Истории приграничья

– Если вы не в кольчуге, а в панцире из железных полос или чешуи, стрелы не так страшны. Зато без щита вы будете подвижнее, и у вас откроется больше простора для действия мечом.

– Мне нет нужды вертеться, будто жонглёр на пиру… – начал Ван-Ваэн.

Завершить мысль ему не дал появившийся всадник. Стремительно сблизившись с рыцарями, ратник из головного дозора донёс:

– Впереди кочевники!

– Засада? Много? – одновременно заговорили дворяне.

– На ловушку не похоже: оне не таятся, а едут неспешно тудыть, куда и мы. Немало их: мы возле двух дюжин насчитали – энто лишь тех, кого приметили.

Дерел нахмурился:

– Набег? Но на что они нацелились? Рядом только форт, им он не по зубам… А вот о нас прознают – тотчас налетят. Мыслю, лучше нам вернуться.

Лион Ван-Ваэн в задумчивости оглядел вереницу телег, затем деревья, тесно обступившие просеку.

– Соглашусь с вами, господин Ук-Мак. Против пары десятков варваров мы, быть может, и выстоим, но обоза точно лишимся… Однако ж, здесь мужики не смогут развернуть повозки.

– Придётся постараться, – бросил Дерел.

Прежде чем он успел отдать команду, к ним примчались оба воина тылового дозора.

– Кочевые! Кочевые! – возбуждённо выкрикнул один из них. – Позади! Нагоняют!

– Всё же ловушка, – встрепенулся Ван-Ваэн. Сдвинув со спины щит, просунул руку в петлю. – Что предпримем?

– Сколько их? – уточнил Ук-Мак.

– Не считали, ваша милость. На вид, три руки.

– Они заметили вас?

– Нет, ваша милость, мы за деревьями были, а после лесом убёгли.

Дерел задумался.

– Если бросить обоз, то с конными ратниками мы можем прорваться к Радовнику, благо форт не так далеко, – сказал Лион Ван-Ваэн.

– Нас послали охранять этих людей, а не оставлять на верную смерть, – возразил Ук-Мак.

– Подумайте, господин Ук-Мак, положение изменилось, – Ван-Ваэн понизил голос. – Врагов больше и нам их не одолеть. Стоит ли умирать за мужичьё, коли есть возможность спастись? Тем паче, что погибни мы, или нет – кочевники всё одно их прикончат. Ваше благородство и верность долгу некому будет оценить.

Дерел не стал объяснять, что за свои деяния отвечает лишь пред собой. Вместо этого, обернувшись к дозорному, поинтересовался:

– Кочевники быстро нас нагоняют?

Ратник наморщил лоб:

– Да вроде, не поспешают, господин Ук-Мак. Едут себе помаленьку…

– Странная засада, – пробормотал рыцарь, потирая подбородок.

– Раз уж вы так печётесь об этих селянах, – вновь обратился к нему Ван-Ваэн, – можно отправить их в лес.

– Кочевники с радостью поохотятся на них и перебьют всех, кто не сумеет схорониться, – продолжая о чём-то размышлять, ответил Ук-Мак. – Впрочем, шанс есть, ежели варвары не узнают, что кто-то ушёл в чащу.

Он подъехал к телеге, на которой сидел десятник. Склонившись в седле, заговорил тихо, чтобы раньше времени не будоражить переселенцев:

– Каркси, впереди и позади нас кочевники. Мы отвлечём их, а вы с селянами тем временем спрячетесь в лесу. С тобой пойдут двое пеших ратников, конные – с нами.

Десятник кинул взгляд назад, словно ожидая увидеть преследователей.

– Понял, господин Ук-Мак. Нам ждать вас?

– Нет. Уходите как можно дальше. Сделайте крюк и возвращайтесь к деревне, что проехали после города.

– А вы, господин Ук-Мак?

– Коли позволит Ильэлл, пробьёмся в Радовник.

– Помогай вам боги.

– Тебе тоже, Каркси.

