История одного Карфагена

Сразу после этого примеру Петроградского Совета последовали другие города, и солдатские комитеты возникли даже во фронтовых частях, а офицеры начали терять свою власть.

Параллельно с этим, Гучков, пока ещё был министром, отменил титулование (ваше превосходительство, выше благородие и т.д.), а Керенский в мае разрешил партийную борьбу внутри армии.

В этой ситуации, когда солдатские комитеты начали решать всё больше и больше, Ленин выдвинул свой лозунг об окончании войны, который понравился всем. Интересно, что очень много сказано о том, как разлагалась российская армия в 17-м году: какой удар нанёс им «Приказ №1», солдатские комитеты, исчезновение дисциплины и субординации. При этом понятно, что все воюющие страны находились на пределе возможностей, а у немцев, французов и англичан вообще за плечами к этому времени были два диких сражения 16-го года – Верден и Сомма, где полегли сотни тысяч человек. Кроме того, в апреле 17-го года, когда французское правительство запланировало новое наступление, которое основывалось на стратегии «вперёд любой ценой», начались солдатские бунты – целые дивизии отказывались идти в наступление. Тогда на эти территории перебросили популярнейшего генерала, «Верденского льва» – Филиппа Петена, который в это время ещё не был маршал и коллаборационист – чуть позже он пошёл на сговор с фашистами, но это произошло через много лет. В 17-м же году он был невероятно популярным генералом, известным своим бережливым отношением к солдатам: Петен всегда вызывал насмешки других командиров тем, что мог остановить успешное наступление, если считал, что будет слишком много жертв.

Так, Петена перебросили к бунтующим, он наказал зачинщиков, после чего убедил солдат своим авторитетом в необходимости продолжения наступления. Кроме того, Петен улучшил условия солдат, в частности, он резко увеличил количество отпусков, которые давали солдатам в военных частях, и порекомендовал командирам отправить в отпуск тех, кто участвовал в выступлениях. Всё это подействовало, и солдаты пошли в бой.

Но в России такое было, к сожалению, невозможно. Почему? С одной стороны, можно сказать, что старая власть рухнула, а новая не пользовалась таким влиянием. Но, с другой стороны, ведь были генералы, которые пользовались уважением у солдат.

В конце июня, когда всё-таки началось провальное наступление на российском фронте, была одна армия – генерала Корнилова, – которая могла наступать, невзирая на нежелание солдат, но такого, как во Франции, не было и подавно. Что же это за жизнь такая, когда надо брать пример с будущего коллаборациониста и главы вишистского правительства во Время Второй Мировой войны?..

Чего ещё хотел Ленин в «Апрельских тезисах»? Понятно, что ему надо было свергнуть Временное правительство. При этом он понимал, что вряд ли это получится. Когда 18-го апреля после ноты Милюкова начались демонстрации в Петрограде с требованием его ухода, почти никто не требовал отставки Временного правительства, потому что оно пользовалось уважением. Тогда Ленин разработал хитрый план. Он видел, что людей, поддерживающих его, всё больше, но при этом у них не было большинства в Советах – везде главенствовали меньшевики и эсеры, а влияния на Временное правительство у них и не было и подавно. Говорить в такой момент о мирном захвате власти было довольно смешно. Однако, Ленин решил сагитировать членов Совета разговорами о войне, о будущей власти Советам без всяких парламентов и дум. Когда же у большевиков оказалось большинство, то Советы перестали поддерживать Временное правительство, и оно пало.

Ещё в апреле это казалось смешным, но прошло немного времени, и оказалось, что Совет может влиять на состав Правительства. Далее, прошла ещё пара месяцев, и осенью Временное правительство пало, лишившись поддержки самых главных Советов – Московского и Петроградского. Таким образом, Ленин продумал очень хитрый план, хотя в моменты своего зарождения он казался глупым и невозможным.

