История одного Карфагена

А может быть, Россия и правда кончилась в 1917 году? Кончились же когда-то Афины и Рим.

Это те слова, которым верить абсолютно не хочется. Тем не менее, Розанов поставил тот вопрос, который действительно волновал и поражал всех как тогда, так и сейчас: за две недели рухнула власть, которая держалась несколько веков и казалась всем абсолютно устойчивой, укоренившейся и определённой древнейшими традициями. До сих пор это вызывает множество споров историков.

В чём они заключаются?

С одной стороны, февральские события очень часто воспринимались, как неожиданное пробуждение стихии: хлеб, голод, «бабий бунт», присоединение солдат и рабочих, параллельная война – и всё, – выброс хаоса. Это хорошо видно во многих воспоминаниях о происходящем. Например, Жорж Морис Палеолог писал:

Около пяти часов, один высокопоставленный сановник, К., сообщает мне, что комитет Думы старается образовать Временное Правительство, но что председатель Думы Родзянко, Гучков, Шульгин и Маклаков совершенно огорошены анархическими действиями армии.

– Не так, – добавляет мой информатор, – представляли они себе Революцию; они надеялись руководить ею, сдержать армию. Теперь войска не признают никаких начальников и распространяют террор по всему городу.

Писали об этом многие, при том, что доводов в пользу этой версии есть очень много. Так, экономика с 16-го года постепенно налаживалась, заводы в том же Петрограде наладили собственную выпечку хлеба и так далее. Да и вообще, по утверждению многих историков, никакого голода не было, потому что был и хлеб, и карточки.

Конечно, это не был голод, сопоставимый с голодом эпохи коллективизации, когда миллионы просто умерли из-за того, что было нечего есть. Однако, люди в 17-м году не знали, что будет дальше, и меряли по своим меркам. Сравнивая с довоенной жизнью, они видели, насколько всё стало плохо. И хлеб можно было достать, но стоя много часов на морозе в огромной очереди, и то не всегда.

При этом дело не только в хлебе, но и в войне, которая унесла миллионы жизней, и люди стали забывать, для чего она вообще нужна. К тому же, царь был страшно непопулярен, как и царица, и Распутин. Последнего особенно не любили: сделал он очень много дурного, но слухи, которые про него ходили, преувеличивали всё это во много раз. Даже его убийство, вызвавшее восторг у многих, осталось безнаказанным: царь не решился наказать тех, кого чествовала вся страна.

Один из самых главных исторических источников – доносы, которые, конечно, очень субъективны, но при этом хорошо показывают ситуацию в стране. Так, учёные, изучив доносы последних лет существования монархии, выяснили, что огромные их количества были на тех, кто оскорблял царя и царицу. Главные претензии исходили из сибирских сёл. Например: крестьянин напился и стал кричать «Царь дурак!». Конечно, Николай II не был гигантом мысли, но интересно, каким образом это доходило до крестьян в глубинке?..

Во времена войны стали появляться слухи о том, что у царицы во дворце стоял телефон, по которому она напрямую связывалась с немцами и выдавала им военные тайны. Основано это было на том, что Александра Фёдоровна была немецкой принцессой, хотя детство её прошло в Англии у бабушки – королевы Виктории. С Николаем они переписывались на английском, но при этом она приняла православие и ощущала себя полностью русским человеком. Однако, объяснять это людям, которые верили в то, что из дворца можно говорить по телефону с Германией, было бесполезно. Конечно, такие слухи показывают полную непопулярность царской семьи.

Также и то, сколько людей требовали создания Ответственного министерства – депутаты, великие князья, военные, революционеры – показывает, насколько это правительство было чуждо остальным людям.

Всё это даёт возможность предположить, что недовольство бесконечно нарастало, появилась искра, и всё началось. Иными словами, происходило всё не в два-три дня, как пишет Розанов, и взрыв возник не на пустом месте, а на фоне глубокого, постоянно нараставшего недовольства.

