Девочка и её мозг

– У, Мозг-джан, в глаза тебе посмотрела, – с охоткой объясняет Мехтар. – Твои глаза не для нежных душ.

– Вы считаете? – отдельные зоны мозга розовеют. Похоже он считает это за комплимент.

Буэ-э! Нежная душане удерживается и низвергает завтрак. Банку окатываетжелудочным соком и непереваренными кусочками пищи. Кстати, что там? Всегда запрещал слишком обильные завтраки. Кушать надо дома, на работе мы работаем.

Семёновна заботливо отводит Тосю в уборную, а Мехтар грозно кричит:

– Следующая!

Глаза при этом смеются.

– Нет, не стоит, – спешу вмешаться я. – Э, уважаемый мозг. Позвольте мне самому говорить с моим персоналом. Вы задавайте вопросы, а я, э-э, донесу их до девочек.

Благодаря моей мудрости и знанию психологии дальше все идет спокойно. Если не считать странность вопросов мозга. Его интересует, например, что кушали девочки на ночь или какими психическими заболеваниями болели в детстве. Не услышав среди них клептомании, мозг утрачивает к девочкам интерес. Зато оживляется Мехтар.

– У Фроси прекрасный набор психических растройств. Переманю ее к себе.

Ну-ну, думаю я. Успехов. Буду пересматривать этотна камерах. Если Пелонтус позволит.

Семёновну мозг опрашивать не стал, и я был с этим решением полностью согласен. Нельзя же подозревать столь уважаемого и авторитетного человека.

Когда мы покидаемклининговый отдел, мозг выглядиточень глубокомысленно и со знанием дела хмыкает.

– Очень хорошо! Половина дела сделана. Прекрасные данные я получил.

– Да? – с сомнением гляжуя. – А я думал, мы топчемся на месте.

Банка на несколько мгновений замолкает, а потом начинает вещать с нотками превосходства в механическом голосе

– В этом и разница высокоорганизованного разума и, гм, дилетанта в расследовании. Когда мы закончим, я вам объясню, и вам сразу все станет ясно. Я так умею объяснять, что даже самый маленький таракашка поймёт.

За моей спиной басовито хохочетМехтар.

– Ха-ха… таракашка…

А этот мозг никого не щадит. Надо будет перенять его безжалостную манеру. Она пойдет мне, ведь не забывайте, я – шнек мусородробильной машины. Такой же твердый и непоколебимый.

– А меня добавила в друзья Фрося, – жизнерадостно сообщает Мехтар. – Переманю её к себе. Хотя первой на очереди, конечно же, Корнелия…

Мехтар мечтательно улыбается, а я вспоминаюшфабру на стене и хмыкаю. Попробуй-попробуй. Главное, чтобы в момент сего, ха, работали камеры.

В груди теплеет. Да, камеры у нас стоят везде, в том числе и в комнате отдела безопасности. Порой на них такое можно увидеть…

Мы гуськом тянемся за ночным роботом дальше по коридору заросшему плющом и лианами.

Глава 5 – Мозг и повар

Все началось с изучения регенерации. Эта область науки достигла таких высот, что в итоге люди научились выращивать ткани без самого носителя. Нужна кожа для импоантации – пожалуйте, из пары клеток донора выращиваем хоть десяток метров великолепных кодных покровов. Нужно сердце – вот вам сердце, печень – держи печень…

– Однажды об этом узнали повора и понеслось.

– Да. К чему растить целую корову, если можно вырастить сразу ее мясные части.

– Должен ое время так и было, но потом наука сделала еще один шаг. Универсальные пииательные смеси из которых можно напечатать любой продукт. Хошь готовый, хочешь пооуфабрикат для готовки.

– Что у нас дальше? – важно спрашивает мозг.

– Кухня, – отвечаю я и передёргиваю плечами. Не люблю я ходить туда в одиночку. – В отличие от клинингового отдела там работает всего один человек. Степан.

Я умолкаю.

– Степан – повар до мозга костей, – тут же подхватывает Мехтар, позабыв о Фросе и Корнелии. – Наиколоритнейшая личность. И замечательный пример того, что нейросети не стоит разворачивать в собственном мозгу.

– Что? – живо интересуется мозг. – Нейросеть можно запустить внутри мозга?

Он задумчиво качает глазами на стебельках.

– Да, есть такие технологии. Правда, в нашей части галактики это запрещено. Но людей, уже сделавших подобное, мы впускаем и не заставляем избавиться…

– Там уже не избавиться, – говорю я, и в кои веки Мехтар не бросает своих шуточек.

