Северный ветер. Том 2

– Вот так просто… Сплюнь…

Я коснулась его щеки, привлекая внимание.

– Акха, что произошло?

Он улыбнулся, и я стерла капельку крови в уголке его рта.

– Дана, я прошу о милости…

– Не задавать вопросы, на которые не можешь ответить? Но почему не можешь?

Мой голос дрогнул, и в нем отчетливо зазвучала досада. Акха снова кашлянул, но на этот раз без крови.

– Потому что ты – мархээарисс.

Перебрав заданные вопросы, я озадаченно нахмурилась… и распахнула глаза. Понимание пришло подозрительно быстро и просто.

Так вот что значит: «ни один даар не может склонить мархээарисс к союзу или взять против воли»? Ничего себе защита!

Я ткнула пальцем в салфетку.

– Вот это все… из-за моих вопросов?!

Акха кивнул и глотнул вина, а я крепко задумалась.

Выходит, ни один даар не может открыто проявить чувства ко мне? И даже сказать ничего не может, чтобы в выгодном свете предстать и склонить чашу весов на свою сторону? А сделать? Вот же… дерьмо!

Я угрюмо насупилась, но душа парила. Получается, равнодушие Акха было связано с этим запретом?

«Не только с этим – он утратил Узор…».

Я неуверенно спросила:

– Ты все еще видишь во мне утрату?

Акха побледнел, но ответил спокойно:

– Да.

Сердце сжалось в ноющий комочек.

– Тебе все еще больно?

– Да.

Комочек пропустил достаточно ударов, чтобы я всерьез забеспокоилась.

– Это пройдет?

Мьаривтас коснулся моего запястья, нерешительно погладил.

– Все проходит.

Я вспомнила не ослабшую со временем боль в глазах Даримаса. Не слишком обнадеживающе…

Запрещая себе утонуть в унынии, я глянула на мужчину исподлобья. Мы сидели так близко, что захоти я – легко прильнула бы к прохладному боку.

Вспомнилась колыбель… Могучее тело черного даара… Его крыло, под которым так спокойно спалось… Ощущения безоговорочного доверия и защищенности… И желание быть с ним… в любой ипостаси…

Кровь вскипела. Дар взвился столбом огня, опаляя горло. Воздух задрожал, размывая зрение. Акха восхищенно вздохнул, всматриваясь в мои наверняка горящие глаза.

– Ты прекрасна, Дана Торрес… Твое пламя…

– Процветает. А воду пробудить не удалось. Но вместо этого…

Я прикрыла глаза и сосредоточилась, выискивая жилу мьаривтаса. Она покорно явила себя.

– О чем ты говоришь?

Я вскинула ладонь, прося тишины. Зажмурилась до рези в веках, вглядываясь в клубок в груди Акха. Хотя назвать увиденное клубком… вполне сойдет за оскорбление.

Жила мьаривтаса была в десятки раз больше уже виденных мною. Плотные нити безостановочно шевелились. Голубые, гораздо ярче, чем у Даримаса, закручивались и вились, напоминая снежные вихри. Они туго сплетались с белыми, мерцавшими серыми прожилками – так переливается на солнце благородная седина. Но каждая нить то и дело разрывалась, будто ее скрывала тень… Нет, не тень!

Я нашарила колено Акха и уперлась в него ладонью, разглядывая черные нити. Их было немного, но росли они прямо из жилы. А это значит…

Я распахнула глаза и воскликнула:

– У тебя три дара! Почему ты никогда не говорил об этом?

Акха ошарашенно уставился на меня.

– Дана, я не единожды…

– Не говорил ты про третий дар! Ты всегда повторяешь одно и то же.

Я вздернула подбородок и пробасила:

– Я, Акха Джахар Даар, даар стужи и тлена… и так далее!

Мьаривтас весело рассмеялся и охнул, когда я ткнула его пальцем в грудь.

– Ты никогда не говорил, что у тебя три дара! Какой третий?

По лицу Акха пробежала тень. Он ответил с явной неохотой:

– Тот, благодаря которому я сдерживаю Ночь.

Я нетерпеливо подпрыгнула на месте.

– И это?!

– Северный ветер.

