Истории приграничья

В сумраке зашелестели стрелы. Глухо ударили в щиты. Одна вонзилась в ногу кочевника: воин пошатнулся, не выпустив щит, и заковылял, отставая от своих. Старик без брони оглянулся и зашагал позади женщины, закрыв её своим телом.

Несколько ратников на стене выпустили ещё пять-шесть стрел, но те лишь беззвучно впились в землю.

Командир Радовника с десяток ударов сердца смотрел, как кочевники, удаляясь, понемногу растворяются среди уже ночных теней. Ни слова не говоря, развернулся и ушёл.

Стрела со звяканьем ударила в конический шлем – на палец выше правого глазного отверстия, и отлетела в темноту. Ратник с божбой дёрнулся, качнулся под прикрытие заборола и крикнул низким голосом:

– Супостаты лезут!

В стороне послышался сдавленный стон, переходящий в хрип: вцепившись в тонкое древко стрелы, вонзившейся в горло, другой караульный, перегнувшись через внутреннее ограждение, рухнул со стены во двор. Звук падения утонул в гудящем пении рога, оповещающем о нападении.

Над заострёнными зубцами стены показалась с трудом различимая в темноте голова кочевника. Ближайший воин размашисто ударил мечом куда-то в лицо. Враг с коротким воплем полетел вниз, но на его месте почти сразу появился другой.

По всей окружности тына раздавались яростные возгласы, крики боли, звон металла. Над шлемами шелестели невидимые во мраке стрелы. Большинство падали во дворе или с глухим стуком втыкались в стены и крыши строений. И все же редкие находили цель, раня и убивая защитников Радовника.

Кочевники перестали стрелять, когда несколько их собратьев сумели забраться на стену. Теснясь на узких мостках боевого хода, они старались отодвинуть наседавших эмайнцев, чтобы освободить место для карабкавшихся по приставными лестницами товарищей. В какой-то момент казалось, что им это удастся. Но вскоре на стенах появились ратники и рыцари, разбуженные сигналом рога. Лучше вооружённые, действующие гораздо слаженнее, пограничники быстро очистили стены и заняли оборону, более не позволяя врагам перебираться через защитный частокол.

Со стороны нападавших вновь полетели стрелы.

– Сбросьте факелы вниз! – скомандовал Нак-Эндарс.

Подчиняясь распоряжению, ратники выдернули из держателей обмотанные просмолённой паклей палки и швырнули в ров. Верх стены погрузился во тьму, из-за чего вражеским лучникам отныне пришлось стрелять наугад. Зато защитники форта увидели сгрудившихся внизу кочевников. Затренькали тетивы и теперь варвары начали падать под дождём стрел пограничников. Длилось это не долго: осознав угрозу, осаждавшие старательно затоптали потрескивавшие огни.

Округа погрузилась во тьму. Лучники с обеих сторон перестали попусту расходовать стрелы. Штурмовавшие тын воины ещё несколько раз пытались взобраться наверх. Там их поджидали затаившиеся эмайнцы, на слух старавшиеся понять, что происходит. Уловив звуки, исходившие от поднимавшихся кочевников, пограничники всякий раз скидывали смельчаков, пронзая мечами и копьями.

Постепенно боевые выклики, крики и стоны затихли. Стали слышны голоса ночных птиц и далёкий волчий вой. Ратники на стене до рези в глазах всматривались в темноту. Иные сняли шлемы с подшлемниками, с наслаждением подставив влажные от пота головы порывам свежего ветерка.

– Откатились вроде, – доложил один из рыцарей командиру форта, стоявшему неподалёку от дверей казармы и наблюдавшему, как воины при свете пары факелов заносят внутрь раненых.

– Ожидаемо, – коротко кивнул Нак-Эндарс. – Господин Марн-Авилли, распорядитесь сосчитать раненых и убитых, и доложите. На стене оставьте полуторное количество дозорных. Остальные могут отдыхать – но при броне и оружии.

– Как прикажете, – поклонился рыцарь.

