Роза чёрного рыцаря

Из труб донеслось донесение о поломке одного из винтов.

– Капитан, что произошло? – Кирк наконец поднялся, но его руки были скованы, и Джонс цепко держал его за предплечье. Один глаз старпома крепко заплыл, а рубашка запачкалась кровью из разбитой губы.

– Вы набросились на меня, Кирк.

Голос не дрогнул – она могла собой гордиться.

– Скорее всего, помешательство вызвано магической бурей, – задумчиво сказал Гэбриэл, и Амели неслышно выдохнула – магия, все беды от неё. Не хотелось предполагать, что подобное может повториться.

– Я уведу его в трюм, позже будем выяснять, – в голосе Джонса не звучало ни единой эмоции, но свою жертву он держал крепко. – Капитан Розье, моё почтение.

Доминик выволок растерянного старпома из рубки, и Амели тут же забыла об обоих, разглядывая расстилающийся впереди пейзаж. Остров Королевы был как в воспоминаниях: вершины и склоны, покрытые буйной тропической зеленью, башни из светлого песчаника, тянущиеся к небу, сверкающие на солнце водопады, прекрасные даже с высоты… Отец рассказывал, что и сам дворец, и окружающие его сады великолепны. Амели ужасно хотелось самой полюбоваться на всю красоту, но в прошлый раз Королева позволила покинуть посадочную площадку лишь одному человеку.

Сейчас на борту драконий принц. Интересно, можно ли его попросить?..

Гэбриэл словно почувствовал, что она думает о нём.

– Дракон чувствует направление, даже слепой, – проговорил он, – но не всегда – в магической буре. У вас крайне сильная кровь. Откуда ваш род?

Амели помедлила. Она мало кому рассказывала о родне, наверняка Льюис разболтал… С другой стороны, буря, казалось, смыла раздражение, которое она чувствовала по отношению к дракону, а сопутствовавшие эмоции хорошенько встряхнули. Говорить хотелось – просто чтобы почувствовать себя живой и нормальной.

– Из Российской Империи. Мой дед… – Она прикусила губу.

– У моего деда четыре крыла. Чем ваш удивит? – ухмыльнулся Гэбриэл.

– У моего три головы, – вздохнула Амели. – Наш род знаменит безжалостностью и алчностью, потому люди истребили почти всех ещё много веков назад.

Драконий принц совсем не интеллигентно вытаращил глаза:

– Русские Змеи – ваш род? Н-да, не ожидал встретить. Трёхголовые исключительно редки…

Амели отвернулась, чтобы не видеть его лица.

– В детстве, – проговорила она с жёсткой усмешкой, – дед приходил ко мне в комнату и читал сказки. О красавицах, с радостью идущих на зов змеиных царей. О разорванных в клочья богатырях. О сокровищах. О превосходстве драконьей крови. Вам таких не читали?

Он ответил не сразу, а когда Амели всё-таки подняла взгляд, лицо Гэбриэла снова стало аристократической маской.

– Я рос в приюте, – произнёс он. – Человеческом. Думаю, моя помощь вам больше не нужна, капитан. Не буду мешать.

Он развернулся и вышел, практически сбежал. Амели проводила его взглядом, чувствуя странную неловкость. Всего пару часов назад этот тип раздражал на порядок сильнее, чем все прочие пассажиры, вместе взятые, а теперь его жаль – и почему-то хочется узнать получше. У них в предках могущественные драконы, а ещё оба, как оказалось, любят поэзию.

Может, найдётся и ещё что-нибудь общее?

Амели усмехнулась, тряхнула головой, отбрасывая ненужные мысли, и повернула штурвал, осторожно направляя истерзанный бурей дирижабль к причальной мачте.

Сейчас нужно поставить точку в рейсе – всё остальное подождёт.

Глава 8. С её стороны, с его стороны

Ник сдал всё ещё заторможенного старпома на руки товарищам по команде, которых не коснулось магическое безумие, и почти бегом рванул к своей каюте. Жертвами драконьих чар стали ещё трое членов экипажа, да ещё по пути ему попалась повариха, что-то бормочущая насчёт нервов «бедной девочки» – методом исключения можно было предположить, что речь шла о метеорологе. Что, если его парни тоже поддались воздействию?..

Опасения оправдались всего на треть. Себастьян, демонстративно морщась, сидел на койке, Грег обрабатывал ссадину у него на скуле. Барни с потерянным видом топтался рядом.