Я призадумалась. А ведь действительно – он упоминал его. И не раз. В памяти послушно всплыло: «потомок приручит Северный ветер».

И снова наивысшую награду за внимательность получает мархээарисс Кахаэра!

– На что он способен?

– Удерживать Ночь в границах Сабисс Гаха.

Я снова прикрыла глаза, чтобы увидеть черные нити.

– Но он слаб…

– Я потратил много сил на битву с Детьми Ночи.

– Разве не опасно так изводить себя? А как же борьба со стихией?

Акха снисходительно улыбнулся.

– Успокой дух, Дана. Уничтожая Детей, я лишаю Ночь соратников. Битва ослабила меня, но я восстановлюсь в колыбели… когда позволишь покинуть тебя.

Я спешно отстранилась.

– Позволяю! Покидай! Только ответь… Как долго тебя не будет?

В глазах мьаривтаса отразилось все от радости до испуга, во всех мерах и проявлениях.

– Я вернусь на шестом рассвете. Но прежде чем покинуть Харадгар прикажу вернуть тебя в прежние покои.

Я осмотрелась, упорно игнорируя перевернутый стол и разлетевшуюся по полу посуду – ужин пошел… по одному месту. Зато поговорили!

Новые покои душили излишествами, от яркого света болели глаза, но…

– Я останусь в этих. Но могу кое-что исправить?

Акха озадаченно кивнул.

– Твоя воля ведет нас, Дана Торрес.

Я поморщилась, но не стала придираться к словам – сама почти умоляла снова называть меня Даной. А с остальным… так и быть, уступлю. Пока что…

– А мои вещи? Их принесли?

Заканчивая фразу, я покрылась ледяными мурашками.

Гахтар рода Джахар… Я должна вернуть его…

Лицо Акха окаменело. Скулы резко выделились.

– Они должны быть в твоей спальне, но если их нет…

Я спешно вскинула ладони.

– Я еще ничего не осмотрела! Наверняка они там. Успокой дух, мьаривтас.

Акха поднялся на ноги, помог мне встать и поклонился.

– Черного неба, Дана Торрес.

Я не особо рассчитывала на поцелуй, но расстроилась, когда его не последовало.

Мужчина развернулся и направился к выходу из покоев. Я тяжело вздохнула и тут же улыбнулась – проказливый дар стужи успел коснуться моей щеки прохладой.

На душе стало легко, и даже впорхнувшие в гостиную магри не разбудили мирно дремавшую злость.

***

Травяное море горело до самого обрыва. Открывшийся с крепостной стены вид высекал слезы из глаз. Запах гари забивал ноздри. От жара по лицу катился пот. Стоны Кахарганов грозили лишить самообладания.

Вцепившись в каменное ограждение, я смотрела на паривших в вышине дааров. И когда черный камнем упал прямо в огонь, закричала от ужаса.

Я заметалась по стене, вглядываясь в багровые языки, но голос Акха внезапно раздался за моей спиной:

– Дана…

Я резко повернулась и взвизгнула, зажав рот ладонью – лицо мьаривтаса было залито кровью. Она сочилась из глаз, вытекала из носа и рта. Даже из ушей!

Я сдернула с Акха мантию и начала вытирать кровь… но вместо алого белый мех окрасился черным. Я коснулась пятна, растерла маслянистую жидкость пальцами и охнула от боли, когда в подушечки вонзились невидимые ледяные иглы.

Это не кровь! Это…

Я вскинула голову, ища взгляд мьаривтаса, и отпрянула. Мужчина улыбался, и меня до костей пробрал безумный восторг, закованный в изгиб полных губ.

Акха поднял руку, желая коснуться моего лица, и я отшатнулась – на пальцах мужчины плясал черный огонь. Он плавил кожу мьаривтаса, и та стекала, срывалась каплями и прожигала камень под нашими ногами.

Крепостная стена закачалась, и я с визгом схватилась за руку Акха, чтобы устоять. Черный огонь перескочил на мою кисть. Мужчина восхищенно прошептал:

– Дана, твой дар… прекрасен!

Отозвавшись на упоминание, пламя закипело в груди, обожгло горло и вырвалось на свободу. Мои руки загорелись до самых плеч, но жара я не чувствовала. С испуганным криком я оттолкнула Акха и замахала руками, пытаясь стряхнуть черные язычки. Но они отбирали все больше места у моего дара.