Спустя некоторое время Крегг Марн-Авилли нашёл командира в той же комнате, где ранее проходило совещание. В компании Ук-Мака, Им-Трайниса, Эгер-Огга и Ронэ-Паула, Нак-Эндарс обсуждал минувший бой. Заслышав тихий скрип двери, начальник форта умолк на полуслове, повернувшись к вошедшему.

– Шестеро убиты и столько же ранены, – без предисловий сообщил рыцарь. – За исключением одного, все раненые могут сражаться.

– Благодарю, господин Марн-Авилли, – командир не стал комментировать доклад. – Можете отдохнуть пока.

Обведя непроницаемым взглядом сидевших за столом, рыцарь поклонился и ушёл.

– Теперь нас чуть больше четырёх десятков, – промолвил Эгер-Огг. Голос звучал ровно и даже холодно, но жёсткий прищур и складки у губ выдавали недовольство. – И это лишь первый штурм.

– Если они не круглые идиоты, то он и последний, – отозвался Ронэ-Паул. – Кочевники потеряли куда больше народа: почти два десятка лишь убитыми. Полагаю, они отступят.

– Я вот мыслю, так легко они не сдадутся, – качнул головой Дерел. Он сидел дальше всех от единственной свечи и колеблющиеся тени делали его лицо необычно мрачным.

– Их вожди не пожелают множить потери, – возразил Саймон Ронэ-Паул. – А они станут ещё больше теперь, когда на стороне кочевников более нет ни внезапности, ни возможности выцеливать ратников на стене.

– Ими нынче командуют не вожди, а какая-то ведьма, – сказал Эгер-Огг. – И сдаётся, плевать ей на потери. И самим кочевникам тоже…

– С чего вы так решили, господин Эгер-Огг? – поинтересовался командир.

– Они добивали своих раненых, – слова упали точно булыжники.

– Полно! – подал голос Бел Им-Трайнис. – Они хоть и дикари, но такое делать не станут.

– Вы хотите обвинить меня во лжи? – голос Эгер-Огга сделался совсем ледяным.

– Я тоже это видел, Бел, – вмешался Ук-Мак, предотвращая ссору, – покуда они не загасили наши факелы. Одни ползли вверх по стволам деревьев с отсечёнными ветвями, другие пытались стрелять. А третьи ходили меж лежащими и кололи раненых, точно свиней.

В комнате повисла напряжённая тишина. Им-Трайнис с недоумением глядел на друга, Ронэ-Паул сидел, опустив глаза, командир хмурился, поглаживая рукоять кинжала.

– Чудно́е дело, – заговорил Нак-Эндарс наконец. – Порой такое случается – когда кочевники быстро отступают и не могут увезти раненых и больных с собой. Нынче же в их власти было забрать всех до единого почти без риска. Так зачем…

Его речь прервало донёсшееся издалека пение.

Высокий женский голос тянул странную заунывную мелодию, похожую то ли на погребальный плач, то ли на завывание ветра в зимнем лесу. Оцепенев от неожиданности, рыцари вслушивались в тоскливый напев, звучавший так, будто его источник находился одновременно вдалеке и рядом.

– Проклятущее чародейство! – вскакивая, воскликнул Ронэ-Паул. – Словно в каждом углу демон сидит! Мерзкий вой слыхать со всех сторон разом!

– Ильэлл! – откликнулся Им-Трайнис. – Так не мне одному сие чудится?

Ук-Мак молча покачал головой.

– Странно, – с обычной невозмутимостью молвил Эгер-Огг, – голос слыхать хорошо, а слов не разобрать. Не так ли, господин Нак-Эндарс?

Командир сидел в напряжённой позе, чуть склонив голову набок. Казалось, он прислушивается к пению. Но как выяснилось, уловил бывалый воин другое.

– Во дворе бой! – Нак-Эндарс резко поднялся и устремился к двери. – За мной!

Его слова точно рассеяли наваждение. Остальные рыцари с удивлением разобрали за тягучим повторяющимся мотивом отголоски звона клинков и обрывки воплей.