С другой стороны, на это можно очень многое возразить. Во-первых, можно сказать, что после 1905-го года было достигнуто уже очень многое: появилась Госдума, политические партии и свобода. Конечно, можно добавить, что первую и вторую Думы распускали, а свободы ограничивали. Но при этом они всё-таки были! Кроме того, шло бурное экономическое развитие, и положение, скажем, тех же самых рабочих улучшалось. Шло очень быстрое развитие крестьянства: многие воспользовались столыпинским предложением, вышли из общины, ушли на рынок и стали настоящими хозяевами.

Историк Михаил Абрамович Давыдов, занимающийся историей экономического развития России 20-го века, в одной из работ обратил внимание на то, какое огромное количество сберегательных книжек было у крестьян к началу войны. Получалось, что крестьянин – это уже не какой-то неграмотный и ничего не понимающий человек, бредущий за сохой, а предприниматель со своими накоплениями. На это можно возразить, что у кого-то были накопления, а кто-то оставался в общине, страдал от малоземелья и с ненавистью смотрел на помещиков. Да, это тоже было.

Есть много научных исследование (но и ненаучных дурацких рассуждений) о том, что революция была подготовлена и существовал чей-то заговор. Если откинуть идеи о масонстве и немецко-британской разведке, многие обвинения шли в адрес революционеров, которые, разумеется, были заинтересованы в революции. Но, с другой стороны, только 25-го числа партии опомнились и стали участвовать в том, что происходило.

Некоторые историки считают, что существовал заговор среди военных. Недавно появились публикации историк Сергея Куликова, который считает, что существовал продуманный и разветвлённый заговор, во главе которого стоял Александр Иванович Гучков, лидер октябристов, который принимал отречение у Николая II. Вообще, Гучков был очень интересным человеком, и, наверное, когда-нибудь найдётся новый Дюма, который напишет его биографию. Так, Гучков был из богатой купеческой семьи. Его отец-старообрядец отбил свою будущую жену у её мужа во Франции и привёз в Россию. Он получил блистательное образование на историко-филологическом факультете МГУ, а затем – во многих заграничных университетах, где так и не доучился, потому что в России в 92-м году начался голод, и он бросился на родину, чтобы помогать голодающим. По приезде, Гучков начал активно участвовать в земской жизни и заниматься благотворительностью. Кроме того, его носило по всему миру, и он оказывался на Тибете, на турецких землях, заселённых армянами, в Китае, где участвовал в походе русской армии в 1900-м году для спасения русский дипломатов от китайских повстанцев, участвовал в англо-бурской войне (на стороне буров), и так далее. Есть версия, о том, что он преувеличивал свои приключения в целях рекламы – может быть и так, но, во всяком случаи, выглядит всё это невероятно.

Вскоре началась революция 1905-го, в ходе которой Гучков выдвигался во все Думы, начиная с самой первой, но попал только в третью. В это время он уже возглавлял Союз 17-го октября – партию правых либералов, поддерживающую монархию. Далее, как говорил сам Гучков, в 15-м году произошёл перелом: он был травмирован и отступлением русской армии, и поведением власти. С этого момента началось его отторжение не от монархии, но от царя.

При этом существует версия о том, что ещё в 16-м году он начал готовить заговор. Вот, что пишет Куликов:

Уже 8 марта 1917 г. А.И.Гучков объявил: «Не людьми этот переворот сделан и, поэтому, не людьми может он быть разрушен».

И далее:

В сентябре 1916 года, с одобрения лидеров думской оппозиции, Гучков приступил к технической подготовке государственного переворота, имевшего официальной целью заменить Николая II на наследника-цесаревича Алексея Николаевича, а регентом сделать его дядю, великого князя Михаила Александровича. Гучков образовал и возглавил пятерку, в которую кроме него вошли его ближайшие сотрудники по ЦВПК – товарищ (заместитель) председателя Думы Николай Некрасов, Терещенко, а также менее известные деятели – князь Дмитрий Вяземский и Дмитрий Коссиковский, поддерживавшие связи с военными кругами.