Дверь на кухню оформлена фоном мира в яркие цвета. Я различаю разнообразные ингредиенты и полуфабрикаты, замысловато перетекающие один в другой. Я кривлюсь, вот одно из последствий нейросети в мозгу. Все ингредиенты представляют из себя очень натурально изображённые внутренности различных животных. Все в первозданном, неприготовленном виде. Вот сердце, будто только что вырванное из груди и дымящееся паром, вот шмат мяса с лужицей крови под ним, а там целая туша с содранной кожей.

– О, мозг-джан, – оживляется Мехтар. – Гляди, там ты.

На блюде среди прочих гадостей лежит мозг. Он, конечно, не человеческий, вернее он ДОЛЖЕН БЫТЬ не человеческий, скорей свиной или говяжий, но кто его знает, эти нейросети. В последнее время по галактике можно насобирать достаточно инцидентов…

– Простите, а это что?

Я вижу, как мозг трепещет в банке. На двери рядом с блюдом очень натурально изображён здоровенный тесак.

– Что-что, – пожимает плечами Мехтар, кожаная куртка скрипит. – Поварской инструмент.

Мозг так взволнован, что стебельки глаз закручиваются в косичку.

– Не пойдём. Давайте туда не пойдём.

– А разве это не ваш долг, всеобъемлюще провести расследование? Разве это не будет непрофессионально, взять и отступить? – Мехтар глядит через прищур, а потом радостно добавляет. – Не боись, из Степана выйдет замечательный подозреваемый. Я обещаю.

– Мне уже хватило того, что я уви…

Но дверь уже отъезжает в сторону.

Зелени на кухне значительно меньше, чем в других частях сегмента отеля. Нейросеть Степана часто путает её с ингредиентами и крошит в салатики. Корнелия такого не одобряет, но похоже тоже побаивается поварского тесака. Со Степаном у них боевой нейтралитет. Мавка не допускает сюда никаких растений, кроме самых непривередливых и быстрорастущих, повар не покушается на то, что растёт по коридорам.

Степан встречает нас как всегда импозантно, в поварском белом колпаке и в старомодном костюме тройке. Из кармана у него торчит цепочка, на ней он держит ещё более древние, чем костюм, МЕХАНИЧЕСКИЕ часы.

– Здравствуй, хозяин, – говорит он приятным тенором. Часы выскакивают из кармана прямо ему в ладонь, со щелчком он открывает крышку и внимательно глядит на стрелки. Как он в них что-то понимает, остаётся для меня извечной загадкой? Куда бы ни шло разобраться в обычных часах, в которых часовые стрелки бегут по часовой стрелке. В часах Степана они кружат в обратном направлении. Нумерация циферблата тоже зеркальная. И все это не ошибка мастера – это специальная лимитированная серия часов, которые от этого стоят жутко дорого.

Не понимаю я причуды богачей. Весь мир давным-давно перешёл на цифры, они всегда показываются с краю личного фона мира.

– У, Стëпа-джан. У вас же вчера был успешный банкет с членами правления, – включается Мехтар. – После такого триумфа вы не должны называть Артëм-джана хозяином. Это он должен услужливо изгибаться и говорить: "Что изволите, кормилец!"

– Не учи людей плохому, – строго говорю я и сурово свожу брови, чтобы напомнить, чем кончили предыдущие сотрудники столовой. – А вам Степан благодарность. Это был триумф.

– Как интересно. Значит вчера было собрание правления? – заинтересовывается мозг. Даже о тесаке забывает.

– Ничего интересного, – я придаю лицу скучающее выражение. Ох уж этот Мехтар. Собрание правления, даже неофициальное – засекреченная информация, которую впрочем все знают. – Обычное официальное мероприятие.

– Ну вы шутник, Артём-джан, – не унимается перс. – За то, чтобы узнать, что там было, синдикат тел отдаст и руку и ногу. И здоровое молодое тело… отдаст, – Мехтар трясётся от смеха. Каламбур кажется ему очень удачным. Я ощущаю в груди холод, в ушах отдаётся чей-то крик, перед глазами все плывёт. Чтобы отвлечься, я говорю: – Да, Степана даже вызывали на банкет, чтобы выразить благодарность шеф-повару. Я тоже там бы…

Я осекаюсь, звучит как-то по детски, но что сказано, то сказано. Чтобы сгладить впечатление – добавляю:

– И Василиса из отдела логистики была…

Мехтар приподнимает бровь и выдаёт одну из самых ироничных своих ухмылок.