Внутри ограды действительно шла сеча. В полумраке, озарённом мельтешащим светом нескольких факелов, метались тёмные фигуры и лязгало оружие. Высыпавшие из башни рыцари на пять ударов сердца замерли, не понимая, что происходит. Они видели кочевников и эмайнских ратников, и все дрались со всеми. Под ноги Ук-Маку повалились двое мужчин, сцепившихся в яростной попытке убить друг друга. И оба носили доспехи пограничников.

– Во имя Ильэлла, что происходит?! – воскликнул Бел.

Нагнувшись, он рывком растащил дерущихся в стороны. Один из ратников глянул безумными глазами и охрипшим голосом принялся повторять:

– Демоны… демоны…

Другой, издавая дикое горловое ворчание, полоснул Им-Трайниса кинжалом. Лезвие со скрежетом скользнуло по чешуйчатой броне, а в следующий миг Дерел выбил оружие из руки атаковавшего.

– А ну, прекратить! – гаркнул солдату командир Радовника. – Иначе…

Озвучить угрозу помешало появление кочевника. Вырвавшись откуда-то из гущи свалки, он кинулся к группке рыцарей, воздев над головой топорик. Ронэ-Паул скользнул ему навстречу и мастерским выпадом вонзил меч в живот. Чуть провернув клинок, высвободил и начал поднимать для добивающего удара. Кочевник, вместо того, чтобы упасть или застыть от полученного тяжёлого ранения, живо подскочил ещё на шаг и стремительно опустил топор на незащищённую голову рыцаря. Узкое, чуть изогнутое лезвие, точно клюв хищной птицы, легко пробило кожу и кость и застряло в черепе. Часто дёргая руками и ногами, рыцарь повалился наземь.

Кочевника потянуло вслед за падающим телом. Почти в то же мгновение Нак-Эндарс отрубил руку, сжимавшую топорище, а меч Дерела прошил воина насквозь, войдя под левой ключицей. Нападавший качнулся, после подался вперёд, насаживаясь на клинок. Когда в его окровавленное тело упёрлось стальное перекрестие меча, кочевник согнулся и, вытянув шею, впился зубами в руку Ук-Мака, не успевшего надеть перчатки. Дерел шумно выдохнул от боли и принялся колотить врага левым кулаком в висок. После третьего удара, послышался глухой хруст, но кочевник продолжал стискивать зубы, по которым текла кровь вперемежку с тягучей мутной слюной.

Отшвырнув ратников, Бел кинулся к другу. Ухватив кочевника за сальные волосы, перерезал ему горло кинжалом. Увидев, что и это не помогло, продолжил пилить шею, покуда не отделил голову от туловища. Лишь после этого тусклые глаза чужака закатились, и Ук-Мак сумел высвободить руку. Морщась, он упёрся ногой в труп и потянул меч.

На него сбоку бросился один из пограничников – тот самый, что пытался зарезать Им-Трайниса. Его перехватил Нак-Эндарс. Меч командира неярко блеснул отражённым светом факела – и голова ратника покатилась по земле.

– Клянусь Ильэллом, они – мертвецы, – глухо проговорил Нак-Эндарс.

Точно подтверждая его слова, с земли неторопливо поднялся Саймон Ронэ-Паул. Подёрнутые поволокой глаза рыцаря не моргали, в черепе всё ещё торчал топор, из-за чего голова убитого клонилась к плечу.

От неожиданности Им-Трайнис пнул Ронэ-Паула ногой, отчего тот кубарем покатился по земле. Топор вылетел из раны, кровь окрасила бледное лицо тёмным. Мёртвый рыцарь вновь встал, выхватил кинжал и опять устремился к бывшим товарищам.

Ук-Мак шагнул вперёд. Правая подошва жёстко ударила утоптанный грунт, корпус повернулся скручиваясь. Удерживаемый двумя руками меч смазанной линией распорол воздух и наискось срезал голову Ронэ-Паула. Тело рухнуло и более не шевелилось.

– Колдовство, – прокомментировал командир форта, – но с ним можно совладать.

Он повысил голос:

– Собирайте людей! Зажгите больше факелов! Что на стенах?..

