Медь и компания. Сборник возмутительных рассказов

Однажды она нашла на пороге своей квартиры странный букет – толстый, перевязанный алой лентой пучок роз, но со срезанными бутонами, только многозначительный веник из колючих шипов.

Это было уже слишком.

Ира решила пойти на отчаянный шаг – обратиться по месту работы Олега, к его прямому начальнику.

Она давно знала, в каком отделении работает Олег, тот сам ей разболтал, и даже знала имя его начальника. Ее бывшему любовнику всегда нравилось хвастаться, как высоко он забрался по служебной лестнице.

После общения с Олегом у Иры появился невыносимый страх подобных учреждений и людей, работающих в них. Они все казались ей бесчувственными голодными монстрами, готовыми кинуть за решетку первого попавшегося в их стальные зубы. Но девушка переборола себя, потому что другого выбора у нее просто не было.

К ее удивлению, Владимир – непосредственный руководитель Олега и его отдела – оказался дружелюбным мужчиной, который вовсе не собирался орать на нее, стучать кулаком по столу и отдавать под незамедлительный суд и расстрел. Ему было лет сорок пять, подтянутый, опрятный, не блистательный красавец, но с мудрыми глазами и спокойным, добрым лицом.

Он внимательно выслушал Ирин сбивчивый рассказ, иногда кивая и задавая дополнительные вопросы. У Иры горели щеки от стыда, что она рассказывает эту историю незнакомцу, и в конце рассказа она чуть не расплакалась.

– Ну вам, будет, – сказал Владимир. – Не расстраивайтесь так, все поправимо. Обещаю, больше Олег вас беспокоить не будет.

– Да? – Ира недоверчиво посмотрела на него, не веря до конца этим словам.

– Слово офицера. А теперь, вот, возьмите воду. Все будет хорошо. Больше вы от него ни слова не услышите. Вы знаете, что такое превышение служебных полномочий?

– Примерно, да.

– Так вот, ваш Олег прямехонько под это определение и попадает. Только давайте не будем заявление писать, мы по-свойски с ним разберемся, хорошо?

– Хорошо.

– Вас проводить?

Ира согласилась на это предложение, потому что нашла-то кабинет Владимира с трудом, и теперь боялась заплутать в бесконечных коридорах с одинаковыми дверьми.

После ее визита к Владимиру звонки и караулы Олега прекратились, как отрезало. Ира сначала не верила своему счастью, но через неделю наконец-то позволила себе вздохнуть с облегчением.

Еще через неделю Владимир написал ей в ватсап. Он сказал: так как заявления не было, он не может передать ей официальные результаты работы над ее просьбой, поэтому хочет встретиться с ней лично. Ира согласилась. Договорились увидеться в кафе после полудня.

К удивлению Иры, Владимир не стал хвастаться своими подвигами по защите ее спокойного сна, как наверняка стал бы Олег. Он поблагодарил ее за то, что она согласилась прийти, и непринужденно завел беседу о других вещах, только мимоходом упомянув, что Олега ей опасаться больше не стоит.

– А что… Что вы с ним сделали? – робко спросила Ира.

Владимир сначала непонимающе взглянул на нее, а когда до него дошло – расхохотался.

– Ира, да ничего! Я просто пригрозил ему увольнением, он и хвост поджал! Вы что, нас за маньяков принимаете, за какую-то «Коза ностру»в погонах? Вы фильмов насмотрелись! Кстати, какие любите?

Ира рассказала. Они разговорились и не заметили, как пролетело полдня. Оказывается, Владимир был вдовцом, служил уже много лет, любил старые фильмы, как и Ира (правда, ему больше нравилась американская классика, с Хамфри Богартом и Кирком Дугласом), прогулки на лыжах и фисташковое мороженое.

После этого вечера в кафе у них начался головокружительный роман.

А Олега Ира видела только один раз, в кафе, он был с женой и детьми. Он делал вид, что не узнает ее, но так неуклюже, так краснел, что его жена внимательно рассматривала Иру и пыталась понять, как может эта красивая счастливая девушка соотноситься с тем плачущим голосом, который она услышала однажды в телефоне.

Сапоги

– Вот за что я тебя уважаю, Василий, – Константин Эдуардович Сомов хлопнул стопку и подцепил вилкой хрустящий корнишон, – так это за то, что одному тебе от меня ничего не надо. Ну, кроме колбасы, разумеется.

