Птичий глаз

– Но почему? – Щегол посмотрел на Сокола, что остался стоять рядом с ним. – Я же ничего не делал. Я даже не знал, что делать.

– Ты слушал. И правильно воспринимал сказанное, – Сокол положил руку ему на плечо.

 Птицы, кто их разберет. Стоило Щеглу остаться в Гнезде и заняться уборкой, так его сразу же приняли. Или, может, дело в Анисимове, которого на днях убила Ласточка? Или, может, все потому, что Щегол сам это почувствовал. Почувствовал, как кончики его пальцев корнями врастают в скрипучие половицы Гнезда, как кассеты со Сплином начинают играть не только с магнитофона, но и где-то внутри. Щегол ощутил причастность ко всем спорам и перепалкам, прикоснулся к Птицам чем-то изнутри, что было недосягаемо раньше и неприметно при первом взгляде. Щегол не хотел упустить это чувство, он хотел заставить его быть только сильнее и пропитаться им до самой макушки.

Глава 6. Дети Филина.

 «…Мальчику полнеба подарили,

 сумрак елей, золото берез.

 На заре гагару подстрелили.

 И лесник три вишенки принес.

 Было много утреннего света,

 с крыши в руки падала вода,

 это было осенью, а лето

 я не вспоминаю никогда…»

 Прежде чем на тракторе разбиться. Борис Рыжий.

 Прошло три года с побега Скворца, и теперь он окончательно стал одним из детей Филина. Он ни на секунду не подверг сомнениям решение присоединиться к Филину, а только наоборот, с каждым днем все сильнее верил, что это было наилучшим решением за всю его жизнь. Филин понимал, что взаперти дети не научатся всему тому, что будет ждать от них общество через несколько лет, и поэтому приводил учителей, чтобы те занимались с ними. Обычно это были три пожилые женщины. Они приходили три раза в неделю и обучали грамотности, точным и естественным наукам. Скворцу это не то что бы нравилось, но он добросовестно старался, чтобы хоть немного приблизиться к уровню Соловушки и Дрозда. С каждым годом у Скворца появлялось все больше вопросов, на которые Филин лишь улыбался и просил подрасти. Он был терпим к поступкам Скворца и за все время еще ни разу не повысил на него голос. Хоть Скворец специально и не пытался вывести Филина из себя, но такое отрешенное поведение с его стороны не могло не настораживать. Филин был похож на море, что уже слишком долго пребывает в спокойствии, и Скворец каждый день ожидал шторма, хоть тот и не наступал.

 Дрозд тоже старался терпеть Скворца, хоть и получалось у него это гораздо хуже, чем у Филина. Он не отказывался от возможности язвительно прокомментировать его ошибки на занятиях, однако в свободное от учебы время всячески избегал какого-либо контакта со Скворцом. Дрозд уделял учебе больше всего времени и, наверное, рассчитывал поступить в университет, когда он выйдет за пределы дома Филина. Скворец же постоянно насмехался над мечтами Дрозда. Дружных братьев из них не получилось, но как соседи они росли вполне сносно, и в последнее время их войну настигло перемирие. Или же они просто выросли из этих детских забав. Однажды Скворец решил прислушаться к словам Филина и посмотрел на Дрозда, как на свою копию. Внешне они вполне сходили за родственников, благодаря карамельным глазам и неаккуратной стрижке шоколадных волос. Если Скворец предпочитал, чтобы кончики его волос трепыхались от ветра, то Дрозд смачивал руки водой и приглаживал непослушные пряди к голове, что придавало ему еще более деловитый внешний вид. Но схожая внешность легко компенсировалась характером, где один добивался одобрения своими стараниями и успехами в математике, а второй получал это одобрение из-за одной только улыбки. Дрозд подходил ко всему с полной серьезностью, когда Скворец реагировал на все через шутки и веселье. И именно это различие раздражало их обоих друг в друге.