Далее май и половина июня прошли более-менее спокойно. При этом самые главные вопросы, разрешения которых ждали с конца февраля, до сих пор остались нерешёнными – Учредительное собрание созвано не было, и власть оставалась неопределённой. Князь Львов, в соответствии с толстовскими взглядами, старался передать на места всё большую автономию. Так, Временное правительство быстро распустило полицию, заменив её выборной милицией, упразднило посты губернаторов и передала власть земствам (т.е. народу). Если бы Временное правительство продержалось дольше, то это привело бы к прекрасным последствиям для нашей страны, однако оно, к сожалению, не продержалось. Крестьяне волновались за землю – её никто не делил. Народы волновались за национализацию, и особенную опасность для центральной власти начала представлять Украина. Особых военных действий не было, но царило напряжение, и миллионы людей по-прежнему сидели в окопах.

В начале июня собрался съезд Советов – к этому моменту они существовали буквально по всей стране. Состав съезда показывал всё то же распределение сил: большинство – у меньшевиков и эсеров (умеренных социалистов, готовых на контакт с властями), а меньшинство – у большевиков (хотя их было значительно больше, чем раньше). На этом съезде известный меньшевик Ираклий Церетели отчитывался о произошедшем и говорил о необходимости поддержки Советами Временного правительства, потому что нет ни одной партии, которая могла бы взять на себя ответственность в стране. После этих слов Владимир Ильич закричал из зала, что такая партия есть, вышел на трибуну и заявил о том, что большевики готовы взять власть и ответственность. Конечно, после этого все посмеялись: очень легко, находясь в оппозиции, говорить, что мы всё можем и готовы чуть ли не горы свернуть. Тем не менее, Ленин удачно воспользовался возможностью развить свои идеи, их услышали и разнесли по всей стране.

В это же время, пока проходил съезд Советов, стала видна расстановка сил. Большевики хотели провести демонстрацию против Временного правительство, но съезд отказался, поскольку собирался провести свою антивоенную демонстрацию, мирную по отношению к властям. Прошла эта демонстрация 18-го июня, но огромное количество людей пришло на неё с лозунгом «Долой Временной правительство!».

Далее разразился кризис, очень характерный для нашей истории. 2-го июля Временное правительство голосами левых членов одобрило решение об автономии Украины. Кадеты, в чьей программе всегда было сохранение империи, но хорошая национальная политика (культурная автономия, образование на родном языке и т.д.), просто вышли из правительства. Керенский, который к этому моменту стал главой правительства, оказался на пустом месте – правительства больше не было. При этом в эти же дни разворачивались трагические события на фронте, потому что с конца июня было решено всё-таки попытаться провести наступление. Керенский приложил невероятные усилия для того, чтобы наступление увенчалось успехом: он приезжал в часть, которая отказывалась наступать, и произносил там речь, после чего солдаты, в слезах пожимая ему руку, уверенно шли в атаку. Несмотря на это, наступление шло очень плохо и в конце концов захлебнулось, после чего немцы перешли в контрнаступление и совершили прорыв. Так, правительственный кризис внутри страны шёл параллельно с наступлением немцев на фронте.

В этот же момент начались новые волнения в Петрограде. 3-го июля солдаты нескольких полков, в которых были очень сильны большевистские идеи, начали громить город, что продолжалось в течение двух с половиной дней. После этого многие вспоминали, что все действия этих солдат были спровоцированы большевиками. Конечно, они участвовали в этом, но похоже на то, что ЦК большевиков не был к этому готов – они не организовывали июльский мятеж. В какой-то момент большевики, конечно, думали о том, чтобы воспользоваться этим для захвата власти, но потом поняли, что это нереально, и Ленин призвал всех к умиротворению, чем удивил многих. Однако, напор солдат не снижался, и Временному правительству пришлось силой разгонять демонстрантов. 5-го июля установился порядок.

После этого были опубликованы сведения о сотрудничестве Ленина с немецкой разведкой, был издан приказ о его аресте, и Ленину пришлось бежать в Разлив. Так, ситуация совершенно изменилась – большевики пусть и не были поставлены вне закона, но стало понятно, что они не вписываются в схему, в которой уже есть правительство с поддержкой левых сил. В этот момент все окончательно поняли, что большевики – это радикалы, которые действительно хотят захватить власть.