Ван-Ваэн, прибыв из срединных провинций королевства, считал ратников приграничья наглым и расхлябанным мужичьём. По его мнению, здешние рыцари слишком много дозволяли солдатне, отчего безродные только портились. Но даже он признавал, что порубежники отважны, хитры и, коли нужно, расторопны. Вот и теперь, получив указания Ук-Мака, ратники на ходу высадили испуганных переселенцев, а сами заняли места возниц.

Дерел, державшийся в арьергарде в ожидании возможного нападения, удостоверился, что все беглецы скрылись в зарослях. Подав знак Ван-Ваэну, находившемуся во главе вереницы, соскочил в последнюю телегу. Привязав поводья боевого коня, взялся за вожжи, понукая серую лошадку:

– Живей! Живей!

Впереди Лион Ван-Ваэн, не пожелавший садиться в телегу, опустил копьё и слегка кольнул своего жеребца шпорами. Катившиеся следом за ним повозки потихоньку набирали скорость. Когда впереди показались кочевники, Ван-Ваэн свирепо закричал:

– Честь и доблесть! Эмайн!

– Эмайн! – вразноголосицу подхватили ратники.

Услыхав боевой клич, кочевники засуетились, прыснули врассыпную. Одни, с хрустом и шелестом ломая придорожные кусты, попытались скрыться в лесу. Другие вынули мечи с маленькими овальными гардами, готовясь к бою.

Ван-Ваэн ловко насадил на копьё замешкавшегося воина в кожаном панцире и, улюлюкая, помчался вперёд. За ним, набирая ход, катили телеги, то и дело подскакивая на кочках. С одной соскочил узел с пожитками. И тут же сплющился, разорвался, разметался тряпичными ошмётками под копытами и деревянными колёсами.

Застигнутые врасплох кочевники, осознав, что врагов мало, бросились вдогон. Засвистели первые стрелы. Ук-Мак, ехавший в последней телеге, ощутил, как одна прошелестела над левым плечом. Ещё пара почти одновременно с глухим стуком впились в задний борт повозки.

– На коней! – взревел Дерел. – Уходим! Уходим!

Подчиняясь приказу, возницы на ходу перебрались на привязанных к телегам боевых лошадей.

– К форту! – крикнул Ук-Мак.

Он резко потянул вожжи, заставляя лошадку повернуть. Его телега стала наискось, перегородив узкую лесную дорогу. Дерел поспешно пересел на коня и помчался вслед за остальными ратниками. Замедлившись, чтобы обогнуть ещё одну застопорившуюся повозку без кучера, почувствовал, как меж лопаток клюнула стрела – и отскочила, не пробив железную пластину.

Всаднику перед ним – Мирну, – повезло меньше. Стрела, прошив кольчужную бармицу, вонзилась в шею. Дёрнувшись, ратник накренился в седле. Подоспевший Ук-Мак поддержал его, не дав упасть, а после увлёк за собой.

Выбивая куски плотного грунта, подкованные копыта сотрясали землю. Лошади храпели, всадники, прильнув к гривам, сосредоточенно глядели вперёд.

Обернувшись, Ук-Мак увидел, что кочевники поотстали. Большая часть сгрудилась у телег: не столько задержанные препятствием, сколько желая поучаствовать в грабеже. Остальные замедлились, опасаясь оторваться от основных сил и попасть в возможную засаду эмайнцев.

Первым до форта добрался Лион Ван-Ваэн. Осадив коня у края широкого рва, заорал во всю глотку:

– Отворить ворота! Быстро!

С высоты бревенчатой стены на него настороженно глянули караульные. Один, отвернулся, что-то крикнул вниз. Выслушал ответ невидимого собеседника, вновь что-то сказал. Другой хлопнул его по плечу, указывая на стремительно приближавшихся ратников.

– Да быстрее, вы, увальни безмозглые! – горячился внизу Ван-Ваэн. – Сейчас здесь кочевники будут!

