Роза чёрного рыцаря

– Не всякий парень в этом возрасте способен управлять дирижаблем и руководить командой, – заметил Ник. – Мне показалось, что многие были бы рады видеть в начальниках Кирка.

– Молли говорит, – прогудел здоровяк, – что старпом очень уважает Амели и всегда помогает. Он обещал это старому капитану.

– Допустим. – Ник глянул на горизонт – прямо по курсу клубились неуютные тучи. – Но представь на минутку, что я, к примеру, взял и помер – а начальство поставило руководить группой такую вот пигалицу. Ты бы порадовался? Нет, Себ, я сказал «руководить», а не то, что ты себе вообразил!

Себастьян бессовестно расхохотался, Барни засопел, подбирая ответ, но ничего сказать не успел. Дверь кормовой надстройки неожиданно распахнулась, и Ник запоздало вспомнил, что именно там находится каюта капитана.

Взгляд, которым Амели окинула пассажиров, годился бы для хранения скоропортящихся продуктов.

– Освободите проход, джентльмены, – произнесла она очень ровным тоном. – Пигалице пора в рубку.

Мужчины расступились, и капитан прошествовала мимо с воистину королевским достоинством. У ведущей на лестницу двери она обернулась.

– Будьте добры, мистер Джонс, велите своим людям вернуться в каюту, надвигается шторм. И попросите мистера Джефферсона пройти в рубку, его помощь скоро понадобится, спасибо.

Капитан скрылась с глаз. Себастьян хмыкнул.

– Ну вот, теперь если она решит нас утопить, виноват будешь ты, командир.

Ник скривился и отрывисто кивнул, задавая подчинённым направление. Вышло действительно неудобно. Интересно, с какого момента она слушала разговор – и точно ли случайно? По идее, неловкость должен ощущать именно тот, кто подслушивает, однако внутри было слегка неуютно.

Отправив Гэбриэла в рубку, Ник остановился на пороге своей каюты – и всё же решился.

– Схожу, извинюсь, – буркнул он, не глядя на друзей. – Не хватало ещё, чтоб она и впрямь со злости врезалась в какую-нибудь скалу.

Не дожидаясь комментариев Себастьяна, он захлопнул дверь, развернулся и направился к лестнице.

Глава 7. Пигалица и штурвал

– В кулуарах шепчутся, что «Щит» вновь активизировался.

– Некстати, но мы же не думали всерьёз, что они ленивые идиоты?

– Иронизируешь? Тебя не было в Гренландии, когда они громили орден!

– Правильно, я был занят нашим общим делом, и посмотри, где мы? Примите контрмеры и продолжайте.

***

Настолько суетливые и общительные пассажиры попали на борт впервые с тех пор, как она стала капитаном. Оказывается, это крайне утомляет! Когда был жив papa, она радовалась общению с пассажирами, любила болтаться на верхней палубе, в столовой и слушать разговоры или даже узнавать что-то в интересной беседе. Теперь же она едва не скрежетала зубами – как меняется взгляд на вещи, когда ты с другой стороны. Ей решительно мешали в исполнении работы: едва села заполнять судовой журнал, как явился Льюис, расшаркивался в извинениях от мистера Джефферсона, расспрашивал о нелюбви к драконам. Неожиданностью оказалось, что Кармина разболталась. Просила потом Льюиса оставить эту беседу между ними.

– Я наговорила лишнего, но этого от того, что вы и ваша команда боретесь с преступниками-драконами. Может быть создадите отряд и для дел, подобно моему? Поверьте, это было крайне страшно. Реши он меня съесть, никто бы и не смог остановить.

– Джентльмен не болтает, – Мистер Даррел слегка обиженно вздохнул. – Я подумаю, что можно сделать среди гражданского населения.

Льюис отбыл, потом ушла и Кармина: её работа в рубке пока что окончена, и судя по разговорам за дверьми, на пути до камбуза, её подстерегал один «рыцарь». Амели не удивилась, Кармина была очаровательна и мало кто обращал внимания на её шрам, особенно когда она звонко смеялась и шутила. Легко предположить, что она заинтересует кого-то из группы. Странно, что не главаря этих драконоборцев. Кажется, такие крупные мужчины предпочитают миниатюрных весёлых девушек. Однако за Кармину не стоило волноваться, она хоть и была приветлива со всеми, но интрижек на борту не заводила и за флиртом не замечалась. Амели тряхнула головой, прогоняя непрошеные мысли. Пассажиры и пассажиры, не хуже других. Пусть хоть чем занимаются, лишь бы её не трогали и за борт не вываливались.