С этого начался переломный момент в истории 17-го года.

Финал

Когда приходится говорить о второй половине 17-го года, всегда возникает один и тот же вопрос – как это могло произойти? Такой контраст между первыми месяцами после февраля и концом летом и осенью создаёт впечатление, будто между этими периодами пролегают века. Тем не менее, это один и тот же год и одни и те же люди.

Весной, после свержения монархии, улицы Москвы и Петрограда были заполнены ликующими людьми, которые верили в начало новой жизни. Интересно, что с особым подъёмом прошло празднование пасхи, потому что в этих условиях пасхальная радость пересекалась с ощущением того, что Россия воскресла и ступила на совершенно новый путь. Верили в это не только благодушные интеллигенты, гулявшие с красными бантами по Невскому проспекту, но и крестьяне, и солдаты на фронте. Это ощущение было характерно для многих.

Однако, всеобщее счастье вскоре было испорчено. С одной стороны, было ощущение, что испортили его большевики, которые приехали в пломбированном вагоне из Швейцарии, получили немецкие деньги и начали свою разлагающую пропаганду, которая совершила удивительную вещь. В начале 17-го года большевистская партия была маргинальной, малочисленной и неизвестной. Особого влияния, что бы не пытались показать советские историки, она не имела. Но уже в октябре партия большевиков стала одной из самых влиятельных – очень хорошо сыграла, в первую очередь, антивоенная пропаганда.

Переломным моментов 17-го года стало начало июля. Пасхальное настроение к этому моменту уже поблёкло. В армии всё было очень неспокойно: солдаты не хотели воевать и не слушались офицеров. «Декларация прав солдата», данная им военным министром Керенским в мае 17-го года, предоставила огромные права военным, в частности, право на создание политических организаций в армии, что до этого было исключено. Так, в армии началась агитация всех существовавших политических партий, солдатские комитет стали обсуждать самые разные вопросы, в том числе необходимость наступления, и власть их росла с каждым днём.

Между тем, Россия всё ещё вела тяжёлую войну, и большая часть её территорий была занята австрийскими и немецкими войсками. В этих условиях многие командиры считали, что успешное наступление поправит ситуацию, поэтому с мая начинали к нему готовиться. Военный министр Александр Фёдорович Керенский пользовался в это время невероятной популярностью. До 17-го года он был довольно успешным адвокатом левых взглядов, который на судах, по воспоминаниям современников, работал только с политическими арестантами, защищая не столько людей, сколько их идеи. Позже, те, кто видели его в 17-м году, говорили, что Керенский – лучший оратор из всех, кого они когда-либо слышали. Интересно, что до 17-го года он высказывался по самым разным поводам, в том числе выступал против нарушения юстиции в Деле Бейлиса, за что был осуждён на восемь месяцев за слишком резкие высказывания, однако так и не отбыл наказание, потому что был депутатом Государственной думы и имел неприкосновенность.

В Думе Керенский вёл себя подчёркнуто лево и баллотировался от фракции трудовиков, которая была ближе всего к эсерам (к ним он примкнул только перед самой революцией). Далее Керенский стал единственным левым во Временном правительстве, занял пост министра юстиции, а после апреля – пост военного министра.

Конечно, Керенский, как и большинство министров, был уверен в том, что наступление приведёт армию в порядок. На это возлагались примерно такие же надежды, как и на русско-японскую войну, когда министр внутренних дел Вячеслав Плеве сказал: «Чтобы остановить революцию нам нужна маленькая победоносная война». Точно так же и в 17-м году, только с одним отличием: хотели остановить не саму революцию, а её радикализацию.

Так, наступление было назначено на середину июня. Главный удар должен был наносить Юго-Западный фронт, хорошо проявивший себя в 16-м году во время Брусиловского прорыва. Алексей Брусилов уже не был его командующим – в мае его сделали Верховным главнокомандующим армии.

