Совершение. Часть первая

– Карр-Карр, – вдруг громко раздался звук сверху.

Молнией на первого волка набросился чёрная птица, схватила цепкими лапами его за шкирку, и буквально взмыла с ним в небеса. Волк жалобно залаял, дрыгал лапами. Птица поднималась всё выше, а затем бросила на землю добычу и снова кинулась на нее. Тут же отреагировал Амбулас: он размахнулся мечом и разрезал морду другому зверю. Кровь забрызгала в разные стороны. Он вскочил на ноги и добил волка. Ворон в то же время уже заклевывал до смерти и свою жертву.

– Приятель, ты как никогда кстати. Выручил, спасибо! – поклонился человек.

– Карр, – самодовольно проорала в ответ черная птица, а потом неодобрительно покосилась на окровавленную руку Амбуласа.

– Терпеть можно. Надо поскорее заканчивать, а то, мало ли какие еще сюрпризы будут. Повезло, что врагов немного было. Загрызли бы!

И тут же в голове возник вопрос: «А почему врагов-то мало? Может, враги ждут у горы?» Тратить время на предположения парень много не хотел. Нужно было думать, как к этой горе еще добраться.

– Поможешь выбраться? – снова обратился Амбулас к ворону. – Туман окутал всё в округе.

Ворон понимающе кивнул. Воин впервые заметил у спутника подобный жест.

Птица тяжело захлопала крыльями, начала подниматься вверх, и вскоре скрылась в непроглядной завесе. Позже, в небе послышалось звучное карканье. Человек понял, что нужно идти на крики, и это выведет его к горе.

Так и случилось. Амбулас достаточно долго шел, прежде чем под ногами начали мешаться первые камни. Вскоре, туман рассеялся, и показалась тропа, которая тянулась вверх к разлому в горе. Рядом с тропой, на валуне сидел, сгорбившись, ворон. Человек тут же поднялся к нему и осторожно протянул руку, чтобы погладить по голове верного помощника, но птица возмущено крикнула, взмыла в небо и растворилась в облаках. Трогать себя она не разрешала.

Подъем в гору оказался самым легким испытанием в этом захваченном разуме. Обыкновенная прогулка, не больше. Ни врагов, ни всяческих погодных явлений. Неужели затишье перед бурей? Ожидать можно было многого, но на данный момент Амбулас был спокоен. Единственное, его смущала дрожь земли, которая постепенно усиливалась при восхождении всё выше.

Спокойствию пришел конец, когда воин достиг цели. В разломе горы был неглубокий кратер. В этом кратере завязалась битва между двумя сторонами. За первую сторону выступали собственно захватчики: трое волкоподобных тварей, с которыми уже ранее познакомился Амбулас, и около дюжины низкорослых гоблинов. Такие большеголовые, носатые, ушастые, мерзкие, неуклюжие, писклявые, со смешными маленькими глазками. Все были вооружены палками, копьями, цепями. Одним словом: Гоблины. Что с них взять?

За вторую сторону выступал серебристый клок тумана, в котором просматривался силуэт отдаленно похожего на медведя животного с горящими белым светом глазами. Вся эта проекция превосходила ростом всех нападающих. Она грозно ревела и отбивалась от многочисленных врагов. Волки лихо уворачивались от когтистых лап, а вот гоблины замертво разлетались в разные стороны, но их численность тут же восстанавливалась, так как с вершин гор скатывались все новые и новые карлики. Медведь всех держал на дистанции, но это не мешало гоблинам продолжать натиск. Они закидывали его заостренными копьями, и пару раз им всё же удалось ранить призрака, когда в его широкую спину вонзилось оружие.

Если про войска вражеских захватчиков Амбуласу всё было известно, то про призрачного медведя он не знал ничего. Что это? Чего ожидать от этого существа? Если оно не выступает в роли обороны захваченного разума, то какие цели преследует? Ответ на последний вопрос вскоре стал ясен.

Небольшая группа низкоросликов отделилась от сородичей, и сделала попытку прорваться за спину противника. Медведь этого не прозевал, кинулся им наперерез, и двумя взмахами массивной лапой разнес в пух и прах эту группу. Амбулас вдруг всё понял!

Когда призрачный зверь отбежал в сторону, то оказалось, что всё это время он прикрывал собой изувеченное тело человека, которое было почти горизонтально распято на глыбе льда. Этот медведь защищал душу мужчины, заключенную в этом ужасе. На стороне Амбуласа был союзник. Во всяком случае, цели у них были схожие.