Рыжий собутыльник посмотрел со значением: мол, ты сам про колбасу сказал, и громко замурчал.

– Жене купи, начальству вынь да положь, жильцам этим вынь да подай. А у меня один сантехник, он же электрик, он же неделю от злоупотреблений капается в больничке! Матери родной и то… ик… отчёт должен держать. Где был, что делал, сколько стоит. А мне, между прочим, сорок девять. Солидный, уважаемый мужчина.

Почесав в раздумьях раскрасневшуюся плешь и погладив по кругу сальцо на пузце восьмимесячного калибра, Сомов принял стратегическое решение: вылил морс из стакана обратно в кувшин, а в стакан накатил стописят её, родимой.

– Пойми, Вась, я ж человек в сущности безвредный. Ну вот чо им всем от меня надо, а?

Выдох. Выпить. Залить морсом из кувшина.

– А я, между прочим, надежды подавал. Три раза подавал, ни разу не поступил. А и ладно! Я ж от этого что, хуже других? Вон, всё как у людей. Жена какая, а? Аглая!

Аглая Макаровна Сомова, урождённая Жилина, вплыла в крашеную голубой эмалью ПФ-115 кухоньку с самым скромным выражением лица из ассортимента её небогатых актёрских талантов. Ибо если стопку сменил стакан и самый разгар задушевной беседы с котом, в этой ситуации себе спокойней воздержаться от ярких проявлений индивидуальности. Природной красы не спрячешь, но хоть глазки-то потупить можно.

– Жена моя законная, посиди со мной! – Константин Эдуардович похлопал по воздуху возле кухонного уголка. – Я перед тобой виноват. Прости меня, Христа ради!

– Разве ты в чём-то виноват, Косенька?

– Я. Мало. О тебе. Забочусь. Что ты хочешь?

– Ты у меня самый заботливый, не выдумывай. А надо мне сапожки, милый. Прошлогодние уже стыдно надеть, а осень уже…

Глава семьи выгнулся совершенно невероятным для его комплекции способом, извлёк из внутреннего кармана пиджака, валяющегося у него за спиной, изрядно засаленный лопатник, отслюнявил с десяток пятитысячных.

– Вот, душа моя. Хватит?

– Конечно, Косенька!

Счастливый от исполнения супружеского долга Сомов хлопнул ещё стописят и покинул мероприятие.

Константин не просто так означает «стойкий»: наутро Сомову хватило железной воли не расчехлить богатый словарный запас, когда в семь утра ему позвонили и напомнили, что у него есть некие договорённости по излишкам рубероида. Константин Эдуардович строго методично произвёл реанимационные процедуры с капустным рассолом и контрастным душем и, сверкая всё ещё масляными глазёнками, выдвинулся на службу.

Аглая же Макаровна, чмокнув благоверного, предалась стилистическому порыву. Нельзя мерить сапоги в чём ни попадя. Длина и разрез юбки, чулки – всё должно было на примерке сильно намекать, но не подпускать. На этот счёт у Сомовой был нюх, как у росомахи на кровь.

Подобрав идеальный комплект «Я почтенная матрона, но за серой ширмой полыхает пожар», Аглая вызвала такси и поехала по местам, как песок впитывающим золотой ручеёк из карманов супругов скучающих домохозяек.

В десятом примерно алтаре гордыни и сребролюбия она увидела Их. Вот так, да, с большой буквы. Два сапога, словно созданные короновать её ноги. Ничего вызывающего, всё скромно и достойно, но. На них можно было не вешать ценник. Они выглядели так, что было видно, сколько они стоят. Когда они и по размеру подошли, Аглая окончательно уверовала в судьбу. Коробка с Их Величествами Сапогами воцарилась на заднем сиденье такси, и Аглая Макаровна поехала домой праздновать удачную покупку.

Мальчики (Косенька и Васенька) пировали вчера, сегодня пируют девочки. Счастливая хозяйка прекрасной пары съела три эклера и стала танцевать по линолеуму паркетной раскраски под дискотеку восьмидесятых в новых сапогах.

За этим занятием её застала свекровь, Жанна Павловна, у которой был свой ключ от их квартиры. Этот вопрос, разумеется, обсуждался, но сыновняя преданность и авторитет Ж. П. пересилили робкие Аглаины попытки отвоевать хоть какую-то приватность.