 Соловушка предпочла строгости брата свободу Скворца. Со Скворцом она не замечала тяжелого железного забора, что скрывал от нее весь мир или ее саму от всего мира. Со Скворцом Соловушка чувствовала воздух в легких, даже в стенах деревянного дома, и они растворялись перед ней, открывая место радости даже в самой грозной башне. Из маленькой певчей птички Соловушка постепенно превращалась в Жар-птицу, чья красота заставляла Скворца внутренне содрогаться при каждой встрече. Черты ее лица становились острее, а волосы цвета кофе с молоком превращались в крылья ворона, что послушно поддавались дуновению ветра. И только глаза-стекляшки остались прежними. Они служили напоминанием Скворцу, что перед ним стоит не загадочная девушка из его сна, а та самая Соловушка, что доброжелательно улыбнулась ему в первый день и, ухватившись за маленькую руку, побежала показывать корову. И все же Скворец не мог до конца отогнать мысль о том, что смотрит на нее дольше и цепляется за нее загрубевшими пальцами сильнее, словно старясь вытащить наружу тот закостенелый образ, в который он только сильнее влюблялся.

– Сосредоточься, – грозно сказал Филин, придерживая руку Скворца.

 Он несколько раз моргнул, а после глубоко вдохнул, собирая все лишние мысли далеко в легкие, а на выдохе, выпуская их, нажал на курок пистолета Макарова. Пуля не попала в цель и лишь поразила сухую землю леса. Скворец раздраженно фыркнул и посмотрел на Филина, что стоял рядом и улыбался лишь краешками губ.

– Тренируйся, пока не получится. – Филин набрал полную грудь воздуха и медленно выдохнул. – Сначала освоишь Макарова, потом перейдем к другим видам оружия.

 Скворец хотел возразить, но Филин кивнул на импровизированную мишень – часть ствола сосны, очерченная углем по кругу. Центр мишени Филин особенно четко выделил обильным количеством угля. Скворец выставил одну ногу вперед и вытянул руки перед собой. Он прикрыл левый глаз и прицелился правым, оставляя черный круг посреди мишени чуть выше мушки. Повторив цикл с дыханием, он выстрелил, и пуля врезалась в кору дерева. Скворец чуть было не выронил пистолет из рук, но, вспомнив технику безопасности, покрепче сжал его в руках. Он подбежал к сосне и нашел поврежденное место на сосне. Пуля почти пробила центр мишени.

– Я почти попал в центр! – Скворец вернулся к Филину и протянул ему пистолет.

– Разве мы прекращали тренировку? – Он изумленно вскинул брови, глядя на протянутое ему оружие. – Когда попадешь ровно в цель десять раз подряд, тогда и поговорим.

– Пройдет целая вечность! – Скворец протяжно заскулил.

– Мы не торопимся. – Филин забрал пистолет у Скворца и без заминки встал на позицию стрелка. Он лишь на секунду замер, чтобы прицелиться, а после выстрелил несколько раз подряд. – Смотри. – Скворец убежал к сосне, чтобы убедиться, что Филин попал, и, воодушевленный, вернулся обратно. – Важна не только меткость, но и стабильность. Если ты будешь попадать в цель один раз из десяти, то какой от этого толк? – Он вернул оружие Скворцу. – А теперь тренируйся.

 Честно говоря, Скворца впечатлила показательная стрельба Филина, и больше он не смел возмущаться. В перерывах между выстрелами он бегал проверять пораженную мишень и возвращался, то воодушевленный результатом, то расстроенный, отброшенный к самому началу. Филин никак не комментировал его выстрелы, а лишь присел на поваленную березу и пристально наблюдал за победами и проигрышами своего ученика. Когда начало смеркаться, и прицеливаться стало в разы сложнее, Филин поднялся с березы и велел Скворцу закончить. Они направились в сторону «Москвича» что стоял около леса. Филин быстро ориентировался среди деревьев даже в полумраке, чему Скворец откровенно завидовал. Погрузившись в машину, где кузов был наполнен скошенной травой для Антонины, Филин едва заметно улыбнулся.

– Сколько?

– Три из десяти, – понуро ответил Скворец.

– Неплохо для новичка. – Филин кивнул и завел машину. – Завтра продолжим.

– Почему вы учите стрелять только меня? – неожиданно для самого себя спросил Скворец. Он не ждал, что Филин ответит на его вопрос, потому что чаще всего он так и поступал со всеми остальными его вопросами.

– Ни Дрозд, ни Соловушка не возьмут в руки оружие по своей воле. – Немного помолчав, Филин продолжил. – А я не стану заставлять их после всего, что они пережили. – Мужчина свернул на дорогу, ведущую к дому.

– Вы так и не рассказали мне, что произошло. – Ответ на вопрос породил в Скворце надежду на то, что он, наконец, узнает причину их отшельнического образа жизни. – Я слышал множество отрывков от Соловушки и Дрозда, но мне не хватает этого, чтобы увидеть всю картину, – заметив смятение на лице Филина, он продолжил. – Я вырос. Если я достаточно взрослый, чтобы держать в руках оружие, то, думаю, и достаточно взрослый, чтобы знать правду.