Заскрипел неторопливо во́рот, опустился мостик. За ним поползла вверх решётка, сделанная из толстых жердей, укреплённых железными полосами. Ван-Ваэн пришпорил возбуждённо переступавшего ногами коня и влетел в узкий проход. Следом за ним вереницей проскакали трое ратников. Последними в форт бок о бок въехали Дерел с Мирном. Истекавшему кровью солдату было совсем худо: навалившись на Ук-Мака, он держался из последних сил.

– Закрывайте ворота! Живо! – скомандовал Дерел, передавая раненого обступившим его воинам.

– В чём дело? – раздался недовольный властный голос. К сгрудившимся во дворике конникам быстро шагал рыцарь без брони, но зато в богатой одежде. – Что за шум?

– Кочевники, господин Нак-Эндарс, – сообщил командиру форта Дерел. – Не меньше пары десятков.

Оглядев испачканного кровью Ук-Мака, Нак-Эндарс приподнял бровь:

– Что-то варвары расхрабрились. Грабить путников неподалёку от форта… Вижу, у вас раненый. Больше потерь нет?

Дерел коротко рассказал о произошедшем. Командир задумался.

– Воистину, странное дело. Не в обычаях кочевников так нападать. Подлая засада, налёт – в этом они доки. А, не скрываясь, куролесить возле форта… Гм, нечисто здесь что-то.

Пока рыцари беседовали, Мирна унесли в сруб, где размещалась казарма. Вскоре оттуда вышел лекарь, вытирая тряпкой красные от крови руки. Поймав взгляд Ук-Мака, мрачно качнул головой. Дерел хмуро отвернулся: он подозревал, что раненный в шею солдат не выживет.

– Господин Нак-Эндарс! – позвал со стены дозорный.

– Чего ещё? – недовольно задрал голову командир.

– Кочевые! – доложил ратник. – Четыре руки, а то и боле!

Выругавшись, Нак-Эндарс полез наверх. Дерел последовал за ним.

Форт Радовник располагался в месте, где сходилось несколько дорог. Во время строительства, лес вокруг укрепления предусмотрительно вырубили на расстоянии полутора полётов стрелы, а провинившиеся солдаты, в качестве наказания, регулярно корчевали зелёную поросль, пробивавшуюся вокруг пней. Благодаря этому, спрятаться кочевникам было негде. Стоявшие на стене эмайнцы мрачно глядели на извечных противников, расположившихся в отдалении, у самой кромки леса, и гадали, какие демоны привели тех сюда.

– Полагаете, за вами они следовали? – не поворачивая головы, спросил Нак-Эндарс Дерела. – Или совпало так, что вы с ними очутились у форта одновременно?

– Не ведаю того, – в голосе Ук-Мака звучало недоумение. – Прознай они о нашем походе заранее, десяток переселенцев – не та добыча, дабы собирать такую ватагу. Да и пожитки мужицкие и так им уже достались. Ещё лошади с повозками…

– Вот и я схоже мыслю, – кивнул командир форта. – Должен быть иной резон их необычайной дерзновенности. Какой только?

Дерел промолчал: ответа у него не было.

Внутри широкого кольца ограды Радовника стояли два здания, построенных из прочных брёвен. В длинном приземистом срубе с серой двускатной крышей размещались казарма и конюшня. В четырёхугольной башне, возвышавшейся точно в центре двора, находились колодец, кладовые с едой и снаряжением, а также помещения, отведённые рыцарям. Там, в общей трапезной, Улге Нак-Эндарс устроил совет.

За вытянутым простым столом собрались шестеро: командир гарнизона, Ук-Мак с Ван-Ваэном, Рудге Эгер-Огг, Элнир Анс-Мор и, к удивлению Дерела, – Бел Им-Трайнис.

– Ты как здесь оказался? – поприветствовав друга, спросил Ук-Мак.

