Совершение. Часть первая

Глава 1. Любой истории положено начало

«Нельзя, чтоб страх повелевал уму;

Иначе мы отходим от свершений».

Данте Алигьери

Лучезарный – город на окраине Колкого леса. Город на берегу Глухого моря.

Своё название этот захудалый городок получил в честь довольно интересного расположения построений. В нем была всего лишь одна улица, что служила сердцем города, иначе – ядром: округлая площадь, выложенная из жёлтого кирпича, который с ходом времени затёрся и посерел. В центре площади стоял фонтан, изображающий босоногого мальчика, стоящего на коленях, который обнимал маленькое солнце. Больше на площади не было ничего.

Лучезарный был разделён на восемь лучей, исходящих из "ядра". Шесть из них являлись рядами, что исходили из боков всей системы. Каждый луч – это три-четыре, построенные в ряд, двухэтажных дома. Выполнены они были из древесины колкого дерева, собственно из которых и состоял лес. В каждом доме первый этаж служил холлом, кухней и двумя уборными. На верхнем этаже располагалось по семь комнат. Цифра, значащая номер комнаты, соответствовала числу кроватей, что находились в ней. Над каждой кроватью висела дощечка, вырезанная в форме солнца. На каждом солнце были написаны слова: "И не будут хмурыми ваши сны".

Самым главным лучом служил Губернаторский дом, выполненный целиком из мрамора. Над крыльцом висел герб городка: солнце в руках босоногого мальчика. Здание из себя ничего особого не представляло: обыкновенное одноэтажное, прямоугольное построение, несколько колон для опоры крыльца, и широкая чёрная дверь, с ковриком для ног у входа. Лишь синяя остроконечная крыша выделялась из этого скучного образа, да и окна с синими рамами, открывающие обширный вид на площадь, и на въезд в город. Этот въезд и служил последним лучом Лучезарного. Вёл он к развилке дорог: правая – служила выездом из города, левая – делала полукруг, и выводила обратно на дорогу.

Лучезарный местные жители называли никак иначе как "Город небылиц". Во-первых, несмотря на своё светлое название, над этим городом, с самого момента воздвижение главной площади, нависло хмурое небо. Летом и осенью оно казалось серым, зимой и весной – мутно-синим. Дождь лил редко, но из-за глобального дефицита солнца в Лучезарном зародилась проблема, как сырость и плесень. В связи с этим, горожане всегда ходили с мокрыми носами. От лица Губернатора, каждому жителю, на каждый день недели предоставлялись совершенно безвозмездно семь платков, которые после использования сдавались в плетеную корзину, что стояла у подножия лестницы крыльца. К концу недели корзина набивалась, а на начало новой – в ней лежали комплекты чистых платков.

Во-вторых, никто и представления не имел на чём, и на какие средства город содержал жителей, ибо в Лучезарном царствовала безработица. Это оставалось загадкой. Кто-то говорил, что у Губернатора безграничные запасы золота. Кто-то заявлял, что тот же Губернатор нанимает охотников, и те ловят единорогов, сцеживают их молоко, и торгуют за пределом города. Но всё это являлось только слухами.

Каждое утро в Лучезарный въезжала карета с припасами на день. В основном жителям предлагалось хлеб двух сортов, вода, мешочек картофеля, небольшой выбор овощей, редко когда рыба. Поэтому, абсолютно каждый житель был вегетарианцем.

Особенно ценились книги. Именно они служили единственным развлечением для жителей. К тому же, книги являлись редкой темой, когда жители могли хоть что-нибудь обсудить друг с другом. Но с течением времени, каждый житель когда-либо лично ознакамливатся с тем или иным произведением, и поводы для разговора иссекались.

Лишь один день заставляет горожан Лучезарного вылезти из своих домов, и собраться на площади. Лишь в этот день над городом сияет солнце. Торжественный праздник «День Восхода». На площади играет музыка, развешивают флажки, и чистые плакаты, на которых каждый желающий может нарисовать солнышко. После праздника эти плакаты сжигают.

В День Восхода в город ввозят эль или ром, для детей же – содовую. Вокруг фонтана расставляют полукругом столы, на которых располагаются всякого рода вкусности. Больше всего дети предпочитают мармелад, а так же шоколадные яйца.