У России было явное преимущество как в людях, так и в артиллерии. При этом и немцы, и австрийцы понимали, где будет происходить наступление – там, где произносил свои речи Керенский.

В первый день русская армия наступала довольно успешно. Это привело к невероятному ликованию – 19-го июня все жители Петрограда выбегали на улицы под восторженные крики, чуть ли не рыдая от радости. Складывалось полное ощущение грядущего успеха.

Ещё в марте Виктор Чернов, лидер партии эсеров, сказал пророческие слова: «Или революционное движение съест войну, или война съест революцию». Так, после первого дня казалось, что война будет выиграна, а далее, как сказал Керенский, «российская революция потрясёт мир своим великодушием».

Однако, ликование длилось ещё несколько дней в тылу, после чего резко прекратилось. На фронте же уже через день стало ясно, что всё идёт совершенно не по плану. Часть Юго-Западного фронта хорошо двигалась вперёд, а остальные части были совершенно разложены. Другие фронта не поддержали атаку, и немцы очень быстро перешли в контрнаступление. Конечно, немецкая армия тоже была пропитана революционными идеями и находилась в изнеможении. Братания, столь возмущавшие командование, происходили регулярно. Тем не менее, немецкий орднунг сыграл свою роль: приказали наступать – значит надо идти наступать. Так, уже к началу июля русская армия не просто отступала, а откатывалась. Кроме того, убегая, солдаты повсеместно грабили дома и местных жителей, хватали всё, что можно было унести. Одним словом, происходило нечто совершенно дикое.

Один из участников этого трагического наступления вспоминал следующее:

По улицам метались обозные солдаты и интендантские чиновники, пытаясь запрягать подводы и нагружать их всяким добром: сапогами, шинелями, банками с консервами и так далее. Не успевала такая подвода тронуться с места, как на нее налетала кучка бежавших с фронта, скидывала весь груз и, неистово нахлестывая лошадей, уносилась в тыл. Ругань и крик стояли в воздухе. Бежавшие все прибывали и прибывали. Кое-где уже пылало пламя. Но вот над деревней появились два немецких аэроплана и начали обстреливать деревню пулеметным огнем. Суматоха поднялась страшная. Теперь уже просто выпрягали лошадей из подвод и удирали верхом. Кто не успевал захватить лошадей, скидывал сапоги, если они еще у него были, и бросался бежать босиком.

Таким образом, армию поглотил хаос – удержать её было невозможно.

В это же время разразился кризис в тылу. 2-го июля кадеты заявили о несогласии с решением Украинской Центральной Рады на предоставление автономии Украине и вышли из правительства. Керенский в это время стал министром-председателем, но председательствовать было почти не над чем.

3-го июля солдаты начали выбегать на улицы Петрограда с требованием о немедленном окончании войны, но продлилось всё это не долго: к 5-му июля спокойствие было восстановлено.

Параллельно с этим, началась антибольшевистская кампания. 5-го июля был издан указ об аресте Ленина, Троцкого и других видных большевиков. Троцкого арестовали, но вскоре выпустили, а Ленин с Григорием Зиновьевым бежали из Петрограда, скрывались в Разливе в доме у Емельянова, семья которого была расстреляна в сталинское время, но сам Николай Александрович, глава семейства, всё-таки выжил, и уже в 50-е годы вспоминал о том, как Владимир Ильич в 17-м году скрывался в его доме. Осенью же, когда обстановка раскалилась до предела, Ленин переехал в Финляндию и скрылся на некоторое время.

Между тем, в центре произошёл крах всех надежд: провалилось наступление, начался правительственный кризис и проводились бесконечные выступления левых солдат и матросов в городах. Последняя надежда оставалась на Керенского.