Под энергичным руководством Нак-Эндарса, сбитые с толку пограничники воспрянули духом и сумели потеснить нежить. Несколько человек удерживали подходы к лестницам, ведущим на стены, где другие ратники отражали нападение кочевников, штурмовавших форт снаружи.

Когда почти все мёртвые воины были обезглавлены, колдовское пение стихло. Вытирая пот, перемешавшийся с чужой кровью, командир Радовника расхаживал по двору, осматривая поле боя, подсчитывая потери и раздавая указания.

Ук-Мак с Им-Трайнисом плечом к плечу сидели на земле у стены казармы.

– Как полагаешь, закончилось? – пробасил Бел.

Дерел устало приподнял плечи.

– Не ведаю того, – его настороженный взгляд шарил по сторонам, задерживаясь на распластанных повсюду окровавленных телах. – Мыслю, нужно быть готовым ко всему.

Подумав, гигант кивнул:

– И то верно.

Опираясь на меч, поднялся.

– Пойду, водички попью. И осмотрюсь.

Глубоко втянув ноздрями пахнущий смертью воздух и медленно выпустив через рот, Ук-Мак прикрыл глаза:

– Побуду здесь пока. Дух переведу.

Им-Трайнис сверху вниз поглядел на друга, снявшего этой ночью самое большое количество голов. Значительная их часть принадлежала эмайнцам – пускай и мёртвым.

– Я и тебе попить принесу, – сказал он.

Губы Дерела растянулись в слабой улыбке:

– Спасибо.

В оставшуюся часть ночи кочевники ещё дважды пытались взять стены Радовника. Оба раза атаки сопровождались пением, поднимавшим мертвецов. Но нежить теперь лезла только снаружи, вдобавок, ратники узнали, как совладать с такими врагами. Форт удалось отстоять.

Предрассветные часы убаюкивали уставших воинов обманчивым покоем. Пограничники во главе с Эгер-Оггом сидели на стенах, гадая, нападут ли кочевники вновь. Остальных рыцарей командир Радовника вновь собрал в башне.

Кроме самого Нак-Эндарса, за столом сидели Бел с Дерелом да Элнир Анс-Мор. Ещё один рыцарь – Крегг Марн-Авилли, – тяжело раненый во время последнего приступа, лежал в своей комнате. Лион Ван-Ваэн, Саймон Ронэ-Паул и Ваурс Дренс-Калнир пали от рук нежити.

– Ночь ещё не закончилась, а мы лишились четверых рыцарей и более двух десятков простых ратников. Не все из них убиты. Но по словам лекаря, из покалеченных не каждый доживёт до завтрашнего полудня. Те же, кого не возьмут боги, сейчас не бойцы. – Неяркий свет свечи подчёркивал заострившиеся черты лица Нак-Эндарса и тёмные пятна у глаз. Из-за этого командир форта выглядел ещё старше. – Коли и дальше так пойдёт…

– Грязным дикарям, не знающим чести, посчастливилось застать нас врасплох! Ведали бы мы, что угроза исходит от оставшихся после боя покойников! Никто не ждал нападения изнутри, да к тому же от своих! Кабы ни это колдовство!– Анс-Мор ударил кулаком по столу. – Нужно было убить проклятую ведьму, когда она стояла у ворот!

Ук-Мак подумал, что, быть может, стоило отдать кочевникам палку, пусть это бы и нанесло урон гордости эмайнцев.

– Что сделано, то сделано, – слова Нак-Эндарса стали ответом и Элниру, и мыслям Дерела. – Теперь нужно решить, как нам выстоять.

– Их сила – в числе, – сказал Им-Трайнис. – Мы убиваем живых и сбрасываем со стен мёртвых, а они вновь поднимаются. Головы рубить не всегда сподручно, особливо, когда и тут и там супротивник… Нам бы сравняться с ними. А лучше – разорить лагерь и убить эту… босоркану. Если бы другой отряд ударил со стороны…

– Кстати была бы подмога, – согласно кивнул Улге Нак-Эндарс. – Но не приходится на это надеяться.