В одиночестве было проще сосредоточиться. Амели заполнила журнал, перебрала записи механиков, Молли и старпома о необходимых запчастях, продуктах, приходе и расходе. Сравнила данные с выполненными пунктами и устало потёрла глаза – на самые большие нужды им едва хватит, сразу нужно будет искать новый заказ, задерживать жалованье нельзя. Если Анри Розье мог себе это позволить, то она нет.

После записей она проверила приборы: высоту набрали, скорость пятьдесят миль в час. «Северный ветер» не отличался особенной быстротой, да они не сильно и торопились, так что работала одна моторная гондола. Совсем скоро дирижабль остынет, и тепло от парового двигателя распространится по трубам, отапливая помещения, а сейчас рубку грело солнце. Самое время освежить память. Амели достала старый журнал отца и долго листала, пока не добралась до записей про Остров Королевы. Она настолько зачиталась, что пропустила обед. Кармина принесла ей в рубку сэндвич и стакан ягодного отвара, прощебетала что-то про мужчин, которые хотят много знать, но им не светит, покрутилась рядом и ушла, Амели едва успела сказать набитым ртом «спасибо». Что там Кармина болтала про хитрого Грега она не уяснила, поскольку слушала через слово.

Пропустила и ужин, пока смотрела на приборы и проговаривала, как они будут вести себя в магической буре. Вначале зажгутся огни святого Эльма: вдоль килевой балки под баллонами, на причальном устройстве, на носовой фигуре. Рули высоты и направления откажут, приборы высоты и скорости тоже – они будут слепы. Амели отошла в тот угол рубки, откуда наблюдала, как отец вёл дирижабль сквозь бурю, и закрыла глаза. Перед внутренним взором призрачная фигура капитана Розье крепко держала штурвал, а старпом орал в трубы приказы для машинного отделения. А она, Амели, точно знала, что отец не ошибается, она чувствовала колебания в магической буре, как будто они шли сквозь участок спокойствия, проход между несколькими подвижными стенами. Он всё делал правильно.

– Моя детка, всё ли хорошо? – ворвался в воспоминания голос Молли. Амели от неожиданности подпрыгнула и ударилась локтем. Образы из памяти исчезли.

– Да. Я просто готовлюсь.

Грузная повариха с неожиданной для такой фигуры ловкостью огибала препятствия, – стол, кресла, – и наконец добралась до своей деточки, чтобы вручить накрытое куполообразной крышкой блюдо.

– Ужин. Негоже костьми греметь под ветром. И так худая.

Амели застопорила штурвал в необходимом положении и позволила усадить себя в кресло. Молли вручила ей блюдо, достала из кармана белоснежного передника вилку. Только сейчас Амели поняла, как долго не ела и с жадностью набросилась на мясной пирог.

– Голод – лучшая приправа, – одобрительно кивнула Молли, наблюдая за ней. – Ты знаешь, солнышко, один из пассажиров очень мил. Барни, видный мужчина.

– Тот с косичкой, толстяк? – пробубнила Амели, усердно жуя.

– Не толстяк, а представительный. Да! Как живо тобой интересовался, приятно было.

Амели едва не поперхнулась:

– Мной?

– Да, всё выспрашивал что да как, только глаз с меня не сводил. Сдаётся, не для себя расспрашивал, – Молли хитренько улыбнулась, на её гладком круглом лице только так можно было заметить морщинки. – И в еде толк знает.

Для Молли это было крайне важно.

– Обо мне разнюхивает их командир, – с изрядной долей неудовольствия поняла Амели, вспоминая обрывки монолога подруги.

– Думается мне, что так, золотко. Другой его человек отирался возле команды.

– Времени зря не теряет – третий Кармину обхаживал. Интересно, что ему нужно? Моё досье есть в каждом порту, да и Льюис с ним, а он знает обо мне больше, чем официальные бумаги.

Пока она размышляла и доедала последние крошки, в рубку поднялся Кирк.

– Капитан, моя вахта, – он пристально посмотрел на неё и добавил немного мягче: – Отдохните, вид у вас утомлённый.

Амели и не заметила, как зашло солнце и в помещениях зажёгся свет.

– Спасибо, Кирк. Как дела в моторном отсеке? Дерек говорил, что один из двигателей ведёт себя странно.