27-го июня, ещё до главного кризиса, молодой поэт и юнкер Леонид Каннегисер, который после установления советской власти застрелил руководителя Петроградского ЧК Моисея Урицкого, после чего был подвергнут страшным допросам и расстрелу, написал следующее стихотворение, в духе своего восторженного и декадентского представления о мире:

На солнце, сверкая штыками —Пехота. За ней, в глубине, —Донцы-казаки. Пред полками —Кере́нский на белом коне.Он поднял усталые веки,Он речь говорит. Тишина.О, голос! Запомнить навеки:Россия. Свобода. Война.Сердца из огня и железа,А дух – зеленеющий дуб,И песня-орёл, Марсельеза,Летит из серебряных труб.На битву! – и бесы отпрянут,И сквозь потемневшую твердьАрхангелы с завистью глянутНа нашу весёлую смерть.И если, шатаясь от боли,К тебе припаду я, о, мать,И буду в покинутом полеС простреленной грудью лежать —Тогда у блаженного входаВ предсмертном и радостном сне,Я вспомню – Россия, Свобода,Керенский на белом коне.

Интересно, что думал Каннегисер чуть позже, в 18-м году.

В июле все поняли, что было необходимо срочно навести порядок. Керенский, конечно, уже вёл переговоры, но только к концу июля ему удалось сформировать коалиционной правительство с либеральными и левыми министрами, которое пользовалось хоть какой-то поддержкой Совета.

Ленин после июньских событий заклеймил Петроградский Совет как предателей и временно снял лозунг «Вся власть Советам!». В конце июня большевики собрали 6-й съезд, на котором решили взять курс на вооружённое восстание.

Главной июльской проблемой всё ещё оставался беспорядок на фронте, в результате чего ненадолго взошла звезда Лавра Корнилова, вызывающего сегодня самые разные оценки и предположения, очень яркого и талантливого. Он был сыном казака унтер-офицера, о чём сам сказал: «Я сын крестьянина-казака!». Это очень важно, потому что Корнилова всегда считали супермонархистом, который чуть ли не царя пытался вернуть на трон. Чего действительно хотел Корнилов – настоящая загадка. Во всяком случаи, понятно, что он, как офицер, не имел особенно сложившихся политических взглядов, потому что армия традиционно вне политики. Обычно считается, что он был достаточно либеральных взглядов, хотя человек, который был с ним в плену в 15-м году, говорил, что он, читая газету, постоянно приговаривал: «Всех этих Гучковых и Милюковых я бы перевешал». Наверное, это говорит о том, что каких-то особенно чётких взглядов у него не было.

О том, насколько Корнилов талантлив, говорит его блистательный карьерный путь. Не имея никаких связей, он прекрасно закончил Омское военное училище, получив возможность выбрать любое другое место для продолжения учёбы. После этого Корнилов поступил в Михайловское артиллерийское училище в Петербурге и снова закончил его с отличием – везде, где учился, он проявлял невероятные таланты. Родился Корнилов в Усть-Каменогорске, мать его была казашкой, за счёт чего он знал много восточных языков. Далее, блистательно закончив Академию генштаба, он мог выбрать любое место службы и попросился в Туркистан. После этого Корнилов совершал невероятные авантюры: например, переодевшись в восточную одежду, он отправился на территорию Афганистана, чтобы провести рекогносцировку вражеской крепости. Так, он путешествовал по Персии, выполнял разведывательные миссии в Китае – одним словом, к началу Первой Мировой войны Корнилов был восточным разведчиком с невероятным опытом. При этом, с одной стороны, к 17-му году его очень ценили, но, с другой – он уже начинал вызывать раздражение начальства полным отсутствием дисциплины.

Во время Первой Мировой войны Корнилов оказался на Юго-Западном фронте под командованием генерала Брусилова, которому он совершенно не нравился. Свои воспоминания тот писал уже в советское время, на что нужно делать отдельные поправки, однако высказывался о Корнилове очень двусмысленны, скорее в негативную стороны. Так, Брусилов писал:

Странное дело, генерал Корнилов свою дивизию никогда не жалел: во всех боях, в которых она участвовала под его начальством, она несла ужасающие потери, а между тем офицеры и солдаты его любили и ему верили. Правда, он и себя не жалел, лично был храбр и лез вперед очертя голову.