– Нужно отправить гонцов, – вскинулся Анс-Мор. – Смельчаков, что лисами проскользнут в темноте и доберутся до заставы или Фумина.

– Как они выйдут?

– Спустятся по верёвке со стены.

– Я готов, – поднял голову Дерел. – Я умею двигаться незаметно.

– Простите, любезный Ук-Мак, – запальчиво возразил Анс-Мор, – но первенство в замысле моё. И честь сего свершения должна принадлежать мне!

– Вы непревзойдённый мечник, господин Ук-Мак, – поддержал Элнира командир. – Нынче вы нужнее здесь.

Помешкав, Дерел с едва различимым вздохом склонил голову.

– Я могу пойти с господином Анс-Мором, – вызвался Им-Трайнис.

– Элнир сказал, тут нужен лис, а не буйвол, – возразил Ук-Мак. – А, зная, как ты ходишь по лесу, уместно говорить о целом стаде.

После таких слов, улыбнулся даже Нак-Эндарс.

– Господин Анс-Мор, – подвёл он итог, – возьмите двоих добровольцев из ратников и ступайте, покуда не рассвело. Поторопитесь, времени нет почти. И да хранит вас Ильэлл!

Радовник III

Заря растеклась по небосводу оранжевым огнём. И сразу полетели стрелы кочевников, раздалось пение ведьмы, по шатким, сделанным на скорую руку лестницам поползли живые и мёртвые воины…

Отбив очередную атаку, обессилевшие после бессонной ночи эмайнцы дремали прямо на стене.

Нак-Эндарс, щурясь, оглядывал дымы костров у леса, силясь определить количество врагов. Рядом молчаливо стоял Ук-Мак.

– Господин Нак-Эндарс, – к ним тихо приблизился ратник, только что поднявшийся по лестнице, – дозвольте сказать?

Командир жестом разрешил воину говорить.

– Лекарь просит передать, что трое раненых померли. И господин Марн-Авилли меж ними.

– После последнего боя убитые есть?

– Да, господин, двое.

– Отрубить головы. Всем мёртвым.

– Осквернить своих, господин? – вырвалось у ратника.

Проигнорировав допущенную вольность, Нак-Эндарс, не поворачиваясь, молвил:

– А ты хочешь, чтобы наших товарищей захватила ведьма? Чтобы лишились они заслуженного покоя и подняли мечи на живых?

– Нет, но… не гневайтесь, но не по-людски это, господин Нак-Эндарс, своим-то головы сечь… Иное дело, когда встанут…

– Поздно будет, – отрезал командир. – Даже коли я паду – и меня обезглавить до́лжно: без промедления и сомнений. Смирись, воин, нет для нас нынче ни привилегий, ни обычаев. Лишь обязанность сражаться… Господин Ук-Мак, прошу, проследите, чтобы выполнили приказ.

– Да, – коротко ответил Дерел.

Плотно сжав губы, он шагнул к лестнице.

В течение дня кочевники атаковали лишь дважды. Оба раза в бой шли только мертвецы. Живые воины поддерживали штурмующих частой, меткой стрельбой, мешавшей пограничникам достойно встречать нежить. И хотя никто из защитников форта не погиб, забот у лекаря прибавилось.

– Лишь Мишиморн может умереть, – докладывал целитель Нак-Эндарсу. – Ещё двое в ближайшие дни – не бойцы. Прочие к вечеру вернутся на стену.

– Следи за умирающими в оба глаза, – сурово распорядился командир Радовника. – Как кто перестанет дышать – голову долой.

– Помню и исполню в точности, – голос лекаря звучал безрадостно, но был твёрд.

– Ступай.

Нак-Эндарс и сам повернулся и широкими шагами направился к лестнице на стену. Оказавшись наверху, из-под руки оглядел даль.

– Не видать подмоги?

– Не было никого, – отозвался дозорный.

– И не будет, – раздался мрачный голос Эгер-Огга.

Рыцарь сидел у заборола, положив на колени обнажённый меч. Со скрежетом водя по клинку точилом, старался загладить зазубрины.