– Что это?! Что происходит, Акха?!

Он не отвечал, следя за моими заполошными действиями с безумной улыбкой.

Черный огонь перекинулся на грудь… и проник внутрь. Сердце сбилось с ритма. Нутро заполнил невыносимый холод. Я зашарила ладонями по шее и ключицам, давясь рыданиями.

– Акха, что происходит?! Помоги мне!

Он снова оказался рядом, перехватил мои запястья и выдохнул в лицо:

– Прими мой дар, Дана Торрес!

Я отпихнула его… и перевалилась через ограждение. И когда после недолгого падения огонь скрыл от взгляда тучи и свет красного солнца… проснулась. Резко села на кровати, распахнула глаза… и завопила так, что меня наверняка услышали в Аграу Аристар.

Мои руки горели до плеч. И не только они.

Роскошная кровать превратилась в костер. Огонь жадно облизывал кованое изголовье и тянулся к тканной драпировке стен.

Я выпуталась из остатков одеяла и рухнула на пол. Разумная часть меня увещевала:

«ВОЗЬМИ ДАР ПОД КОНТРОЛЬ! ТЫ УМЕЕШЬ! ДАВАЙ!».

Паникующая визжала:

«Проще сказать, чем сделать!».

«СОБЕРИСЬ, МАРХЭЭАРИСС!».

Зверь метался и гортанно рычал. Жила билась в такт сердцу. Красных нитей стало многим больше. Я вспомнила слова Даримаса: «ты подчиняешь стихию», сосредоточилась на огне и представила, как затягиваю его первозданную, неукротимую мощь в себя. Зверь радостно зарычал, принимая подношение…

Когда последние язычки на моих руках погасли, я уставилась на кровать, но сделать ничего не успела. Дверь в спальню распахнулась. На пороге возник Даримас в окружении воинов. С ходу оценив обстановку, даар вскинул ладони. Воздух затрещал, и вскоре прямо над кроватью появилась самая настоящая туча! Хлынул дождь, и огонь возмущенно зашипел.

Я бездумно повела пальцами, и струи воды отклонились, ударили в стену, гася драпировку. Спальню заполнил густой пар.

– Мархээарисс, ты видела солнце?!

Сильные руки подхватили меня и поставили на ноги. На плечи опустилась чужая мантия, и я залилась диким хохотом – моя одежда сгорела! Я оказалась голой на виду у десятка мужчин! Почти кошмар из юности! Вот только страшнее!

Повиснув на шее Даримаса, я дала волю слезам и позорно разрыдалась.

Он гладил меня по волосам, приговаривая:

– Ты цела, Дана, цела…

– Что… это… было?

Даримас отстранился и пытливо всмотрелся в мое лицо.

– Ты мне скажи!

Я всхлипнула, утирая слезы.

– Мне приснился сон! Я увидела красное солнце!

Мужчина вздрогнул всем телом и притянул меня к груди.

– Твой дар… Ты утратила власть! Ты…

Я отпихнула его и радостно улыбнулась.

– Зато подчинила воду!

– О чем ты говоришь?

Я указала пальцем на стену.

– Ты видел? Я подчинила воду! У меня получилось! Я погасила…

И снова расплакалась. Оттолкнув кумхарида, уселась на пол и закрыла лицо ладонями.

Даримас крикнул воинам:

– За хагхаридом! Он должен позвать мьаривтаса!

– Нет!

Я вытерла слезы и громко шмыгнула носом.

– Нет, он… восстанавливает силы.

Даримас опустился на пол рядом со мной.

– Дана…

– Я сказала: НЕТ!

Мужчина отшатнулся. Его глаза наполнились страхом. Я хрипло вздохнула и повторила тише, чудом вспомнив о необходимости быть осторожной в приказах:

– Не зовите мьаривтаса. Не рассказывайте о случившемся. Он должен восстановить силы. Я цела! Я в порядке. Я просто…

Глянув на обугленный матрас, я подавилась смешком и дернула кумхарида за рукав.

– Даримас?

Он отозвался с явной опаской:

– Жду твоей воли, мархээарисс.