– Слушай, ну я же не знал… – проныл здоровяк. – Ты же сам бросился, и я…

– Заткнись уже, – раздражённо буркнул Себастьян.

Он зашипел от очередного прикосновения ватного тампона и попытался отстраниться, за что получил подзатыльник и требование «сидеть и не дёргаться». Ник выдохнул, запер дверь и прислонился к ней плечом.

– Ну?

Говорил в основном Грег, не отрываясь от своего занятия. Выходило, что сперва всё было тихо. Окна в каюте отсутствовали, а звуки бури сквозь слои обшивки просачивались едва-едва, не доставляя пассажирам неудобств. Сам Грег читал, Барни мурлыкал себе под нос какую-то песенку, перебирая склянки и мешочки в саквояже, а зачинщик последовавшего безобразия мирно дремал – до тех пор, пока не подскочил на койке и не выхватил револьвер.

– Взвился, как бешеный, – пожаловался здоровяк. – Я даже подумать не успел, что под руку попалось, тем и врезал…

Орудием оказался саквояж с металлическими уголками. Ник оценил ссадину и покачал головой – чуть левее и выше, и лучший стрелок группы мог бы остаться без глаза.

– Да перестань уже, – пробормотал Себастьян. Он попытался осторожно ощупать лицо и снова получил по рукам.

– Слушай, я уже извинился!

– Да не должен ты извиняться. Это я… И, если честно, сам не понял, что случилось.

Ник перевёл взгляд с одного на другого.

– Мистер Джефферсон предположил, что буря могла вызвать, хм, помешательство, – проговорил он. – Старпом тоже взбесился, и ещё кое-кто. Драконья магия, судя по всему.

– Драконья, – с отвращением повторил Себастьян. – Ничего хорошего от этих тварей… Что смотришь? Ты ведь тоже их терпеть не можешь!

– Не настолько, – медленно проговорил Ник, – чтобы из-за этого бросаться на окружающих. Да и с тобой раньше такого не случалось. А ну-ка, расскажи подробнее, что ты вообще думал и чувствовал перед этим… Инцидентом.

Мысль, пришедшая ему в голову, выглядела вполне логичной. Сперва он предположил, что буря действовала только на людей, а Амели и Гэбриэла защищала драконья кровь. О себе в пылу драки думать было некогда, но в том, что в его предках были летучие ящерицы, Ник крепко сомневался. Да и в экипаже воздействию поддались не все – возможно, лишь те, кто особенно не любил драконов. Вполне разумно поставить магическую защиту от потенциальных врагов, позволяя пройти друзьям, даже тем, что явились без приглашения.

Себастьян открыл было рот, но почти сразу передумал говорить. Ущипнул переносицу и прикрыл глаза, как делал всегда, когда хотел получше сосредоточиться.

– Холод, – медленно проговорил он после паузы. – Сперва стало зябко, но так, будто изнутри. И страшно – словно мы уже падаем, только не знаем об этом и никто нам не говорит. И голоса… Мне показалось, что за стеной бегают и кричат. И я… Разозлился, потому что из-за проблем этих долбаных тварей нас сюда понесло. Мне показалось, что я их ненавижу, что готов убить первого, который попадётся на глаза… А потом…

Он умолк и смущённо хмыкнул. Ник, подождав немного, уточнил:

– Тебе показалось, что Барни – дракон?

– Нет, – еле слышно отозвался Себастьян и попытался усмехнуться, но выглядело это жалко. – Глупо так. Он, когда поёт, всегда фальшивит. Раздражает, но… – Он поднял голову, чтобы посмотреть на Барни, который выглядел несколько уязвлённым. – А ещё ты путаешь слова. Но я не планировал тебя убивать, вот честно…

– До сегодняшнего дня, – педантично уточнил Грег.

Себастьян явно хотел возразить, но лишь вздохнул.

– Извини, – сказал он и протянул Барни руку. Тот, чуть поколебавшись, её пожал. – И все… Извините. – Он всё-таки улыбнулся. – Хорошо иметь рядом надёжных друзей, способных без колебаний двинуть в морду.

– И хорошо, что эта дрянь подействовала только на тебя, – задумчиво проговорил Ник.