– А тебя не было, – не удерживаюсь я.

– Вы говорили, что членов правления никто не знает в лицо, – говорит мозг. – А у вас там настоящий проходной двор.

Басовитый хохот Мехтара.

– Я же говорил… Ведь правда? Лица членов правления скрывает фон мира, а наши глазные и ушные фильтры для приёма были заменены, а в последствии изъяты для утилизации. Возможно их как раз и вёз пропавший робо…

Я осекаюсь и перевожу вытаращенные глаза на Мехтара.

– Ты уверен, что у нас все под контролем?

Вместо главы отдела безопасности отвечает мозг.

– Конечно под контролем. Ведь делом занимается великий интеллект, поэтому переживать, метаться в паниковать, так же контрпродуктивно, как и сидеть в бездействии. Я мгновенно развею все ваши сомнения и тревоги…

– О, вы принесли новые ингредиенты, – внезапно оживляется Степан. Две крепкие руки хватают банку и приподнимают её над роботом озеленителем. Приятный тенор щебечет, как соловей: – Мозги примата сами по себе не представляют из себя ничего особенного, но если поискать неожиданного сочетания с другими ингредиентами…

– Позвольте, что вы себе позволяете, – у мозга от волнения ходуном ходят глазные яблоки. – Я не примат. Я самый что ни на есть высокоразвитый человечий мозг.

– О, он с глазами, – на лице Степана отображается выражение маниакальной радости. В моем представлении маньяк именно с таким выражением глядит на очередную невинную жертву. – Беру свои слова назад. Вы способны удивить. Хм, с чего же начать?! Стоит отварить его прямо в банке или заморозить и подождать поставок потрошков с планеты Разлом.

Степан перехватывает банку одной рукой, второй включает горелку на большой огонь.

– Нет-нет-нет! – верещит мозг, разом позабыв о своих обещаниях все держать под контролем. Стебельки глаз натягиваются, словно те пытаются самостоятельно податься в бега. Мехтар басовито хохочет, не делая ни малейшей попытки прийти на помощь.

– Постойте, – ору я. – Это мозг человека. В нашей галактике запрещено употреблять в пищу человеческие органы, а так же любую другую органику, несущую в себе разумную жизнь.

– Да? – удивляется Степан и прислушивается к чему-то внутреннему. – А разве когда мы готовили лобстеров с Арки-Китары, они не были дальними родственниками наших омароподобных друзей из соседнего сегмента отеля?

Лицо повара не выражает эмоций. Глаза холодно глядят перед собой, тонкие губы, высокие скулы и острый нос выглядят, будто высеченные из мрамора. Это ощущение длится целый миг, а потом…

Потом левый глаз закатывается, правый подмигивает, левая часть губ изгибается, правая скалится, нос так растопыривает ноздри, что кажется будто он хочет втянуть в себя банку вместе с мозгом и глазами.

Я вдруг понимаю, что это для повара, или по крайне мере для нейросети в его голове, совсем не аргумент. Один глаз Степана обращается к Мехтару, второй начинает медленно вращаться по кругу.

– Здесь нет полиции, со своими мы можем договориться. Я дам вам попробовать моё новое блюдо, если вы согласитесь прикрыть глаза на это крохотное нарушение этикета…

Глаза Степана и прикрываются, зато ноздри расширяются ещё больше. Теперь в них рискуем кануть и мы с начальником безопасности.

– М-м-м! Звучит заманчиво, – Мехтар поворачивается и тянет руку к банке с мозгом. И тут я впервые вижу, как существо без тела и век падает в обморок. Розовая масса обмякает, глаза безжизненно плывут в разные стороны.

– Что ты наделал?! – шиплю я, как рассерженный гусак. Кстати, Степан поэтому так смел, что с этим самым гусаком мы с Мехтаром пошли навстречу нашему повару.

– Что если девка подаст на нас жалобу. Всю ответственность я возложу…

Я гляжу на лицо Степана. Его глаза в тот момент очень походят на безжизненно висевшие на стебельках глазные яблоки сомлевшего мозга. По крайне мере глядят они так же в разные стороны и ни одна из этих сторон не содержит меня.

– …на тебя, – заканчиваю я и тыкаю пальцем в грудь главы охраны. Тот стреляет глазами на мозг, потом на Степана. Лицо его перекашивается, из рта выпадает язык. Глаза начинают косить.

