повести
«На бранном поле, остро пахнущем гноем и кровью, сидел, обхватив руками колени, варвар по имени Фрит.
Его волосы были скрыты под кайнысом – бесформенным головным убором из некрашеного войлока, похожим на шляпку бледной поганки. Да и сам Фрит был блед…
«На бранном поле, остро пахнущем гноем и кровью, сидел, обхватив руками колени, варвар по имени Фрит.
Его волосы были скрыты под кайнысом – бесформенным головным убором из некрашеного войлока, похожим на шляпку бледной поганки. Да и сам Фрит был блед…
«Стрельба из лука – одно из искусств, чья прелесть и строгая красота почти недоступны нашему современнику. И здесь некого винить, кроме пресловутого прогресса. Однако тех тысячелетий, когда лук был в почете у воинов и охотников, из истории просто так…
«Стрельба из лука – одно из искусств, чья прелесть и строгая красота почти недоступны нашему современнику. И здесь некого винить, кроме пресловутого прогресса. Однако тех тысячелетий, когда лук был в почете у воинов и охотников, из истории просто так…
«Отец Алисы Селезневой – директор Космозо. А Космозо, как всем известно, – Космический зоопарк. Сюда привозят животных с разных концов Галактики.
Алиса буквально выросла в Космозо. С самого раннего детства она проводила здесь все свободное время. У н…
«Отец Алисы Селезневой – директор Космозо. А Космозо, как всем известно, – Космический зоопарк. Сюда привозят животных с разных концов Галактики.
Алиса буквально выросла в Космозо. С самого раннего детства она проводила здесь все свободное время. У н…
«К Алисиному папе как-то пришел в гости профессор Колба. Сидор Гаврилович Колба собственной персоной. Профессор Колба Алисе понравился. Он оказался очень большим толстым человеком с рыжей бородой, которая лежала на груди как лопата, большим красным н…
«К Алисиному папе как-то пришел в гости профессор Колба. Сидор Гаврилович Колба собственной персоной. Профессор Колба Алисе понравился. Он оказался очень большим толстым человеком с рыжей бородой, которая лежала на груди как лопата, большим красным н…
«Через сто лет люди научатся летать к далеким звездам.
В Москве будет космопорт, вокзал для космических кораблей.
Кого только там не встретишь! По залу ожидания гуляют люди, марсиане, ушаны, брастаки и вовсе неизвестные вам существа, похожие на рыб, …
«Через сто лет люди научатся летать к далеким звездам.
В Москве будет космопорт, вокзал для космических кораблей.
Кого только там не встретишь! По залу ожидания гуляют люди, марсиане, ушаны, брастаки и вовсе неизвестные вам существа, похожие на рыб, …
В повести Андрея Валентинова Выше тележной чеки описывается подавление кеем Велегостом Железное Сердце восстания племени харпов. Один из советников предлагал кею в случае победы уничтожить всех харпов: мужчин, женщин, детей, стариков.
В повести Андрея Валентинова Выше тележной чеки описывается подавление кеем Велегостом Железное Сердце восстания племени харпов. Один из советников предлагал кею в случае победы уничтожить всех харпов: мужчин, женщин, детей, стариков.
«Сквозь туман забытья, обволакивающий сознание, прорвалась музыка. «Не спи! Равнодушие – победа Энтропии черной!..» Слова известной арии пробудили привычные ассоциации памяти и повели, потащили за собой ее бесконечную цепь.
Жизнь возвращалась. Громад…
«Сквозь туман забытья, обволакивающий сознание, прорвалась музыка. «Не спи! Равнодушие – победа Энтропии черной!..» Слова известной арии пробудили привычные ассоциации памяти и повели, потащили за собой ее бесконечную цепь.
Жизнь возвращалась. Громад…
«Те двое прилепились прямо к стене, как раз у окон квартиры, где жил Масленников.
«Как мухи», – подумал Мендель.
И правда, в их черных фигурах было что-то от назойливой помоечной нечисти, на которую так богато пыльное городское лето…»
«Те двое прилепились прямо к стене, как раз у окон квартиры, где жил Масленников.
«Как мухи», – подумал Мендель.
И правда, в их черных фигурах было что-то от назойливой помоечной нечисти, на которую так богато пыльное городское лето…»
Дарья Иванова живет в двух мирах: в одном – она президент Московской Федерации, в другом – искалеченная судьбой женщина в перестроечной России.
Дарья Иванова живет в двух мирах: в одном – она президент Московской Федерации, в другом – искалеченная судьбой женщина в перестроечной России.
