Цена её любви – 2

Испанец хмыкнул. В покои, открытые для богатых путешественников, дорога оборванцам заказана. Он сжал пятерню в кулак, но, заметив неодобрение в глазах баронессы, спрятал руку за спину. Однако на вопрос ответил честно:

– Хотела одна старая карга получить с меня денег за гадание, да я хорошенько отпотчевал её, долго не сможет наводить страх на честных людей.

Паломник привстал с жёсткого ложа и, поклонившись богатой сеньоре, решил поделиться новостями, услышанными в монастыре:

– Прекрасная донна, хозяин, видно, не знает, что тех эрроминчела поймали и допросили. Они признались в колдовстве и приговорены к сожжению, а чтоб их не отбили свои, казнь исполнят сегодня на рассвете.

Глава 3.2

Изабель переглянулась с бывшим монахом, встала и, поблагодарив хозяина двора за оказанное гостеприимство, направилась к выходу, сославшись, что жутко разболелась голова, и нуждается в свежем воздухе.

Вампирша слышала, как Дерик, пригласив пилигрима к столу. задал пару наводящих вопросов. Она кинулась к карете и стала торопливо переодеваться в мужскую одежду. Промедление означало гибель женщины, знающей о местных вампирах.

Всего через несколько мгновений бывший крестоносец стоял рядом с каретой.

– Ты всё расслышала?

– Да. Монастырь находится в паре миль отсюда. – Она открыла дверь повозки и вышла наружу, переодетая в юношу.

Дерик посмотрел на горизонт. Острые неприступные скалы озарились кровью первых лучей поднимающегося из-за гор светила.

– Нам нужно спешить. Солнце уже восходит, да и монахи встают слишком рано. Думаю, они уже творят казнь.

Изабель рванула в направлении запада, спиной ощущая завихрения воздуха от мчащегося следом рыцаря. Вампиры буквально летели, рассекая холодными телами утренний воздух, едва касаясь ногами мокрой земли.

Дерик говорил на бегу:

– Я приказал всем ждать нашего возвращения. Никто ничего не заподозрит. Паломник рад бесплатной миске похлёбки, а хозяин – ещё одному талеру, уплаченному за паршивое вино.

Вампирша принюхалась: со стороны гор доносился запах горелого мяса. Слышались крики женщин и пронзительный визг ребёнка.

Уже через несколько мгновений они с Дериком стояли возле высоких каменных стен приюта божьих служителей…

Хозяин постоялого двора умолчал, что третьей женщиной, отправленной им на смерть, была внучка цыганки, посмевшей потребовать за гадание плату.

Девочка всего пяти лет отроду уже не кричала… Она горящим факелом уходила в небо, переплетясь обгоревшими руками с телом матери, также устремившейся душой в небеса. Туда, где звёзды светят одинаково ярко для всех, и никто не называет цыган «бесовским племенем»…

Старуха, удостоенная чести гореть отдельно, наблюдала за смертью детей слепыми, покрытыми белым бельмом глазами, не видя ничего, но всё чувствуя.

– Смотрите, смотрите, её руки покрылись волдырями! – перекрестившись, монах с факелом в руке отпрыгнул в сторону. – Она точно ведьма!

– А кто же ещё, раз мы её сжигаем?! – Лысый иезуит в чёрной рясе выхватил орудие смерти из рук трусливого собрата и поднёс к соломе, подложенной для большей верности под вязанки дров, укрывающие ноги седой цыганки.

– Да очисти душу, отданную в услужение дьяволу, чистый огонь, да свершится правосудие Божие! Да…

Монах не успел договорить. Он вспыхнул, словно фитиль огромной свечи, усаженный задом на заострённый верх высохшего дерева, к коему до того была привязана старая женщина.

Всё произошло мгновенно. Две стремительные тени в мужских одеждах возникли из ниоткуда – и вот уже нет старухи, а под её палачом ревёт жаркое пламя огня.

Монахи рухнули на землю, призывая силы небесные в защиту, вопрошая милосердия Господа…

Молитвы перемежались с криками, наполненными животным страхом и ужасом тех, кто малое время назад спокойно взирал на мученье ребёнка.

– Ведьма!

– Она ведьма!

И эти вопли содержали столько утверждения, как будто бы только сейчас судьи сами поверили в правильность своего приговора.

– За эрроминчеллой пришёл дьявол!

– Спаси нас, Господь!