– Алиса, стоп! Здрасьте, Жанпална!

Жанна Павловна в данный момент могла бы послужить какому-нибудь гению скульптуры натурщицей для шедевра «Центнер недоумения и негодования».

– Сколько?

– Что сколько?

– ЭТО!!! – и свекровь указала на обновку обвиняющим перстом.

– Это Косенька подарил.

– Сколько?!!

– Не знаю.

– Не ври.

– Ну тысяч пять, может…

– НЕ ВРИ!!!

И тут, как назло, отступая под натиском свекрови, невестка, пятясь, споткнулась об коробку от сапог.

Жанна Павловна с нечеловеческой скоростью оказалась рядом и выхватила чек из коробки.

– Ах ты… Да ты ох… Ты понимаешь, что это полторы его ставки?!

– Жанпална, вы не хуже меня знаете, что мы на эту ставку не живём. Он сегодня с излишков рубероида больше привезёт.

– И что, значит, всё теперь надо спустить на тряпки?

– Это не всё и это не тряпки, а очень качественная хорошая вещь.

– В которой ты будешь щеголять перед хахалями, пока Костик на работе гробится?

– Да как вам не стыдно! Я Косеньку люблю, ценю и уважаю.

– Так. С тобой, я вижу, разговаривать бесполезно. Вечером приду, с главой семьи поговорим, куда он так сорит деньгами.

Остаток дня Аглая работала над образом бедняжки-замарашки, у которой, кроме черевичек, ничего нет.

Константин Эдуардович вернулся со службы неожиданно весёлый, даже какой-то шальной. Будто он только что галеон, гружённый пиастрами, брал на абордаж, а не рубероидом барыжил.

Что, разумеется, не ускользнуло от любящего взора супруги.

– Косенька, я чувствую, тебе не терпится мне что-то рассказать.

– Накрой на стол и стопочку мне организуй.

Сказано – сделано.

Навернув с устатку борща и подбодрясь стопариком, супруг поведал:

– Глаш, я его послал! Ты представляешь? Того упыря, который сегодня рубероид взять хотел. Что-то поговорили, и так он меня выбесил своей надменностью, что я просто его послал. И знаешь что?

– Что, милый?

– В ту же ровно минуту звонит мне Начкот (*начальник Котов Вячеслав Андреевич) и говорит: «Костик, шли этого жлоба лесом, есть клиент за вдвое больше!» Ну и натурально за полчаса всё оформили в лучшем виде. И знаешь что? Я наконец-то впервые, может быть, за всю жизнь почуял настоящую свободу. Сделал что хочу – а оно и правильно. Во мне сейчас так бушует свобода, как не бушевала, когда я сбегал из дома пожрать двести грамм пломбира с двойным сиропом. А ты что тут в сиротку рядишься?

– Было нашествие Ж. П. Узнала, сколько стоят сапоги, которые ты мне вчера подарил. На вечер назначена показательная порка, готовься морально. Кстати, глянь хоть, что ты мне подарил.

– Это… Ух! Если б я тебе корону подарил, ты б меньше королевой выглядела. Ангел мой, они созданы для тебя!

– Вот и я про что. А Ж. П. говорит: полтора твоих оклада.

– Полтора чего? – у Сомова аж слёзы брызнули. – Нет, дорогая, я сегодня такую волю почуял, что, может, даже матушке любимой возражать посмею. Ещё налей.

С наступлением темноты пришла любимая матушка. Она тоже была не чужда костюмированным образам, так что выглядела максимально потёрто.

– Так, молодёжь. Вы уж простите старуху, буду нудить. Я много думала и вот что поняла: виноваты мы, ваши родители. Нам так хотелось, чтоб вам жилось лучше, чем нам, что вы в результате перестали понимать цену деньгам и труду. Чуть не модная тряпка – взяли выбросили. А мы, если носочек протёрся, натянем его на лампочку и штопаем. Подошва отошла – взял шило, дратву да подшил. Ели всё подряд. Мама рассказывала, как они из картофельных очисток кавардашки готовили во время войны. А вам теперь не угодишь, чисто принцессы на горошине. Хотите – назовите меня старой дурой, но я считаю, не надо деньги просто так на ветер спускать. Невестушка, снесла бы ты сапоги эти драгоценные обратно в магазин, ты себе десяток хороших на эти деньги купишь.

– Но…

– Сама не хочешь – давай я снесу. Где они? А, вижу.