Для полноты картины следовало опросить и других пострадавших, но реконструировать примерную схему уже получалось. Сперва – напугать, чтобы незваные гости сами повернули. С большинством это наверняка работало, недаром другие капитаны отказывались посещать заповедный остров – а ведь должны были быть желающие попробовать, контакты с драконьей Королевой весьма полезны для карьеры! Тем, кто сумел преодолеть страх, приходилось бороться с более сильными эмоциями, а может – Ник вспомнил старпома, – и с затаёнными желаниями. Подавленными, но иногда всплывающими на поверхность…

Он попытался припомнить собственные ощущения в пиковый момент бури. Почему он не вернулся в каюту? Кажется, самой логичной выглядела причина о том, чтобы присмотреть за драконом – но об этом он мог сказать честно и вслух, а не прятаться за дверью, пока не услышал крик. А вот о том, что не доверяет капитану, говорить не хотелось.

Особо сильных чувств Ник всё же не припоминал, как и упомянутых Себастьяном холода и страха. Да и после, помогая капитану справиться со штурвалом, он был вполне адекватен. Но хорошо, что в самый ответственный момент нашлось, кому можно набить морду.

И всё же нужно будет побеседовать с мадемуазель Розье. Тонкие девичьи руки определённо не годились для тяжёлой физической работы, но она сумела провести их сквозь бурю, и сама не поддалась чарам. Пожалуй, он был готов признать её профессионализм – и свои ошибки. Люди любят, когда перед ними извиняются. Что ж, он не гордый.

Ник отдал распоряжение готовиться к высадке и в который раз за день отправился искать капитана.

***

На Остров Королевы дирижабли по очевидным причинам залетали редко, и посадочная площадка состояла из участка земли засыпанной белым песком, и одинокой мачты с узкой платформой почти на самом верху. Там Ник и обнаружил капитана – Амели стояла у края, опершись на перила, и вглядывалась в залитый солнцем пейзаж.

– Вы успели пообщаться с Кирком?

Она, не оборачиваясь, пожала плечами.

– Он говорит, что ничего не помнит. Сидит в трюме, материт драконов и их магию, уверяет, что в прошлый раз ничего такого не было, а так он бы никогда и ни за что, даже в мыслях не было.

Ник помедлил и уточнил:

– Вы ему верите?

– Про мысли? Вряд ли мужчинам можно доверять в этом вопросе. Впрочем, большинство всё же держит руки при себе – а некоторые, особо выдающиеся, и мнение тоже.

Веселье в её голосе казалось искусственным. Он подошёл ближе, встал рядом.

– Я должен извиниться…

– Что вы, – перебила она. – Вы ничего мне не должны. Только вторую часть оплаты, у меня ведь хватило умений, чтобы доставить вас на остров. Неплохо для пигалицы, как думаете?

– Неплохо даже для опытного капитана, и я прошу прощения за то, что недооценил вас. Со слов Кирка я понял, что вообще мало кто решается на такое путешествие, а вы и решились, и прошли. Это заслуживает уважения, и в вашем случае – особенно.

Амели резко повернулась и поймала его взгляд.

– Что же такого особенного в моём случае, интересно?

Такой резкой реакции Ник не ожидал. Ему отчего-то казалось, что девчонке польстит сравнение с опытным капитаном, но взгляд её не был дружелюбным.

– Пожалуй, от большинства знакомых мне капитанов вы отличаетесь по двум пунктам, – проговорил он. – Вы молоды, и вы – женщина.

– Какое страшное обвинение, – процедила она.

Ник на миг заколебался. Возможно, стоило свести разговор к шутке, тем более что для Амели эта тема явно была болезненной. Он легко мог представить её чувства – ему было всего шестнадцать, когда Льюис приволок его на базу «Чёрных рыцарей». Угрюмый, диковатый мальчишка, всю жизнь работавший в конюшне, не вызывал даже интереса, не то что уважения. Пришлось многому научиться и немало поработать, прежде чем опытные бойцы и разведчики стали воспринимать его серьёзно. Но он был мужчиной, и даже в юности обладал немалым ростом, силой и ловкостью, чтобы выполнять тяжёлую работу и день за днём выживать, менять себя, выворачивать наизнанку и не ломаться в процессе. Если бы он родился девчонкой…

Нет, такой судьбы он не желал ни одной женщине.

С другой стороны, вряд ли жизнь Амели была намного легче.