Согласно этой версии, рабочая группа ЦВПК сыграла важнейшую роль в подготовке революции, поддерживала связи с генералами и военными, в результате чего те смогли надавить на Николая.

Таким образом, мнения абсолютно расходятся. Кто-то считает, что это абсолютная стихия, а кто-то – что заговор Гучкова, революционеров или каких-нибудь иностранных разведок. Сейчас судить уже очень тяжело. Мне близка позиция историка Бориса Колоницкого, который считает, что произошло сочетание: были люди, которые хотели повлиять и добиться отречения, но одновременно произошёл стихийный взрыв, и на волю вышли те силы, с которыми никто не сумел совладать.

Думаю, этот вопрос довольно существенен, потому что это не просто исторические споры, а, по сути дела, споры о судьбе нашей страны и о её характере. Что произошло: злой умысел некоторой группы людей, стихийное действо дремавших в народе сил или же что-то подготовленное длительным ходом развития? В зависимости от того, к какой идеи мы примыкаем, у нас формирует свой взгляд на развитие страны и на то, каким образом в ней стоит жить: бояться и ужасаться народа, который показывает своё лицо, или считать его народом, вставшим за свои права? Думаю, что это не только исторический, но и философский вопрос, очень важный для всех нас.

Продолжение

2-го марта 1917-го года на станции «Дно» Николай II подписал отречение от престола, 3-го марта отрёкся Михаил, и правление Романовых прекратилось. Возник вакуум власти.

С одной стороны, Петроград был в эйфории: кто-то был в ужасе, но большая часть людей была осчастливлена. На улицах начались демонстрации под красными знамёнами, объятия, поцелуи и песни – одним словом, наступила самая свободная эпоха в истории нашей страны, но, к сожалению, очень короткая.

В это же время рухнула власть, существовавшая много веков, и было непонятно, чем её заменить. Конечно, множество людей рассуждало о появление демократической республики или конституционной монархии. Главная идея была в свержении царя, а остальное, как думали многие, решится по ходу. Однако, по ходу ничего не решилось.

28-го февраля Временный комитет взял власть в свои руки, и сформировалось правительство, во главе которого встал беспартийный толстовец князь Георгий Львов, в результате чего первым решение нового правительства стала отмена смертной казни. Министром юстиции был назначен Керенский, бывший член исполкома Совета, который воспринимал себя выходцем из народа, следящим за всеми этими либералами.

Параллельно с этим в полках Петроградского гарнизона шли выборы в Петроградский совет. При этом из левых партий был создан исполком Совета, которому и отводилась главная роль.

Большевики в это время были раскиданы по ссылкам, тюрьмам и эмиграциям. Влияние их было очень мало, потому что они представлялись крайне радикальной группировкой, желающей создать общественное хозяйство. Кроме того, большевики шокировали всех своей позицией во время войны. Как только она началась, Ленин написал текст «Война и российская социал-демократия», в котором он начал с того, что эта война империалистическая и захватническая. Конечно, были социалисты и пацифисты, которые думали примерно также, но к началу войны они оказались в явном меньшинстве.

Помимо этого, Ленин выдвинул предложение желать поражения собственному правительству и бороться за переход империалистической войны в гражданскую. Это было очень необычно, особенно в обстановке повсеместного патриотического угара.

При этом, если Ленина спросили, то он бы уточнил, что российский пролетариат должен желать поражения российскому правительства, германский – германскому, французский – французскому, и так далее. После этого, по его замыслу, должна произойти мировая революция, и всё станет отлично.