Жанна Павловна потянулась за коробкой, но невестка попыталась её оттеснить.

– Да не беспокойтесь, я сама потом отвезу.

– Нет на тебя надежды. Дай я сама.

– Ну что вы, не стоит.

– Константин!

– Константин!

Сомов, будто не замечая битвы при сапогах, протянул:

– Мам, а ты помнишь, что у меня через неделю юбилей?

– Конечно, Костик!

– Мне тут Начкот в честь такого дела организовал ресторан «У Жана», так что готовься.

Пока жена удивлённо глядела на мужа, поражённая его безразличием, свекровь подхватила коробку и скрылась.

Когда дверь за гласом совести закрылась, Аглая полюбопытствовала:

– И что ты там хотел маме возразить?

– Ангел, поверь мне, всё идёт как надо. Подай телефончик. Алё, Жан? На юбилей в меню надо добавить особое блюдо. Слушай…

Наутро Жанна Павловна, приодевшись посолиднее, поехала сдавать сапоги.

Походкой, достойной как минимум Екатерины Великой, прошествовала она к стойке и водрузила на неё коробку.

– Я хочу сдать обратно.

– Что-то не устроило?

– Не подошли.

– Хотите обменять или оформим возврат?

– Возврат.

– Чек сохранили?

– В коробке.

Жрица храма высокой моды на высокие ценники благоговейно открыла коробку с сапогами. И тут же и она, и Ж. П. скривились, как от пощёчины.

– Вася! Пришибу!!! – взревела Жанна Павловна, схватила коробку и торпедой вылетела из магазина.

Такси довезло эту грозовую тучу до дома невестки. Туча с грохотом ворвалась в квартиру.

– Где он?! Кастрировать! Немедленно!

– На работе. Ой, что сделать? Жанна Пална, вы что?

– На! Понюхай, что сотворил ваш кот! – и распахнула коробку.

Вася, будучи достаточно смышлёным животным, забился подальше под диван и не отсвечивал.

– Да уж, вот это сюрприз… Я знаю неплохую химчистку, завтра отвезу, может, они справятся. Но сдать уже не получится, это точно, – на полном скорби лице Аглаи глаза всё-таки не могли скрыть озорную смешинку.

В субботу наступил великий день. Центурион жилкомхоза Константин отмечал юбилей. В честь круглой даты он даже, кажется, и сам ещё больше покруглел. Надел лучший костюм, галстук в мелкую полоску, наодеколонился. Даже бережно зализанные на плешь три волосины сегодня выглядели как корона. Любуясь в зеркало, Константин изрёк свежеродившийся афоризм, которым он вечером ещё замучает всех в ресторане:

– Я не червонец, чтоб всем нравиться. Я полтинник!

И, сияя, проследовал на кухню, где его уже ждали нарядная супруга, запотевший графинчик холодненькой, разнообразные деликатесы и кот.

– С днём рождения, Косенька! – Аглая обняла и поцеловала мужа и пододвинула к нему по столу коробочку с новыми часами: совсем чуть дешевле, чем у Начкота, чтоб и субординацию не нарушать, и свой статус не принизить.

– Ангел мой, так что в результате с сапогами-то?

– Отвезла к Машке, она за пару дней их отхимичила в лучшем виде. Но Ж. П. я убедила, что сдать их теперь не представляется возможным.

– Товарищ Вася, от лица командования объявляю вам благодарность за операцию по спасению сапог и награждаю вас вот этой форелькой!

Рыбка перекочевала к коту в миску, и герой, довольно урча, приступил к торжественной трапезе. Сомов ещё раз поцеловал жену, та плеснула ему в стопку из графинчика, и юбиляр последовал примеру кота.

Вечером ресторан «У Жана» сиял великолепием и гудел небольшой, но солидной компанией гостей. Когда прибыла чета Сомовых, от цепких глаз свекрови не укрылось, что невестка щеголяет в Тех Самых Сапогах, но кусать локти было поздно.

Пир удался по высшему разряду. Юбиляр сиял, как масленый блин, тосты поливали его сладкой патокой, напитки едва поспевали за тостами, закуски за напитками.

В разгар мероприятия в зале появился сам мсье Жан с подносом. Все притихли. Это была редкая честь – получить блюдо непосредственно из рук шефа.

Он подошёл к матери юбиляра и с почтительным поклоном поставил перед ней блюдо с какими-то лепёшечками довольно сомнительного вида.

