожелание спокойной ночи и скрылся за дверью.

– Что-то Мур попрощался так скоро, – посетовал Тимша, – я думал, может, он даст мудрый совет.

– Вот что я тебе скажу: Мур много знает и еще больше скрывает, он очень непрост, —пожалуй, нам надо быть осторожней.

– Как это? – недоуменно спросил зверолов, – мы у него в доме.

– Во-первых, давай запрем дверь, – предложил Синигир, – а во-вторых спать будем чутко.

Но, несмотря на необычность обстановки дома, его хозяина и напряжение, не покидавшее путешественников, уснули они сразу и крепко: зверолов – на лавке, а Синигир на кровати, которую Тимша ему предложил с хитрой улыбкой.

Глава шестая

в которой углежог пытается изменить планы,

зверолов и охотник видят всадника в черном плаще, после чего охотник и зверолов оказываются не там, где предполагали

– Просыпайся! Пора! Вставай!

Синигир сразу не понял: где он и что происходит.

Но опять раздался звонкий голос над ухом:

– Просыпайся!

«Силы небесные! – подумал, вздыхая, Синигир, – неужто во время всего путешествия такое пробуждение меня ожидает каждое утро?!»

Через мгновение, открыв глаза, он простонал:

– Так еще ночь!

– Уже утро, – донесся откуда-то из глубины комнаты бодрый голос Тимши, – просто здесь темно. Вставай, говорю!

– Да почему темно-то, если утро? – обреченно бормотал Синигир, позевывая и оглядывая помещение.

Едва-едва рассвело – это Синигир понял, посмотрев на серый прямоугольник окна. В сизом полумраке с трудом различались очертания предметов. Камин потух, поэтому было прохладно.

Ох, как Синигиру не хотелось покидать уютную кровать! Но Тимша опять звонко призывал его вставать.

– Да сейчас! – сердито отозвался охотник.

Синигир принялся одеваться, но думал не о предстоящей дороге – из головы не выходила вчерашняя беседа с углежогом. Перед глазами охотника стояли то мрачные глаза Мура, то его чистые – ни следа сажи – руки, то сильная высокая фигура. Наскоро собрав вещи, он спустился вслед за Тимшей вниз.

В неуютном мрачном помещении было тепло: охотник с удивлением посмотрел на горящий камин. Похоже, его топили всю ночь. Хозяин сидел у стола в напряженной позе и слушал Тимшу.

– Ты так рано встал? – спросил Синигир, пожелав доброго утра, – вон – камин натопил.

– Я не ложился, – отозвался Мур.

– Что-то случилось? – поинтересовался Синигир.

– Бессонница, – не поворачивая головы и не меняя мрачного тона, сказал Мур.

– Так мы возьмем еду? – напомнил о себе зверолов.

Мур кивнул.

– Я тогда пойду, соберу все, – юноша поспешил подняться наверх.

Синигир хотел было попрощаться и выйти, но вдруг в тишине Мур произнес, тяжело роняя слова:

– Я не советовал бы вам ехать к знахарке.

Синигир молчал, соображая, что бы это значило. Объяснений он не нашел и решил: если Мур преследует какую-то цель, сам продолжит разговор. Так и случилось. Углежог, наконец, повернул голову, поднял глаза и, сверля охотника суровым взглядом, продолжил:

– Ты как будто вполне здоров. А до знахарки – полдня пути, потом обратно. Вы потеряете время.

– Ничего, – вежливо ответил Синигир, понимая: разговор этот неспроста, – мы не очень-то торопимся. Да и Тимша не согласится: он уверен, что яд до сих пор действует.

– Послушай меня внимательно, охотник! – голос углежога утратил бархатную мягкость – остался лишь жесткий металл, – о том, что произошло в Синем лесу, как можно скорее нужно сообщить верховному Бескиду. Нельзя терять время!

– О чем ты? – вполне искренне удивился Синигир, – что сообщить верховному Бескиду?

– О силы неба! – воскликнул углежог, и теперь голос его звучал почти угрожающе, – ты не понял меня?! О том, что произошло с твоим другом!

– Но почему об этом событии должен знать верховный Бескид? И к тому же зверолов мне не друг, – озадаченно ответил Синигир, удивленный тоном хозяина.

– Поверь мне: верховного Бескида заинтересует твой рассказ! – Мур встал и прошелся по комнате.

Было очевидно: углежог встревожен не на шутку.

Синигир, не понимая причин этого беспокойства, начинал сердиться и с нетерпением ожидал, когда же появится Тимша, и они, наконец, покинут это мрачное место.

– Синигир, ты не слушаешь! Пообещай, что сделаешь, как я говорю! – потребовал Мур сурово.

– Почему я должен что-то обещать? – возмутился охотник, не привыкший выполнять приказы кого бы то ни было.

– Я не могу сказать всего. Просто сделай, как я говорю, – уже спокойнее произнес Мур.