Это очень интересное описание, которое говорит многое и о Брусилове, и о Корнилове, и о его подчинённых: ни он не ценил жизни солдат, ни они их особо не ценили. Во всяком случаи, на войне Корнилов проявил настоящую храбрость: в 15-м году он попал в плен к австрийцам, после чего был вознесён как герой. Одним из последних решений Николая II стало назначение Корнилова командующим Петроградским военным гарнизоном.

В 17-м году Корнилов принял революцию и стал ходить с красным бантом на груди. Сохранив свой пост, он стал одним из тех, кто сообщил царице о её аресте, а затем вступил в конфликт с Петроградским Советом: он хотел вывести из Петрограда наиболее распропагандированные полки и отправить их на фронт, вернув в город тех, кто вызывал большее доверие. Конечно, Совет ему отказал, после чего Корнилов заявил о своём уходе с поста и стал командующим 18-й армией Юго-Западного фронта, одной из тех, что хорошо двигались во время наступления: Корнилов, несмотря на проблемы, навёл свой порядок.

Далее, 8-го июля его назначили командующим всего Юго-Западного фронта, после чего он сразу же предъявил ультиматум правительству. Вот, что Корнилов писал 11-го июля в центр:

Армия обезумевших тёмных людей, не ограждающихся властью от систематического развращения и разложения, потерявших чувство человеческого достоинства бежит… Это бедствие может быть прекращено, и этот стыд или будет снят революционным Правительством, или, если оно не сумеет того сделать, неизбежным ходом истории будут выдвинуты другие люди. Я, генерал Корнилов, вся жизнь которого – от первого дня существования доныне – проходит в беззаветном служении Родине, заявляю, что Отечество гибнет, и потому, хотя и неспрошенный, требую немедленного прекращения наступления на всех фронтах в целях сохранения и спасения армии для реорганизации на началах строгой дисциплины.

Последняя фраза подразумевала, в первую очередь, введение военно-полевых судов, которые могли бы выносить смертные приговоры за дезертирство и призывы к окончанию войны. Далее он писал:

ДОВОЛЬНО! Я заявляю, что если правительство не утвердит предлагаемых мною мер и тем лишит меня единственного средства спасти армию и использовать её по действительному назначению для защиты Родины и Свободы – то я, генерал Корнилов, самовольно слагаю с себя полномочия Главнокомандующего.

После этого, не дожидаясь разрешения из центра, Корнилов приказал казнить без суда дезертиров и мародёров и создать заградотряды. Интересный вопрос, ответа на который мы никогда не узнаем, заключается в том, что было бы, если б Корнилов пришёл к власти: стал бы он спасителем России, уничтожив большевиков и проведя демократические выборы, или он эволюционировал бы в какого-нибудь диктатора? В конце концов, в армии Муссолини тоже были батальоны, которые шли под чёрным флагом и украшали себя черепом с костями.

Вскоре после этого Керенский всё-таки позволил ввести военно-полевые суды, обойдя вопрос о смертной казне, которая была разрешена негласно.

С конца июля до конца августа начался роковой для России месяц. Авторитет Керенского пошатнулся, а Корнилова – взлетел. В результате этого, командующий Юго-Западным фронтом продолжил выдвигать условия правительству, требуя введение военно-полевых судов уже и в тыловых полках. Так, когда страна погрузилась в хаос, Корнилов стал проповедником твёрдой дисциплины. Понятно, что у него появились влиятельные связи, в том числе и с банкиром Путиловым, которые были готовы поддержать его финансово за установление порядка. В то же время вокруг Корнилова было большое количество левых, включая Бориса Савинкова, роль которого в дальнейших событиях будет довольно велика (Савинков был уполномоченным Временного правительства и много времени проводил в ставке при главнокомандующем). Вершиной августа стала просьба Корнилова ослабить власть Советов и солдатских комитетов, которые не давали возможности нормально командовать армией.

Керенский оказался в очень сложном положении: эсер не мог просто так избавиться от Совета, где сидели его люди. (Здесь же встаёт вопрос о том, почему Временное правительство не стало активно преследовать Ленина. Ответ просто – социалисты не могли бить по своим, хоть и немного отличающимся).