 Филин смерил его удивленным взглядом. Положение его рта скрывала густая борода, и поэтому Скворец не мог точно знать, улыбается он или нет. Филин не ответил, а лишь продолжил смотреть на темную дорогу, лишенную какого-либо освещения, помимо фар «Москвича». Выезжая из лесополосы, уже был заметен дом. Свет фар отразился от железного забора и заставил Скворца прищуриться.

– Ты действительно взрослый, – тихо сказал Филин, когда Скворец уже собрался выйти из машины. – Когда придет время, ты сам все поймешь. – Филин протянул Скворцу руку, и тот отдал ему пистолет. – Пусть эти уроки останутся между нами. Если спросят, скажешь, что помогаешь мне с травой.

Скворец кивнул и отправился в дом. Свет с гостиной горел, и с улицы Скворец мог заметить два силуэта, что сидели за столом. Соловушка улыбалась Дрозду, а тот заботливо касался ее плеча. Он смотрел на нее по-другому. Если Скворец видел Соловушку как мечту, которая так и останется навсегда мечтой, то Дрозд видел ее как единственную ценность в своей жизни. Для Дрозда это всегда будет маленькая девочка, с которой они выросли бок о бок. Скворец предпочел бы так и смотреть за ними из-за стекла и радоваться тому, что бы они не пережили. Сейчас все иначе. Филин тщательно оберегал ту идиллию, что сумел воссоздать в этом доме, вдали от города. И если Соловушке и Дрозду позволено всего лишь наслаждаться этой идиллией, то Скворец станет заменой Филина. Он будет оберегать эту безопасную зону, словно сторожевой пес, потому что только так Филин будет им гордиться.

 Скворец распахнул дверь и зашел в дом. Соловушка тут же подскочила с места и подбежала к Скворцу, отчего внутри словно начали порхать бабочки. Она была ниже Скворца, и он даже не заметил, когда это случилось. Раньше он был самым низким, а сейчас уже сровнялся с Дроздом и, вероятно, вскоре перерастет и его. Из-за спины он достал букет полевых цветов и протянул его девушке. Глаза Соловушки удивленно распахнулись, после чего она тепло улыбнулась Скворцу, обхватив его шею.

– Вас долго не было. Мы переживали. – Она аккуратно взяла букет из его рук. – Антонина будет счастлива.

 Соловушка легкими шагами направилась на кухню, чтобы поставить цветы в воду. Скворец завороженно смотрел, как силуэт девушки скрывается в дверном проеме. Он невольно улыбнулся, после чего опустился на колени, чтобы расшнуровать ботинки. Но как только он поднял голову, тут же встретился с тяжелым взглядом Дрозда. Он стоял, опершись спиной на косяк, его руки были сложены на груди, а нос слегка морщинился от неприязни.

– Поведаешь, где вы были? – он сказал это будто между делом, но, судя по тому, что он ждал, пока уйдет Соловушка, это вопрос мучал его долго.

– Собирали траву. – Скворец свел брови на переносице. – Тебе разве Соловушка и Филин не говорили?

– И правда, – Дрозд задумчиво кивнул. – С раннего утра до позднего вечера. У нас ведь не корова, а целое стадо, раз ей столько нужно. Дурака из меня делать не нужно.

 Повисла тишина. Скворец прекрасно понимал: начини он возражать Дрозду или искать оправдания, тот его сразу же раскусит. Лжец из него было просто никакой. Все эмоции на лице становились наигранными, а голос повышался на несколько тонов. Скворец знал – продолжать ложь точно не стоит.

 Он пожал плечами, мол, ничего не знаю, и дверь за его спиной распахнулась, и в дом вошел Филин. Он окинул взглядом Скворца и Дрозда, а после попросил Дрозда взять его куртку, чтобы тот унес ее на вешалку. Прежде чем Дрозд скрылся из виду, он еще раз взглянул на Скворца, после чего передернул плечами, словно смотрел на дворнягу. Из кухни высунулась голова Соловушки, и в ее глазах заблестели звездочки после того, как она увидела Филина.

– Папа! – Она быстро подбежала к нему. – Ужин почти готов. Мы с Дроздом уже нажарили котлет. Осталось дождаться, пока картошка сварится.