– Прости, Мур, я, конечно, благодарен тебе за гостеприимство, – тоже сбавил голос охотник, – и, наверное, обязан отплатить, выполнив твою более чем странную просьбу. Но ты, видно, давно не был в Дювоне. Как я увижусь с верховным Бескидом? Говорят, раньше двери во дворец были распахнуты настежь, а на площади перед главным восточным входом в город шла торговля, и верховный Бескид запросто гулял по городу.

– Что же теперь? – глухо спросил Мур.

– Не знаю. У всех дверей в замок – стража, и туда нет хода простому охотнику.

Тут, наконец, появился Тимша и объявил:

– Я готов! Светает быстро – нам пора.

Синигир решительно шагнул к порогу, Мур направился за ним.

На пороге зверолов принялся горячо прощаться с хозяином, а тот упорно не сводил с Синигира мрачных темных глаз, на лице его застыла маска зловещего отчаяния.

– А что случилось? – заметив, наконец, напряженность Мура, спросил юноша.

– Твой друг хочет предложить ехать сразу в Дювон, – произнес углежог.

– — Ну, уж нет! – замахал Тимша руками, не дав Синигиру и рта раскрыть, – дорога длинная – вдруг действие яда проявится? Нет, Синигир, и нет. Мне хватило одного раза, и я ведь не знахарь. А теперь у нас еще и повозки не будет: как я тебя, если вновь захвораешь, повезу?! Едем к знахарке.

– Но… – попытался возразить Мур.

– Синигир! Мы уже об этом говорили. Нет!

Не принимающий участия в препирательствах Синигир только пожал плечами.

– Послушай, Тимша, твой друг здоров и готов ехать, – голос Мура звучал негромко, но твердо.

– Ты и Мура подговорил? – оторопел Тимша.

– Я тут не причем, – заявил Синигир, – но это правда – я здоров.

– Да что ж такое! – не на шутку горячился Тимша, – оставим споры: мы едем к знахарке! Спасибо, Мур, за все! Прощай.

С этими словами зверолов зашагал к выходу, даже спиной выражая негодование и непреклонность.

– Упрямец, – пробормотал Мур.

– Да, точно! Вот тут ты прав – он упрямец! – с удовольствием согласился Синигир, – но придется ехать. Обещаю тебе: как только мы окажемся в Дювоне, попытаюсь как-то передать нашу историю кому-то из дворца, хотя не понимаю, что тебя так сильно поразило в этом… м-м-м… событии, я вот не вижу ничего, достойного внимания верховного Бескида.

Мур, опустив голову, угрюмо молчал.

– Прощай, – произнес Синигир и с облегчением покинул неуютное жилище.

На открытой площадке у дома он огляделся: Тимша стоял у ворот и смотрел вдаль на серую бесконечность. Зверолов не проявлял признаков нетерпения, напротив, когда Синигир позвал его, тот вдруг принялся грустно размышлять:

– Бедный Мур! Такой сильный и, я уверен, смелый человек, но мне он показался несчастным. Что он делает здесь один?

– Да уж, – согласился охотник, – чудно все это. Давай-ка поедем отсюда поскорее.

В небольшой конюшне, расположенной недалеко от дома, они нашли своих накормленных лошадей и по единственной дорожке, что вилась вдоль болотных кочек, отправились в путь.

Несколько раз путешественники оглядывались на дом, послуживший им приютом в эту ночь. Он одинокой серой глыбой высился среди пустынного пейзажа и казался таким же таинственным и чужим на болотах, как его хозяин.

Ехали осторожно: справа и слева подозрительно булькала темная жижа. Запах гари, вскоре появившийся в воздухе, подсказал путешественникам: скоро деревня углежогов. Действительно, тропа привела их к домикам-норам, где охотник и зверолов увидели вчерашнего кашляющего старика.

– Скажи-ка, углежог, нам к знахарке по этой дороге? – указал рукой на север Тимша.

– Да! Поезжайте все прямо, прямо. А где Мур? – кашляя, проговорил старик.

– Дома. А скажи, старик, Мура ты хорошо знаешь? – поинтересовался Синигир.

– Знаю, знаю давненько… Я еще молодой был… – заявил старик.

Путники изумленно переглянулись.

– А откуда он пришел на болота? – продолжил спрашивать Синигир.

– То мне неведомо. Издалека явился… Бледный, немощный…

– Ты ничего не путаешь, старик? – недоверчиво усмехнулся охотник, – Мур не выглядит больным.

– Много лет прошло с тех пор, – проскрипел старик, – если бы ни Мур, трудно бы мы жили. А с ним дела пошли в гору. Необыкновенный он, и все умеет, а работает за троих. Он так заботится о нас! Ежели поедете к знахарке, то увидите с правой стороны от тропы каменные дома – мы смогли построить такое жилье для себя благодаря Муру.

– Мур не похож на простого углежога, – осторожно заметил Синигир.

– А он и не простой, – загадочно ответил старик.

Но что он имел в виду, зверолов и охотник так и не узнали: старик заговорил тише, потом закашлялся и перестал обращать на путников внимания – им ничего не оставалось, как поехать дальше. Вскоре они повернули направо, потому что других троп не было.