Механик Дерек Симмонс, тощий невысокий парень, был самым молодым среди мужской части команды, но таким задиристым и рукастым, что никакая дедовщина его не коснулась. Амели высоко ценила его навыки, они не раз выручали.

– Пока что всё в порядке. Возможно шестерни немного истёрлись, но это нужно перебрать на земле весь двигатель, чтобы глянуть.

– Хорошо. Кирк, я перечитывала записи отца, посмотрите тоже.

Амели кивнула на раскрытые журналы, и Молли проводила её к себе, в который раз попеняв на отсутствие тёплой одежды на крючках у лестницы – так, мол, и заболеть недолго. Но Амели закалилась за время жизни на дирижабле, ветра и холод высоты бодрили и приводили в порядок мысли. На верхней палубе студёный ветер пробрался под одежду, разметал широкие штанины, растрепал волосы и вызвал улыбку. Амели не знала, что можно любить сильнее неба, она давно забыла и разлюбила жизнь на земле: в этих задыхающихся от угольного смога городах, среди сточных канав и непрекращающегося людского гомона.

Она немного постояла у перил в одиночестве – повариха не любила холод и скрылась в недрах второй палубы. Небо было чистым и звёздным – к сожалению, освещение дирижабля мешало насладиться красотой в полной мере. Амели перегнулась через борт и задорно улыбнулась: на обратном пути можно будет полетать, она давно не доставала из трюма свой воздушный аппарат. Конструкцию, напоминающую соединённые крылья, когда-то купил papa, и она с первого раза влюбилась в свободу, которую даёт планирование. Наверное дело в её драконьей сути, пусть и приглушённой – ей хотелось парить словна птице. Но среди женщин с меткой нет летающих, крылья положены только Королеве.

***

Сон был беспокойный. Она кружила вокруг дирижабля, но впереди была буря, облака клубились, как дым от пожара, и в этой серо-чёрной завесе выступало вперёд огромное лицо. Оно искажалось гримасами, скалило рот и звало её по имени. По её настоящему, данному родителями имени.

Амели проснулась в холодном поту. Она старалась не забывать, кто она есть, но и не вспоминала об этом слишком уж часто. Всех, кого пришлось оставить. У неё были сестра, мама и бабушка, тётушки. Но это в прошлом. На часах восемь – позднее утро для неё, никто не разбудил.

Умыться, отжаться, одеться.

Крошечный шкаф не выдал Амели ничего нового, всё те же несколько пар универсальной модели юбка-штаны, незатейливые блузы и парочка пёстрых безрукавок – покупки из дальних стран. Девушка на минуту задумалась, глядя на вещи, потом закрыла шкаф. Для чего ей наряжаться вообще? Странные мысли в голову приходят. Обычный рейс, не важных шишек везут. Драконий принц не в счёт.

Драконы всегда не в счёт.

На палубе, совсем рядом с её дверью раздавались голоса. Вначале она не акцентировала внимания, но потом… Вот мерзавцы! Они же её по косточкам разбирают, да ещё в этой хамской манере! Амели прошипела под нос ругательства, самые отборные из отцовского запаса, таких даже Жаркое не знал. Крошечное зеркало без прикрас отражало её пылающее лицо.

– …такую вот пигалицу, – невозмутимо вещал голос Доминика.

Надо же, она думала о нём лучше, а он как все! И слово-то какое уничижительное подобрал. За дверью обидно захохотали, и она в секунду разозлилась, да так, что горящие щёки мигом побелели. Ну, погодите, джентльмены!

Амели вышла на палубу, быстрым взглядом охватила небо – магическая буря накроет их самое большее через час. Смех стих, но откровенно стыдно было лишь одному толстяку – он побагровел больше обычного, хотя про неё, кажется, ничего и не говорил.

– Освободите дорогу, джентльмены, – спокойно попросила Амели, проходя мимо. – Пигалице пора в рубку.

Язык покалывали совсем другие слова, но сорваться на брань, как площадная торговка, было бы ниже её достоинства. Она и так от злости едва вспомнила про дракона, который должен настроить кристалл, и почти у лестницы попросила передать мистеру Джефферсону, что ожидает его – очень вежливым тоном.

В спину не смеялись. Ну надо же.

***

Драконье высочество явился быстро, осторожно отворил дверь, принюхался.

– Кармины нет, мистер Джефферсон, – бросила Амели через плечо.

– Я бы хотел … – он прокашлялся. – Принести извинения.