Стоило медведю на мгновение отвлечься и оставить тело человека без защиты, тут же этой возможностью воспользовались двое волков. За секунду до трагедии, когда хищники были уже в прыжке и раскрыли пасти, их обоих пронзил крюк на цепи и потянул в сторону. Воин вступил в бой.

Тут же в сторону Амбуласа полетели палки и камни. К нему же побежал и уцелевший волк. Воин ловко уклонялся от камней, некоторые копья успевал разрезать мечом пополам. Зверя встретил тоже подобающе: тот хотел с прыжка наброситься на Амбуласа, но он сделал перекат влево, тем самым увернувшись от атаки, и выполнил рубленый удар вдоль позвоночника волка. Полдела сделано.

В битве не прекращал участие и туманный медведь, только теперь он перешел в наступление. Растаптывал, раскусывал надвое, изувечивал когтями: что только не вытворял он с гоблинами. Амбулас тоже не отставал, и добивал тех врагов, которые в страхе убегали от медведя. Минута-полторы и дело сделано. Весь кратер был расчищен.

Но подкрепление не заставило себя долго ждать. Затрубили в рог, и гоблины с криками поползли со всех сторон. Многие побежали на воина и медведя, оставшиеся гоблины карабкались вверх, неся за пазухой топоры и молоты, а когда добрались до самой верхушки, начали откалывать зубчатые скалы, которые будто лепестки прикрывали кратер сверху.

Амбулас понял их затею. Даже с таким количеством гоблинам вручную не победить, поэтому они решили обрушить осколки скал на защитников. Воин оставил медведя на передовой, а сам быстро побежал к распятой жертве. У несчастного руки и ноги были заточены в лед, поэтому Амбулас как можно аккуратнее начал высвобождать их от оков. А тем временем, сверху начали скатываться первые обломки камней.

Могучий туманный защитник не подпускал никого к человеку. Гоблины улетали в разные стороны, но им яростно хотелось одолеть эту «стену». Они продолжали натиск, закидывали камнями медведя, стремились проткнуть копьями, пытались обойти, но зверь успевал везде.

Амбулас освободил измученного мужчину, и пытался привести его в чувство. Ничего не получалось. Чтобы спасти жертву, нужно ее добровольное согласие. Мужчина должен очнуться и протянуть самостоятельно руку спасителю.

Низкоросликов становилось всё больше и больше, хотя потери были велики. Медведь не сдавал позиции. Даже на туманной проекции были видны многочисленные раны и ссадины, но зверь боролся до конца. А конец настал ему, когда сверху на него обрушился остроконечный здоровенный осколок, который насквозь пронзил всю тушу. Медведь громко заревел от боли и тут же растворился в воздухе.

По необычному совпадению случилось так, что со смертью туманного зверя, заключенный мужчина открыл глаза. Взор Амбуласа в тот момент был устремлен на побежденного союзника и на многочисленных гоблинов, которые молниеносно приближались к нему, а когда он посмотрел на мужчину, то тут же закричал:

– Дай мне руку! Живо!

Жертва протянула руку. Вспышка.

Глава 5. Откровения. Часть 1

Раннее утро. Солнце еще не взошло. Город окутал туман. По крышам тарабанили капли дождя. Поднялся ветер, шумели листья. Привычные явления для Лучезарного.

Хмурую гармонию нарушил громкий женский крик.

Когда Амбулас открыл глаза, в голову ударила резкая боль, всё вокруг заискрилось. Немного погодя, он начал приходить в себя. Очутился Амбулас в той же палате у лекаря, на той же кровати. На этот раз в комнате никого не было, кроме него.

Амбулас поднялся, натянул только штаны и вновь присел на кровать. Силы еще не восстановились. Правая рука от плеча до локтя была перебинтована, а на левой ноге красовались яркие синяки. Последствиям обряда на этот раз парень не был удивлен.

В душе он радовался, что половина дела сделана и два человека уже спасены. Но ноша на его плечах от этого не стала легче – впереди еще больные. Стоило ему об этом подумать, как по телу пробегали мурашки, поэтому он резко сменил поток своих мыслей.

В комнате гудел сквозняк, никаких больше звуков вплоть до того, как внезапно не донеслись в коридоре быстрые шаги. Вошел Губернатор. В одной руке он держал журнал, в который вносились наблюдения, в другой – платок, которым он вытер капли пота со лба. Когда Урбэм, наконец, заметил Амбуласа, то он мило улыбнулся и беззвучно радостно развел руками.