– Кончай придуриваться, – рявкаю я. – У тебя все равно так не выйдет. Давай лучше приведём этого в чувства.

Глава 6 – Мозг на кухне

– Вы уверены, что это не ингредиент? – спросил Степан, когда мы выходили в соседнее помещение.

– Телепорты доказади наличие у людей души, не забывай, – строго сказал я.

– Тем более, – ни капли не смутился Степан. – Получится блюдо с душой.

Он вдруг с интересом глянул на меня. Я ощутил холодок и на всякий случай зашел за широкую спину Мехтара. Все таки не надо было Степану садить к себе в голову ИИ. Однажды он плохо кончит.

– У, не расстраивайся так, Стëпа-джан, – пропел Мехтар и тряхнул банку с сомлевшим мозгом. – Блюдо скорей вышло бы с душком…

Прошло каких то пол часа, пока мозг пришел в себя и убедился, что ему ничто не угрожает. Степан уже потерял к нему интерес, один из его глаз узрел пакет с курицей и решил, что в ливер стоит добавить немного кожи с куриной попки.

– Все, что заказывают из номеров посетители, у нас печатают пищевые принтеры, – вещал Мехтар, дабы отвлечь мозг от пережитого стресса. – Вот, они у нас тут.

Соседний зал был заставлен высокими до потолка прямоугольными машинами. К одной такой деловито подъехал робот с подносом и поставил его в специалтную емкость.

– Пищевые растворы подаются по трубам. Они содержат в себе все нужные молекулы. Принтер же способен из них напечатать любое блюдо.

Как раз один из шкафов ожил и зажужал. На подносе прямо на глазах сформировались зеленые листы салата, куски сыра и мяса, темные оливки и светлый соус.

– Сколько раз гляжу на это – не могу оторваться, – проговорил Мехтар. – Открытие биоактивных смесей и пищевых принтеров – великое изобретение человечества.

– Да. Блюдо выходит идеально приготовленное и ни чем не отличается от оригинала. Молекула к молекуле. При этом сразу нужной температуры. Даже наоборот, если готовить будет человек из реальных продуктов, оно не будет столь красивым. Да и может подгореть или не доготовиться.

– И это очень вкусно! – расплылся в блаженной улыбке Мехтар.

– Не понимаю вас людей, – сказал мозг, – зачем вам нужно связываться с всеми этими лишними телодвижениями. Жевать, глотать, переваривать. Куда проще и удобнее просто выпить бульончик и забыть про голод.

– У, Мозг-джан. Ты можешь позволить такое говорить, когда у тебя нет рта, нет языка с кучей таких сосочек, каждая из которых ощущает вкус и тревожит через свои рецепторы такие зоны, между прочим мозга, которые создают а теле приятные ощущения. У тебе не языка, ни тела, что с тобой говорить.

– К чему же тогда нужен этот… – мозг приглушил электронный голос и глазами показал в сторону Степана.

– У, мозг-джан, – взялся ответить Мехтар. – Ничего ты не понимаешь. Нынче все забито этими совершенными распечатками. Есть зажравшиеся личности, которые считают, что уже все попробовали. А есть те, которым претит кушать то же самое, что едят любые бедняки на помойках. Пища же, изготовленная поварами из натуральных ингредиентов, всегда уникальна и в одном экземпляре. Штучный товар. Даже одно и то де блюдо от одного и того же повара по одному и тому же рецепту – все равно будет чуточку, но другим. Поэтому такая пища стоит очень дорого и ценится весьма высоко. Как вы слышали, вчера наш Степан готовил для правления портальных дел.

Едва мозг услышал о "готовил", как глаза дрогнули и поплыли. Я поспешил сменить тему:

– Если ты хочешь бекон, сперва вырасти коровку, доведи ее до преклонного возраста, ибо убивать ее раньше запрещает конвенция о счастливой юности живых существ, которая десять лет назад была распространена на существ с уровнем разума не выше пятого.

– То есть в преклонном возрасте их можно того? – заинтересовался мозг.

– Про это в законе не уточняется, поэтому каждый трактует в свою сторону. А повора знаешь какие… – Мехтар покосился на Степана. Тот со щелчком открыл часы, внимательно поглядел на циферблат, будто вычислял какое то сложное уравнение, потом убрал часы в кармашек и схватился за тесак. Я постарался встать так, чтобы заслонить мозгу вид на работающего повара.