 Филин подошел к Соловушке и потрепал ее волосы. Только сейчас Скворец отметил, что отношения Филина к детям разное. Соловушку Филин любил и лелеял всей своей душой. Ее присутствие могло скрасить любой хмурый день. Соловушка была его маленькой любимой дочкой, когда Дрозд и Скворец оставались в стороне. Скворцу тоже хотелось этой ласки и безвозмездной любви, тоже хотелось радовать Филина своим присутствием, а не количеством удачных выстрелов. Но Скворец даже не смел конкурировал с Соловушкой за звание любимого ребенка, потому что даже Дрозд не подходил под эту категорию, несмотря на то, что был настоящим братом Соловушки. Отношения Дрозда и Филина можно было скорее назвать деловыми, чем детско-родительскими. Дрозд беспрекословно выполнял все поручения Филина и был благодарен ему даже за короткий кивок, которым его одаривали. Хотелось бы верить, что этого хватает Дрозду. Только вот каждый ребенок нуждается в любви родителя, даже если не показывает этого.

– Славно, милая. Порадуешь старика своим звонким голосом, птичка моя? – Он прошел в гостиную.

 Соловушка, казалось, обрадовалась предложению Филина и поэтому тут же вынесла в гостиную гитару отца, для того, чтобы он сыграл для нее. Филин сел на диван, обняв золотистую гитару, и сыграл несколько грубых аккордов, что по тональности совершенно не подходили Соловушке. Но девушка быстро сориентировалась, что это за песня. Она прикрыла глаза, чтобы с первого раза попасть в ноты, и начала петь. На звуки гитары пришел Дрозд и сел на стул, завороженно слушая голос сестры. Скворец в это время сидел на полу у ног Филина и разинул рот от удивления. Соловушка, такая хрупкая и нежная, такая аккуратная и небольшая, пела совершенно в несвойственной ей манере, при этом все равно оставаясь совершенной.

– Можно верить и в отсутствие веры, можно делать и в отсутствие дела. – Она вздернула острый подбородок и выпрямила плечи.

 Голос Соловушки был отрывистым и звонким, чему Филин был только рад, игриво подергивая грубые струны. Скворец перевел взгляд на Дрозда и в очередной раз отметил, что Филин был прав и они действительно похожи. Они были похожи в желании получить любовь Филина, внимание Соловушки и в жгучем стремлении доказать друг другу, что они совершенно разные.

– Также скованные одной цепью, связанные одной целью.

 ***

 Десятая пуля подряд пробила середину мишени и оставила на черной коре светлый древесный след. Несмотря на ежедневные тренировки на протяжении всей недели, Скворцу было еще настолько далеко до Филина, насколько было далеко до его прошлой жизни. Постепенно он начинал забывать события детского дома, что безвозвратно наложили отпечаток на все его последующие поступки. Теперь он не мог оправдывать свою слабость тяжелым детством, ведь Филин дал ему лучшую версию будущего.

– Десять из десяти, – без напускного самодовольства произнес Скворец. Он ровным шагом подошел к Филину, не желая показывать внутреннего ликования над собственной победой.

– Молодец. – Он выпустил изо рта соломину и посмотрел на Скворца. – Теперь займемся холодным оружием, а после приступим к движущимся мишеням. Но не переставай заниматься с пистолетом, следующая цель – двадцать подряд.

– Вам не жаль тратить столько пуль впустую?

– Вовсе не впустую. – Филин довольно усмехнулся. – Они полностью оправдывают результат.

 Филин поднялся и встал рядом со Скворцом. Для метания ножа они выбрали другую сосну, что была значительно шире предыдущей. Филин распахнул куртку и достал оттуда нож, где рукоятка была перемотана изолентой, а клинок был прямым, в отличие от кухонных ножей. Он был шире у рукоятки и заострялся к самому концу. Филин взвесил нож в руке и обхватил ладонью клинок.

– Лезвие должно лежать на подушечке указательного пальца, – он показал положение ножа в своей руке. – Примерно середина клинка должна скрываться под твоей рукой. Сначала привыкни к весу ножа, а потом занеси руку за голову, но не слишком, а чуть дальше ушей. Кисть должна быть продолжением предплечий, четким и неподвижным. Когда будешь готов к броску, выбрасывай нож прямо перед собой. – Закончив, Филин продемонстрировал бросок, и клинок вонзился ровно в ствол сосны. – Нож сложнее пистолета и неподатливее, но если ты сумеешь с ним справиться, он станет твоим лучшим другом. – Он вытащил нож из дерева и передал его Скворцу. – Сначала научись попадать в дерево, а потом потренируемся с мишенями, будь осторожен и не позволяй ножу отлететь от дерева в тебя. Цель та же. Десять из десяти.