– Объяснитесь, господин Эгер-Огг!

Рудге безнадёжно взглянул на командира. Обычно тщательно выбритое лицо рыцаря покрывала белёсая щетина, подчёркивавшая запавшие от усталости щёки.

– Во время последнего приступа я отправил уважаемого Анс-Морна на Небесную равнину… если в его мёртвом теле ещё был дух. Сам не видел, но предполагаю, что среди штурмовавших форт кочевников находились и оба его спутника.

Уголки губ Нак-Эндарса опустились, глаза потухли.

– Уверены ли вы, что он то был? – глухо спросил командир.

– Готов прозакладывать душу, – Эгер-Огг отвёл взгляд и вновь принялся точить меч. – Видел его ближе, чем вас сейчас… Никто нам не поможет. Мы все останемся здесь.

Улге Нак-Эндарс некоторое время пристально глядел на него. После перевёл взгляд на небо. Оно уже начало темнеть, но далеко-далеко в вышине, облака, похожие на высыпавшиеся из перины растрёпанные пушистые перья, всё ещё светились пронзительной белизной.

– Вот какова участь наша, – тихо пробормотал старый воин. – Суровы боги. Но быть по сему!

Узнав о том, что надежды на спасение нет, Им-Трайнис и Ук-Мак переглянулись.

– Нужно было мне отправиться за подмогой, – сказал Дерел.

– Наверное, – согласился друг. – Пойдём, что ли, поедим напоследок?

Сидя за столом в башне, Ук-Мак крепко сжимал кружку с водой, которую ни разу не пригубил. Его загорелый лоб прорезали морщины, карие глаза невидяще глядели в бревенчатую стену.

Бел флегматично жевал кусок жареного мяса, с хрустом закусывая луковицей.

– Нужно прикончить ведьму, – сказал вдруг Дерел.

– Мысли и слова твои мудры, как всегда, – откликнулся друг. – Вот только нет возможности добиться желаемого. Иначе мы бы не готовились к худшему, а пили бы вино на победном пиру… Пожалуй, возьму на стену бутылку мильзенского. Хуже-то не будет…

– Главная трудность – выбраться из форта, – продолжал пограничник.

– И мяса тоже возьму, – кивнул Им-Трайнис. – К чему вино без доброй закуски?

– Ежели живому со стены не спуститься, так, чтобы его не заметили, может, мёртвому удастся?

– Наверняка, – с готовностью кивнул приятель. – Мертвецов они ценят, из них получаются хорошие слуги ведьмы.

– Надо чтобы враги думали, что лазутчик мёртв… Если прикинуться убитым и упасть со стены…

– То прикидываться тебе не придётся, ибо сломаешь шею, – закончил Им-Трайнис. – А после встанешь, отряхнёшься и полезешь обратно, чтобы прикончить парочку-другую товарищей.

– Должен же быть способ… – Дерел покачал головой и умолк в разочаровании.

В комнату вошёл Эгер-Огг. Не снимая пояса с мечом, уселся на один из свободных стульев. Несколько ударов сердца глядел на Бела, затем с гримасой сказал:

– Завидую я вашему аппетиту, господин Им-Трайнис. Мне вот кусок в горло не идёт.

– Тогда выпейте, – невозмутимо посоветовал Бел.

В холодных глазах Эгер-Огга сверкнул огонь. Но тут же пропал, зато по губам скользнула тень улыбки.

– Быть может, это и неплохая идея, господин Им-Трайнис.

– Я дурного не посоветую, – всё так же спокойно и доброжелательно заявил гигант. – И сам сделаю то же самое.

– Вы чудесный товарищ для последнего дня, – на этот раз Эгер-Огг улыбнулся по-настоящему. – Жаль, что прежде нам не доводилось много общаться.

– А если надеть несколько гамбезонов и броню? – внезапно сказал Ук-Мак.

– О чём ты, Дер? – ошарашенно воззрился на него Эгер-Огг.

– Размышляет, как соскочить со стены и не убиться, – ответил за товарища Бел.