Задранные вверх рясы, обтягивающие зады коленопреклоненных священнослужителей, встречали солнце. Никто из монахов не бросился на помощь визжащему, что свинья, брату…

– Pater noster, qui es in caelis, sanctificetur nomen tuum. Adveniat regnum tuum. Fiat voluntas tua, sicut in caelo et in terra…

– Отец наш, сущий на небесах, да святится имя Твоё. Да прийдёт царствие Твоё. Да будет воля Твоя, и на земле, как на небе…

Дерик опустил женщину на землю, выбрав место под раскидистым деревом с почти сухими опавшими листьями. Он обернулся к подоспевшей следом Изабелле.

– Она не жилец. – Вампир указал глазами на тяжело опадавшую после каждого сиплого вздоха грудь цыганки. Кожа в прорези платья была сплошь покрыта волдырями и язвами от ожогов.

– Но почему? Сожгли не её. – Белошвейка впервые воочию наблюдала действие колдовства.

– А ты посмотри на тело. Как будто она приняла на себя боль детей.

Старуха открыла глаза, пытаясь что-то сказать. Изабель склонила голову, прислонив ухо к едва шевелящимся губам цыганки. Та вздрогнула и, вытянув руку, коснулась волос вампирши.

– Ты пришла…

Блер с недоумением смотрела в слепые глаза умирающей:

– Вы видели меня раньше?

Старая женщина шевельнула головой в знак отрицания и тяжело вздохнула.

– Нет, но знала, что придёшь ко мне перед смертью…

Она приподнялась на локтях, пытаясь сесть. Ей как будто стало легче.

Дерик осторожно взял её за плечи и, подтянув повыше, усадил, оперев худенькой спиной о толстый ствол дуба.

Цыганка устало улыбнулась, прошептав «спасибо». Она снова обратилась к Изабелле:

– Если бы ты могла сделать это раньше, от скольких бед я оберегла бы тебя.

– Вы знали кого-то из моих родных?

Сухие, покрытые морщинами губы старухи сложились в подобие улыбки.

– Мне предсказали при рождении, что я умру, увидев гибель своих детей, но перед этим ко мне придёт мёртвая женщина одной со мной крови. Она отомстит за наши смерти.

– Я ваша по крови?

– Ты никогда не задавалась вопросом, откуда у тебя, англичанки, тёмные глаза, чёрные как смоль волосы и испанское имя Изабель? Им нарекают всех девочек вашего рода! – Цыганка закашлялась и торопливо продолжила, понимая, что смерть уже рядом: – Милая моя, твоя прапрабабка нашего племени. Могущественная колдунья Изабель Рейс, не успевшая передать дар другим. Она умерла страшной смертью в окружении ворон и волков, не имея возможности коснуться ни одной из своих дочерей. Но речь сейчас не о ней.

Блер подумала, что её глаза не единожды меняли цвет и даже форму. Старая женщина улыбнулась, будто прочтя её мысли.

– Теперь понимаешь, почему ты не такая, как другие вампиры?

– Вы знаете о вампирах?

Старуха рассмеялась, но её смех больше походил на кваканье давящейся зобом жабы.

– Поезжай в Каталонию, в Жирону, там, в замке Йерс, отыщешь второго родственника, того, что дал жизнь твоей прабабке и предал смерти ту, что её родила!

Изабель растерянно смотрела на Дерика. То, что сейчас она узнавала, не укладывалось ни в какие рамки. Колдуньи, вампиры, волки, вороны и она – бедная белошвейка. Что могло связывать их раньше и объединяет сейчас?

Крестоносец с не меньшим вниманием вслушивался в хриплый голос цыганки.

– Значит, Изабелле на роду было написано стать вампиром, и я – лишь часть судьбы, предначертанной ей несколько веков назад? – Он замер в ожидании ответа.

– Да! Ты – звено проклятия, наложенного древними ведьмами, коих сжёг граф Эструк, прародитель Изабеллы.

Вампир с трудом удержался от того, чтобы перекреститься. Самый страшный его грех перед Богом был сейчас хоть чуточку отбелён. Изабель в любом случае стала бы монстром, вина за создание оного ложится не только на его плечи.

Старуха снова раскрыла в усмешке беззубый рот.

– Милые дети, всё в нашей жизни предопределено и давным-давно имя каждого вписано в скрижали судьбы и рока.

Изабель не могла принять слова цыганки на веру. Она не обладала ничем сверхъестественным при жизни, и приговор инквизиторы вынесли ни в чём не повинной женщине! Признать слова старухи – означало принять правоту клеветы леди Бедфорд.