 Скворец взвесил в руке нож и прикрыл глаза, представляя, как поражает цель. Следуя инструкциям Филина, он обхватил клинок и занес руку для броска. Если попадание в цель с пистолетом зависело от правильности положения мушки, то с ножом приходилось нарабатывать технику и чувствовать положение цели. Скворец заранее понимал, что на нож у него уйдет гораздо больше времени. Он выполнил бросок, и нож отскочил от дерева, царапая его рукоятью.

– Черт! – Скворец выругался и пошел за ножом, что отлетел в сторону.

– Дернул кистью. А она должна оставаться неподвижной.

 Скворец вернулся на исходную и занес руку за голову. Оказалось, контролировать положение кисти при движении рукой гораздо сложнее, чем он думал. Она то и дело дергалась вниз по инерции за предплечьем. Скворец попробовал научиться правильно двигать рукой без ножа, чтобы запомнить верные движения. Когда в итоге он взял в руки нож и сделал бросок, то нож вонзился в ствол дерева под кривым углом.

– Молодец. – Филин дождался, пока Скворец вернется с ножом. – Ты ведь хотел услышать сказку?

– Чт…, – когда Скворец понял, о чем речь, то воздух из легких куда-то исчез. – Да.

– Садись, – Филин двинулся, освобождая место Скворцу. – Когда я был молодой, то был такой же дурной, как и ты. Не хотел ни работать долго, ни семью заводить. Зато дискотека если где, или же девушки молодые, то я сразу же там. Вот так однажды и загулял с девчонкой одной. Красивая была, чертовка, да вот ребенок у нее уже был от другого. Я этого не знал, а как узнал, то испугался, что не справлюсь и сбежал. Слонялся без дела да занимался грязными делами. Торговали с ребятами награбленным да радовались деньжатам легким.

 Потом меня повязали, а ребята мои сбежали. Сжалились да дали три года. Вот только если поймают в следующий раз, то все десять дадут. Пока сидел, думал, на что растратил годы свои, ведь уже и тридцатник стукнул. Со мной сидел паренек интересный, да вот и сдружились, чтоб от тоски не сдохнуть. А как выходить, паренек предложил мне денег, чтоб я с голоду не помер. Да только денежки большие были, и отработать их пришлось у «блатных». Поначалу выходил с ними на стрелки да где-то по мелочи подчищал. Потом главный меня заприметил, под крыло свое взял. Стал я с ними чаще на дела выезжать, и убивать научили. Тех, кто при себе деньги оставлял, да на территорию их глаз положил. Потом весточка мне прилетела, что в старом моем районе неспокойно и ждут меня. Подъехал я, да квартирку своей подружки бывшей заприметил. Пусть сбежал тогда, да где-то она все-таки засела у меня. Ну я и решил заглянуть.

 Вот только не встретил я там свет очей моих. Точнее, только то, что осталось от нее. Бездыханное тело на окровавленных простынях, да двоих детей. Пацана я сразу узнал, несмотря на то, что тому уже лет одиннадцать было, а вот девчушку не знал. Да вот только циферки сошлись, и глазки эти словно из зеркала на меня смотрели. Бог знает, сколько ребята сидели над трупом матери, и почему милиция не приезжала. Меня они к себе не подпускали: натерпелись, бедные. Не всем приходилось смотреть, как мать на твоих глазах насилуют, а потом убивают. Уж не знаю, как спаслись. Да, видимо, Дрозда благодарить стоит.

 Посмотрел я на них и решил завязать со своими делами. Вот только пускать они меня не хотели, больно ценный был. А уж совмещать убийства с ролью родителя я точно не хотел. Вот и стащил у них денежки, да свалил из города, прихватив детей. Год мы мотались по всей Сибири, да только друзья мои старые на пятки наступали да пулей в лоб угрожали, – Филин улыбнулся и посмотрел на Скворца. – Что, думаешь, я сделал?

– Убили их?

– Глупый, я же сказал, что закончил с этим. Да и не хватило бы мне сил, – Скворец изумленно вскинул брови, вспоминая, как уверенно Филин поражал мишень. – Вернулись мы. Да притаились под носом.