В любом случаи, это звучало жутковато. Ленин был интернирован австрийскими властями как российский гражданин, но его выцарапали, и он переехал в Швейцарию, не отступив от свои целей. Несколько раз Владимир Ильич пытался созвать съезд представителей разных левых партий, что ему так и не удалось. Тем не менее, он всё-таки провёл две конференции, на которых пробивал свои мысли, но всё равно оставался в меньшинстве. После этого Ильич мог только сидеть в швейцарских кафе и ждать, что будет дальше. При этом, всё казалось настолько тихим, что Ленин в свои 47 лет написал:

Мы, старики, может быть, не доживем до решающих битв этой грядущей революции. Но я могу, думается мне, высказать с большой уверенностью надежду, что молодежь, которая работает так прекрасно в социалистическом движении Швейцарии и всего мира, что она будет иметь счастье не только бороться, но и победить в грядущей пролетарской революции.

Важнейшие люди в России 17-го года – это меньшевики, тоже следующие идеям марксизма, но не настолько радикальные, как Ленин. При этом важным вопросом, разделяющим меньшевиков и большевиков, был план дальнейших действий. Ленин считал, что нужно свергнуть царя, совершив буржуазно-демократическую революцию, а затем сразу же начать бороться за социалистическую революцию. Меньшевики же, начиная с патриарха русского марксизма Плеханова и друга Ленина Юлия Мартова, считали, что социализм невозможно построить в стране, в которой так мало рабочих и нет никаких традиций политической борьбы или демократических процедур. Поэтому, с точки зрения меньшевиков, надо было свергнуть царя, соединившись с либералами, и установить демократическую республику.

Конечно, Ленин не хотел объединяться с буржуазными партиями: он хотел, чтобы за ним шли только самые преданные, и пусть их было бы мало. Тем не менее, в начале 17-го года его мнение никого не интересовало.

В Петрограде все важные решения в это время принимало Временное правительство, на которое всё время давил Совет. Оно, конечно, вполне обошлось бы без него, однако он уже был создан и не спрашивал ни у кого разрешения. Так выглядел дефицит власти, который заполняли все, кто мог. В конце концов, Милюков, будучи министром иностранных дел Временного правительство, на вопрос о том, кто их выбрал, ответил: «Нас выбрала русская революция».

Временное правительство хорошо ощущало, что оно всё-таки временное и не имеет никакой легитимности. Несмотря на это, они вышли из Думы, которая была избрана, поэтому хотя бы на чуть-чуть могли ощущать себя народными избранниками, но, конечно, не настолько, чтобы решать принципиально важные вопросы. Но перед Россией в это время стояли серьёзные проблемы.

Во-первых, всех волновал вопрос о власти. С одной стороны, он уже был решён – царя-батюшку свергли, ввели политическую свободу и амнистию. Однако, это ещё не всё. Начались беспрерывные митинги, демонстрации, и стало не понятно, какой государственный строй нужно ставить. Если свергли царя, то нужно ли было отказываться от монархии? Всё-таки и Милюков, и Гучков хотели сохранить ограниченную конституционную монархию. Совет же при этом хотел установить демократическую республику. И кто это будет решать? Должно было быть учредительное собрание, где собрались бы представители всего народа и решили этот вопрос. Однако, с его созданием Временное правительство слишком сильно затянуло, что и стало его главной ошибкой.

Параллельно с этим возник вопрос о земле. Крестьяне, освобождённые по реформе 1861-го года получили определённое количество земли, но не в частную собственность: земля передавалась крестьянским общинам. Предполагалось, что это более привычная для крестьян форма землепользования, и так будет проще их контролировать. Эти общины делили землю в соответствии со своими представлениями о справедливости, что нравилось как революционерам, которые считали, что крестьяне – это стихийные социалисты, так и правительству, которое видело в крестьянах, любящих с какого-то момента царя, основу власти. Делили землю либо по едокам, либо по количеству свободных рук. Понятно, что со временем происходил передел, когда кто-то умирал или уезжал, что казалось вполне справедливым, но сильно усложняло ведение сельского хозяйства, потому что крестьяне не воспринимали эти кусочки, как свои: через несколько лет они вполне могли перейти какому-нибудь соседу, и вкладываться в неё не было никакого стимула.