– Это уже утро или еще вечер? – спросил тут же Амбулас.

– Семь утра нового дня, Господин Интенегри. Через час придет повозка с продуктами. Вы проспали всю ночь. И предвещая ваши будущие расспросы, отвечу следом, что спасенный вами мужчина уже на ногах, и весь процесс его же спасения занесен в этот журнал, – ответил Урбэм.

– Надо приступать к следующим жертвам. Я только оденусь, и можете вести меня.

Губернатор снова вытер пот со лба, подошел к Амбуласу и указал на его замотанную руку:

– Признаюсь, я сильно испугался, когда на вашей руке появились раны, и потекла кровь. Я приказал позвать лекаря, и мы аккуратно вас перебинтовали. У вас поднималась температура, вы бледнели, краснели. Ну и ужасов я нагляделся за прошедший день.

Урбэм громко захохотал, даже чуть не выронил из рук журнал. Парень нервно покосился на него.

– Не вижу ничего смешного. Надо собираться уже, а не устраивать тут веселуху, – Амбулас встал с кровати и продолжил одеваться.

– Вы, наверное, голодны, Господин Интенегри? Повар мой на завтрак готовит вкусную кашу, аж пальчики оближешь. А если в кашу добавить мед, который я заказываю у своих знакомых, что живут вот за теми горами, – их видно отсюда, потом посмотрите, – а еще всё это закусывать хлебом с маслом, то… – затараторил Губернатор, но его попытался прервать Амбулас.

– Урбэм, вы меня вообще слышите? Ведите меня к следующим больным, – он уже был одет.

– …а на обед будет похлебка. Самые свежие овощи: картошечка, капуста…

– Урбэм! – Молодой человек сильно повысил голос.

Наступила короткая пауза. Губернатор вновь протер лоб, спрятал платок во внутренний карман пиджака, вытянулся, выпрямил спину и спокойно заговорил:

– Ночью умер один старичок. Это случилось незадолго до того, как мы вас только отнесли сюда. Его уже оплакали и похоронили. Не успели помочь, ну и что? И так повидал старик многое. Может, от старости раньше бы загнулся. И не стоит повышать тон. Я позвал вас сюда помогать, а не раздавать приказы, – Урбэм говорил всё правильно, но нотки робости в голосе всё же присутствовали. – Вам следует задуматься над своим поведением. Я думаю, что любому бы гостю польстило, что его так тепло принимает сам Губернатор города, пусть даже и такого маленького! Все нервничают, я нервничаю. Но я же не кричу на вас. Так нельзя, ведь правда?

– Просто помочь им могу сейчас только я. И как видите, время уже на исходе, а вы мне зубы заговариваете. – Амбулас уже говорил спокойно, ощущая, что перегнул палку. – И мне сейчас не до ваших похлебок, и не до хлеба с маслом. Я хочу помочь и медлить нельзя. Мы сейчас говорим с вами, а время-то идет. Есть еще же один больной? Четверо их было. Вы так говорили.

– А не надо уже никому помогать!

– Почему?

Но ответом на вопрос послужило следующее. Амбулас услышал, как что-то застучало за окном на улице, будто деревянные колеса по дороге из кирпичиков. Для повозки было еще рано. Он подскочил к окну и замер.

Впереди шел сутулый мужичок и тянул за собой небольшую повозку. А на повозке лежало тело. Тело мертвого мальчика. Ему от силы было лет десять-одиннадцать. За повозкой тяжко поспевала женщина. Она горько рыдала, иногда и вовсе кричала. Не трудно было догадаться, что это мать ребенка. Женщина на ходу целовала голые стопы мальчика, прижимала его холодные руки к своим мокрым щекам, запиналась об подол рваного платья, падала, вновь вставала на ноги и догоняла повозку, чтобы снова дотронуться до сына. Горю в этой картине не было предела. Нет страшнее боли, чем пережить своё дитя.      У Амбуласа задрожала губа. Он ведь до конца был уверен, что тот крик, который разбудил его, был воплощением его снов, а оказывается, что такое произошло наяву.

– Это четвертый больной? – дрожащим голосом спросил он.

– Амбулас, вы бы не успели…

– Это четвёртый больной?! – закричал парень.

– Да, это он, – ответил тихо Урбэм.

Амбулас отвернулся от окна и посмотрел в глаза Губернатора:

– Когда вы хотели повести меня к ребенку? После того мужчины?! После старика?!