Белошвейка сжала кулаки. В один миг рушились все её представления о жизни и мести, ложь становилась истиной и наоборот.

Она выкрикнула в лицо умирающей:

– Но я не колдунья! Никогда не была ею и не стану!

Та мягко улыбнулась в ответ на пропитанные злостью слова. Нелегко порой узнавать о себе правду… Как будто быть вампиром намного почётней…

– Конечно нет, но уверена, что тебя тошнит от служителей Божьих, грудь давит ненависть при взгляде на них.

– Они слишком многое у меня отняли! – Изабель из последних сил цеплялась за своё прошлое.

Цыганка ни в коем случае не хотела обидеть девочку, но её миссия состояла в том, чтобы рассказать правду и по возможности предостеречь родного по крови человека от многих ошибок. За это погибли сегодня её дети. Невозможно идти в будущее, не признав прошлого.

Она печально вздохнула:

– Это память веков, дорогая. Твоих предков жгли во славу Христа!

Вампирша поникла головой, признавая правду старой женщины. Она присела на колени и осторожно взялась за обгорелую ладонь дальней родственницы.

– Я могу тебя спасти и подарить вечную жизнь, абуэла. Ты знаешь это.

Цыганка в ужасе вырвала руку, оставляя в пальцах спасительницы кусочки обгоревшей кожи.

– Нет, только не это! Вампиры всегда нам были врагами!

Изабель отшатнулась как от пощёчины.

Старуха прикрыла рот ладонью.

– Прости, это не касается тебя. Ты сама стала жертвой проклятия.

Блер закрыла глаза и глубоко вздохнула, как делала всегда, пытаясь успокоиться.

– Я в который раз слышу от вас об этом проклятии, но так ничего и не узнала о нём.

Пальцы старой женщины коснулись её волос.

– Прости мой затуманенный горем разум. Выслушай и постарайся запомнить.

– Я готова, – кивнула Изабель.

Цыганка начала рассказ, останавливаясь время от времени, чтобы перевести дыхание:

– Двести лет назад в Каталонье объявился граф Гифред Эструк, его наградил землями Альфонсо Арагонский за отличную службу и жестокость, с которой пришлый рыцарь расправлялся с врагами короны – мусульманами.

В то время каталонцы верили в своих богов и не хотели признавать единого, чуждого им Христа…

Наделённый неограниченной властью граф сжёг множество людей, отказавшихся принять новую веру, но особенно много от его рук погибло женщин. Он насиловал их перед тем, как отправить на костёр.

Множество ведьм, обладающих силой ветра, уничтожил Гифред, но одну, очень красивую, упустил, пожалев отправить на огонь в тот же день, как затащил в своё ложе…

Она сумела сбежать, превратившись в птицу. Но граф упорно преследовал её и настиг через девять месяцев.

Изабель увела его от своего дома, снова обратившись птицей, но была ранена. Она могла спастись, но тогда бы погибли две её дочери. Рейс предпочла свою смерть…

Она завела рыцарей в непроходимый лес. Колдунью пытались защитить волки и вороны, но были бессильны перед освящёнными стрелами…

Изабель сожгли там же, где она родила третью дочь. Рейс зубами перегрызла пуповину и умоляла графа забрать новорожденную, но тот объявил, что его ублюдкам не стоит жить, и бросил малышку на труп огромной волчицы. Иза до последнего вздоха смотрела на плачущего младенца.

Граф покинул место казни, ни разу не обернувшись на крик воронья, облепившего голое тельце ребёнка…

Он не видел, как ожила волчица, в которую переселилась душа колдуньи. Она вскармливала малышку до года, обогревая густой шерстью в холодные ночи. Но, почувствовав, что пришла пора уходить к звёздам, отнесла дочь в Жирону, оставив на пороге дома, в коем ночевал посол Генриха II с бесплодной женой, сопровождавшей англичанина в длительном путешествии…

Волчица загрызла графа той же ночью. Его похоронили со всеми подобающими почестями. Никто и слезы не проронил над могилой изверга, но рано все радовались освобождению от ненавистного пришлого…

Он появился на третью ночь, помолодевший и ставший невероятно красивым. Словно зачарованные, женщины, не раздумывая, отдавались прекрасному мертвецу.