– Так что же? Неужели бекон из умертвленного пожилого животного приготовленный на открытом настоящем огне вкуснее напечатанного на принтере? – если бы у мозга были веки, он распахнул бы глаза от удивления. Но увы, шары глаз и так выглядели удивленно, шокирующе и много еще как.

– Вкус? Кто говорил о вкусе? – поднял брови перс. – Главная прелесть такой пищи – на-ту-ральность. А если же она выйдет подгоревшая и пересоленая, это вдвойне повышает ее цену. Ведь это сразу отличает ее от безупречности пищевого принтера.

Я поморщился.

– Хватит осуждать причуды богатых. В конце концов мы существуем на их деньги. Ты просто завидуешь…

– Да-да, конечно, – отмахнулся Мехтар и продолжил заливать мозгу в, гм, уши? Или нет, вон сбоку банки видны решетки микрофонов.

– В последнее время модными стали болезни желудка и пищевода, которые были изжиты еще сто лет назад, после изобретения биорастворов и принтеров. Теперь многочисленные юные блоггеры в фоне мира наперебой признаются своим аудиториям в "исшоге"и "коликах". А некоторые даже позволяют себе в прямо эфире "пустить шептуна".

– У тебя есть время смотреть блоггеров из фона мира?! – воскликнул я строго. Что угодно, только закончить эту пустую болтовню.

– Я должен понимать психологию всех сотрудников, чтобы… – Мехтар вдруг умолк, взгляд сделался колючим.

Пользуясь моментом, я перехватил инициативу разговора:

– Раньше на кухне работало с десяток людей. Делали это они спустя рукава, постоянно ошибались, вместо того, чтобы исправится, пытались повесить свои ошибки на соседа. Естественно это плохо кончилось, один из клиентов, уважаемый гриб с Пальмиры, был отравлен. Его шляпка поменяла цвет с зеленого, на розовый.

– После этогоон стал значительно красивее, – сказал Мехтар, вернувшийся к своему обычному легкомыслию.

– Но на его планете это означает брачный период. Другие готовые к брачному периоду грибы стали бы тянуть из него грибницу, а так как он был не готов к этому, это могло вернуть его к детским объемам тела. Словом, пришлось выделить ему комнату в самой биологически благоприятной части сегмента отеля. Бесплатно. Такого я выдержать не мог и поувольнял их к квазицентральной бабушке.

– Мне показалось, что тем самым он пытается запугать меня… – прошептал Мехтар мозгу, прикрыв рот ладошкой. – Бедные люди. Пострадали из-за личной неприязни его… – он указал пальцем на меня, – ко мне, – и ткнул себя в грудь.

– А не легче было уволить сразу вас? – спросил мозг. Лицо Мехтара вытянулось, а я расхохотался, невольно подражая его басовитому смеху.

– Я уволил всех и взял Степана. Он один прекрасно справляется с поварскими делами. Его пища имеет специфичный, ни на что не похожий вкус. Она всегда в меру подгорелая и пересоленая. Одна беда, его нейросеть внушает ему, что ингредиенты могут быть какие угодно…

Степан вскрикнул и метнулся к мусорному ведру. Погрузив в него обе руки он порылся и с радостным возгласом вытащил небольшую кость с ошметком сырого мяса. Поднеся к носу, он скривился и отдереул кость подальше. Я думал он отбросит ее назад в мусорку, но Степан пробормотал: "То что надо!"– и метнулся обратно к столу.

– При этом его готовка приводит в восторг высокобюджетную публику, – сказал я. – Как никто другой он способен создавать уникальные блюда ручной работы при этом не менее вкусные, чем на принтере.

– Ага, только иногда они оказываются отравленными и тогда существа их попробовавшие гибнут с улыбкой блаженства на губах, – закончил Мехтар.

– Ничего и не гибнут, тех туристов из Кармана откачали, жижу из Пластуна возродили, по их законам это не является убийством, а директора телепортационной сети и так собирались омолаживать заменой органов старого тела на восемьдесять процентов. Короче, чтобы взять его мне пришлось выдержать конкуренцию союза палачей из киберобласти, они хотели взять его на должность исполнителя приговоров биологически активным организмам выше третьего уровня разумности. Так же к нему присматривались из секты "Прекрасная вселенная", которая набирает своих адептов в мирах, где все еще разрешена эвтаназия. Сам же он склонялся пойти на скотобойню на планете Мясоедов, они не ратифицировали целый ряд конвенций, поэтому там можно…

– Как же вы решили проблему отравлений? – влез Мехтар. – Всегда хотел узнать, ведь у нас и насильственные смерти и эвтаназия запрещены.