– Что?! – Скворец не мог поверить в сказанное.

– Вот так. На деньги, что дали мне по выходу из тюрьмы, я тут дом отстроил на отшибе. Да и тут нас никто не ищет. Думают, мы не глупцы, чтобы возвращаться. Только вот все равно я тревожусь, да вот из-под крыла не посмею вас выпустить. Мои грехи – это мои грехи, а вы своих еще не нажили. Но чтобы ни случилось, я не хочу, чтобы птички мои вылетели из клетки в мясорубку. Поэтому и учу тебя всему, что умею. Дрозд любит Соловушку, да вот только защитить не сможет. А ты должен уметь где надо зубы показать. Надеюсь, ничего не случится. Но я хочу верить в то, что мои дети втроем встретят счастливую старость, не озираясь на ошибки старого Филина. Скворец, надеюсь, до самого конца ты останешься собой и никогда не станешь хищной птицей. Но отрастить перья подлиннее не помешает.

Глава 7. Гнездо.

 «…Снег идет и пройдет. И наполнится небо огнями.

 Пусть на горы Урала опустятся эти огни.

 Я прошел по касательной, но не вразрез с небесами.

 Принимай без снобизма – и песни и слезы мои…»

 Начинается снег. Борис Рыжий.

 Последние дни Глухарь вовсю сыпал приметами о том, что седьмого ноября непременно выпадет снег. Он связывал это с тем, что в октябре на Покров снега не было, а значит, ровно через месяц он должен был лечь. И когда они со Щеглом вышли в лес с утра, то на влажной земле лежал свежий снег. Он выпал тонким слоем, и было слышно хруст листьев под ним. Щегол удивленно взглянул на Глухаря, но тот лишь мягко улыбнулся и довольно кивнул, словно ни капли не сомневался в своих словах. С веток сыпались снежинки, которые еще не успели приземлиться на землю. Щегол поднял голову к небу и посмотрел на хлопья, что направлялись прямиком к ему в лицо, словно впервые видел снег. Это была первая зима, которую он встречает вдали от дома. Как жаль, что он совсем не помнит последнюю зиму в родном городе. Если бы он только знал, что он в последний раз смотрит на эти улицы, заснеженные крыши домов, что не повторятся ни в одном другом городе, то он бы определенно запомнил каждую секунду. Ботинки погрузились подошвой в мерзлую землю, и Щегол направился следом за Глухарем, который высматривал что-то по сторонам в лесу. Он опирался на отесанную палку, а слева от него шла Плюша, внюхиваясь в снег. Она буровила его носом, словно хотела перекопать. Периодически она фыркала и поднимала голову на Глухаря, но тот так и не отвлекался от утреннего леса. Где-то вдалеке было слышно щебетание птиц, и собака тут же направилась в сторону звуков. Глухарь не стал ее останавливать, а обернулся к Щеглу.

– Сегодня хороший день. – Он прокашлялся. – Если птицы поют, значит, предстоящий день будет удачным.

– И сбывается?

– Я верю в дарованные предками суеверия и хочу передать их дальше, чтобы наши последователи прислушивались к языку природы. – Глухарь провел рукой по щетине. – Природа знает намного больше, чем может показаться, всего лишь нужно ее слушать и научиться слышать.

 Щегол слушал. Он пытался слушать природу, но ничего услышать у него не получилось, и поэтому и стал слушать Глухаря.

– Например, пение птиц в разные времена года трактуют по-разному. Осенью щебетание значит, что зима будет сытной и богатой, – Глухарь прикрыл глаза и прислушался к звукам леса. – Что ты слышишь?

– Птиц. – Щегол повторил его действия. – Они поют.

– Как они поют?

– Ну, – он понял, что односложными ответами не получится отделаться, и поэтому попытался добавить красочности словам. – Равномерно, гармонично, и эта мелодия очень красивая.

 Глухарь посмотрел на Щегла. Он всматривался в его лицо, как в лицо глупого человека, который сказал что-то, что от него и следовало ожидать. Этот взгляд чаще всего Щегол встречал от Ласточки или Сороки, но почему-то от Глухаря это было обиднее всего. Щегол хотел попытаться исправить свои слова, но не успел.

– Правильно. – Глухарь продолжил свой путь вглубь леса. – Мелодичное пение значит, что погода сегодня будет стабильной и благоприятной.