Брат мой, враг мой

Он искренне любил эту невидимую силу, которая находилась под его контролем. Любил молча и самозабвенно, отчего даже самая рутинная работа поглощала его с головой. И так увлекся, что не сразу услышал стук в дверь.

Вики с непокрытой головой стояла на пороге, глубоко засунув руки в карманы и расправив плечи. Она всматривалась в Дэви с угрюмой задумчивостью, похоже, определяя, действительно ли он тот человек, которого она видела днем. Но Дэви казалось, что в выражении ее лица кроется что-то еще – пока не ясно что, но нужное слово вертелось в голове.

– Ты, очевидно, забыл, что обещал зайти, – произнесла она.

Дэви в глубоком смятении открыл рот, поскольку действительно забыл. И тут же понял кое-что похуже: давая это обещание, он даже не вспомнил об экзамене, хотя весь вечер ругал Кена за то же самое.

– Заходи, – сказал он виноватым тоном. – Прости, голова идет кругом. Завтра у нас важный экзамен.

Она нерешительно колебалась в дверях. Дэви захотелось прикоснуться к ней, взять за руку. Неуверенность придавала Вики трогательности, которой раньше в ней не замечалось. Дэви снова задумался – что же еще он упускает.

– Если ты занимаешься… – начала она.

– Заходи-заходи! – повторил он. – Я просто тестирую новую лампу.

– Тогда только на минутку, – сдалась Вики. Она опустила глаза, поскольку ей пришлось пройти очень близко к нему в узком дверном проеме. Дэви продолжал торчать там, чувствуя легкое возбуждение от такой близости и глядя, как гостья подходит к верстаку. В ее присутствии он впервые заметил крайнюю неприглядность гаража.

– Я закончу через минуту, – пояснил он, – а потом буду в твоем распоряжении.

Вики уселась на высокий табурет возле верстака, молча наблюдая за хозяином; но в следующее мгновение он перестал ее замечать, поскольку вновь погрузился в схему. Для Дэви каждая схема, которую он спроектировал, была новой собственноручно созданной вселенной; и все время, пока он ее использовал, – он жил в ней. Даже в такой простенькой, которую тестировал сейчас.

Вики видела перед собой молодого человека с резкими чертами лица, который задумчиво рассматривал посеребренную стеклянную колбу, торчащую в окружении мешанины проводов и металлических плат, но Дэви видел мир с точки зрения электронов, которыми управлял, – тьму, полную звезд, мчащихся по заданному пути, направленному строго вниз. Иногда их движение превращалось в хаотический вихрь, иногда – в большой медленный водоворот, к центру которого их неумолимо сносило, и они продолжали свое падение. И только достигнув батареи, снова поднимались наверх – и в неподвижной аккумуляторной жидкости Дэви видел каскад шлюзов, стремительно обращающих вспять звездный водопад. Все возмущения в токе исчезали, и он плавно тек обратно в вакуумную лампу, где сетка придавала ему некий новый рисунок пульсации в соответствии с сигналом, полученным с антенны – и отправленным откуда-то с расстояния в тысячи миль.

Цепь, по которой протекал ток, включала в себя и наушники, так что Дэви слышал сейчас скрипящие в ухе звуки «Травиаты». Музыка ничего не значила для него – важным был только полет кружащихся звезд по курсу, который он сам указал, проложив им дорогу из обычных кусочков проволоки. Но все это время где-то в глубине его сознания оставалось лицо гостьи, и внезапно электрический мир холодной красоты и нечеловеческого совершенства схлопнулся, возвращая Дэви обратно в гараж, к теплу и обыденности. Ибо он наконец понял, какое чувство видел на лице Вики в дверном проеме – глубокое разочарование.

– Ну, как все прошло? – тихо спросил он.

Вики потянулась к разбитой лампе и тронула ее пальцем.

– Ты имеешь в виду – в доме у дедушки?

– Да.

– Мы оба чувствовали себя немного непривычно, вот и все. – Очень осторожно она взяла в руку осколок стекла; затем резко вскинула глаза – будто требовала от Дэви откровенности и в то же время обещала, что никогда больше не попросит о таком большом одолжении. – Он действительно меня ждал?

– В смысле?

– Он даже не приготовил для меня комнату. Он сказал, что забыл; но разве можно о таком забыть…

– Он знает, что ты пошла сюда?