– Амбулас, давайте успокоимся!

– Вы повели меня к взрослому мужику, а не к этому ребенку?! Повели к мужику!

–Амбулас…

Парень кинулся к Губернатору и схватил его за воротник пиджака. Пухличок чуть ли не висел в воздухе. Урбэм боялся даже смотреть в глаза молодого человека, поэтому смотрел под себя и что-то невнятно бормотал в оправдание.

– Почему вы меня в первую очередь не повели к ребенку? Почему?! – Амбулас кричал, что было мочи. Руки его тряслись, а слова перебивало громкое дыхание. Даже не дожидаясь от Губернатора ответа, он его откинул на кровать, а сам опять подошел к окну и схватился за голову.

– Амбулас, у нас обычаи в городе, что начинаем отсчет от правого ряда от моего дома. И я следовал этой привычной системе. У нас очередь по такому принципу встает и… – Урбэм очень боялся и весь дрожал.

– Это был больной ребенок! И ему помочь нужно было в первую очередь! – закричал парень, да так, что Губернатор аж закричал от страха.

– А-амбулас, не вините меня. Прошу! Ну, система у нас такая. Я не хотел зла!

– "Система", – ухмыльнулся Амбулас. – Засуньте вашу "систему" знаете куда?

Молодой человек развернулся, схватил свои вещи, поднял журнал, который обронил Урбэм, и направился к двери:

– Я уезжаю. Надеюсь, вас больше не увижу. Прощайте.

Громко хлопнула дверь.

Злость поглотила молодого человека. Хотелось всё крушить и рвать на части. Она отчуждала все остальные чувства, затопляя душу, разум и сердце. Злость грызла Амбуласа изнутри. Поэтому, он сразу и не осознал, что чуть ли не угробил человека.

На эмоциях парень буквально вышиб ногой дверь, которая вела наружу. Он даже не подозревал, что там мог стоять человек. Это была молодая белокурая девушка. Удар ей пришелся по правой кисти руки. Девушка вскрикнула больше от неожиданности, чем от боли. Амбулас ошарашено взглянул на нее, затем на руку, понял, что ничего серьёзного, извинился, и ушел быстро прочь.

А теперь стоит немного вернуться назад для полной ясности дальнейших событий.

***

Элиан чувствовала себя безупречно. Она уже давно не спала, ее разбудил то ли крик, то ли так доски дома заскрипели: акцентировать особого внимания она почему-то не стала. Спать больше не хотелось, а до рассвета было около часа, поэтому ей пришлось просто лежать в кровати и думать о своем.

Было удивительно, что еще день назад она неподвижно лежала на том же месте, а ее разум был заточен в ужасном сне. Странно, но Элиан сразу поняла, что происходящее лишь иллюзия. Хотя всё было, как наяву: жар от адского пламени, тяжелый воздух, тухлый запах, боль от оков, мерзкие создания. Проснуться было невозможно, и от этого факта она была ужасна напугана. Элиан не помнила, как попала в заточение и как давно, что собственно происходит и почему именно с ней. Она была заключена в липкую паутину, висела над огнем. Огня-то она и боялась больше всего.

Силы Элиан покидали очень быстро: сначала закружилась голова, потом зазвенело в ушах, помутнело в глазах, а затем вообще потеряла сознание. После, она ощутила лёгкость, со стороны доносился человеческий голос, а потом она увидела пыльное мужское лицо на фоне пламени. Элиан навстречу ему протянула руку, и вот уже она очутилась в объятиях своих родителей.

Вокруг было много шума, суматохи: сначала Элиан долго к себе прижимала рыдающая мать, потом девушку послушал врач. Каким-то образом в комнате присутствовал Губернатор, который окликнул ее отца и того врача, чтобы они помогли ему унести незнакомого ей молодого мужчину из комнаты, который и вовсе пребывал без сознания. Всё происходящее перед глазами было смазанным и непонятным. Вскоре после этого, она снова заснула.

Сейчас же Элиан окончательно взбодрилась и уже не могла лежать, поэтому, когда на кухне что-то забренчало, она этому очень обрадовалась. В доме с ее семьей жили лишь еще три женщины, которые и то спали до обеда, поэтому девушка уверенно и без стыда спустилась вниз в одной ночнушке. На кухне уже орудовала горшками ее мать.

– Девочка моя! – воскликнула женщина, бросила посуду, и схватила в объятия Элиан. – Доченька! Не могу поверить. Как же хорошо, что с тобой все в порядке. Как ты себя чувствуешь?