– Можно сказать, случайно, – добродушно улыбнулся гигант. – Элнир и Саймон давно зазывали меня на охоту в здешних местах. А тут оказия выдалась: граф стройку затеял, весь в чертежах, что-то с зодчими обсуждает… Увидел я, что не нужен совсем. Подумал – можно развеяться, загнав благородного зверя. Но, видать, боги досадуют на меня за что-то. Заехал в Фумин за тобой – говорят, в отъезде ты. Приехал в Радовник – а Элнир с Саймоном и прочими едва-едва из вылазки вернулись. Одно хорошо – спешить мне было некуда. Вот и задержался на денёк, покуда они отдохнут да смогут составить мне компанию… Сижу со вчерашнего дня, скучаю – а тут ты с кочевниками на хвосте.

– Прости уж, что испортили охоту, – шутливо сказал Ук-Мак.

– Коли после присоединишься ко мне в погоне за оленем – прощение будет даровано, – в тон ответил Им-Трайнис.

– Господа, – прервал их командир Радовника, до того вполголоса говоривший с Эгер-Оггом – высоким, худощавым рыцарем с прозрачными голубыми глазами и гладко выбритым лицом, – давайте обсудим положение наше. А об охоте можно и позднее потолковать.

– Стоит ли это обсуждения? – подал голос Ван-Ваэн. – Давайте попросту разгоним этот сброд! Сколько у вас здесь войска, господин Нак-Эндарс?

– С вашим отрядом – пятьдесят один человек. Из них девятеро – рыцари. Некоторые ратники ранены во время набега, но ни один серьёзно.

– Вполне достаточно! – с оживлением откликнулся Ван-Ваэн. – Ударим всеми силами, – он звонко хлопнул ладонью по тщательно выскобленной дубовой столешнице, – и, клянусь Ильэллом, эти оборванцы тут же разбегутся!

Слушая его, Улге Нак-Эндарс сидел, положив руки на стол и глядя на сцепленные пальцы. Когда спутник Дерела закончил речь, поднял голову. Тёмные брови командира, одну из которых наискось пересекал узкий белый шрам, сошлись на переносице, морща кожу между собой.

– Отважная речь, – промолвил командир, – и видит Ильэлл, славно отзывается она в моём сердце. Но всё же долженствует нам соблюдать осторожность. Никогда допрежь кочевники не осмеливались приближаться к форту. Не попадём ли в засаду, ринувшись на ворогов?

– Поддерживаю, – ровно сказал Эгер-Огг. – Наше положение лучше, чем их. Мы в укреплении, у нас достаточно людей, провизии, воды и стрел. Если их покусали бешеные волки и они рискнут пойти на приступ – не утруждаясь, перебьём большую часть, а после верхом раздавим оставшихся.

– А мне, господа, милее предложение господина Ван-Ваэна, – сжимая рукоять меча, заговорил Элнир Анс-Мор, смуглый широкоплечий воин с узкой талией, изящество которой подчеркивала туго стянутая кожаным поясом голубая котта. – По мне, лучше не дожидаться неизвестно чего, а решительным натиском опрокинуть наглецов. Признаю, кочевники – неробкого десятка и, порой, рубятся отчаянно. Но наши люди лучше вооружены и обучены – мы доказали это в недавнем походе, когда разорили несколько их стоянок. Прошли через них, будто острый клинок сквозь связку соломы! Возможно, вы, господин Нак-Эндарс, правы и уготавливают они нам засаду. Но мы всё равно разгромим их! – карие глаза рыцаря воинственно сверкали, а крылья тонкого носа раздувались. – И чем труднее – тем больше славы достанется нам!

– Ваше мнение, господин Ук-Мак? – внимательный взгляд Нак-Эндерса устремился на Дерела.

Тот в задумчивости повозил большим пальцем по подбородку.

– Хотя слова Ван-Ваэна и твои, Элнир, мне и близки, – неспешно начал Ук-Мак, – всё же не даёт покоя поведение кочевников. Странно всё очень – и засада по пути, непохожая на засаду, и то, что к форту они пришли, и что стоят, точно ждут чего-то… Мыслю, неспроста это. И покуда не разведаем, с чем они пожаловали и какими силами, не следует бросаться в бой. Разить нужно наверняка и насмерть. А покуда момент не пришёл, выждем, понаблюдаем.