Так, крестьяне получили землю в соответствии с количеством людей и хозяйств в общине. Однако, прошло двадцать лет, и количество крестьян в деревнях резко возросло. Если бы не было общины, то начались бы естественные эмиграции: кто-нибудь разорился, продал свою землю более удачливому соседу и нанялся к нему батраков или уехал в город. Так в любой деревне всегда сохранялось бы достаточное количество людей для того, чтобы обрабатывать землю.

Однако, просто так уйти из общины было нельзя. Для того, чтобы крестьянину уехать в город, община должна была дать разрешение, что происходило далеко не всегда. К тому же, крестьяне были связаны по рукам и ногам выкупными платежами, которые они выплачивали в течение многих лет и никак не могли рассчитаться за полученную землю.

Таким образом, к концу 19-го века произошло аграрное перенаселение. В деревне становилось всё больше людей, а площадь земли оставалась прежней, поэтому приходилось делить участки на более мелкие части. При этом, конечно, можно было арендовать землю у помещиков, которые взвинчивали цены до невероятных высот, но такой возможности не было почти ни у кого.

Когда историки говорят, что в 17-м году крестьяне бросились грабить и сжигать помещичьи усадьбы, и это было следствием многовековой ненависти и воспоминаний о крепостном праве, может быть и так. Но мне кажется, что ситуация предыдущих десятилетий, когда все видели, сколько земли у помещиков и насколько она дорогая, больше всего накалила страсти в деревне.

После революции 1905-го года этот вопрос попытался решить Пётр Аркадиевич Столыпин. Он провёл аграрную реформу, разрешил выход из общины, чем и воспользовалась часть крестьян и что стало основной работящего русского крестьянства, ощутившего прелести свободного труда. Однако, большое количество крестьян не захотело этого делать и по-прежнему страдало от безземелья. При том помещичья земля всё равно волновала даже тех крестьян, у которых было не мало и своей. Это стало видно весной 17-го года, потому что крестьяне рассчитывали на новую власть и брали свою свободу. В результате, начались волнения и столкновения – необходимо было решать аграрный вопрос, для которого тоже требовалось созвать Учредительное собрание.

В это же время начался развал империи. Конечно, к этому всё шло, и смешно говорить, что началось это с революции. Национальное самосознание усиливалось в течение всего 19-го века, и мысль о том, что каждый народ имеет право на своё национальное государство, всё сильнее захватывала умы. (Сегодня, конечно, очень сомнительным представляется существование страны одного народа.) В империи создавались разные национальные партии и движения, несмотря на то, что при Александре III всё это очень сильно ограничивалось, проводилась политика русификации и навязывалось православие. Всё это сводилось к тому, что люди из еврейских местечек, Царства Польского, Кавказских регионов и прочих национальных мест активно стремились к революции.

Уже в марте Временное правительство признало конституцию Финляндии, которая и до этого жила на особых правах, поэтому это было не так болезненно. В апреле была признана автономия Эстонии, что было уже неожиданно, потому что ещё при Петре I Эстляндия была присоединена. И в это же время была признана независимость Польши, что не привело ни к каким принципиальным последствиям, потому что польские земли, входившие до этого в состав Российской Империи, были заняты немцами: признавай или не признавай, ничего особо не менялось. Однако, про всё это слышали другие народы, снова начинались волнения, и опять возникал вопрос о том, насколько Временное правительство имеет право раздавать каждому народу по кусочку земли

Ещё один важный вопрос, возникший в это время, – что делать дальше? Обычно, любое правительство, которое приходит к власти в бурной обстановке, заявляет о том, что берёт на себя обязательства прошлого правительства. К тому же, в 15-м году немецкая армия совершила невероятный прорыв на российском фронте и заняла огромные территории Российской Империи. Исходя из этого, просто так выйти из войны уже было нельзя, несмотря на то, что немцы были бы очень рады заключению перемирия с Временным правительством: это дало бы им возможность перебросить все силы на Западный фронт и попытаться добиться какого-нибудь перелома там. Однако, у России были обязательства перед союзниками, да и часть её территорий, к тому же, была занята. Конечно, Временное правительство очень сильно хотело закончить войну, но сделать это на своих условиях.