– Очень хорошо, мамочка. Даже голова не болит! – Элиан засмеялась и еще крепче обняла маму. Так они стояли еще продолжительное время, а потом сели за пустой стол.

– Какая же красавица ты у меня, – сказала мама.

– Мам, мне было так страшно, – прослезилась Элиан и опустила голову на колени к матери.

– Конечно, страшно! Как иначе? Столько дней пролежала в мучениях. Упаси, Господи, каждого от такого, – она нежно гладила девушку по голове. – Не плачь, Элиан. Уже всё закончилось.

– Я ведь могла умереть, как и другие больные? Да?

– Не будем говорить об этом. Забудь. Теперь ты уже спасена, – строго ответила женщина.

Минут пять они сидели молча. Мать тихо напевала песенку и не переставала поглаживать дочь, отчего Элиан становилось легче. Потом девушка поднялась, и когда села поудобнее, спросила маму:

– Как мне помогли? Лекарство?

– Если бы всё так просто… Приехал молодой парень, сразу скажу, что на врача он не был похож. В черном длинном пальто, важный такой. Его встретил Урбэм. Повозка с продуктами прибыла аж к полудню. Возмущению народа не было предела. Стояли, толпились на улице. Прибыло сразу две повозки, и в одной из них тот парнишка. Через четверть часа он с Урбэном был у нас. Я и понять ничего не успела: тебя понесли в комнату пустую, начались расспросы. Побежала за отцом твоим: он у этого… у отца Тито был. Приходим обратно: ты на полу голая, вокруг свечи, рядом с тобой с кинжалом в руках тот парень, только спал он тоже. Урбэм в журнале чиркает, заставил лекаря нашего звать. Я уже испугалась. Заслала отца твоего, а сама на всё смотрела у порога. Все очень долго ждем. А потом ты закричала, тебя вырвало водой, и я к тебе скорее. А парень так и не проснулся. Ты тоже потом сознание потеряла. Положили тебя обратно, посидели с тобой. Цвет лица вернулся, обрадовалась очень. Забежала к Урбэму, спрашиваю про тебя, а он: "Не знаю. Пусть спит". Потом про парнишку. Он: "Не знаю. Он спит. Сейчас к нему пойду". Потом уже только, через час или два, вижу, как они вместе идут к другому дому. Мне так жалко стало того парня. Отдохнуть ему Урбэм не дал даже. Так вот, сегодня узнала, что Калеба Вира спасли вечером. Ты его не знаешь, наверное. Калеб дома сидит только. А вот дядя Авус умер ночью.

– Ах…Жалко.

– Это еще не всё. Сейчас прибежала от Эре, что рядом живет. Сынишка ее умер, – женщина приложила ладоши к лицу.

– Парвус!?

– Да. Ему одиннадцать годиков было. Не успели помочь.

Элиан и ее мама заплакали.

– Страшно-то как. Что за напасть нас одолела? – прорыдала девушка.

Элиан хорошо знала Пурвуса. Иногда вдвоем за ручку они шли к повозке за продуктами. Часто играли в прятки, по вечерам мальчик прибегал к ней в гости, чтобы читать вместе книги. Элиан любила этого ребенка, считала его своим младшим братом, и новость о том, что его уже не стало, для нее было шоком.

Прошло еще несколько минут прежде, чем все успокоились. Их внимание привлек звук, приближающиеся повозки.

– Гробовщик приехал, – сказала мама. – Нынче у него столько работы. За что нам горе такое? Надо поддержать бедняжку Мэйзи. Пойдешь со мной?

– Нет. Я не смогу на это смотреть, – тихо ответила Элиан.

– Ну, посиди тогда тут. Верно, не стоит наблюдать за чужим горем. Но я всё же схожу.

Мама встала из-за стола, поцеловала в щеку свою дочь и вышла из дома. Элиана следом тоже поднялась со стула и подошла к окну, обзор которого выходил на центральную площадь, а также на соседние дома.

Гробовщик остановился у самого входа в соседский дом и крепко держал телегу. В нее постелили белое покрывало, а затем двое мужчин наружу вынесли тело мальчика и аккуратно погрузили его сверху. Парвуса провожали в последний путь четыре человека: Мэйзи – мать мальчика, мама Элиан, и те двое мужчин, собственно, один из которых приходился отцом малыша, а другой – дядей. Все поочередно поцеловали Парвуса в лоб, и гробовщик покатил телегу на кладбище. Люди заплакали, а Мэйзи, стоило телеге отъехать от них на пару метров, бросилась к ребенку и закричала от горя. Элиан не выдержала, отвернулась и проронила слезу.