На празднике есть одна интересная игра. Жители делятся на две команды. Первая – становится в круг, и, крепко взявшись за руку, плотно прижимаются друг к другу. Они символизируют солнечный свет. Их задача: держать оборону. Вторая команда старательно должна пробить защиту и прорваться в круг первой команды. Они символизирует тучи. Один раунд длиться одну минуту. Побеждает та команда, которая выполнила поставленную задачу

Что собственно касается самих жителей Лучезарного, – это люди, которые одновременно радуются и печалятся некоторым фактам. Как было сказано выше, все жители были безработные. Это их забавляло. Проблема в той же самой причине: им попросту нечем заняться.

Многие читают книги, кто-то воспитывает детей, играют с ними. Некоторые, – зачастую старые люди, – вяжут, вышивают, пишут мемуары. Каждому жителю это приедается, но от безысходности продолжают заниматься тем или иным делом ежедневно. Абсолютно каждый разумный горожанин Лучезарного задумывался: «А почему бы не заняться чем-то полезным: земледелием, строительством?» Но так и никто не осмелился воплотить в жизнь подобные мысли.

Было одно исключение! Бабушка Лоис. В свои семьдесят пять лет с хвостиком, первая осмелилась избавиться от однообразия. В один день, она выбралась из своей комнаты, – под номером два, – походила вокруг города, собрала несколько палочек, оградила ими небольшой участок земли, и рассеяла немного зернышек. Через неделю Бабушка Лоис умерла, а на месте ее маленького сада выросли сорняки.

Если рассмотреть жителей с точки зрения социологии, то их общество можно назвать диким. Диким не в плане поведения, а отчуждённым, – в этом смысле. Все горожане сидели, запершись в одиночку, или же семьями в своих комнатах. При встрече со знакомым лицом здороваются, но редко кто останавливается и делится новостями. Лишь дети могут в холле порезвиться час-два, да старики сыграть партию в шахматы.

Из-за подобного Лучезарный кажется пустынным и хмурым городом: на улице тишина, площадь пуста. Выше рассказывалось, что народ собирался только в случае прибытия повозки с продуктами, или же в День Восхода. В остальное время – глушь.

В следующих абзацах коснёмся такой личности, как Губернатор города. Прэсез Урбэм. В последующем, мы будем звать его либо Губернатором, либо господином Урбэмом.

Этот человек был сыном управляющего одного прибыльного трактира. С самого детства Урбэма учили мастерству менеджмента. Уже в семнадцать лет он управлял пятью заведениями в трёх городах. В тридцать лет его поставили мэром в прибрежном мелком городишке, а к тридцати семи годам предложили воздвигнуть собственный город. В те года Урбэм верил, что это дело приведёт его к свету. Ему выделили землю, которая находилась далеко-далеко от цивилизации. В этом Губернатор видел свой плюс: город расстроится, станет огромным в обхвате территории, а так же станет центром высокотехнологичного мира. Даже название дал городу солнечное, что так же стало идеей для построения зданий. Всё это он делал в надежде на светлое будущее. Но солнце скрылось за тучами над Урбэмом, как в материальном плане, так и духовном. Сейчас же он просиживает штаны в мрачном городке, потолстел, а затем разжирел. Надежды не осуществились. Но Губернатор не считал себя неудачником. Он – хозяин собственного города. Численность населения если не растёт, то хотя бы держится на уровне. Да, горожане особо не радуются, но и не страдают. Есть дом, пища, небо над головой. Чего ещё нужно? Такова была политика Урбэма.

Но судьба такова, что и так с весьма несчастливым городком случилась напасть. Навалилось проклятье.

Началом этой истории послужил день, когда в город въехали сразу две кареты. Одна, как известно, с припасами, другая – с никому неизвестным и ранее невиданным пассажиром. Народ уже поочерёдно разбирал продукты, когда из второй повозки вышел молодой мужчина высокого роста. Отдельно рассмотрим его наряд.

На него было надето длинное шерстяное пальто, почти до колен, с посеребрёнными пуговицами, подчеркивающее стройность незнакомца. Из пальто выглядывал серый вязаный шарф. Внимание стоит уделить рисунку на верхней одежде: едва видный открытый глаз на обеих сторонах. Зауженные тёмно-серые брюки, усердно начищенные чёрные туфли указывали на его строгость. В одной руке он держал небольшой чемодан, другой – поддерживал заплечный мешок с вещами. Сами же руки были облачены в тонкие кожаные перчатки.