Брови Эгер-Огга удивлённо взметнулись, но почти сразу вернулись на место.

– Тогда поддоспешники тебе не помогут. Лучше залезь в ящик или бочку: даже если не уцелеешь, хотя бы пару степных ублюдков пришибёшь.

Ук-Мак открыл рот, чтобы сказать какую-то колкость, да так и замер. Не дождавшись ответа, Эгер-Огг повернулся к Белу:

– Что вы говорили о выпивке, господин Им-Трайнис?

– Бочка! – воскликнул Дерел вскакивая. – Где командир?!

– На стене, – сообщил Эгер-Огг.

– Спасибо, Рудге, – проходя мимо рыцаря, Ук-Мак от души хлопнул его по плечу. – Благодаря тебе, может, и выйдет.

– По-моему, он повредился разумом, – проводив Дерела взглядом, промолвил Эгер-Огг.

– Это вряд ли, – возразил Им-Трайнис. – Скорее, придумает что-нибудь от отчаяния. Такое и раньше бывало. Скажем, когда служили мы в наёмном отряде у барона Лин-Виалдо. Однажды предали нас, окружили и загнали в лесное болото. Кое-кто потонул, остальные готовились к смерти. Тогда Дерел сделал штуки на ноги, похожие на небольшие плетёные щиты. Сказал, что на таких топь одолеем.

Иные воины решили прорываться с боем, другие послушали Ук-Мака. Побросали мы тогда доспехи, оставив лишь мечи. И в одном исподнем, на этих щитах пошли по трясине. Нелегко было: и обувка чудна́я носками за мокрый мох цеплялась, и падали мы не раз, и замёрзли так, что кости заледенели. Но ушли живые. А те, кто остался – полегли до единого.

Эгер-Огг несколько ударов сердца размышлял над услышанным. После сказал:

– Коли чрез него явят боги чудо и уцелеем мы, клянусь Ильэллом, в тот же день оставлю службу. Уеду туда, где ни неведомых тварей, ни бродячих дикарей, ни демонской волшбы.

– Но прежде выпьем вина и напоим мечи кровью! – с подъёмом заявил Бел.

– Я же говорю: отличный вы товарищ для последнего дня, – криво улыбнулся Эгер-Огг. – Где там ваше вино?

Кочевники напали прежде, чем Ук-Мак сумел отыскать командира. Под унылый ведьминский напев на стены упрямо лезли мертвецы с немигающими тусклыми глазами, и живые воины, издававшие воинственные кличи. Наткнувшись на копья и мечи защитников, они падали, затем вставали и вновь взбирались по лестницам. Кое-кому удавалось перебраться через острия ограды и тогда на стене разгорался бой. Эмайнцы старались побыстрее убить прорвавшихся, а те с безрассудной отвагой или безумием давили на пограничников, давая шанс подняться другим штурмующим.

Отбив первый за ночь приступ, и потеряв ещё двоих, ратники сидели в тягостном молчании. Бывалые солдаты видели, как тают их силы и немногие надеялись узреть зарю. С опаской вслушивались они в звуки ночи, ожидая, когда же вновь послышится голос ведьмы.

Вместе со своими бойцами Нак-Эндарс готовился к новой схватке. Шагая по боевому ходу, он подбадривал людей, говорил о силе и стойкости эмайнцев, разжигал ярость, напоминая об убитых товарищах. Дерел перехватил его, когда командир почти замкнул круг. Выслушивая идею Ук-Мака, Нак-Эндарс стоял, насупившись, исподлобья глядя в темноту за стеной. Затем с десяток ударов сердца молчал.

– Не верю, что выручит нас сия выходка, – вымолвил он, наконец. – Дозволяю лишь потому, что вижу в том единственный шанс отомстить проклятой колдунье за гибель эмайнских мужей. И потому, – его голос зазвучал совсем тихо, чтобы не услыхал никто поблизости, – что каждый рыцарь волен выбирать свой конец.

Ук-Мак не стал спорить. Поклонившись, поспешно отправился искать Бела.