– Спасибо, мне уже передали. Мистер Даррел очень старался.

Дракон наконец закрыл дверь и как-то обречённо вздохнул.

– А вы слукавили, – с некоторой укоризной проговорил он. – На этом дирижабле когда-то гостил мой дед.

– Простите?

– Лорд Элессар, – пояснил он. – Вы знакомы?

Амели вздёрнула бровь и неразборчиво пробурчала про тесноту мира и этого судна в целом. Она смутно помнила беловолосого дракона и тот месяц после побега. Как будто жизнь разделилась на сон и явь. Проснулась уже дочерью французского воздухоплавателя.

Дракон едва заметно улыбнулся, но выглядел при этом растерянным. Он осматривался с какой-то тоской, как будто хотел быть подальше от этого места. Как можно дальше.

– Вы, – осторожно уточнила она, – не в восторге от идеи лететь на остров?

– К сожалению, да. Мы с матерью едва знаем друг друга… – Он оборвал себя. – Давайте приступим к настройке кристалла, время поджимает.

Амели не возражала, минуты действительно утекали, как водород из прохудившегося баллона. Она подала кристалл Гэбриэлу.

– Что требуется от меня?

– Не убить всех нас, – как-то строго отозвался он, присматриваясь к приборам.

Бесцеремонный стук в дверь отвлёк Амели от наблюдения. Пожаловал мужчина с богатым лексиконом, полным раздражающих слов.

– Мисс Розье… – Доминик успел цепким взглядом охватить рубку.

– Капитан Розье, – с долей удовольствия поправила Амели.

– Могу я с вами поговорить?

– Не сейчас. Настоятельно рекомендую вернуться в свою каюту и пристегнуться к койке, там есть удерживающие ремни. Трясти нас будет нещадно. Закройте за собой дверь. Спасибо.

Доминик нахмурился, желваки напряглись, но просьбу он выполнил всё же и скрылся. Гэбриэл держал кристалл в кулаке и что-то в него шептал – на продвинутые драконьи технологии это никоим образом не походило.

– В прошлый раз отец обошёлся без шаманизма, – сказала Амели.

– Возможно, у него был другой артефакт, который с приборами работал, не давал им сойти с ума. У меня такого нет, к сожалению. Мне придётся работать проводником между кристаллом и вами.

– Хм. Что ж, давайте попробуем.

Огромная туча уже закрыла обзор. Горизонт пропал, утащив за собой ощущение контроля, осталось лишь войти в шквал и продержаться до пункта назначения. Амели крикнула в трубы о готовности и вызвала Кирка.

– Я выйду на несколько минут, мистер Джефферсон. Ничего не трогайте.

Не дожидаясь ответа, она застопорила штурвал и побежала на верхнюю палубу, поймать момент, когда зажгутся огни святого Эльма. К сожалению, любимое зрелище уже началось без неё, да ещё несносный Доминик стоял у борта.

– Мистер Джонс! У вас есть чувство самосохранения?!

Ветер уже набирал силу, швырял волосы в лицо и уносил недовольные слова.

– А у вас? – парировал Доминик. – Красиво!

Он указал на огни. Свечение охватило выступающие части дирижабля, сигналя о близком ненастье. Амели против ветра дошла до Ника, встала почти вплотную, задрала голову и хорошо поставленным командным голосом отчеканила:

– В каюту. Живо.

Она училась этому специально, тренировалась перед зеркалом, но применять навык после назначения на должность капитана довелось лишь несколько раз. Первые были удачны, и этот не стал исключением: нахал насмешливо поднял брови, но к лестнице всё же развернулся.

Дирижабль тряхнуло, когда они почти спустились на вторую палубу. Доминик рухнул на пол, исхитрившись приземлиться на спину и сыграть для Амели роль подушки. Правда подушка эта оказалась набита камнями – до того жёсткое тело, – и выбила из неё дух. В каютах тоже не все удержались на ногах или на койках, стук и ругань донеслись из-за тонких стен, а с камбуза – перезвон медной посуды. По счастью, никто не выглянул в коридор.

Амели затихла и не шевелилась. Последний раз она была так близко к мужчине десять лет назад. Это был восемнадцатилетний младший механик, который противно слюнявил её губы. Правда, вся любовь у них прошла после того, как Молли застукала их в трюме: ему досталось половником, а ей – долгий разговор по душам. Добрая повариха поведала девчонке, откуда берутся дети, и всё желание целоваться в укромных местах отпало напрочь. А слюнявый герой покинул судно в следующем порту. Отец так и не узнал, почему тот уволился.