На привлекательном лице Анс-Мора отразилось разочарование. Ван-Ваэн шумно выдохнул, выражая несогласие. Зато Рудге Эгер-Огг едва заметно кивнул.

– А ты, что думаешь, Бел? – Ук-Мак взглянул на друга.

– Я в королевской рати более не служу, здесь гость. Пожалуй, не след мне рядить, как действовать. Раз уж попали в такую переделку, покуда не выберемся, готов выполнять ваши распоряжения, господин Нак-Эндарс. Нужно будет стоять на стенах – мне не в тягость. Прикажете атаковать – пойду со всеми: от доброй драки я никогда не отказывался, – Бел широко улыбнулся. – При любом раскладе можете рассчитывать на мой меч.

– Слова отважные, благородные и мудрые, – склонил голову командир форта. – Я выслушал вас, господа и принял решение. Покамест выждем, чтобы понять вражескую задумку. После, – глаза Нак-Эндарса жёстко блеснули, – навсегда отобьём у них охоту заезжать на земли Эмайна.

Радовник II

– Их стало гораздо больше, – в голосе Ук-Мака сквозила озабоченность. Подавшись вперёд, упираясь ладонями в грубо обработанные брёвна тына, рыцарь всматривался в тёмные заросли. – Они будто готовятся к осаде.

– Кочевники хотят обложить форт? – Им-Трайнис по пояс возвышался над заборолом, верхняя часть которого напоминала потемневшие треугольные зубы чудовища. Сложив массивные руки на груди, воин глядел на перемещавшихся в отдалении конников. – Возможно ли такое? Да и маловато людей для подобного – десятка четыре, ежели верно сосчитал.

– Это лишь те, что на виду, – Дерел продолжал внимательно изучать картину, открывавшуюся со стены. – Прочие хоронятся в лесу. Присмотрись: прямо перед нами кусты нет-нет, да шевелятся. И вон там, левее… А в той стороне, видишь? Птицы то и дело взмывают, кружатся беспокойно… Не знаю, сколько их там, но, мыслю, не менее половины от того числа, что на открытой местности.

– Ничего не разберу, – после паузы огорчённо заявил Бел. – Видать, не судьба мне сквозь деревья прозревать, как ты.

– Тут чрез заросли и не надо смотреть, – рассеяно пробормотал пограничник, заинтересовавшись чем-то во вражеском стане. – Просто гляди во все глаза на приметы…

– Ещё бы знать, на какие, – благодушно проворчал Им-Трайнис, выросший и возмужавший в столице.

– Драги! – вполголоса позвал Ук-Мак ратника, стоявшего на стене в нескольких шагах от них с Белом, – ступай к командиру, скажи – кочевники сюда направляются.

– Слушаюсь, господин Ук-Мак! – краснолицый кряжистый воин с сединой в короткой курчавой бороде, живо двинул к ближайшей лестнице.

– Бел, – сказал Дерел, не отрывая взгляда от небольшой группы кочевников, неторопливо приближавшихся к воротам укрепления, – ты бы присел, что ли. Они могут начать стрелять, а ты торчишь на стене, как громадная статуя Ильэлла в королевском храме.

– Ну, господин наш Ильэлл от врагов никогда не прятался, – усмехнулся Им-Трайнис. – И нам не пристало.

– Ты – не бессмертный небожитель, – рассудительно заметил друг. – Стоило бы поберечься.

– Будь, по-твоему, – легко согласился Им-Трайнис. – Как только начнут стрелять – укроюсь.

– Смотри, как бы поздно не стало.

К моменту появления на стене командира форта, солнце почти скрылось за деревьями. И без того длинные тени растянулись по земле широченными тёмными полосами, напоминая огромные чёрные ленты и полотнища. Сумерки понемногу вытесняли свет, и ратники запалили факелы.

– Ну, чего у нас здесь, – Нак-Эндарс с высоты стены оглядел цепочку огоньков, растянувшуюся у границы леса. Время от времени они мерцали, когда далёкий костёр на миг заслоняла чья-либо фигура. Вдоволь насмотревшись, командир, наконец, удостоил вниманием кочевников, стоявших у рва.