– Что это?

– Специальный заказ, мадам. Кавардашки по-военному из картофельных мундиров.

Жанна Павловна тяжело посмотрела на сына, на невестку, а затем с каменным лицом принялась за сомнительный комплимент от шефа. Отступать было некуда.

Начкот, заранее посвящённый в суть проказы, хитро щурился рядом с верным Константином.

А дома хитро щурился кот Василий.

Жирные бока

– Моей жены дома нет. Она же теперь по утрам бегает, пытается от жирных боков избавиться, думает, полюблю ее, – усмехался муж по телефону

«Я всё знаю, слышишь?! Как ты мог, Никита?! Как ты мог вот так легко разрушить наш брак? Да ещё так подло сообщить о расставании. Я же знаю, что это именно ты подбросил фотографии под дверь. Решил избежать скандала? Передай своей избраннице, что на чужом несчастье она счастья не построит!»

В последнее время Аня чувствовала, что Никита к ней охладел. Молодая женщина не понимала, что происходит. Муж недавно во время ссоры назвал её некрасивой, хотя раньше его всё устраивало. Аня и до свадьбы была полновата – Никита ведь видел, кого он ведёт под венец. Мужчина потребовал от жены, чтобы она немедленно похудела, в пример он ставил свою коллегу, Юлию. Как позже выяснилось, именно эта женщина разрушила их брак.

Аня, вопреки воле родителей, подала документы в строительный институт. Учёба девушке нравилась, поступила она на архитектора. На курс выше учился Никита. Парню сразу понравилась весёлая хохотушка, он начал активно ухаживать за Аней. С женитьбой молодой мужчина не торопился, сначала он хотел встать на ноги, чтобы жена, а потом и дети, ни в чём не нуждались.

Получив диплом инженера, Никита, не без помощи родителей, устроился в престижную фирму. Он быстро добился карьерного роста благодаря своему упорству и трудолюбию.

Когда была уже назначена дата свадьбы, в жизни Анны случилась трагедия: в автокатастрофе погибли её родители. Торжество пришлось отложить. Чтобы как-то отвлечься от грустных мыслей, Аня вышла на работу. Никита предлагал ей место в фирме, где сам трудоустроен, но она отказалась. Устроилась Аня в детский садик нянечкой. Детей женщина любила, грезила о своих, умела развлечь и успокоить малышей. Никита собственной жилплощади не имел.

Ане же после смерти родителей досталась трёхкомнатная квартира, дача и кое-какие сбережения. Свадьбу сыграли через год после трагедии.

Аня готовила ужин и параллельно пыталась дозвониться мужу, но телефон у Никиты был отключён. «Не случилось бы чего, – переживала женщина – он же гоняет, как сумасшедший». Аня Никиту искренне любила и безгранично ему доверяла. О том, что муж может задержаться у любовницы, женщина раньше даже и не подумала бы. Но, чувствуя холод со стороны любимого, Аня начала сомневаться. В первую очередь в себе.

«А может быть, и правда завёл он себе кого, а? Вон, Юлю при каждой ссоре мне в пример ставит… Да нет, быть не может такого. Как бы мы ни ругались, он меня любит. А может, и правда стоит похудеть? Надо обязательно заняться этим вопросом и подобрать диету».

Когда Никита приехал домой, на часах пробило ровно полночь. Ужин давно уже остыл. Мужчина есть отказался. Аня попыталась узнать причину задержки, чем вызвала у мужа приступ агрессии.

– Никит, а где ты так долго был? Хоть бы позвонил, что задерживаешься. Я же переживаю.

– Я не пятилетний мальчик, а ты мне не мама, чтобы я перед тобой отчитывался. На работе я был, Аня, на работе!

– У тебя нет настроения? Почему ты на меня кричишь?

– Надоели твои глупые вопросы, каждый день одно и то же! Лучше бы собой занялась, я ведь просил.

– Никит, я обязательно постараюсь похудеть, раз ты просишь. Просто, пожалуйста, дай мне немного времени. Я не хочу сразу садиться на жёсткую диету, боюсь здоровье попортить. Я хочу ещё ребёночка родить.

– Не нужны нам сейчас дети. Только лишняя трата денег и времени. О детях будем думать лет через пять.

– Никита, как это – через пять лет?

– Ну, вот так. Для себя ещё нужно пожить.