– О, в этом мне помог Шмяк с планеты Биомассы. Вся цивилизация на этой планете представляет из себя одну сплошную живую массу, покрывающую планету слоем в несколько километров. Эта биомасса для местных жителей и воздух, и питательная среда, и сами они из себя представляют биомассу, и животные там биомасса, "деревья"– биомасса, их "дома"состоят из биомассы, словом сперва люди открывшие эту планету считали ее населенным одним огромным существом, а на деле оказалось, что там целая цивилизация и биологическая система из разумных, неразумных и полуразумных существ и даже бездушных предметов. И все это в виде биологической бурды похожей на тесто. Как они там друг друга различают, до сих пор загадка.

– Чем же этот Плюх помог?

– Не Плюх, а Шмяк. Его тело позволяет имитировать организмы различных систем и видов. Там, где потребовалась целая лаборатория, он справляется один. Он просто отращивает дополнирельное щупальце, придает ему свойства нужного существа, и мы воздействуем на него пищей Степана.

– А если пища отравлена?

– Щупальце отомрет, а он восполнит массу и выпустит новое. Уникальнейшее сушество. Его биомасса может сымитировать любую ткань природного характера. Хочешь поверхность желудка, хошь кишечника или ротовой полости. Очень удобно.

– А за счет чего он наращивает массу?

– Он потребляет те же питателтные смеси, что принтеры. Очень удобно. Принтеры в автоматическом режиме кормят большинство гостей, эти двое напару удовлетворяют потребности толстосумов.

– Кто дает ему задания на проверку?

– Администратор из отдела Василисы Премудрой. Заявки на спецблюда идут через них.

Пока мы беседовали, Мехтар принял скучающий вид. Едва в беседе образовалась пауза, он тут же влез с ценным предложением.

– А давайте попросим Шмяка показать, что он лепил последним? – с видом заговорщика Мехтар подмигнул и поглядел на меня.

– Нет, ну что за ребячество…

– Я считаю, что это было бы не безинтересным, – важно заявил мозг.

– Шмяк, покажи…

Один из щуральцев биомассы шевельнулся и поднялся. Биомасса забурлила и приняла вид человеческой головы и плечь. По нему пошла ряб, а потом цвет поменялся…

– Я не понимаю… Это какие-то шутки?

Я смотрел на свое собственное лицо, будто в трехмереом зеркале. Мехтар басовито расхохотался.

– Так вот на ком проверяют человечью пищу…

Он еще что-то говорил, а я стоял и пытался унять звон в ушах. Меня словно ударили. За что они так? Ведь я всегда был добр к ним…

– А еще глядите чего умельцы придумали… – Мехтар снял с пояса небольшую коробочку и поднес ее к моему бюсту. – Электрошокер. Поигрались с режимами… Шмяк, отруби в щупальце рецепторы.

– Узже…

Губы моего двойника шелохнулись и выдали странный дребезжащий звук. Он и говорить может?!

Мехтар прижал коробочку к изображению моего торса и нажал кнопку. Коробочка затрещала, мой двойник сперва дернулся, а потом склонил голову, сурово сдвинул брови и взмахнул рукой.

– Всех уволю! Вы у меня попляшете! – довольно натурально изобразил мой голос Мехтар. – Прям как живой!

Он захохотал и поглядел мне прямо в глаза:

– Видишь, как тебя любят подчиненные.

Первой моей реакцией была ярость. Захотелось залепить ему… пощечину. Закричать, вызвать всех на ковер, разнести. Потом взгляд мой упал на моего двойника, который все еще корчился под действием заряда. Брови сведены, челюсти сжаты, глаза мечут молнии, кулаки сжаты. Я вдруг ощутил, будто смотрюсь в зеркало. Только у моего безмозглого двойника все эти реакции вызваны мышечным спазмом на действие шокера шутников… А у меня? Чем реакция вызвана у меня?!

Я прислушался к своему телу и понял, что оно сведено судорогой почище этого манекена. Я разжал пальцы и расслабил руки, потом глубоко вдохнул, провел ладонью по лицу.

А потом вдруг меня стал сотрясать спазм иного рода. Я расхохотался. Толчками из меня выхожила ярость и обида. Смех – это тоже спазм? Я преобразовал потешную ярость шутников в хохот освобожления.