Спустя несколько мгновений, в дом вернулась заплаканная мать, молча прошла на кухню, налила в стакан из кувшина себе воды, выпила его и присела за стол.

– Сходи к лекарю, – сказала она. – Навести Господина Ин… Интенегри. Амбулас Интенегри, так его зовут. И позови на ужин. Урбэм сегодня приходил, сказал, что Парвус был последним больным на данный момент. Надеюсь, – Господи, пусть это будет так, – что больше и не появятся. Поэтому работы для Господина Интенегри здесь уже нет, а вот отблагодарить стоит. У кого несчастье, а у нас чудо такое! Он же спас тебя, Элиан. Так что сбегай к нему. Стол соберем здесь. Пусть приходит.

– Хорошо, мама, – согласилась Элиан.

– Амбулас Интенегри. Запомни имя.

– Запомнила.

– И понастойчивее. А я пока прилягу, подремлю.

– Ладно.

Туман начал рассеиваться, дождь перестал моросить, а вот ветер не стихал.

Элиан обулась в сапоги, прямо поверх ночнушки накинула старое пальто матери, и натянула капюшон. Только по пути к дому лекаря девушка осознала, что ей придется лицом к лицу столкнуться со своим спасителем, да к тому же этот человек, по словам ее мамы, почти был ровесником Элиан. Ее охватило смущение. Юная особа по своей сути была всегда стеснительной, и ей никогда ранее не приходилось общаться с представителем противоположного пола её возраста. Уже у порога больницы, девушка ненароком вспомнила про свой внешний вид. Ни причесалась, ни умылась, одним словом: не привела себя в порядок.

Только Элиан потянулась к ручке двери, как за ее порогом послышались быстрые шаги, а затем "Бух". Девушке чудом удалось отскочить, хотя дверь всё-таки больно ударила по пальцам правой руки. Элиан не показала признаков боли, а просто прижала руку к себе. Дверь слетела с петель, а около нее оказался незнакомец.

– Простите, – громко и весьма нахально бросил он и спокойно направился в сторону выхода из города.

Элиан и не ждала бы большего от местных, так как они не славились своей вежливостью и хорошими манерами. Но если бы это был местный… В этом незнакомце она узнала чужеземца: длинное пальто с посеребренными пуговицами, брюки, черные туфли, кожаные перчатки на руках, чемодан. Не трудно было догадаться, кто это был.

– Господин Интенегри, – крикнула Элиан. Но парень ее как будто не слышал. – Господин Интенегри.

Он просто уходил все дальше. Тогда Элиан побежала за ним, догнала, когда он был почти у самых ворот, и бесстрашно схватила за руку:

– Амбулас!

Молодой человек обернулся и раздраженно взглянул на девушку. Элиан тогда впервые разглядела его большие синие глаза, которые пылали от злости.

Амбулас грубо вырвал руку, на его языке уже завертелись неприятные слова в ее сторону, но вдруг выражение лица его переменилось. Расслабил скулы, перестал хмурить брови, во взгляде потухли искры ярости. До парня дошло, что перед ним стоит хрупкое существо, на которое нельзя вымещать зло. А Элиан наоборот возмущенно смотрела на него прищуром кошачьих глаз. Губы и щеки ее надулись, она, как ему показалось, даже привстала на цыпочки, чтобы казаться выше, – девушка на голову была ниже Амбуласа.

– Вы чего?! – начала она. – Я за Вами бегать должна?

– А с какой стати я Вам понадобился? – молодой человек между тем тон сбавлять не стал.

– Вы же Амбулас Интенегри?

– Ударение на второй слог.

–Значит это Вы. Даже не знаю, стоит ли Вас приглашать на ужин после того, как Вы со мной разговариваете.

– На какой ужин? Хотя мне не до этого. Я уезжаю из этого проклятого города.

– Уезжаете? – немного удивилась Элиан, голос ее немного приутих. – Вы разве не должны тут еще остаться?

– Бестолку тут оставаться.

– Как же бестолку? Вы же спасаете жизни!

– Хотелось бы в это верить. Люди продолжают умирать, – Амбулас взглянул в ту сторону, где уже исчезла повозка гробовщика. Девушка тоже развернулась посмотреть. Оба приутихли.

– Вы тоже расстроены? – грустно, совсем тихо спросила Элиан.