На лицо незнакомцу можно было дать от силы лет двадцать – двадцать три. Длинное худое лицо с широкими скулами, заострённый прямой нос, большие синие глаза с устремленным на толпу колким взглядом. Оно оживлялось спокойной, чуть заметной улыбкой и выражало самоуверенность и ум. В меру пухлые губы, темно-каштановые волосы, собранные в короткий хвост.

Мужчина немного постоял, огляделся. Толпа вокруг стояла в недоумении: никто за столь долгое время не приезжал в Лучезарный отдельной каретой. Наступила минутная тишина.

Осмелился нарушить ее тот же незнакомец:

– Амбулас Интенегри! Ударение на второй слог! – говорил он громко, и каждое слово проговаривал с особой педантичностью. – Я прибыл по поручению вашего Губернатора. Где я его могу найти?

В толпе что-то зашуршало, люди начали расходиться, и оттуда выбежал полный мужчина в сером смокинге и красной бабочкой на воротнике. Пока он проделывал путь до незнакомца, толстячок буквально запыхался.

– Я, господин Интенегри. Я – Губернатор, – воскликнул он. Из-за отдышки несколько слогов было проглочено.

– Ударение на второй слог, – поправил его приезжий. – Как я понимаю, прибыл я в тот самый Лучезарный. Я не ошибся?

– Всё верно, господин Ин…ИнтЕнегри. Дорога вас не утомила? Не желаете ли вы выпить малиновый чай? – Губернатор аккуратно положил руку на спину мужчины, и повёл его через толпу в сторону Губернаторского дома. Он попытался забрать чемодан у приезжего, в знак добродетелей, но тот багаж крепко держал в руках.

–Ближе к делу, Губернатор. Мне нельзя здесь надолго оставаться. И извольте наконец представиться.

– Урбэм, господин Ин…ИнтЕнегри. Ударение на первый слог, – Губернатор слегка улыбнулся, но в ответ получил холодный взгляд.

Они подошли к двери мраморного здания, после чего Урбэм, приоткрыв дверь, пропустил Амбуласа вперёд. А перед собственным входом внутрь крикнул своим хриплым голосом несколько слов толпе, которая до сих пор не желала расходиться:

– А ну разбежались по своим делам! Нечего здесь толпиться! Площадь протираете!

Жители пожали плечами, зашевелились, и вскоре скрылись по домам. Дел на улице у них больше не было.

***

Уже внутри Губернаторского дома, в главном кабинете, где вдоль всех стен были расставлены шкафы, полностью заполненными книгами, Урбэм усадил гостя на своё любимое кресло, выполненное из дубового дерева, с красной вельветовой обшивкой, и приступил к рассказу, с какой целью пригласил Амбуласа.

– Господин Интенегри, я приглашал четверых лучших врачей, которые, несмотря на столь серьезное расстояние, не поленились приехать в город. Сначала я думал, что на людей напала лихорадка. Но никто из лекарей не мог дать точного диагноза, и тем более причину заболевания. Один из них, когда убедился, что не может никак помочь больным, посоветовал обратиться к вам. И я немедленно написал письмо, – всё это время Губернатор стоял напротив Амбуласа, у камина, и не уводил взгляда с него. Слушатель же устремил свой взор на угасающее пламя. – Ах, чудеса! Вы прибыли так скоро! Но, тем не менее, мы уже увезли на кладбище троих.

– Какие симптомы? – медленно, еле открывая рот, произнес гость.

– Какие симптомы… У всех одно и то же: спят уже несколько дней – не могут проснуться. Совершенно не двигаются, дышат чуть заметно. Врачи говорила, что когда приоткрывали веки, зрачки больных были полностью расширены. Глаза казались чёрными! Представляете? Да что я вам всё это рассказываю? Вот вам все заметки врачей, – господин Урбэм подбежал к столу, который стоял посреди комнаты, и из тумбы достал аккуратно сложенный листок. Вскоре, он протянул его Амбуласу.

В заметках были следующие слова:

«Дыхание заглушенное. Частота сердцебиения отличное от нормы: ниже среднего. Зрачки полностью покрыли радужку. Температура тела держится в пределах тридцати четырех – тридцати пяти градусов. Состояние: схоже на кому, но не является таковым». Всё было закреплено подписью врача.

Амбулас тяжело вздохнул, и, свернув листок, положил во внутренний карман пальто. Затем, он положил на колени руки, и задумался. Всё это продлилось не больше трёх минут. Губернатор не посмел нарушить тишину.