В воздухе крайне сложно завести отношения, а она всё время летала. И мужчины – последнее, что её волновало.

– Разрешите подняться, капитан? – чуть насмешливо спросил Доминик.

Амели словно подбросило, она даже не поняла, как оказалась на ногах. Они смотрели друг на друга под аккомпанемент скрипов и стонов дирижабля. Доминик раздражающе улыбался, и от этой улыбки он из сурового командира превратился в симпатичного мужчину, как будто сквозь бороду проступило иное лицо. И глаза у него интересные, точно самое тёмное небо перед бурей.

– По норам, летучие обезьяны! – проорал невесть откуда взявшийся Жаркое и спланировал на плечо Доминика. Капитан «рыцарей» поморщился от крепкой хватки ары. Амели несколько раз открыла рот, но так ничего и не успела сказать – появился Кирк.

– Покажем пассажирам, как нужно летать? – старпом весело подмигнул Доминику. Амели развернулась на пятках и поспешила к штурвалу.

***

В рубке Гэбриэл напряжённо смотрел в окна. Кристалл в его руке то светился, то потухал.

– Наконец-то! – глаза дракона сверкнули зеленью.

Амели встала к штурвалу, Кирк рядом с трубами – орать приказы вниз, если нужно.

Тучи словно затягивали «Северный ветер» в свои мрачные объятия: уже не только впереди не было ничего, кроме них, но во все стороны – дирижабль вошёл в магический фронт. Снова тряхнуло, уже сильнее.

– Налей богу ветра чарку покрепче, пусть наше корыто несут паруса! – похоже старпом нервничал больше капитана, раз напевал молитву.

Амели покосилась на него, но промолчала, штурвал перетянул внимание – плохо слушался.

– Что делать с вашим волшебным кристаллом, мистер Джефферсон? – спросила она, когда мгла ударилась в стёкла и растеклась тёмно-серым туманом, обтекая борта.

– Магическим… Неважно. Он должен светиться как можно дольше – это значит, что идём верно. Если моргает часто…

– … значит неверно. Поняла.

Чего она не поняла, это как у Гэбриэла вместо правой руки появилось нечто другое, с чешуёй и когтями, мощное и почти ослепительно белое. Драконья лапа коснулась приборной панели и металл смялся, а когти погрузились внутрь цепкими якорями.

– Я в порядке, – успокоил он. – Вы должны видеть кристалл, а мне негде закрепиться.

Амели рассеянно кивнула, решив, что сейчас не время устраивать разнос за порчу имущества. Потом она с него спросит, с драконьего высочества.

Штормгласс сошёл с ума – колба то затягивалась молочной пеленой, то покрывалась морозным узором. Другие приборы тоже не работали. Непривычно и тревожно лететь вслепую, совершенно не зная хотя бы высоты. Амели следила за свечением кристалла и изо всех сил удерживала штурвал – а может, сама за него держалась. Гондолу вначале ужасно мотало, Амели боялась, как бы их не оторвало от баллонов, но чуть позже ей удалось поймать направление и дирижабль уже не грозил развалиться. «Потребуется большой ремонт, – тоскливо думала она. – Не только текущий, но и обшивку, скорее всего, придётся латать». Сколько стоила трёхслойная прорезиненная ткань, она предпочитала не думать. Мысли о хозяйственной части вытеснили тревогу, она не позволит этому судну развалиться и стрясёт деньги на ремонт с Королевы. Да-да, именно с неё, ишь какая, гостей вроде бы ждёт, но двери не открывает! Могла бы и отключить свою бурю на время.

Тучи за бортом начали походить на сон Амели: зловещие, дымные. Гэбриэл стоял с закрытыми глазами, кристалл в его руке изредка моргал, но, кажется, всё было в порядке. За спиной проорали трубы – машинное отделение отчиталось, что моторные гондолы пока на месте, но нагрузка очень велика, их может оторвать. Голос Кирка показался Амели странным, но оборачиваться было некогда. Пальцы будто намертво срослись с деревом, и она никогда не сможет их разжать, плечи болели, а локти выворачивало из суставов. Но она не хотела передавать управление помощнику. Это её буря и её надежда на повышение лояльности команды.

– Самое сложное впереди, – порадовал дракон.

– Думаешь справишься, деваха? – вдруг спросил Кирк совершенно не своим голосом.