Таким образом, это привело к тому, что 18-го апреля 17-го года Милюков, как министр иностранных дел, отправил союзникам ноту, в которой сообщил, что Временное правительство будет выполнять все обязательства, ранее взятые на себя, то есть будет продолжать воевать. Как только об этом стало известно, в Петрограде начались протесты и демонстрации с требованием отставки Временного правительства, в результате чего Милюкову и Гучкову пришлось. Далее начался торг с Петроградским Советом, и в начале мая было создано новое правительство, коалиционное, в которое ввели шесть министров социалистов. Так, оно стало либерально-социалистическим.

В этой ситуации, когда каждый вопрос с каждым днём становился всё более острым, наконец была создана комиссия, которая начала подготавливать создание Учредительного собрания.

Между тем, в Швейцарии взволнованные эмигранты жаждали вернуться в Россию и думали, как это сделать. С одной стороны, можно было доплыть через море, но вначале его надо было найти – в Швейцарии с морями сложновато. С другой стороны, можно было поехать через Францию, но пропустили бы их или нет? Тогда возникла неожиданная мысль – проехать через Германию, которая воюет с Россией. Казалось, что это невозможно: граждан враждебной державы интернировали, потому что ехали они явно не просто так – кто сунется во время войны во вражескую страну? Однако, германское правительство пришло к выводу о том, что возвращение этих людей на родину сыграет ему только на руку, в результате чего им разрешили проехать через Германию. Тот факт, что Ленин и другие революционеры пробрались через враждебное государство в пломбированном вагоне, было одним из доводов людей, которые обвиняли их в шпионаже с июля 17-го года (в качестве второго довода приводились сомнительные документы, согласно которым Ленин получал деньги от немецкого генштаба).

Конечно, Ленин не был шпион. Однако в том, что деньги он действительно брал, сегодня нет никаких сомнений – всё уже доказано и опубликовано. Но брал он их не для того, чтобы служить немецкому генштабу, а для того, чтобы ускорить ход революции, которая, по мнению Германии, была ей на пользу.

3-го апреля Ленин приехал в Петроград. Это событие, я думаю, не соответствовало всем картинам и восторженным описаниям: вряд Ленин в этот момент рассказывал что-то огромной толпе со своего броневичка. Кто-то его встречал, но сомневаюсь, что это были толпы – никто толком ещё не знал про него. Однако, с этого момента началась удивительная история о том, как малоизвестный политик, все последние годы проведший в эмиграции, за пол год встал во главе государства. Что же произошло?

Во-первых, Ленин всегда хорошо ориентировался в ситуации, и понимал, что нужно делать, чтобы прийти к власти. В данном случаи он немедленно составил программу «О задачах пролетариата в грядущей революции», которую чуть позже назвали «Апрельскими тезисами». Эту программу он рассказал братьям по партии, большинство из которых в этот момент разевало рот и не понимало, как можно такое предлагать. Вскоре Ленин убедил их в необходимости этих действий, и продолжил развивать свои идеи в народе.

«Апрельские тезисы» – это действительно интересно продуманный текст, потому что Ленин очень точно понял главную болевую точку: то, что казалось смешным в 14-м году – призывы к окончанию войны – в 17-м ложилось прекрасно. Поэтому первый тезис – это требование немедленного выхода из войны.

К этому моменту Временное правительство существовало уже месяц, за который произошли существенные изменения в армии. Петроградский Совет, который если и мог на что-то указывать, то только в своём городе, издал знаменитый «Приказ №1», изменивший в армии практически всё. Во-первых, он разрешил создание выборных солдатских комитетов. Во-вторых, обращаясь к гарнизону, Совет заявил, что какие-либо приказания Временного правительства могут выполнятся им только в том случаи, если они одобрены Советом. В-третьих, всё оружие Петроградского гарнизона было переведено под контроль Совета.