Расположившиеся полукругом шестеро воинов со щитами в руках, его не заинтересовали. Чуть прищурившись, Нак-Эндарс уставился на странную пару за их спинами.

Тощий жилистый старик с седыми волосами и длинной белой бородой, в двух местах перехваченной кожаным шнурком, уперев руки в бока, пристально глядел на эмайнцев. В отличие от прикрывавших его бойцов, ни доспехов, ни оружия он не носил. Узкие коричневые штаны из замши, выделанной из оленьей шкуры, такая же рубаха, да низкие мягкие сапоги – вот и всё снаряжение.

Слева от него прямо на земле сидел непонятно кто. Просторный балахон из чёрной ткани, обвешанный пожелтевшими косточками, кусками звериных шкур, птичьими перьями, фигурками из камня и дерева, и позеленевшими медными подвесками, скрывал фигуру. Круглая бобровая шапка не позволяла рассмотреть голову и определить пол по причёске. А свисавший спереди полог, сделанный из нанизанных на суровые нити обрезков полых птичьих костей, выкрашенных алым и чёрным, надёжно укрывал лицо.

Точно почувствовав изучающий взгляд командира форта, сидящий легко прикоснулся к ноге старика. При этом завеса колыхнулась, издав тихий сухой шорох, а на балахоне едва слышно звякнули металлические подвески.

– Люди оград, что носят одежду из железа! – словно подчиняясь приказу, зычно прокричал седобородый. – Вы вновь ступили на земли коршуна, оленя и волка; вольные просторы детей неба, где свободно гуляет ветер! Вы сожгли шатры, убили мужчин и женщин. Вы похитили орханор – святыню нашего народа. Огонь! Жаркий огонь ненависти сжигает наши сердца! Рты наши сушит жажда крови!..

Сидящий вновь коснулся колена говорящего. Тот на миг умолк, словно пытаясь взять себя в руки. Его голос зазвучал спокойнее, но в нём всё ещё угадывалась клокочущая ярость, прорывавшаяся звериным рыком в раскатистых звуках «р».

– Вы заслуживаете быть растерзанными и смешанными с помётом кабанов. Но мы откажемся от мщения, – с заметным усилием произнёс старик, – отдавая вас суду нечистых духов, коих кличете вы богами. Верните орханор – и мы уйдём, не тронув ваших стен и не пролив вашей крови. Таково слово босорканы.

– Кого? – вполголоса спросил Им-Трайнис. – Вождя, что ли?

– Вожди у них везетарами зовутся, – качнул головой Дерел, не отрывая взгляда от кочевников. – И каждый ездит с особым стягом. Не видел здесь ни одного похожего…

Рядом Нак-Эндарс обратился к сопровождавшим его рыцарям Саймону Ронэ-Паулу и Креггу Марн-Авилли:

– Вы понимаете, о чём толкует этот наглец? Что за святыня?

Ронэ-Паул пожал плечами:

– В походе мы только крушили и жгли ради острастки, как вы и приказывали, господин Нак-Эндарс. Больше ничего. Ратники, конечно, пытались чем-то поживиться, но что с этих степных перекати-поле взять? Денег у дикарей нет, разве что украшения. Да и те всё больше из серебра. Золото лишь вожди носят, но нам таковые на сей раз не встречались… – Положив руку на эфес меча, он крикнул вниз: – Ты, седой, видно из ума выжил! Нет у нас никакой грязной святыни!

– Лжёшь, скидыш хорька! – в бешенстве вскинулся старый кочевник. – Мы знаем, что орханор здесь! Он говорит с босорканой!

Кровь бросилась в лицо Ронэ-Паулу. Но, несмотря на гнев, речь пограничника звучала подчёркнуто холодно:

– Вижу, смерд, невдомёк тебе, как безродному дозволительно обращаться к рыцарю. Клянусь Ильэллом, я самолично обучу тебя!