Так и не притронувшись к ужину, Никита отправился спать.

Аня развешивала рабочий костюм, когда учуяла тонкий аромат чужих духов. У Ани такого парфюма не было, она предпочитала лёгкие цитрусовые оттенки, а от рубашки пахло чем-то тяжёлым и «восточным». Женщина расплакалась, но постаралась сама себя успокоить. Может быть, кто-то из коллег переборщил с парфюмом?

Например, Юля по дороге на работу или с работы побрызгалась духами в машине Никиты. Он же часто её подвозит.

Ночью Аня почти не спала. Она в известной соцсети набрела на сообщество диетолога и несколько часов подряд читала посты о похудении, правильном питании и занятиях спортом. Аня твёрдо решила меняться.

Никита проснулся субботним утром раньше обычного. Ани дома не было. «Опять, наверное, бегать ушла. Думает, если от жира избавится, я её снова полюблю. Как бы поделикатнее сказать ей, что она мне надоела», – думал мужчина.

Ещё раз убедившись, что дома один, Никита набрал номер, который знал наизусть:

– Привет, любимая. Ты уже проснулась? Может быть, встретимся? Один я, моей женушки дома нет. Она же теперь по утрам бегает, пытается от жирных боков избавиться. Третий день уже. Ха-ха, вот и я говорю, что зря старается. Давай в часик на нашем месте? Буду ждать. Люблю, целую.

После пробежки Аня заглянула в магазин. Наверное, Никита уже проснулся, нужно торопиться домой и готовить ему завтрак. Аня купила свежих фруктов, обезжиренную молочку, упаковку куриной грудки и три вида круп. С сегодняшнего дня женщина начинала правильно питаться.

Когда Аня вернулась домой, Никита принимал душ. Женщина тихонько постучала в дверь и спросила:

– Милый, завтракать будешь?

Никита промолчал, хотя Аня была уверена, что он её слышал. Сразу стало грустно: между ними вообще не осталось теплоты. Никита вышел из ванной и направился в спальню, на жену он даже не взглянул. Аня, переборов обиду, пошла следом.

– Никита… Никит…

– Что?

– Мне собираться уже?

– Куда?

– Ну как… Ты же обещал меня на кладбище отвезти, к маме с папой. Сегодня у мамы день рождения.

– Ой, вызови такси или на автобусе съезди. Я уезжаю, нет времени.

– Ну как… Мы же договаривались…

– Вот так, Аня. Я же объяснил: встреча у меня важная по работе, буду поздно. И не готовь сегодня ничего, я в ресторане поужинаю. В последнее время еда у тебя совсем невкусная.

Анна ушла на кухню и просидела там до тех пор, пока за Никитой не захлопнулась дверь. Женщина выглянула в окно: муж вышел из подъезда, разговаривая с кем-то по телефону. Никита улыбался. На душе у Ани стало совсем горько.

Никита ждал Юлю в ресторане. Девушка немного опоздала. Выглядела она, как всегда, эффектно. Юля чмокнула Никиту в щёку и села напротив.

– Привет, дорогой. Как дела? Соскучился? Позавчера ведь виделись.

– Конечно, соскучился. Для меня теперь каждая минута без тебя – мука. У меня сегодня весь день свободен. Чем занимаешься?

– Поехали ко мне? Я найду, чем тебя развлечь.

Аня пробыла на могиле родителей несколько часов. Женщина разговаривала с матерью и отцом, как с живыми, плакала и жаловалась на судьбу. Анна, выходя с кладбища, почувствовала облегчение: в душе появилась надежда, что всё будет хорошо.

***

Никита и Юля разговаривали, лёжа в кровати:

– Дорогой, когда ты, наконец, уйдёшь от Ани?

– Скоро, любимая, скоро. Есть небольшие трудности, стараюсь их решить.

– Какие?

– Я, малышка, думаю о нашем будущем. У меня нет своей квартиры. Если я разведусь с Анькой, мне придётся переезжать к тебе. А у тебя тоже жильё съёмное. Знаешь, что я подумал?

– Что, дорогой?

– Нужно бы заставить Аньку продать дачу и обналичить банковский счёт. Этих денег вполне хватит на двухкомнатную. Только я не знаю, как лучше это провернуть. Я, если с ней разведусь, на поддержку родителей могу не рассчитывать. Они Аньку почти боготворят, меня долго не простят.