рассказы
«Чернильно-черный поток, иногда разряжаемый неоновыми вывесками и светом из окон, тек перед ним. Река с горящими внутри звездами. Сверху, по обыкновению безмолвное и безразличное, но сегодня еще и необычно-мрачное, нависало небо. Оно тоже было испещр…
«Чернильно-черный поток, иногда разряжаемый неоновыми вывесками и светом из окон, тек перед ним. Река с горящими внутри звездами. Сверху, по обыкновению безмолвное и безразличное, но сегодня еще и необычно-мрачное, нависало небо. Оно тоже было испещр…
Продолжение рассказа великого фантаста Харлана Джея Эллисона – о будущем, где всё время подсчитано, и если ты тратишь его впустую, то его же и теряешь, а потом – и жизнь. А ещё о человеке, управляющем этой Системой. И о том, кто не побоялся пойти про…
Продолжение рассказа великого фантаста Харлана Джея Эллисона – о будущем, где всё время подсчитано, и если ты тратишь его впустую, то его же и теряешь, а потом – и жизнь. А ещё о человеке, управляющем этой Системой. И о том, кто не побоялся пойти про…
Это рассказ о том, почему людям, даже хорошим и счастливым, так интересны боль и страдания, и о том, как они за это расплачиваются… Вход на «Ржавый карнавал» открыт…
Это рассказ о том, почему людям, даже хорошим и счастливым, так интересны боль и страдания, и о том, как они за это расплачиваются… Вход на «Ржавый карнавал» открыт…
Самое длинное путешествие начинается со слов «я знаю короткую дорогу». Короткие рассказы из сборника «Почему так му...» - приглашение к путешествию в жизнь других людей. 100Рожева - писательница, поставившая перед собой лицеприятную задачу описать ст…
Самое длинное путешествие начинается со слов «я знаю короткую дорогу». Короткие рассказы из сборника «Почему так му...» - приглашение к путешествию в жизнь других людей. 100Рожева - писательница, поставившая перед собой лицеприятную задачу описать ст…
полная версия«Пароход шел вниз по течению, держась горного берега. В темной воде разлива мерно дрожали и плыли его огни – маленькая движущаяся иллюминация, – зеленое с красным, похожее на глаза безобидного, праздничного дракона…»
Книга также выходила под названия…
«Пароход шел вниз по течению, держась горного берега. В темной воде разлива мерно дрожали и плыли его огни – маленькая движущаяся иллюминация, – зеленое с красным, похожее на глаза безобидного, праздничного дракона…»
Книга также выходила под названия…
полная версия«Епифорка возвращался с базара верхом на новокупленной лошади. Он болтался на её костлявой спине, весело потпрукивал, причмокивал губами и вообще выражал всем своим лицом неописуемую радость. Даже прорехи около мышек от жизнерадостных движений руками…
«Епифорка возвращался с базара верхом на новокупленной лошади. Он болтался на её костлявой спине, весело потпрукивал, причмокивал губами и вообще выражал всем своим лицом неописуемую радость. Даже прорехи около мышек от жизнерадостных движений руками…
«Ангел смотрел на меня. Долго, изучающе. Что скрывалось за этим взглядом? Что угодно могло скрываться: любопытство, изумление, раздражение, отвращение…»
«Ангел смотрел на меня. Долго, изучающе. Что скрывалось за этим взглядом? Что угодно могло скрываться: любопытство, изумление, раздражение, отвращение…»
Рассказ русского прозаика, поэта и переводчика Ф.А. Червинского (1864 – 1918) повествует о «маменькином сыне» Алексаше Бобылеве. Он усердно сватается к интеллигентной и утонченной Валентине Ниловне. Парень старается изо всех сил: он даже напускает на…
Рассказ русского прозаика, поэта и переводчика Ф.А. Червинского (1864 – 1918) повествует о «маменькином сыне» Алексаше Бобылеве. Он усердно сватается к интеллигентной и утонченной Валентине Ниловне. Парень старается изо всех сил: он даже напускает на…
Никогда не верьте чёрту: он – хитрый и коварный, он непременно вас обманет. Если только вы не писатель, а этот чёрт – не Хлыщщ…
Никогда не верьте чёрту: он – хитрый и коварный, он непременно вас обманет. Если только вы не писатель, а этот чёрт – не Хлыщщ…
Олег Нагорнов – многогранный писатель, легко переходящий от «классической» фантастики к сказке, а от мистики – к новеллам с сильным социальным посылом. Читателю, открывшему этот сборник, предстоит удивительное путешествие, больше всего напоминающее «…
Олег Нагорнов – многогранный писатель, легко переходящий от «классической» фантастики к сказке, а от мистики – к новеллам с сильным социальным посылом. Читателю, открывшему этот сборник, предстоит удивительное путешествие, больше всего напоминающее «…
Короткие рассказы Леонида Савельева глубоки и проникновенны. Образы героев — всего лишь наброски, но в этих набросках читатель легко узнаёт реальных людей, живущих рядом, или самого себя. Не увлекаясь описанием подробностей, автор оголяет лишь суть п…