– Не обвинение – констатация факта, – проговорил он. – Для того, чтобы руководить людьми, нужен обширный жизненный опыт, знания, которые невозможно получить даже в лучших университетах. Можно быть отличным специалистом – и вы продемонстрировали, что действительно разбираетесь в деле. Однако специалистов на борту много, и куда проще было бы вызвать их уважение и повиновение, будь вы лет на десять постарше. Не говоря уже о людях, которые видят вас впервые в жизни – и, как говорится, судят по одёжке.

Амели раздражённо дёрнула уголком рта.

– Я была бы счастлива, проживи отец эти десять лет – но ни меня, ни его никто не спрашивал. О том, кем я хотела родиться, не спрашивали тоже.

– Разумеется – но зато вы сами спросили меня о разнице. Я могу не продолжать.

– Нет уж, – она скривилась и снова отвернулась к пейзажу. – Начали – так говорите. Чем же плохо то, что я женщина?

Перед глазами невольно всплыл образ, который он давно и успешно отгонял от себя. Стефани, его бывшая невеста, обожала говорить о правах женщин и о мужчинах, которые эти права бессовестно ущемляют. Ах, как горячо она говорила о том, что замужество – удел глупых домашних куриц, не способных мыслить и трудиться на благо общества, как резко обличала тех, кто выбирает жизнь бесполезной содержанки, не смеющей и слова сказать против мнения мужа! Он был молод и влюблён, он был готов предоставить ей все права мира за один благосклонный взгляд, и он почти год добивался, чтобы она сказала «да» и приняла то кольцо. Он гордился ею и восхищался, хотя, на свою беду, не слишком-то интересовался деятельностью всех этих комитетов…

А потом она сбежала с тем аристократом – тот совсем не разбирался в правах женщин, зато имел богатое поместье, какие-то акции и фабрику, а ещё желал иметь ко всему этому красивую жену. Почему-то это не показалось ей оскорбительным, хотя, возможно, мужчина, способный по воле супруги спонсировать комитеты и благотворительные акции, не такой уж угнетатель.

Он тряхнул головой и заставил себя вспомнить хрупкий девичий силуэт на фоне грозового неба, подсвеченный мистическим сиянием огней святого Эльма. Вспомнил собственные сомнения, взбесившегося старпома, частично обернувшегося дракона, упрямый штурвал. Внутренней силы Амели, безусловно, хватало, и работу свою она выполняла на совесть, не тратя время на праздную болтовню, как Стефани и её подружки. И всё же…

– Вы взялись за мужскую работу, тяжёлую и опасную. Есть дела, которые должны выполнять мужчины – в том числе для того, чтобы их не приходилось делать женщинам. – Он поймал её взгляд, возмущённый и злой, и поспешно поднял руки: – Поверьте, мне встречались особы, способные руководить и, при необходимости, силой доказывать своё главенство, но они сталкивались с теми же проблемами, что и вы. Конечно, вы производите впечатление человека умного, целеустремлённого и отважного. – Он немного подождал, но комплимент цели снова не достиг. – И вы наверняка уже в курсе, что мы имели смелость расспросить экипаж – о вас отзываются уважительно, и это немалая заслуга. Но командовать мужчинами – это определённо не ваше, и мир должен сильно измениться, прежде чем капитана-женщину смогут воспринимать всерьёз. Я посоветовал бы вам на правах владелицы судна назначить капитаном кого-то другого, и…

– Выйти замуж?

Она произнесла это с таким отвращением, что Ник снова вспомнил Стефани. Но он много лет и душевных сил потратил на то, чтобы перестать считать всех встречных женщин хитрыми корыстолюбивыми интриганками. Да, было время, когда он хотел семейного уюта и был готов обеспечить любимую женщину всем, что она пожелает, взамен на надёжную гавань, в которую он мог бы возвращаться. Два человека, ставшие одним целым, готовые поддерживать и дополнять друг друга, быть вместе против всего мира, беречь разожжённый однажды огонь…

Прекрасный образ – но одному, пожалуй, проще. И вряд ли он мог осуждать тех, кто разделял это мнение.

– Заняться делом, которое вам больше по душе – и по силам.

Амели снова отвернулась и стиснула перила – Нику показалось, что у неё дрожат пальцы.

– У меня уже есть дело, – бросила она через плечо. – И я вполне с ним справляюсь – вы ведь сами сказали, что моя команда меня уважает, а на мнение прочих мне плевать. Мир должен измениться, и если у меня есть шанс повлиять на это, я не стану прятаться и буду гордиться, если за мной пойдут другие. Да, это непросто – но, знаете ли, женщины намного меньше отличаются от мужчин, чем вам кажется. И далеко не в худшую сторону.