В окрестностях стали пропадать люди. Поползли слухи, что в их смерти виноват граф, разгуливающий по ночам в сопровождении волков. Он выпивает кровь несчастных, а тела отдаёт на растерзание серым хищникам…

Через девять месяцев родился первый бастард воскресшего Гифреда. Мерзкое чудовище умерло через час после появления на свет к огромной радости матери…

За первым монстром появился второй, третий – и вот тогда все поняли, что граф стал вампиром! Замок освятили, но это не помогло…

Граф Эструк, сжигавший ведьм во имя Христа, стал исчадием ада. Проклятым! Он до сих пор разгуливает рядом с бывшим владением… И всё так же находят мёртвых уродцев… – Старуха замолчала. Она смотрела на Изабеллу, ожидая вопросов; и те незамедлительно последовали:

– А при чём тут я?

– Ты – та, кто сможет убить графа-мучителя.

– Я? – искренне удивилась Блер.

– Именно ты! Девочкой, подброшенной послу из далёкой Англии, была твоя прабабушка.

– Но почему я, вампир, должна убить другого вампира?

– Чтоб прервать проклятие и не позволить ещё через три поколения появиться новому вампиру, который до перерождения вынесет множество мук и потеряет ребёнка!

Иза ошеломлённо взирала на умирающую от ожогов женщину. Если она не лишилась от боли и горя рассудка, то выходило…

– Вы хотите сказать…

– Ты–Изабель Рейс!

– Но как такое возможно? – беспомощно смотрела в глаза старухи вампирша.

– Ты завершила проклятие, благодаря которому убитый тобой граф обрел бессмертие! Ты сделала его ненавистным горячо любимому им Богу, но, как любое зло, он получил возможность возродиться! Гифред не горит в аду, а разгуливает по земле, питаясь кровью молодых женщин и обладая их телами. Он до сих пор получает удовлетворение, совершая то, за что его проклинали – убивает и насилует!

Изабель вскочила на ноги.

– Ты хочешь сказать, что если я не смогу этого сделать, мой правнук или правнучка повторят судьбу Изабеллы Блер?

– Да, кроме моих потомков будут гибнуть и твои! Твой ребёнок уже рождён для продолжения рода Изабель Рейс!

Вампирша сжала пальцы в кулак и прикрыла глаза.

– Ты знаешь, кто это?

– Я знаю всё!

Изабель зарычала, не в состоянии контролировать приступ ярости.

– Так скажи!

– Я поведаю даже больше! Всё повторяется. И та, что убила тебя как человека, забрав новорожденную дочь, связана с тобой кровными узами!

Глава 3.3

– Дочь…

Изабель не осознавала ничего из того, что ещё говорила цыганка. Она смотрела широко открытыми глазами, не замечая происходящего вокруг. Все краски дня поблёкли, окружающий мир растворился, заполнив разум непонятными воспоминаниями.

Она глядела сверху вниз на каменную, освещённую факелами темницу. На лежащую без сознания поверх грязного тюфяка женщину в задранной до пояса окровавленной нижней рубашке. На красавицу в дорогой одежде, принимающую из рук старухи такую же огненно-волосую, как и сама, девочку. Комочек окровавленной плоти, дрыгающий крохотными ручками и ножками, отчаянно вопил, заявляя криком права на данную ему Богом жизнь.

– Джинджер…

Громкий стрекот подруг прервал процесс созерцания. Они предупреждали, что к башне приближается человек.

Она оттолкнулась сухими когтистыми лапками от камня перед узким оконцем и, поймав поток ветра, расправила чёрные крылья, взмывая высоко вверх…

– Изабель! Изабель, очнись!

Вампирша с трудом возвращалась в сознание.

Она почувствовала крепкие руки Дерика на спине и талии; он удерживал её на весу. Рыцарь вздохнул с облегчением, заметив, что зрачки подруги приняли нормальный размер.

– Где ты была в этот раз? Я всегда боюсь, что ты потеряешься в тех видениях и не сможешь вернуться.

– Джинджер… – По щеке мёртвой подруги бывшего крестоносца скатилась слеза.

Он хорошенько встряхнул Изабеллу.

– Какая Джинджер? Кто это?

– Дочь! – рассмеялась она сквозь слёзы. – Моя, понимаешь? Малышка с волосами яркого пламени!

Теперь уже пришла очередь удивляться Дерику. Он поставил подругу на землю, стараясь понять, о чём она говорит.

– Объясни ты как следует, какое «пламя»?

Изабель бросилась на колени рядом с человеком, в венах которого текла её кровь, не тратя драгоценное время на разъяснения вампиру. Цыганка могла умереть в любую минуту, а ей ещё так много нужно узнать.

Она краем глаза следила за облаками, отмечая по ним бег времени.