– Думаю, да. После ужина он сразу сказал, что ему нужно над чем-то поработать. Я не знала, что делать, поэтому просто ждала тебя на крыльце. Потом вернулась в мастерскую, чтобы узнать дорогу сюда, а он даже не спросил, зачем мне это нужно. – Ее голос был безжизненным. – Просто показал направление, и все.

Она окинула помещение быстрым взглядом, словно не могла представить, как судьба занесла ее в это место. Дэви смотрел на нее с тоской.

– Ну, как ты сама говорила, – поспешил он ее успокоить, – все будет хорошо.

– О, я так говорила. Другое дело, верю ли я в это.

– Ты должна верить! – твердо сказал Дэви. – И это сработает. Я провожу тебя обратно. Мы сможем немного посидеть на крыльце. Десять минут у меня найдется.

– Нет! – быстро возразила Вики. – Я пока не хочу возвращаться.

– Тебе не понравилось у дедушки?

– Нет, – ответила она мягко, будто лишь сочувствовала Дэви за то, что он задает дурацкие вопросы. – Все это слишком отличается от того, на что я надеялась. Даже не знаю, как тебе сказать, чего я на самом деле хотела.

– Какого-то подобия семьи, надо думать.

– Конечно! – Ее темные глаза сверкнули с вызовом – как у мальчика, затевающего драку со взрослым мужчиной. – А что в этом плохого?

– Ничего. Но послушай, ничего никогда не получается именно так, как ожидаешь. Ты тоже не такая, какой я тебя ожидал увидеть.

Ей полагалось бы спросить: «А чего ты ожидал?» – но она не спросила. Дэви видел, что всякий раз, когда разговор хоть как-то выруливает на тему «что он о ней думает», Вики теряет интерес и замыкается в своей раковине, где до нее невозможно достучаться.

Вики покачала головой.

– Наверное, я утром уеду. Так что зашла в том числе и попрощаться с тобой.

– Не ври! – вырвалось у него. – Ты это только что придумала!

Она усмехнулась:

– Я не знала этого по пути сюда, но теперь знаю. – Она протянула ему руку. – Ты и правда был со мной очень мил. Не надо меня провожать, я вполне могу подняться обратно одна.

Дэви не ответил на рукопожатие, будто от этого Вики могла задержаться здесь еще немного. На мгновение он даже подумал – не плюнуть ли на подготовку к экзамену, чтобы провести всю оставшуюся ночь, гуляя с Вики по пустынным улицам, если потребуется; беседуя с ней, чтобы пробить лед ее безразличия. Но у него не было иного аргумента на это, кроме того, что он просто хочет видеть ее рядом.

Дверь открылась, и в гараж вошел Кен. Он успел дошагать почти до половины помещения, прежде чем их заметил, и замер на месте. Взглянул на Вики, затем на Дэви. Его глаза сияли так, будто в зрачках все еще отражался звездный свет. Кен еще раз посмотрел на Вики – уже внимательней – и наконец легкой улыбкой выразил свое удивление.

– Ну, привет! – задумчиво протянул он.

– Ого, я рад, что ты так скоро, Кен. Это Виктория Уоллис…

– Да? Очень приятно. – Он снова взглянул на девушку, но затем с улыбкой обратился к Дэви: – А ты ожидал, что я вернусь только через несколько часов?

– Нет, – возмутился Дэви. – Конечно нет!

– Сам знаю, что нет. Поди, ругал меня последними словами, что я такой-сякой расподлец, который сбежал и бросил тебя зубрить в одиночестве. – Кен рассмеялся. – Но я явился даже на сорок минут раньше, чем обещал. – Он потер ладони с притворным нетерпением. – Ладно, где там все эти книги и тетради? Марго уже дома?

– Нет.

Кен нахмурился.

– С кем она там засиживается?

– С какой-то девушкой из магазина.

– Уверен, что с девушкой?

– Откуда мне знать? Слушай, Кен, расскажи Виктории сам про ее деда – как он бывает настолько увлечен работой, что не обращает внимания на людей.

– Да не надо… – начала было Вики.

– Тебе следовало предупредить ее, малыш, – укорил брата Кен. – Ты должен был пойти туда вместе с ней. – Он повернулся к Вики. – Представляю, как ты это все восприняла, но правда, волноваться из-за причуд старика – дело глупое. – Кен слегка улыбнулся. – Такой девочке, как ты, здесь понравится – ты будешь чудесно проводить время. Да ты и сама это знаешь, верно?