Унылая природа и чехарда мыслей в головах путников не располагали к разговорам. Кони, словно угнетенные мрачностью болот, едва плелись, несмотря на ночной отдых и понукания всадников. Впрочем, вскоре путники прекратили попытки заставить лошадей двигаться скорее, поняв их бесполезность. Они медленно ехали, а мимо проплывали плоские черные холмы, темные болотистые поляны, редкий полусухой кустарник и – (старик-углежог оказался прав) каменные дома углежогов, то тут, то там торчащие среди болот, высокие, как свечки.

Тимша без устали вертел головой, вдыхал полной грудью воздух и время от времени призывал Синигира посмотреть то налево, то направо, находя в невзрачных пейзажах какие-то особенные прелести. Синигир только головой качал, удивляясь неутомимости и жизнерадостности зверолова.

Путь казался бесконечным, впереди не видно было никаких признаков жилья, позади – тоже. Путешественники двигались, словно в никуда. Солнце затаилось где-то за пеленой облаков, было ни тепло, ни холодно, только ветер время от времени налетал непонятно откуда.

Потеряв счет времени, Синигир предложил передохнуть и перекусить.

– Но где мы остановимся? – отозвался зверолов, оглядывая окрестности, – жилья никакого не видно.

– Смотри: камень, – показал вперед охотник, разглядев зорким глазом небольшой серый камень недалеко от дороги.

Всадники спешились, отпустили коней, свернули на обочину и присели на камень спина к спине: Синигир лицом на север, Тимша – на юг.

– У меня из головы не выходят слова старика о Муре, – сказал Тимша, откусывая хлеб, – откуда он пришел на болота, и зачем?

– Да уж, мог бы поселиться в другом месте, – проговорил Синигир, – вот и знахарка живет на болотах. Как ты думаешь, почему? Она ведь лечит людей. А где тут люди?

– Всегда найдется тот, кому нужна помощь. К тому же, я уверен: на болотах растет множество чудесных трав. Даже воздух здесь пропитан запахом трав, чувствуешь? К тому же тут красиво. Как знахарка, интересно, станет тебя лечить? У нее, наверное, какие-то особые зелья есть, сваренные из растений, на болотах собранных.

Синигир не находил ничего интересного в том, что какая-то непонятная знахарка станет его лечить, и кроме запаха тины, ничего в воздухе не ощущал, и уж конечно, не видел ничего красивого в серой пустыне, что расстилалась вокруг.

– Знахарка скажет, что я здоров, – уверенно заявил он.

Не дождавшись ответа, охотник добавил уже менее уверенно:

– Гика маленькая, значит, в ней яда мало. А я большой.

Зверолов молчал. Синигир решил: наверное, упрямец понял, что зря настаивал на визите к знахарке. Он улыбнулся этой мысли и сказал:

– Слушай, а может, хватит с нас Черных болот? Давай вернемся на дорогу и поедем все-таки в Дювон.

Но договорить не успел: зверолов перебил его:

– Синигир, смотри!

Охотник вгляделся в горизонт, но кроме серого неба, смыкающегося вдали с серой землей, ничего не заметил, потом повернул голову налево, направо и сказал:

– Ничего не вижу.

– Синигир! – опять окликнул спутника Тимша.

– Ладно, если ты настаиваешь, конечно, поедем дальше. Надо, пожалуй, поторопиться.

Тут Синигир встал и повернулся лицом на юг. Теперь они с Тимшей смотрели в одну сторону, и охотник, наконец, понял, что хотел сказать зверолов.

Оказывается, Тимша тревожно всматривался в черную точку, движущуюся по дороге.

– Что это? – спросил он, – похоже на птицу.

– Всадник, – уверенно произнес Синигир, – просто плащ у него развевается, как крылья.

– Ты уверен?

– Я охотник, и, если ты забыл, – лучший в Синем лесу! Вижу я прекрасно, – гордо напомнил Синигир.

– Я не ожидал встретить здесь кого-то.

– Он мчится, спешит. Неужели к знахарке? Ведь тропа ведет только к ее жилью.

– Видишь, – продолжая напряженно вглядываться вдаль, заметил Тимша, – знахарка пользуется спросом.

– Ни разу не посещал знахарок. Мало того, до встречи с тобой даже и не думал о них, —язвительно ответил Синигир.

– Тебе не знакомы повадки некоторых зверей. Знал бы, что гика ядовита – не ехали бы мы сейчас лечиться.

– Я охотник! – возмутился Синигир, – зачем мне какая-то гика?

– Никогда не ведаешь, какое знание может пригодиться, – задумчиво возразил зверолов.

И добавил:

– Но все-таки похож этот всадник на черную птицу!

– Я же говорю: на нем плащ, черный, длинный…

Тут Синигир умолк. Он нахмурился, поняв, кто этот всадник.

– Тимша, ты видишь?

– Да, теперь вижу. Точно, всадник. Он так быстро приближается! Хороший у него конь.

– Я думаю, он преследует нас.

– Нас преследует?! – изумился Тимша, – да кто нас знает в этих краях?