– Это он – мой дар колдуньи?

– Да, – улыбалась стянутыми морщинами губами старуха, вторя вампирше. – Бедная девочка, ты не знаешь, насколько сильна. Ты так радовалась, разговаривая с волками, что не замечала, на что способна ещё. И даже побывав в теле птицы, не поняла, что ворон – это не только сила ветра, а память, долгая память, накопленная за столетия!

– Но как я смогла это сделать? – Изабель пыталась разобраться, как управлять подаренными предками способностями.

– О чём ты думала, перед тем как увидеть малютку?

– Об Англии и той башне, в которой у меня отняли её, – отвечала она с усердием примерной ученицы.

– Твоя душа была там и вселилась в ворона. Ты прочла его память.

Следующий вопрос белошвейка задавала с замиранием. Если сейчас ей ответят «нет», то она ещё не раз сможет вернуться к башне и любоваться красавицей-дочкой.

– Это случайно?

– Нет, ты всегда будешь точно определять того, кто тебе нужен.

Вампирша рассмеялась. Впервые за столько времени она была хоть на мгновение по-настоящему счастлива.

– А что я ещё могу видеть? – Её глаза блестели любопытством ребёнка.

– Всё, что захочешь. Дар привязан не только к месту, но и человеку.

– Я смогу… – Изабель не решалась выговорить имя графа.

– Да! Ты можешь его увидеть в любое время, но будь осторожна!

– В чём?

В голове белошвейки сразу же возникла мысль: «Он всё-таки женился!» Она с облегчением вздохнула, услышав ответ:

– Твоё тело слишком уязвимо, когда его покидает душа. Ты не сможешь летать как Рейс, тебе не передана её сила. Кто-то должен всегда находиться рядом, чтоб вернуть тебя в случае опасности в твою оболочку.

– Я смогу найти свою дочь? – Изабель застыла в ожидании ответа на главный вопрос, что не давал спокойно ходить по земле, каждую секунду напоминая о потерянной любви и бессилии против коварства Жаклин.

Однако получила вовсе не то, на что очень надеялась:

– Только если ворон иль волк видели, куда её спрятали.

Хотя и эти слова вселяли надежду. Вампирша попыталась выразиться предельно ясно:

– А ты можешь узнать это?

– Нет, в замке есть ведьма намного сильнее меня, и это счастье, что она позволила тебе разглядеть девочку.

Но и этот ответ дарил возможность на обретение счастья. Если Тильда не зла на неё, то, может, подскажет где найти ребёнка?

Изабель по-прежнему улыбалась: перед глазами стоял живой комочек, созданный из её плоти и крови. Она не умерла безвозвратно, частица её живёт и растёт, и сможет родить ещё не одно живое существо. Смерть в лице Жаклин не смогла победить Блеров!

И только тут до белошвейки дошли остальные слова цыганки…

– Я связана с леди Бедфорд кровью?

Она впилась глазами в лицо старой женщины, только сейчас заметив, насколько той стало хуже; она хрипела, пытаясь что-то сказать растрескавшимися губами.

Изабель зарычала. Что значит подаренная ей вечность против беспомощности продлить хоть на миг жизнь человеку?

«Живи, живи, живи!» – набатом стучали в висках слова, отдавая болью в мёртвое сердце.

Она шептала, словно молитву, обращаясь к всевозможным богам и покровителям:

– Нет, не умирай! Не сейчас!

Вампирша чувствовала себя загнанной в угол волчицей. Отчаянье разрывало грудь, горло саднило желанием выть от беспомощности.

– Прошу тебя, не умирай! Ты так много должна мне ещё объяснить, я не смогу одна разобраться во всём, – разрыдалась она, вмиг растеряв привитые Дериком выдержку и хладнокровие.

Изабель чутко прислушивалась к клокотанию, пытающемуся прорваться словами сквозь пересохшее горло цыганки. Наконец ей это удалось.

– Ты всё сможешь, – сорвался слабый шелест с синеющих губ. – Но ты должна ему вырвать сердце.

– Кому? За что? – Изабель с непониманием смотрела в невидящие глаза старой женщины.

– Адриану, виновнику нашей смерти…

Цыганка выдохнула, произнеся последние слова, и вытянулась. Взгляд замутнённых бельмами глаз устремился в небо. Она больше не дышала. Освобождённая из телесного плена душа неслась ввысь навстречу любимым детям.

Вампирша плотно сомкнула покойнице веки и завыла поминальную песню волков, приподняв старуху за плечи. Где-то в горах эхом вторили серые хищники.