Амели обернулась: лицо старпома искривила ухмылка, а зрачки настолько расширились, что, казалось, заполнили весь глаз. В это время трубы снова заорали: кто-то из механиков впал в буйство. Старпом сменил ухмылку на сальную улыбочку и выдал:

– Может покувыркаемся, а, недотрога? Я тебе покажу, как койкой скрипеть, – и двинулся на неё.

Амели растерялась. Гэбриэл стоял будто в трансе, не реагировал, поэтому, когда огромные ручищи Кирка сжались на её талии, ничего не оставалось, как закричать, но голос слился с раскатом грома. Старпом оторвал её от штурвала, а дракон так и стоял с этим проклятым кристаллом…

Дальнейшее произошло слишком быстро: штурвал резко крутанулся, пол накренился, Кирк взлетел в воздух, поднятый другой силой – Ником Джонсом. Дракон очнулся и растерянно смотрел на происходящее, кристалл в его пальцах пульсировал. Амели кое-как встала и вцепилась в штурвал, почти повисла на нём, всем своим весом помогая вернуться в нужное положение. А чуть сбоку от неё Джонс беспощадно разбивал старпому лицо, а потом зажал его шею в изгибе локтя.

В окна бились тёмные волны туч, в их глубинах вспыхивали молнии.

Гэбриэл заговорил, и это были стихи.

– Ты выполнил ли все мои приказы о буре? – негромко произнёс он, и тут же продолжил, будто отвечая сам себе: – Сделал так, как ты велел. На королевский я напал корабль; повсюду там – от носа до кормы, на палубе, и в трюме, и в каютах – я сеял ужас; пламенем взвивался на мачте, на бушприте и на реях…

Дирижабль и впрямь был охвачен огнём – сине-фиолетовые сполохи плясали по обшивке, искры вспыхивали и гасли, очерчивая сияющей сетью видимую из рубки часть баллона. Впереди, прямо по курсу полыхнула молния. Спустя мгновение накатил грохот, вибрация пронеслась по полу и стенам, зазвенели стёкла. Гэбриэл запнулся на миг, а потом заговорил чуть громче:

– И от сверканья, грохота и дыма затрепетал в пучине сам Нептун, его трезубец грозный задрожал. И в ужасе взметнулись к небу волны!

Амели поймала себя на том, что шевелит губами. Конечно, она узнала текст – Шекспир, «Буря». Что ж, самое время.

Удивительно, но спокойный голос дракона проходил сквозь рёв непогоды за бортом, как корабль разрезает волны. Никогда ещё Амели не испытывала таких эмоций: буря снаружи, и буря внутри неё. Тёплые ладони накрыли её руки – Джонс обезвредил старпома и встал сзади, вплотную. Она лопатками чувствовала мощный стук его сердца, мужская сила помогала удерживать штурвал в повиновении, а тот всё норовил вырваться…

Ничего личного. Никаких эмоций. Он просто тоже хочет выжить.

Гэбриэл читал, Амели закрыла глаза и отдалась чувствам. Она ощущала тот коридор в магическом поле, где было относительно спокойно, и кристалл – ей больше не нужно было на него смотреть. Она слышала стон «Северного ветра» где-то в животе и понимала, что он выдержит, они дотянут. Под веками вспыхивали очертания прохода, почти как в тот, первый раз, когда они едва не разбились в тумане, но ей удалось обогнуть гору – потому что она осязала её кожей.

– И все они спаслись. Все невредимы. Даже их одежда не тронута, ни пятнышка на ней…

Дракон сделал паузу, и Амели подхватила строчкой любимой Эмили Дикинсон.

– …Скорлупка парус подняла, как будто встала на крыло – и выплыла – на свет!

Они действительно выплыли, резко, точно буря попробовала их на зуб и выплюнула, сочтя несъедобными, в другую часть света. Здесь было солнечно, на небе ни единой тучки, и ветер больше не трепал судно, словно тряпку.

Амели выдохнула, увидев Остров Королевы, и почти упала на штурвал от облегчения. Она справилась.

Джонс сам понял, что уже не нужен, и тут же отошёл. Сзади застонал очнувшийся Кирк, спросил, что произошло, и Доминик жёстко поинтересовался у него о том же. Амели и Гэбриэл переглянулись, и, не сговариваясь, рассмеялись. Драконья рука исчезла, как не было, идеальная причёска растрепалась, это придавало ему вид обычного человека, с которым можно найти общие темы.