– Кажется… мне нужна новая кровать.

Глава 4

– Маритас, я цела! Прекрати меня лапать!

– Лапать?

Я раздраженно провела руками по воздуху, указывая на себя.

– Трогать где вздумается и без остановки!

Щеки мужчины сравнялись цветом с его радужками. Даримас кашлянул в кулак, а Кхар Джахар недовольно заворчал.

Поняв, что выдала, я коснулась руки целителя и виновато прошептала:

– Прости, во мне говорит усталость.

Он тихо поправил меня:

– Страх, мархээарисс. В тебе говорит страх.

О, это был не просто страх! Я до потери сознания боялась запалить пожар такой мощи, что он дойдет до обрыва. Кошмарный образ Акха вставал перед мысленным взглядом, стоило закрыть глаза. И вот что странно – я точно видела его с лицом, залитым черной жижей, но где и когда вспомнить не могла, сколько ни пыталась. Это пугало, и зверь жалобно повизгивал, не понимая – почему мы боимся?! Он же за нас!

Впервые за время пребывания в Кахаэре я была не просто не в своей тарелке – я тарелку расколотила и плясала на осколках. И Маритас чувствовал это, пока «лапал» меня в попытках найти увечья. Но я отделалась только шишкой на лбу… упав с полыхающей кровати

А ведь в моем мире были времена, когда женщин сжигали на кострах, считая их одаренными. Хотя теперь я уже не была уверена, что палачи ошибались – может, к ним в руки попадали мьори?..

Маритас прижал пальцы к моему лбу и прикрыл глаза. Его лицо посерело. Тонкие разрывы расчертили скулы, и из них вытек красный дым. Сквозь густые ресницы прорвался огонь.

Лоб словно кипятком ошпарило. По коже головы побежали мурашки, а волоски на шее пустились в пляс. Я тихо застонала, и за моей спиной возник Даримас. Чужой дар надавил на затылок водной толщей.

Хариды не отходили от меня ни на шаг с того момента, как я вышла из красных покоев. В них наводили порядок, и я попросила проводить меня в библиотеку. Хотела что-нибудь полезное почитать, чтобы скоротать время, но мужчины убедили меня отдохнуть и дождаться Маритаса.

В огромном помещении было тихо и сумрачно. Приглушенный свет растекался по шкафам, бережливо пряча знания в тенях. Слабое потрескивание огня, шорох занавесок, запах книг и цветочная отдушка чернил – атмосфера умиротворяла.

Решение обосноваться здесь не казалось мудрым – если вспыхну, сожгу великое наследие дааров! Но общество харидов гарантировало хранилищу знаний безопасность: один был способен «охладить», а второй – потушить «пыл».

В голове родилась совсем не смешная шутка: и почему все мужчины Кахаэра только и делают, что гасят мои пламенные стремления?

Я охнула, когда в виски толкнулась тупая боль. Маритас спешно убрал руку, бормоча извинения. Я улыбнулась ему.

– Благодарю.

Целитель нерешительно потянулся к моим ключицам.

– Позволишь?

Я поколебалась, но все же кивнула. Теплая ладонь легла над фигурным вырезом красного платья, в которое меня нарядили магри после пожара. Глянув на ворох расшитых кристаллами пышных юбок, я в очередной раз подумала – нужно найти портних и заказать штаны и рубашки по моим меркам. В гардеробной ничего подобного не нашлось, а я не смогу постоянно ходить в нарядах, корсеты которых норовят переломать ребра, а шлейфы заканчиваются на три этажа ниже!

Когда чужой дар проник под кожу, зверь высунул морду из норы. Его глаза горели. В поведении ощущалась настороженность, но агрессии не было. Он был знаком с этим даром.

Ласковое тепло заполнило грудь, ослабляя напряжение. Зверь выбрался из убежища. Чужое пламя влекло его – он видел себе подобного и пытался понять, что тому нужно. Дар целителя затаился и пугливо искрил.

Маритас невидяще смотрел на мои ключицы. К багровому огню в его глазах примешалась тоска, а уголки губ опустились. Когда давление на грудь пропало, а страхи растворились в воспоминаниях, целитель поднял взгляд, и я прочла в нем причину печали – передо мной сидел последний носитель дара пламени, рожденный в Кахаэре. Сухая ветвь его рода. И сила, которую он чувствовал во мне, ту, которую не мог передать потомку, напомнила об этом.