Изабель положила седую голову цыганки себе на колени.

– Прости меня, абуэла, прости, что так поздно пришла…

Рука Дерика легла на плечо подруги.

– Ты ничего не могла для неё сделать.

– За это и прошу прощения.

Бывший крестоносец огляделся по сторонам. Вой волков стих, но оставаться здесь дольше было небезопасно. Монахи наверняка уже оправились и готовят облаву на пособников ведьмы.

– Что будем делать с телом?

– Я не знаю, по какому обычаю их хоронят. Нужно найти табор. – Изабель глубоко дышала, пытаясь вернуть хладнокровие.

– Это сделать легко. Принюхайся. – Дерик подсунул руки под мёртвое тело старухи и поднял над землёй.

– Запахом цыганки тянет с пещер в скалах, что в миле отсюда. Возможно, там ночуют её родные. Я отнесу цыганку к ним.

Её горький аромат…

Сердце вампирши наполнилось злобой. Запахом гари, костра, пепла дочери, внучки – девочек, чью боль старая женщина забрала себе!

Монахи, монахи, монахи… Отчего они постоянно преследуют её, рассеивая смерть рядом с собой, в прошлом и настоящем, пытаясь забраться в будущее?

Изабель перевела взгляд с умиротворённого лица цыганки на рыцаря.

– И что ты скажешь теперь? – Её голос дрожал, перед глазами стояло видение с другим ребёнком: тело девочки, обугленными руками обнимающее мёртвую маму. – Я должна их любить?

Дерик знал, о любви к кому говорит разъярённая подруга.

– Скажу словами Иисуса: прости им, Отче, ибо не ведают, что творят!

– Ну, тогда и меня пусть простит, ибо я творю то, что ведаю!

Изабель бросилась бежать в сторону постоялого двора.

Дерик осторожно уложил мёртвую женщину назад на землю и рванул следом, но догнать Блер было уже невозможно.

Она рывком распахнула низкую дверь и зашла в полутёмную залу.

Сопровождающие её спали, положив головы прямо на стол. Хлоя дремала на коленях Барни.

Пилигрима, на его счастье, уже не было, как и дочери хозяина. Сам же он ворошил кочергой в очаге, собирая тлеющие угли в кучу.

Здоровяк, обернувшись на стук двери, приветливо улыбнулся.

– Сеньорита, я собираюсь жарить рагу. Вы останетесь на обед? – Улыбка постепенно сходила с бледнеющего лица, глаза наполнялись ужасом. – Что с вами, леди Гламорган?

Изабель медленно подходила к доносчику, стараясь растянуть страх его последних минут. Она оскалилась, обнажив выпирающие клыки, и прорычала:

– Так что там тебе предсказала цыганка? Казнь после смерти её ребёнка?

– Да… – прошептал вмиг одеревеневшим языком испанец.

Изабель криво усмехнулась:

– Глупец, ты так и не понял, что она предлагала тебе молчать и остаться в живых. – Вампирша ухватила мычащего что-то нечленораздельное толстяка за грудки когтистыми пальцами и приподняла над полом. – Её детей сожгли на костре, и вот я пришла за тобой!

– Но… вы… же… живая…

– Давно уж нет, – последнее, что услышал клеветник, перед тем как «мертвячка» вырвала его сердце.

Тело Адриана с шумом упало на пол, задев головой угол деревянной скамьи, но он уже не чувствовал боли…

Изабель, услышав тонкий вскрик, обернулась. В её ладони, исходя паром, трепыхался мгновение назад изъятый орган. По тонким пальцам стекала кровь, издавая мягкий звук, нежными колокольчиками наполняющий уши хищницы. Сладкий гимн смерти врага, сконцентрированный в маленьких красных капельках…

Плюм-плюм-плюм…

– Ааааа! – завопила Хлоя, в ужасе уставившись на руку баронессы.

Барни прикрыл глаза любимой ладонью и прижал голову к груди.

– Тише, девочка, тише. Не нужно кричать, успокойся.

Опоздавший на несколько мгновений Дерик впервые пожалел пышногрудую девицу.

– Хлоя, поверь, на то есть причина.

Он приблизился к Изабелле и, забрав кровавый трофей, вставил назад между рёбер трактирщика, шепнув чуть слышно:

– Я просил никогда не делать подобного прилюдно. Старуха отомщена, ты выполнила часть своего предназначения и стала намного сильнее. Давай двигаться дальше, не становись такой, как графиня Бедфорд.