Вместо того чтобы возмутиться таким бойким комплиментом – как почти ожидал Дэви, – она рассмеялась, но в ее смехе прозвучала грусть и, к еще большему удивлению Дэви, застенчивость.

– Боюсь, что не знаю.

– Вот чудачка, – легкомысленно хмыкнул Кен. – Ребята будут вокруг тебя штабелями укладываться. Взять вон хоть Дэви – парень так был настроен заниматься! – Он снова перевел взгляд на брата. – Ну и как? Ты готов приступить?

– В любое время, когда скажешь.

– Тогда я лучше пойду, – поднялась Вики. – Я забегала всего на минутку.

– И ни о чем не беспокойся! – произнес Кен, распахивая перед ней дверь. Дэви на мгновение замялся, но не отступил в сторону, чтобы дать Вики пройти: он не хотел просто так ее отпускать.

– Я провожу ее наверх, – сказал он. – Скоро вернусь.

– Это вовсе не обязательно. – Вики уже протиснулась на улицу мимо Кена. В полутьме было не разобрать выражения ее лица.

– Но я хочу проводить тебя, – настаивал Дэви. – В любом случае это не займет много времени.

Вики переводила взгляд с одного брата на другого, будто за последние несколько минут согласие Кена стало чем-то, чего нужно дождаться.

– Хорошо, – сказал Кен, пожав плечами, и отвернулся. – Только не задерживайся надолго.

Под холодным светом луны Дэви и Вики поднимались по извилистой утоптанной тропинке. До половины пути никто из них не произносил ни слова.

– Если бы у Кена голова сейчас не была забита другим, – сказал Дэви извиняющимся тоном, – то он вел бы себя более гостеприимно.

– Он намного старше тебя?

– Всего на полтора года.

– А кажется, что намного.

Дэви резко повернулся к ней:

– Ты ведь не уедешь на самом деле, правда?

Она не ответила.

– Не уедешь? – упорно повторил он. – Виктория?

Она продолжала идти рядом, почти касаясь его руки, и тут Дэви импульсивно – будто неподвластным собственной воле движением – взял девушку за плечи и развернул к себе. В лунном свете на ее по-детски припухлых губах он увидел удивленное выражение. Дэви убрал руки, и они неловко повисли вдоль туловища, сохраняя тепло ее тела.

– Хотя бы пока мы не сдадим экзамен, – настаивал он. – А потом Кен, Марго и я…

– Хорошо, – сказала она, но теперь выглядела смущенной. – В конце концов, это был действительно всего лишь первый день. Давай расстанемся здесь. Я сама доберусь наверх. Удачи на экзамене. И не называй меня Викторией – просто Вики.

Дэви послушно повернулся и зашагал вниз по тропинке, зная, что девушка смотрит ему вслед. Он прошел ярдов десять, когда услышал вслед ее голос:

– И передай брату, что ему я тоже желаю удачи.

Дэви резко оглянулся, но она уже шла в другую сторону, так что теперь настала его очередь стоять одному в темноте и смотреть в удаляющуюся спину.

5

Проснувшись утром в день экзамена, Марго первым делом разожгла плиту, так что, когда пришло время идти на работу, залитую солнцем кухню наполняло уютное потрескивание пылающих дров. Повинуясь порыву, Марго оделась во все новое – от шелкового белья до недавно купленного серого платья, которое должно было вызвать восторги продавщиц.

Она сгорала от несбыточного желания оказать Кену и Дэви какую-то ощутимую помощь. Прошло много лет с тех пор, когда она могла заниматься вместе с ними; и, хотя в ней не было зависти к намного опередившим ее братьям, в такие особо ответственные дни Марго мучилась от осознания своей бесполезности. Неужели она не в состоянии сделать что-то большее, чем просто приготовить им завтрак?

Наконец она подошла к спальне мальчиков, цокая по вытертому линолеуму высокими каблуками. Открыла дверь без стука и посмотрела на младших братьев, спящих на койках по разные стороны узкой выбеленной комнаты. Марго задумалась – придет ли день, когда она сможет воспринимать их как взрослых мужчин? Для нее они по-прежнему оставались мальчишками с фермы, полудикарями, даже не подозревающими, что в их образе жизни есть что-то неправильное, и не видящими в будущем ничего лучшего, кроме как сбежать подальше от дяди Джорджа.