Мне ужасно захотелось обнять мьарива, сказать, как сильно я сожалею о его судьбе! Но, как и Даримасу, Маритасу не нужна была моя жалость.

Трескучий голос царапнул слух:

– Теперь ты цела, мархээарисс.

Маритас отнял руку и потер ладони. Я улыбнулась, разглядывая его смущенно разрумянившееся лицо. Оно больше не производило пугающего впечатления. Я знала – за резкими чертами и жутким взглядом надежно пряталась очень добрая душа.

Но вот что смущало… Если дары отражают характеры хозяев – или определяют с рождения – было совершенно непонятно, почему в Маритасе горело пламя. Ведь он не «запальчивый»…

«Ваши силы разнятся, Дана Торрес…».

Да, все так. Я – пламя, способное уничтожить мироздание, а мьарив – огонь в очаге, возле которого приятно подремать в непогоду.

Мужчина попытался встать, но я поймала его за запястье и усадила обратно, подняла руку и на пару ударов сердца запалила огоньки на кончиках пальцев. Весьма необдуманный поступок вблизи от книг, согласна, но присутствие харидов успокаивало.

– Покажи. Пожалуйста…

Целитель вытянул руку. Воздух над его ладонью пошел рябью. Вспыхнули красные искры и вскоре на их месте радостно затрещал огонь. Танцующие язычки дернулись в мою сторону, будто желали схватить и вовлечь в веселье. Я завороженно потянулась к ним, и Маритас не стал меня останавливать.

Когда багровый огонек перескочил на мой палец, по библиотеке разлился освежающий запах озерной воды. Даримас ощутимо напрягся, а Кхар Джахар подался вперед, пристально следя за каждым моим действием. Я вскинула свободную ладонь, останавливая мужчин, и засмеялась – огонь Маритаса юрким зверьком бегал по кисти и щекотал кожу.

Картинка из кошмарного сна снова встала перед глазами. Черное пламя, пожирающее мой дар. Безумная улыбка Акха.

«…Прими мой дар…».

Зверь заворочался, мотая рогатой головой. Он не понимал, почему хозяин знакомого дара заставляет меня ежиться.

Да уж, впечатлительная натура у второй мархээарисс. Так испугаться простого сна!

Проследив взглядом за мурашками, разбежавшимися по оголенным предплечьям, я сложила ладони лодочкой и мысленно окликнула огонек. Тот послушно пробежал по запястью, потоптался и свернулся трещащим клубком.

– Пламя слышит тебя, мархээарисс.

Я встретила восхищенный взгляд Маритаса.

– Что это значит?

Мужчина кивнул на огонь, который терся багровым хвостиком об мои пальцы – ну точно питомец! Совсем как трава рядом с Драха! Как Гаддар, сотворенный даром Акха.

Интересно, смогу ли я когда-нибудь создать огненного кайдахара?

«То есть, горящей кровати тебе не хватило…».

– Оно слышит твой зов и подчиняется.

Я повернулась к Даримасу.

– А вода? Слышит?

Он неопределенно повел плечом.

– Позови – и узнаешь.

Я окинула библиотеку взглядом, поглаживая огонек по «холке».

– Здесь нет воды.

– Есть, мархээарисс. Ты не видишь ее, но осязаешь и вдыхаешь.

Ах, вот оно что! Выходит, именно так кумхарид сотворил тучу в спальне – собрал воду из воздуха? Слабо похоже на правду… но сделал же!

Науки о природе и ее законах никогда мне не нравились, но знаний в голове было достаточно, чтобы представить рассеянные по библиотеке крошечные капельки. Вытянув свободную руку, я прикрыла глаза и позвала их.

Ничего не произошло, что было ожидаемо. Но все равно разозлило!

Да что ж такое?! Даримас не слышал во мне дар пламени, даже когда Акха растормошил зверя после происшествия с мадальос! Он слышал лишь воду и убеждал правителя Севера, что я – не его мьори! И пусть в итоге это оказалось правдой… Но какого… этого самого?!