– Сколько больных? – резво задал вопрос мужчина, и встал с кресла, уставившись на Урбэма.

– На данный момент четверо, господин Интенегри. Вы уже сделали предположение? Ведь так? Только не говорите мне, что не знаете диагноза. Прошу! Не говорите.

–Нам нельзя медлить, Губернатор. Ведите меня сейчас же в дом к первому больному. И захватите с собой журнал: будете записывать все мои действия, и слова с определённой точностью. На счету каждая минута. Нельзя медлить.

Глава 2. Под кровавым небом, под раскаты грома

Над городом нависла хмурая туча. Музыкой дождя, падая на землю, зазвенели капли. Стучали крыши, барабанили стёкла окон, скрипела калитка под порывами ветра. Дождь то усиливался, то затихал, то прекращался совсем. По мокрым улицам торопливо шагали двое мужчин. Один, что покрупнее, то и дело через каждый шаг спотыкался, второй двигался в подметки тени, бесшумно.

Нужный им дом находился во второй ветви справа, самый первый. Дверь звякнула, и двое вошли внутрь. Комната, которая содержала в себе и прихожую, и кухню оказалась низкой и пустой, без перегородок. На ближней стене висела изорванная куртка, в углу валялась груда тряпок, два больших горшка стояли возле камина. Одинокая свеча горела на столе, то уныло вспыхивая, то угасая. Дом внутри казался печальнее, чем снаружи.

–Хозяева, – захрипел Урбэм.

Слышно было, как начал скрипеть пол на втором этаже, и через миг вниз спустилась пожилая женщина. Амбулас сразу же обратил внимание на ее большие блестящие глаза, с сильно набухшими синяками под ними. Женщина была чересчур худая, вены на руках ярко вздувались, волосы на голове были не мыты уже который день. В ее взгляде можно было различить две эмоции: беспредельное горе и схлынувшая новая надежда.

–Амбулас Интенегри, – представился молодой человек.

–Иззи Темингол, – робко начала она. – Вы пришли помочь? Вы тот самый человек, что приехал сегодня утром? Не зря мне сегодня приснился этот сон. Я видела Вас в своем сне! Вы были озарены солнцем. Вы спасёте ее? Спасете мою доченьку? Она увядает, – говорила она, в волнении ломая руки. – Она заболела восемь дней назад. Слегла вечером от усталости, и больше не размыкает очи. Неделю и день! Вы представляете? Это очень долго!

–Не стой столбом, седая! Веди скорее, – начал подгонять Губернатор.

И они поднялись наверх. Дверь комнаты под номером один открылась, и перед взорами людей появилась кровать. На ней лежала молодая белокурая длинноволосая девушка лет шестнадцати-восемнадцати, кожа ее была совсем тусклой, губы посерели. Так сразу и нельзя было сказать, что она еще жива, но дыхание еще уловимо. Девушка лежала на спине, руки вдоль тела, из-под одеяла слегка выглядывала голая стопа, которую вскоре заправила обратно мать.

–Держите, Губернатор, – протянул Амбулась толстый журнал в кожаном переплёте, достав его из своего чемодана, – как и договаривались, вы будете записывать всё, что я говорю и делаю. Не упускайте мелочей.

Молодой человек схватил ближайший табурет, и сел на него у самой кровати. Губернатор встал рядом, мать застыла в проходе.

– Возраст? – обратился Амбулась к женщине.

– Семнадцать лет исполнилось недавно, – говорила она тихо, словно умирающая.

– Записывайте, чего ждете? Каждую мелочь! – крикнул он Урбэму, тот спохватился, раскрыл журнал, достал из пиджака ручку, и начал чиркать им.

Амбулас взял бледную руку девушки, и начал нащупывать пульс, вскоре он приложил губы к ее лбу, померив тем самым температуру. Следом, он приоткрыл девушке веки, взглянул на зрачки. Всё это не заняло и двух минут.

– 42 удара в минуту, температура ниже нормы на один – два градуса, зрачки расширены, дыхание приглушенное.

Молодой человек вновь раскрыл свой чемодан, и достал оттуда три свечи, небольшой тканевый сверток с предметом внутри, и серебряный амулет с гравированной подвеской в виде боевого топора, что являлось самым ярким оберегом.

– В доме есть комната со свободным пространством? – спросил вдруг он.

– Все комнаты заставлены кроватями… – ответила чуть слышно миссис Темингол.

– Мы можем их сдвинуть. А зачем вам? – поинтересовался Губернатор.