Короткие рассказы Леонида Савельева глубоки и проникновенны. Образы героев — всего лишь наброски, но в этих набросках читатель легко узнаёт реальных людей, живущих рядом, или самого себя. Не увлекаясь описанием подробностей, автор оголяет лишь суть п…
Бывший сержант-танкист, бывший студент-филолог, бывший сотрудник аналитического отдела Рафа Скиба попадает в нешуточный переплет: во дворе особняка, который он сторожит, обнаружена мертвая девушка. Милиция во главе с подполковником Старовым не заста…
Бывший сержант-танкист, бывший студент-филолог, бывший сотрудник аналитического отдела Рафа Скиба попадает в нешуточный переплет: во дворе особняка, который он сторожит, обнаружена мертвая девушка. Милиция во главе с подполковником Старовым не заста…
полная версия«Становой пристав Фунтиков, совсем молодой человек, с прыщавым лбом и едва заметными русыми усиками, ходит по своему кабинету и хандрит. Его руки беспомощно болтаются около бедер; выражение лица пристава такое, точно он выпил рюмку полыновой и до сих…
«Становой пристав Фунтиков, совсем молодой человек, с прыщавым лбом и едва заметными русыми усиками, ходит по своему кабинету и хандрит. Его руки беспомощно болтаются около бедер; выражение лица пристава такое, точно он выпил рюмку полыновой и до сих…
полная версия«Было поздно. Рабочие уже давно вернулись с поля, управили все по дому и ушли в людскую избу, чтобы покурить перед ужином цигарку расправить вспотевшие спины и для развлечения снисходительно поругаться со стряпухою; скотина была уже загнана, а птица …
«Было поздно. Рабочие уже давно вернулись с поля, управили все по дому и ушли в людскую избу, чтобы покурить перед ужином цигарку расправить вспотевшие спины и для развлечения снисходительно поругаться со стряпухою; скотина была уже загнана, а птица …
полная версия«Вукол Фадеев шел лесом, поминутно останавливаясь, прислушиваясь к воровскому стуку топора и злорадно улыбаясь: „Постой, – думал он про себя, – погоди, я тебе покажу, как чужие елки рубить! я тебя накрою! руки на кушак и в волостное! Ишь расположился…
«Вукол Фадеев шел лесом, поминутно останавливаясь, прислушиваясь к воровскому стуку топора и злорадно улыбаясь: „Постой, – думал он про себя, – погоди, я тебе покажу, как чужие елки рубить! я тебя накрою! руки на кушак и в волостное! Ишь расположился…
полная версия«Тучи, стоявшие на востоке, вспыхнули; по их малиновому фону прошли огненные жилки. Старый, угрюмый лес, высокой стеной окружавший небольшую поляну, стоял не шевелясь точно погруженный в глубокие думы. Над соломенной крышей лесной хатки перелетывали …
«Тучи, стоявшие на востоке, вспыхнули; по их малиновому фону прошли огненные жилки. Старый, угрюмый лес, высокой стеной окружавший небольшую поляну, стоял не шевелясь точно погруженный в глубокие думы. Над соломенной крышей лесной хатки перелетывали …
полная версия«Темнело; читать без свечей становилось затруднительным, а зажигать огни не хотелось. Самбурову стало скучно. Он надел черную войлочную шляпу, взял ружье и вышел из избы. Он прошел селом, обогнул гумна и направился было к озеру, где часто садились, в…
«Темнело; читать без свечей становилось затруднительным, а зажигать огни не хотелось. Самбурову стало скучно. Он надел черную войлочную шляпу, взял ружье и вышел из избы. Он прошел селом, обогнул гумна и направился было к озеру, где часто садились, в…
полная версия«Это случилось в давние времена, в далеком, неведомом краю.
Над краем царила вечная, черная ночь. Гнилые туманы поднимались над болотистою землею и стлались в воздухе. Люди рождались, росли, любили и умирали в сыром мраке…»
«Это случилось в давние времена, в далеком, неведомом краю.
Над краем царила вечная, черная ночь. Гнилые туманы поднимались над болотистою землею и стлались в воздухе. Люди рождались, росли, любили и умирали в сыром мраке…»
«…Как я уже говорил, дом наш был не сильно простым, но к семидесятым годам многие жители свои квартиры уже обменяли, появились люди, никакого отношения к сотрудникам Кремля не имевшие, – но и они были весьма горды тем, что живут в этом доме. Гордость…
«…Как я уже говорил, дом наш был не сильно простым, но к семидесятым годам многие жители свои квартиры уже обменяли, появились люди, никакого отношения к сотрудникам Кремля не имевшие, – но и они были весьма горды тем, что живут в этом доме. Гордость…
«То, о чем я расскажу здесь, произошло на пустыре, который некоторое время существовал прямо рядом с Красной площадью. Можно сказать – под боком у Кремля. При всем своем рационализме в молодые годы меня постоянно тянуло на какие-то отчаянные поступки…
«То, о чем я расскажу здесь, произошло на пустыре, который некоторое время существовал прямо рядом с Красной площадью. Можно сказать – под боком у Кремля. При всем своем рационализме в молодые годы меня постоянно тянуло на какие-то отчаянные поступки…