рассказы

«…Тогда же, судьба, – в целях воспитания моего, – заставила меня пережить трагикомические волнения первой любви. Компания знакомых собралась кататься на лодках по Оке, мне поручили пригласить на прогулку супругов К. – они недавно приехали из Франции,…

«…Этот день выдался чудесный. Никогда осеннее без тепла солнце не казалось мне таким огромным, светлым; никогда даже при закате оно не сверкало такой чистой белизной, как в это памятное утро. Круг неба, повязанный своими облаками, словно тёплым шарфо…

«– Хорошо ваш автомобиль справляется с осенней грязью. – Ему все нипочем. – Какая марка? – Форд. Не элегантно, но хозяйственно. – Сколько сил? – 22. – А весу? – 30 пудов…»

«Миша был мальчик-непоседа, ему всегда хотелось что-нибудь делать, и, если его не отпускали гулять, он целый день вертелся, как волчок, под ногами взрослых…»

«Сон – существо таинственное и внемерное, с длинным пятнистым хвостом и с мягкими белыми лапами. Он налег всей своей бестелесностью на Савельева и задушил его. И Савельеву было хорошо, пока он спал…»

Владимир Голубев сумел объединить в своём лице сразу две характеристики, говорящие о заслуженной писательской славе – «талант от Бога» и «фантаст без отрыва от производства». Он издавался преимущественно в литературных журналах и альманахах, но что э…

«– А это что? – Это портрет моей бабушки, княгини Марии Николаевны Волконской, жены декабриста, – в Чите, у окна сидит, а в окно виден острог. – Чья работа? – Бестужева…»

«– Мама, как хорошо на балконе! – Ты здесь, милая! Так поздно? Давно спать пора. – Я слушала… Мама, отчего, когда ты играешь… – Что – когда я играю?..»

«…Лет пятнадцати я чувствовал себя на земле очень не крепко, не стойко, всё подо мною как будто покачивалось, проваливалось, и особенно смущало меня незаметно родившееся в груди чувство нерасположения к людям…»

«Лишь теперь она что-то поняла, разгадала, и оттого у нее такой таинственный вид, и оттого так мудро все кивает головой и улыбается. У нее ведь тайны с окном, а никто об этом не знает. Не узнают, о чем она шепчется с луной утром рано, когда все спят,…

«Как-то раз летним вечером, бродя по окраинам города, по кривым, узким улицам, среди маленьких домиков, полусгнивших от старости, я заглянул в открытую дверь кабака и удивился, что в нём много людей, но сидят они тихо…».

«…Нехорошо, когда писатель много имеет почитателей, нехорошо! Только болотным растениям не вредит избыток сырости. Дубам нужно её в меру…».

«Это было лет двадцать пять назад. Я служил чиновником особых поручений при м-м военном губернаторе. Однажды я получил от него повестку немедленно явиться к нему. Я поехал и застал губернатора в сильно раздраженном состоянии…»

«Зиму прошлого года я прожил в деревне, как говорится, в четырех стенах, в старом, мрачном доме, никого почти не видя, ничего не слыша, посреди усиленных кабинетных трудов, имея для своего развлечения одни только трехверстные поездки по непромятой до…

«Губернией управлял князь ***. Четверг был моим докладным днем. В один из них, на половине моего доклада, дежурный чиновник возвестил: – Помещик Шамаев! – Просите, – сказал князь…»

«– Билетики ваши позвольте. – Эти контролеры, кажется, только для того и существуют, чтоб будить людей; если не от сна будить, то отвлекать от размышлений. Все тебя возвращает в действительность. И непременно – в действительность полезай. Точно дей…

«– Однако второй час. – А вам куда? – Да домой. – Ну так сидите, и мне тоже домой. Человек!.. Еще кофею. Коли домой, так, значит, некуда торопиться… С вами отчего приятно? Оттого, что как-то… плаваешь в одних и тех же водах; хоть и курс плавания друг…

«1. Ах, генерал! Какой приятный… 2. Графиня, здравствуйте! 1. Приятный сюрприз! Я не знала, что вы в Петербурге. 2. А я не знал, что у вас приемный день. Ну, приемный так приемный…»

«– А, как я рад! Давно в Москве? – Сегодня утром. – И я сегодня утром, из деревни. – Я из Петербурга… Стремление в Москву…»

«Это был вредный мальчик. Когда ему говорили об этом, он возражал: – Нет, я полезный! – Тогда, – говорили ему, – назови хоть одно полезное дело, которое ты сделал. Он молчал и ухмылялся, гаденыш. Ему было тринадцать, он любил делать пакости, вдруг ни…