Они слушались ее лишь потому, что любили, но именно эта любовь со стороны обоих братьев давала Марго поддержку, в которой она так нуждалась. Ничто меньшее, чем любовь, сестру бы не удовлетворило, поскольку ее любовь к ним напополам смешивалась с обидой. Будь она одинокой в этом мире, то могла бы приходить и уходить когда вздумается и жить в свое удовольствие. Будь она одинокой – иногда снова могла бы почувствовать себя маленькой девочкой в белом шелковом пальто-эпонж, белых чулочках, туфлях и соломенной матросской шляпе с черными лентами. Это было ее самое прекрасное воспоминание детства – она в красивой одежде сидит в зеленом плюше пульмановского купе. Именно из него она вынесла самый четкий образ своих родителей. Отец – высокий розовощекий мужчина с черными усами и очень ровными зубами. И с улыбкой – полной такой любви к дочери, что ей никогда не требовалось никаких слов в доказательство. Марго помнила, как колупала пальцем набалдашник его трости в виде собачьей головы, пока отец объяснял, что с этого дня у нее будут новые платья, настоящий пони с повозкой, куклы и все что угодно, поскольку отныне он человек, который самостоятельно добился успеха в жизни. Да, господа, он тот самый человек, который теперь будет продавать всей этой железной дороге тот самый зеленый плюш, на котором они сидят. И мама тоже улыбалась – ее милая, чудесно пахнущая, красивая мама в ярко-зеленом платье с блестящими черными пуговицами спереди.

Если у Марго и была цель в жизни – то лишь возвращение к той любви и заботе, к сладкому предвкушению всех будущих чудесных событий, которые воплощались в этом единственном воспоминании. Она абсолютно не сомневалась, что рано или поздно окажется в другом поезде – в той же самой атмосфере любви и уюта. И это незабываемое путешествие – отложенное на долгие годы – продолжится, как предназначено судьбой.

На ферме она втайне негодовала, что братья даже не понимают ее рассказов о жизни, настолько отличной от той, что они знали. Они считали, что она просто выдумывает сказочные истории. Но она увлекала их за собой, разжигая в них свои собственные амбиции и амбиции своего отца – самостоятельно добиться в жизни чего-то значительного. Они делали все, что она требовала, поскольку любили ее; и благодаря этой любви также имели право на это долгое путешествие обратно к пульмановскому купе, так как обеспечивали ей первое из трех необходимых условий: любовь, удача и будущее. К этому времени образ смеющихся родителей и счастливой девочки в мягком вагоне довольно легко перетек в образ красивой женщины и двух ее импозантных успешных братьев.

Мальчики превратились в юношей, и в это утро выпускного экзамена, который на самом деле означал лишь начало этого давно запланированного путешествия, они спали под ее пристальным взглядом, и какое-то мгновение она любовалась ими – с гордостью, нежностью и абсолютной уверенностью в их силах.

– Давайте, вставайте, – сказала она наконец. – Идите и сделайте это! Мне уже пора на работу.

Кен проснулся сразу же и приподнялся на локте. Марго ощутила оценивающий взгляд, которым он всегда рассматривал ее. Она присела на край койки, легко коснулась его шероховатой небритой щеки и с улыбкой спросила:

– Неужели тут кто-то нервничает?

– Никто, кроме нас, цыплят, – откликнулся Кен. Он прижался щекой к ее руке. Марго нравилось видеть любовь в его глазах, но помимо этого она видела, что Кен беспокойно провел ночь. Он всегда начинал тревожиться об экзаменах в самую последнюю минуту, хотя никогда в этом не признался бы. – Который час?

– Пора вставать, – повторила Марго. Дэви тоже открыл глаза и смотрел в потолок, закинув голые руки за голову.

– Представляешь, а наш юный друг вчера развлекал тут даму, – сообщил Кен сестре. – Да еще и перед самым экзаменом!

– Девчонку старого Уоллиса? – спросила Марго. – Какая она из себя?

Дэви ничего не сказал, продолжая глядеть в потолок, но насторожился.

– Довольно миленькая, – сказал Кен, решив, что спрашивают его. – Но знаешь, не вполне в моем вкусе.

– Ты, может, тоже не в ее вкусе, – проворчал Дэви. Он наконец повернулся набок и оглядел сестру. Младшему брату тоже не помешало бы побриться, но ему куцая юношеская бородка придавала еще более молодой вид. – Выглядишь весьма нарядно, – заметил он.

– Я так оделась на удачу, – пояснила Марго.

Дэви расплылся в понимающей улыбке.

– Нам это не помешает.

– Да к черту эти предрассудки! – заявил Кен. Он доверительно подмигнул Марго, когда та встала. – Все пройдет как по маслу, народ, говорю же – как по маслу!