– Я сбегаю за мужем, – спохватилась женщина, и уже через несколько секунд было слышно, как скрипнула входная дверь.

Амбулас резко встал, вышел в коридор, и начал последовательно дергать двери комнат. Губернатор последовал за ним, и даже счёл нужным что-то записать. Третья и пятая комната были закрыты, видно в них кто-то находился из жильцов. Остальные же комнаты пустовали. Молодой человек остановился на комнате под номером шесть.

– Нет времени ждать. Помогите мне сдвинуть кровать в сторону, нужно место!

– Что вы хотите сделать, господин Интенегри? Зачем? Вы точно сможете помочь?

      Амбулась кинул змеиный взгляд в сторону Урбэма, и с недовольством крикнул:

– Вы собираетесь мне помогать?

      В ответ, Губернатор положил на тумбу журнал, и принялся сдвигать кровати в левый угол, противоположный от входа. Матрасы скидывали на пол, но и без этого кровати из досок цельного дерева, пропитанного сыростью, казались не совсем легкие на подъем. Дело заняло около пяти минут, но и за это время Губернатор успел пропотеть. Амбулас же за весь процесс не издал и звука. После этого, молодой человек начал стыковать друг к другу скинутые матрасы, образуя при этом обширную мягкую площадь. Закончив с этим, он побежал в комнату, в которой лежала пациентка.

Стянув с девушки одеяло, перед ним предстало обнажённое бездыханное тело. Амбулас робко отвернулся, выдохнул, снова посмотрел на нее. Всё туловище было в кровоизлияниях и кровоподтеках. Что-то будто убивало девушку изнутри. Он взял девушку на руки, и понес в приготовленную комнату.

– Батюшки! – вскликнул Урбем, когда вошёл Амбулас .

Он помог ему аккуратно положить мученицу на матрасы, и снова схватился за журнал, сделал пометки.

Амбулас расставил три свечи: одну у изголовья, другие – у локтей с обеих сторон. Затем, он сбегал снова в комнату под номером один, и вернулся оттуда с небольшим бронзовым кубком.

– Заполните его водой, – приказал Амбулас Губернатору. Тот беспрекословно повиновался, выбежал в коридор, и спустился вниз по лестнице. Молодой человек тем временем поджог фитиль каждой свечи, и натянул на себя амулет. Затем, он присел на колени, аккуратно взял девушку за руку, и принялся шепотом читать молитву, на неизвестном языке:

– Эл номе ган го ретте. Эл номе ган го ретте. Эл номе ган го ретте повус.

Вскоре, после произнесения этих слов, вернулся Урбэм с кубком, наполненным водой. Амбулас протянул руку, губернатор подал чашу, и вновь взял журнал в руки.

Амбулас, пододвинув свёрток, раскрыл его, и оттуда показался кинжал с длинным и узким клинком. Он снова взял руку девушку, и кольнул кончик пальца кинжалом, поднес кубок, и выдавил пять капель крови.

– Ло вонгу та повус. Ло вонгу та повус, – опять зашептал он, при этом покачивая аккуратно кубок.

Урбэм на всё это смотрел, с широко раскрытыми глазами. Ничего подобного он раньше не видел. Слышать – слышал схожее, но не видел. Это одновременно его завораживало, и пугало.

Когда Амбулас прекратил шептать слова, поднес кубок к губам, и сделал несколько глотков. Через несколько мгновений он повалился на пол, опрокинув кубок со всем содержимым.

– Ужас какой! – закричал губернатор, и подбежал к молодому человеку. – Всё идет правильно? Так и должно быть? Господин Интенегри! Не отвечает. Что делать? Он дышит. Значит, всё идет как надо. Ведь так, господин Интенегри? Ведь так?

Но ответа и не следовало ожидать. Душа Амбуласа покинуло тело, и перенеслась в другую сущность.

***

Ад – это печь неугасимого огня, место вечного наказания, где его жертвы мучаются телесно и духовно в соответствии сих греховной природой, совершенными ими грехами и количеством данного им духовного света, который они отвергли.

Ад – это место, где нет Божьего милосердия и доброты, где Божий гнев выливается в ужасный всепоглощающий огонь, а люди вечно живут в мучении со своими неудовлетворенными страстями и желаниями.