«Пашка Гераскин всегда жалеет, что не родился Наполеоном. Он уже нашел у себя несколько наполеоновских достоинств. Он умеет заниматься сразу несколькими делами. Например, если он пишет сочинение, то обязательно при том слушает последние известия и ды…
«Пашка Гераскин всегда жалеет, что не родился Наполеоном. Он уже нашел у себя несколько наполеоновских достоинств. Он умеет заниматься сразу несколькими делами. Например, если он пишет сочинение, то обязательно при том слушает последние известия и ды…
Возможны ли чудеса в мире, насквозь пронизанном волшебством? В мире, где живут дипломированные чародеи, где магию зовут Высокой Наукой и применяют повсеместно? Не спешите делать выводы – и колдун может столкнуться с чудом, выходящим за пределы его мо…
Возможны ли чудеса в мире, насквозь пронизанном волшебством? В мире, где живут дипломированные чародеи, где магию зовут Высокой Наукой и применяют повсеместно? Не спешите делать выводы – и колдун может столкнуться с чудом, выходящим за пределы его мо…
«– Вот чего я вообще не понимаю – как он, трах-тарарах, в принципе попал на эту распроклятую ярмарку?!
– Все остальное ты понимаешь?
– Остальное уже вытекает из этого…»
«– Вот чего я вообще не понимаю – как он, трах-тарарах, в принципе попал на эту распроклятую ярмарку?!
– Все остальное ты понимаешь?
– Остальное уже вытекает из этого…»
Стереть этот кошмар из памяти было невозможно: как ни старался Аркашка, как ни прятал голову под подушку – перед его глазами скакала жуткая Овечья Смерть… В ушах стоял скрежет ее костей. Неужели изматывающая летняя жара вызвала к жизни эту жуть – и т…
Стереть этот кошмар из памяти было невозможно: как ни старался Аркашка, как ни прятал голову под подушку – перед его глазами скакала жуткая Овечья Смерть… В ушах стоял скрежет ее костей. Неужели изматывающая летняя жара вызвала к жизни эту жуть – и т…
По замыслу автора повесть «Хлеб» является связующим звеном между романами «Восемнадцатый год» и «Хмурое утро». Повесть посвящена важнейшему этапу в истории гражданской войны – обороне Царицына под руководством товарища Сталина. Этот момент не показан…
По замыслу автора повесть «Хлеб» является связующим звеном между романами «Восемнадцатый год» и «Хмурое утро». Повесть посвящена важнейшему этапу в истории гражданской войны – обороне Царицына под руководством товарища Сталина. Этот момент не показан…
«– Кыш!
Крыса шмыгнула острым носиком.
– Кыш, чтоб тебя!
Сверкнув бусиной глаза, крыса подошла ближе. Она совсем не боялась Петера, и надо отдать должное крысиной проницательности: испугаться бродягу-лютниста сейчас могла разве что мокрица, выбравшая…
«– Кыш!
Крыса шмыгнула острым носиком.
– Кыш, чтоб тебя!
Сверкнув бусиной глаза, крыса подошла ближе. Она совсем не боялась Петера, и надо отдать должное крысиной проницательности: испугаться бродягу-лютниста сейчас могла разве что мокрица, выбравшая…
«Опасного она заметила сразу. Сидит в углу, не откидывая капюшона, постреливает взглядом из-под черных слипшихся волос, длинные пальцы с обломанными ногтями крошат хлеб на столе… Хорош. Знаем, чего от таких ждать. На всякий случай велела Сыру, чтобы …
«Опасного она заметила сразу. Сидит в углу, не откидывая капюшона, постреливает взглядом из-под черных слипшихся волос, длинные пальцы с обломанными ногтями крошат хлеб на столе… Хорош. Знаем, чего от таких ждать. На всякий случай велела Сыру, чтобы …
«Дорогу лучше рассматривать с высоты птичьего полета. Это очень красиво: дорога с высоты. Ни пыли, ни ухабов, – шел коробейник, обронил ленту. Бери, в девичьи косы заплетай! Обочина течет июльским медом, февральской сметаной, овсяным киселем ноября, …
«Дорогу лучше рассматривать с высоты птичьего полета. Это очень красиво: дорога с высоты. Ни пыли, ни ухабов, – шел коробейник, обронил ленту. Бери, в девичьи косы заплетай! Обочина течет июльским медом, февральской сметаной, овсяным киселем ноября, …
«У Петера болели пальцы, а в глотке поселился колючий еж.
– Играй!
Он играл.
– Пой!
Он пел…»
«У Петера болели пальцы, а в глотке поселился колючий еж.
– Играй!
Он играл.
– Пой!
Он пел…»
«Каваррен гудел растревоженным ульем в момент явления пасечника. Вот он снимает крышку, вырезанную из душистого тополя: пчелы-каварренцы сердито жужжат, щетинятся жалами рапир, шпаг и палашей, суетятся… Но вселенскому пасечнику нет никакого дела до в…
«Каваррен гудел растревоженным ульем в момент явления пасечника. Вот он снимает крышку, вырезанную из душистого тополя: пчелы-каварренцы сердито жужжат, щетинятся жалами рапир, шпаг и палашей, суетятся… Но вселенскому пасечнику нет никакого дела до в…