– Господин Ронэ-Паул, – негромко заметил командир, – вам не следует вести речи прежде того, кто стоит выше вас. И тем более унижать рыцарское звание препирательствами с низкородными бродягами.

– Прошу прощения, господин Нак-Эндарс, – смутился Ронэ-Паул.

– Он утверждает, что их святыня у нас, – продолжал командующий. – Солдаты что-то могли прихватить?

– Разве совсем мелкую безделицу, – ответил Марн-Авилли. – Не посох же у них за святыню.

– Посох?

– В одном из маленьких стойбищ, что мы разорили, были только мужчины. Ни женщин, ни детей, – сообщил Ронэ-Паул, то и дело злобно поглядывая на кочевников под стеной. – Дрались они, словно безумные, и все там полегли. Думали мы, что вождя своего охраняют, но в главном шатре никого не оказалось – даже очага. Одна лишь белая овечья шкура, да палка поверх.

– Что за палка?

– Будто посох для карлика или ребёнка, – судя по тону, рыцарь явно не придавал этому значения. – Анс-Мор забрал сию вещицу в качестве потешного трофея.

Улге Нак-Эндарс с непроницаемым выражением лица вновь уставился на кочевников.

– Принесите мне эту палку, – распорядился он.

Ближайший ратник без лишних слов поспешил прочь.

Вновь появившись на стене, воин с полупоклоном протянул командиру Радовника предмет длиной около двух локтей, похожий разом и на дубинку, и на причудливый скипетр. Взяв его в руки, Нак-Эндарс ощутил до скользкого гладкую поверхность. По весу палка из странно перекрученной узловатой древесины оказалась легче, чем думалось Нак-Эндарсу. Нижний, наиболее узкий конец деревяшки был окован медью. На другой стороне топорщились подобия коротких искривлённых ветвей, напоминавших пятнадцать уродливых пальцев. Каждый корявый отросток украшали несколько медных колец и привязанные тонкие лоскутки фиолетовой ткани.

– Вы явились за этим? – командир форта показал палку кочевникам.

Дождавшись утвердительного кивка старика, Нак-Эндарс поднёс орханор к факелу. С тихим треском вспыхнули тряпицы, тут же рассыпаясь невесомым пеплом. Затем занялись ветви-пальцы.

Кочевник с закрытым лицом вскрикнул высоким женским голосом и повалился на землю. Присев, старик бережно поднял его и застыл поддерживая.

Тем временем пламя охватило всю верхнюю часть предмета, который кочевники называли святыней. Нак-Эндарс слегка поворачивал его, чтобы огонь быстрее пожирал дерево. Люди у стены безмолвно наблюдали за ним: от потрясения, воины даже опустили щиты.

Когда полыхающие оранжевые извивы растеклись по двум третям орханора, командир Радовника крикнул:

– Хотели это? Забирайте! – объятая гудящим косматым пламенем деревяшка полетела вниз. – И убирайтесь с земли Эмайна, покуда живы!

Один из кочевников рванулся было к разлетевшейся от удара о землю горящей святыне, но его остановил едва слышный оклик. Опираясь на руку седобородого, босоркана поднялась: верхушка её головного убора еле-еле достигала плеча спутника. Из-за колеблющейся костяной завесы раздался голос: тихий, надломленный. Воинам на стене приходилось прислушиваться, чтобы разобрать слова.

– Совершил ты злодеяние, везетар железнобоких тру́сов, прячущихся в деревянных шатрах. Разрушил ты священный ключ, что многажды много зим удерживал древнее лихо. Ныне вырвется клубящийся ужас и поглотит этот край… – Казалось, из говорившей с каждым звуком уходит жизнь: под конец речь стала монотонной и тусклой. – Вы примете смерть за это. Все до единого.

Развернувшись, босоркана пошла прочь. Рядом зашагал старик, готовый подхватить ее в любой момент. Следом, пятясь, двинулись щитоносцы.

Лоб Нак-Эндарса прорезали складки, уголки губ угрюмо опустились.

– Убейте их, – ровно произнёс он. – Чем меньше супостатов – тем лучше для нас.