В Евангелии от Матфея Господь Иисус рассказывает притчу, касающуюся суда. В стихах Господь описывает судьбу грешников: «Так будет при кончине века: Изыдут Ангелы и отделят злых из среды праведных, и ввергнут их в печь огненную: там будет плач и скрежет зубов».

«Огненная печь», – так можно было описать то, где очутилась душа Амбуласа. Он прекрасно знал, что перед ним не царство страданий и тьмы. Ад вечен. И он будет всегда. А то, где оказался он – это ни что иное, как захваченный злом разум девушки, которая нуждалась в помощи. Это душа, охваченная огнем, который следовало потушить. Это болезнь, которую обязан вылечить именно Амбулас.

Это место можно было описать так: бесконечное жерло вулкана, в лаве которого, образовались неподвижные островки различной величины, от мала до велика. Всё вокруг искрило жадным пламенем, а вдалеке виднелся густейший непроглядный мрак. Место было пропитано дымом и зловонием. Стояла мучительная жара. Небо было покрыто огненными тучами. Всё оно гремело, звенело, стучало, издавало страшные вопли. Молнии с треском ударяли в скалы.

– Кар-карр, – появился из ниоткуда чёрный, как ночь, ворон. Именно ворон, а не ворона. Мудрая птица, столетиями обманывающая смерть, любимый герой русских сказок. Он сделал пару кругов над головой Амбуласа, и плюхнулся на землю. Мощный клюв, чёрно-металлическое оперение, и отражение кровавого неба в глазах ворона придавало ему еще более темный образ.

Крупная чёрная птица задумчиво уставилась на Амбуласа. Он протянул крылатому обитателю руку, но в ответ получил один короткий взгляд черных глаз и громкое «Кар-р». Тяжело ударив крыльями, ворон устремился в небо, и исчез во мраке.

– Ну, здравствуй, приятель. – Промолвил молодой человек вслед ему. Затем, он поправил воротник своего пальто, и добавил, – Что же, приступим.

Весь торс, руки и ноги накрыло синее сияние. Оно пульсировало с учащенным ритмом. Вспышка! И, как по волшебству, Амбулас был полностью снаряжен в темную кожаную броню. Нагрудник и защита для плеч комбинировались с туникой. Заклёпки на мягкой коже находились близко друг к другу, что формировало эластичное металлическое покрытие, которое совсем не сковывала движения. За спиной появился меч с симметричным длинным клинком и волнистым лезвием. На шее висел знакомый нам амулет с изображением молота на подвеске. Весь средневековый образ дополняла цепь, плотно обмотанная вокруг левой руки. Один конец был прочно прикреплен к креплению от плеча до локтя, а другой – кончался у запястья, переливаясь из колец в остроконечный крюк.

Амбулас слегка попрыгал на месте, чтобы ощутить на себе новый вес снаряжения, и рванул вслед за исчезнувшей тенью ворона.

Пейзажи на горизонте совсем не менялись: всё те же скалы, по которым скатывалась лава. Пыль кругом, дым, где-то горело что-то похожее на дерево. Всё это подкреплялось искрами в небе, молниями, и страшными воплями вдали. Вскоре Амбуласу пришлось взбираться на крутой склон, который никак нельзя было обойти, так как вокруг была раскалённая жижа. Руки от острых, как нож, камней спасали перчатки, но и так всё передвижение доставляло неприятное жжение на ладонях. Пару раз приходилось начинать подниматься вверх заново. Валуны под тяжестью ног то и дело обваливались.

Наконец, одолев препятствие, за холмом, в нескольких сотнях метров показалось весьма знакомое поселение, над которыми летал черный ворон, закладывая лихие виражи на крутых поворотах и хрипло каркая. Это был Лучезарный. Но весьма отличительным свойством этой проекции города было в том, что абсолютно каждый дом был охвачен пламенем. Фонтан был разбит вдребезги, на мельчайшие камушки, а губернаторский дом и вовсе отсутствовал. Но всё это не произвело на Амбуласа никакого впечатления. Он отряхнулся, и зашагал к руинам.

Всё пылало. Ни единой души не было в Лучезарном, лишь один смог проявлял жизненную активность, и то, подвластную ветру. Пройдя чуть дальше от места, где должно было находиться главное здание города, за спиной Амбуласа закаркал ворон, и это заставило его развернуться. Посреди пылающих домов стояла неподвижная фигура. Молодой человек обратил внимание на белые волосы, и тут же догадался, что это именно та девушка, в чьё сознание он проник. Он медленно зашагал ей навстречу.