– Но различий больше, чем кажется вам, – парировал Ник.

Пальцы Амели побелели.

– О, да, – медленно проговорила она. – Но большинство различий почему-то сводится к тому, что женщины слабее – и потому должны подчиняться.

Она резко развернулась и прошла мимо, задев его плечом. Ник не стал оборачиваться ей вслед, шагнул вперёд и положил ладони на перила, ещё хранящие тепло её рук.

Видит небо, он не хотел её обидеть. Лишь объяснить, насколько неуместной выглядела хрупкая фигурка там, в рубке, особенно в сравнении с медвежьей фигурой старпома. Что, если бы его не оказалось рядом? Что, если бы Гэбриэла снова накрыло – и он ведь даже не попытался ей помочь! Она любила небо, она считала себя ответственной за этот грешный дирижабль – но рядом не было никого, способного поддержать её и защитить…

В ту ночь, вспомнил он, тоже была гроза.

Ник был совсем ребёнком, когда его отец вместе со своим барином решился на переезд из Российской Империи за океан. Александр Кондратьев привёз с собой престарелую мать, младших сестёр и всех крестьян, которые пожелали новой жизни. Андрей Иванов, отец Ника, был одним из самых доверенных и преданных его людей…

Пока не умер. Говорили, что виновато сердце.

Кондратьев, по мнению многих, был хорошим хозяином. О людях он заботился, те отвечали ему взаимностью, и дело процветало. Старая барыня, не желавшая скучать за рукоделием, организовала на чужой земле школу для детей русских эмигрантов, требовала, чтобы вся прислуга, не говоря уж о внучках, непременно знала русский язык и историю, и Нику было забавно наблюдать за мальчишками-неграми, заучивающими незнакомые слова.

Кондратьев женился на Анастасии Змиевой, и та родила ему троих дочерей. Её отец, говорят, мечтал о внуках, но последние роды подорвали здоровье Анастасии, и он сосредоточился на внучках, лично подбирал им женихов.

Старшая умерла в родах, когда младшей было всего пять.

Когда ей исполнилось десять, Кондратьев погиб при странных обстоятельствах.

Ник помнил, как незадолго до этого барин ругался с тестем – кажется, речь шла как раз о последней незамужней дочери. После скандала Змиев вылетел из дому как ошпаренный, ругаясь, на чём свет стоит, и не появлялся целый месяц.

После говорили, что лошадь испугалась, понесла и сбросила хозяина, а потом ещё и проломила голову копытом. Ник не верил – Александр был прекрасным наездником, но кому было дело до мнения мальчишки. А через день после похорон Змиев явился в поместье – чтобы остаться там навсегда и навести свои порядки. Ни Анастасия, ни старая барыня Лизавета Григорьевна, ни младшие сёстры Кондратьева не сумели возразить.

А ещё через пару месяцев…

Ник скрипнул зубами. Барыня Лизавета Григорьевна называла его Николенькой, учила грамоте и французскому – тот давался плохо, но кое-что всё же запомнилось. Барин же звал его на местный манер Ником и ценил, кажется, не меньше, чем отца, приговаривая, что французский – ерунда, а вот такого человека, чтоб лошадей понимал, нужно беречь.

Доминик Джонс мало что мог сделать для этих людей, которые давно умерли. Но они слишком много сделали для него, чтобы он не попытался хоть как-то помочь этой девчонке – даже если она будет против.

Даже если она его не помнит.

Глава 9. О галлюцинациях

– Ты получил донесение?

– Да. На такую удачу мы не могли и рассчитывать! Нельзя упустить момент.

***

Не думать об этом надменном болване!

Мужская работа. Поставьте капитаном другого. Подите замуж!

Почему люди так любят рассказывать ей, как жить? Почему всем есть дело?

Лучше бы он молчал. Она была так благодарна за помощь в полёте, даже согрелась в его нечаянном объятии и почувствовала ненадолго, всего на затянувшийся миг, будто может на кого-то надеяться. Он помогал ей без вопросов и отошёл, когда стал не нужен. Это было так… правильно. Но что бы он ни говорил, как бы ни извинялся, она для него останется пигалицей не на своём месте. И снова разочарование. Неужели так будет всегда? И почему вдруг мнение какого-то пассажира настолько важно для неё и так сильно задевает?