Она улыбнулась и покачала головой:

– Ты всегда так говоришь. Дэви, присматривай за этим балбесом.

– Как по маслу! – не унимался Кен.

Дэви смотрел на нее с подушки. В его глазах бегали веселые искорки понимания. И хотя Марго всегда отдавала предпочтение Кену: первому накладывала ему еду, заговаривала сперва с ним, касалась его в первую очередь, больше о нем думала и, вероятно, сильнее любила, – Дэви всегда понимал ее лучше и с полуслова.

– Ты иди, – сказал Дэви. – И не волнуйся.

Июньское утро встретило Марго великолепными красками: насыщенно-зеленой, нежно-голубой и серо-черной. Сочные цвета казались размытыми в утреннем мареве. Ветер стих, ночная свежесть постепенно сменялась жарой. От покрытых росой лужаек исходил влажный землистый запах. Даже самые невзрачные домики смотрелись живописно, будто это был тот самый день, когда можно заметить в их обветшалости красоту. За ночь через дорогу появилась новая цирковая афиша – еще один яркий мазок к картине окончательно наступившего лета.

Марго выскользнула в боковую дверь и заперла ее за собой, а затем направилась через улицу к трамвайной остановке. На тротуаре не было ни души, но только она ступила на мостовую, как стоявшая неподалеку сверкающая машина тронулась с места, словно ждала ее появления. Марго наблюдала за ней секунду или две, пока та приближалась. Затем, узнав ее, слегка улыбнулась одними глазами и отвернулась с видимым безразличием.

Автомобиль остановился прямо перед ней, и Воллрат наклонился через пассажирское сиденье открыть дверь. Он выглядел очень уверенным и солидным, однако в нем чувствовалась некая сдержанная бесшабашность.

– Я подумал, что хватит ходить вокруг да около, – заявил он. – Давай, залезай. Сегодня я представитель Уикершемской таксомоторной компании «Не подмажешь – не поедешь». Трамваи временно не ходят, поэтому компания отправила за каждым пассажиром персональный автомобиль.

– Спасибо, – вежливо ответила Марго. – Но я лучше подожду.

– Если ты не сядешь в машину, я потеряю работу. А мне нужно содержать мою вдову и сироток. Ты ведь не можешь так жестоко поступить с беззащитными созданиями, правда?

Марго тихо рассмеялась. В конце концов, она продержалась довольно долго.

– Нет, – сказала она. – На такой бесчеловечный шаг я пойти не могу.

Она села в автомобиль и едва не ахнула от удивления, оценив невероятную роскошь внутренней отделки. Машина тронулась так плавно, как Марго и не снилось.

– Меня зовут Воллрат, Дуглас Воллрат, – представился он.

– Да, я знаю, – тихо откликнулась она. – Я – Марго Мэллори. Живу на задах гаража с двумя моими братьями.

Дуглас улыбнулся:

– Отлично, отлично! Это значит, что нам не придется начинать с самого начала. Сегодня прекрасный денек, согласна?

– Да, – кивнула она. Ей нравились его непринужденные манеры и голос. – День и правда замечательный.

Марго еще удобней устроилась в роскошном кресле, чувствуя, что Дуглас очарован ее грациозными движениями. Было восхитительно сознавать, что в его глазах она прекрасна в этот момент. Она и сама чувствовала себя прекрасной.

– Мне до сих пор не верится, что ты все же села в машину, – признался он. – Что случилось? Это потому, что в город приезжает цирк, или сегодня намечается еще что-то особенное?

– Весьма особенное, и важнее, чем цирк. У мальчишек сегодня выпускной экзамен. Этого дня мы все ждали так долго, что страшно вспоминать сколько. Но сегодня он настал, и у них все пройдет хорошо. Я знаю, что так и будет.

– А я надеялся, что это имеет какое-то отношение ко мне.

– О нет. Ты тут совершенно ни при чем. Впрочем, давай скажем так, – добавила она в качестве маленькой уступки, поскольку он выглядел разочарованным. – Это особенный для меня день, и ты просто случайно оказался рядом, но пускай будет и из-за тебя в том числе. Если ты этого действительно хочешь.

– Спасибо. – Дуглас постарался произнести это небрежно, но такое вынужденное и неумелое притворство позабавило Марго еще больше. Кем бы ни был ее новый знакомый, в глубине души он оставался неуверенным юнцом, ранимым и – вспомнила она об осторожности, – возможно, жестоким.

Ветер хлестал по лобовому стеклу, не в силах до нее дотянуться, и Марго поймала себя на том, что не хочет, чтобы эта поездка заканчивалась – казалось, что машина промчится через весь город и вылетит с другой стороны на шоссе, ведущее к сияющему мегаполису с высокими шпилями. С неясной тревогой – запоздало осознав, что предает свою мечту, – Марго поняла, что такой способ путешествовать по ожидающим ее красивым городам нравится ей больше, чем «Пульман».

Она тут же взглянула на Воллрата – который, вероятно, всегда жил в таких городах, – и отметила, что он самый хорошо одетый мужчина из всех, кого она когда-либо знала. И еще одна мысль пришла ей в голову – если бы она собиралась сегодня навсегда покинуть Уикершем, то выбрала бы именно это платье, которое сейчас на ней.

Марго снова повернулась к Воллрату, не в силах противиться желанию смотреть на него – как не смогла бы устоять, если бы он вдруг полез к ней целоваться. Затем смущенно опустила взгляд на собственные руки и все оставшееся время поездки переводила дыхание, сидя с легким румянцем и выражением покорности на задумчивом лице.

6

До самого последнего момента Кен втайне надеялся, что экзамен каким-то образом вовсе отменят. В ближайшие несколько часов на карту было поставлено так много, что он избегал думать об этом – не зная, сможет ли пережить провал.

Экзамен должен был проходить в кабинете профессора Бизли, и, когда Дэви провел Кена к нужной комнате, тот почувствовал разочарование при виде двух аккуратных стопок бумаги на столе Бизли. Хорошо, что он не поделился своими чаяниями с Дэви – младший брат лишь смерил бы его мрачным полунасмешливым взглядом, но полным любви и понимания, что всегда вызывало у Кена защитную реакцию. Тем не менее Кену все равно казалось, что, если бы не Бизли, для них сделали бы исключение.

Бизли в свои тридцать шесть лет был самым молодым профессором на кафедре электротехники. Он сидел за своим столом – худой темноволосый мужчина, который, казалось, стремился съежиться как можно сильнее, чтобы избежать какого-либо контакта с внешним миром. Дэви всегда говорил, что сам Бизли, очевидно, мнит себя человеком исключительно уравновешенным, обладающим блестящим умом и ледяным обаянием. Коллеги и студенты же считали профессора чопорным, тщеславным и по-детски капризным. Тем не менее в своей области – передаче энергии на расстоянии – он был более чем сведущ. Стальные руки электрических вышек по всему континенту держали высоковольтные провода на изоляторах Бизли. Профессор гордился тем, что так рано добился успеха. Старание, с которым братья Мэллори трудились над учебой весь последний год, вызывало у него подозрение, что они могут стать известными в еще более раннем возрасте, и похоже, это его возмущало – будто собственные достижения Бизли могли рядом с этим померкнуть.

Профессор поднял взгляд от стола и мгновение помолчал – видимо, желая, чтобы они ощутили, что поблажек не будет.

– Я взял на себя смелость кое-что изменить без согласования с экзаменационной комиссией, – сообщил он своим чеканным голосом. – Первый раздел представляет собой официальную форму, утвержденную комиссией. А во втором разделе, личном моем дополнении, содержится только одна задача, но она требует совершенно оригинального подхода. Вы оба, каждый по-своему, завоевали себе хорошую репутацию в нашем университете. Я в вас верю. Сейчас половина десятого. У вас есть время до пяти. Думаю, излишне оскорблять вас напоминанием, что я полагаюсь на вашу честность.

Он резко встал и с высоко поднятой головой вышел из кабинета – словно ожидая вслед восхищенного взгляда и шепота: «Вот человек, за которым я готов в огонь и в воду!»

– Вот сукин сын! – сказал Дэви.

Кен взглянул на дверь и промолчал. Откровенная неприязнь Бизли нервировала его, и под собственным гневом он скрывал страх перед этим человеком – как перед противником, защищенным от любого оружия. У Кена было тошнотворное чувство, что его уже решили завалить, но он снял галстук и пиджак, демонстративно закатал рукава и закурил сигарету, даже не взглянув на лист с вопросами. Он очень надеялся, что Бизли откуда-то за ним наблюдает. В знак неповиновения он даже не стал вчитываться во все вопросы официального раздела, а сразу начал быстро писать ответ на первый. Дэви с улыбкой наблюдал за ним из-за стола.