Амели потёрла дрожащие от негодования руки, вздохнула и бросила все силы на текущие дела.

Для начала выслушала отчёт механиков о проблемах: чудом ничего не оторвало, в ремонте нуждается один из винтов и совершенно точно необходимо подтянуть и затянуть всё, что подтягивается и затягивается. Обшивка баллонов вопреки прогнозам не сильно пострадала, всё решаемо без длительной стоянки в дорогостоящем эллинге. Тут мистер Джонс мог быть доволен – она не бралась не за своё дело, поломками судна занимались мужчины. Им за это платят, в конце концов. Пришлось приземляться, текущий ремонт невозможно было сделать, будучи пришвартованными к мачте с платформой.

– Капитан, мне необходимо выгрузить автомобиль, это подарок для Её Величества, – Льюис подкрался так незаметно, что она подскочила. – Прошу простить, не хотел напугать.

Амели выгнула бровь, но проглотила вопрос, на кой чёрт автомобиль на небольшом острове, где даже нет дорог.

– Королева любит интересные вещи, созданные людьми. Она, как я слышал, обсуждает их с русалками.

– Русалками? – на сей раз удивление прорвалось вопросом.

Он с довольным видом улыбнулся.

– Да. Мало кто знает – Королеву вырастили русалки.

– Пожалуй, если вы скажете мне, что она держит кентавров при дворе, я уже не удивлюсь.

– Чего нет, того нет, – подмигнул мистер Даррел и поспешил вниз, проконтролировать процесс выгрузки чуда человеческой мысли – автомобиля.

– Русалки, – фыркнула себе под нос Амели. – Быть того не может!

И уточнить не у кого, драконий принц засел в своей каюте и носа не показывал.

С верхней палубы она наблюдала суету: молчаливая причальная команда острова помогала Даррелу и его «рыцарям» выкатывать машину. Блестящий металл бликовал на солнце, откинутая крыша демонстрировала кожаные сиденья. Интересно было бы прокатиться на таком. Может, это как полёт?

По правде, на острове всё словно парило, почти не касаясь земли и травы. Амели осматривалась, накладывала новые воспоминания на старые, истёршиеся. Дворец Королевы, огромный комплекс башен и ротонд с песочного цвета стенами и зелёными крышами, стоял на краю плато – оттуда, должно быть, неплохой вид на долину. Интересно, если здесь жить, в самой высокой точке дворца, на вершине узкой башни, можно почувствовать себя принцессой?

От посадочной площадки тянулась вдаль неширокая дорожка из светлого камня. Амели до зубовного скрежета захотелось протопать по ней прямо во дворец и задать Королеве несколько резких вопросов. Она выдохнула и постаралась успокоиться, отец был счастлив посетить это место, долго вспоминал, какая честь ему выпала, но Амели сомневалась именно в чести. У англичан тоже есть королева – да пол-Европы имеет монархов, и в Российской империи цари, с чего драконья королева самая интересная? В целом, конечно, пусть себе венчают головы коронами и правят, ей больше по душе небо и свобода. И ругаться, она, конечно, не станет, чтобы не порочить светлую память papa…

От мыслей о сказочном и раздражающем её отвлёк противный крик попугая, спикировавшего на Ника – этот невыносимый тип явно пришёлся по вкусу хамоватой птице. Амели мстительно хмыкнула, наблюдая, как командир «рыцарей» пытается стряхнуть с плеча пернатого нахала, хотя и не слишком настойчиво. За смешком пришла досада – раньше Жаркое позволял себе такие вольности только со своим хозяином, Анри Розье.

А впрочем, эти двое друг друга стоили.

С прошлого раза Амели помнила, что за Льюисом пришли из дворца не так чтобы быстро – они тут вообще негостеприимные, – но всё равно то и дело поглядывала на дорожку. Хозяева принимать гостей не торопились, зато она снова едва не подпрыгнула, когда подошла Молли.

– Золотко, в столовой ждут тебя. А правда, что Кирк?..

– Правда. – Амели взяла повариху под руку и повела за собой. – Мне пригодится твоя поварёшка.

– Мерзавец, я ему задам! Будет жрать после всех со дна кастрюли!

Амели искренне улыбнулась. Разговор с сошедшими во время полёта с ума членами экипажа предстоял серьёзный – это о безопасности не только её как женщины, как капитана, но и всей команды.