Глубоко вдохнув, я снова позвала. И снова ничего не произошло.

Злость сдавила виски. В ушах упреком зазвучали слова Даримаса: дар воды – это покой. Чтобы подчинить стихию, нужно сделать то, что мне не удалость в колыбели – обрести покой. Желательно – не вечный!

Огонек суетливо толкнулся в ладонь. Я погладила его большим пальцем, постаралась припомнить каждый раз, когда ощущала спокойствие, и робко улыбнулась.

То ли дело было в переживаниях, то ли я поддалась женской слабости… но вдруг поняла, что почти всегда мой покой сопровождался обществом Акха. Покой приходил, когда мьаривтас баюкал меня и сторожил сновидения. Когда обнимал возле костра и кутал в свой плащ. Когда моя ладонь ощущала крепость его мышц. Когда разум дурманили ароматы грозы и стужи. Когда черный даар накрывал мое дрожащее тело крылом в колыбели. Когда величие рода Джахар гарантировало защиту и безопасность.

Я многого не понимала в путешествии и до сих пор не знаю ответы на все жизненно важные вопросы. У меня поводов для истерик по пять на ход луча! Но каждый раз, стоило увериться, что мьаривтас рядом, поможет и защитит от невзгод, в душе рождался покой.

Вода стремится к покою. Возможно ли, что я тянусь к Акха, потому что его объятия – мой покой?..

Незримый собеседник саркастично фыркнул, но я проигнорировала его, утянутая течением мыслей в безмятежность. Грудь сдавило, словно я нырнула на большую глубину, не запасшись воздухом. Но невидимый обруч исчез с первым жадным вдохом.

Зверь хищно заметался, осматривая свои владения. Явившая себя жила замерцала. Тусклые голубые нити проклюнулись из ее сердцевины, вытянулись и несмело обвились вокруг зеленых, опасливо сторонясь красных. Я рассматривала их, боясь поверить – неужели получается?

Я снова представила крошечные капельки воды и позвала их, предлагая в качестве убежища свободную ладонь… и вскоре воздух стал ощутимо суше. Обнаженную кожу неприятно стянуло, в носу засвербело, а горло зачесалось. Даары задышали натужно, поверхностно.

Огонек беспокойно куснул меня за пальцы. Маритас окликнул:

– Мархээарисс…

Я шикнула на него, не прекращая звать непокорную стихию, и задержала дыхание, услышав отклик – едва различимое журчание.

Кхар Джахар хрипло выдохнул:

– Мархээарисс…

– Не мешай, прошу!

Даримас коснулся моего плеча.

– Дана, посмотри.

Я распахнула глаза… и обомлела. В воздухе над моими коленями зависла лужица размером с ладонь. Вода вяло ворочалась, словно пыталась улечься удобнее. Я неверяще уставилась на скользящие по ленивым волнам блики.

– Это… я сделала?

В голосе кумхарида слышалась улыбка.

– Да, мархээарисс.

Я облегченно выдохнула… и вскрикнула:

– Да чтоб тебя!

Даары расхохотались, когда я ослабила контроль и отпустила стихию. Намочить юбки вода не успела – рассыпалась снегом, повинуясь взмаху ладони Кхар Джахара.

Маритас начал шепотом:

– Мархээарисс, ты…

Я впихнула расшалившийся огонек ему в руку и заявила:

– Я хочу попробовать еще раз!

Даримас осторожно начал:

– Дана…

Я посмотрела на него с мольбой.

– Я должна научиться призывать ее! Если подожгу что-нибудь…

– Я справлюсь с огнем.

– Будешь по пятам за мной ходить, пока дар не подчиню?!

Мужчина степенно кивнул. Я язвительно улыбнулась.

– А по ночам? В спальне моей устроишься?

Маритас покраснел, Кхар Джахар отвернулся, а Даримас опешил и протянул:

– Если на то будет твоя воля…

– Не будет!

Мужчина вымучил улыбку – понял, что несладко ему придется со мной!

– Мархээарисс, я буду рядом лишь до тех пор, пока не вернется мьаривтас.

В груди остро кольнуло и сразу же сладко заныло. Прекрасная и ужасная возможность – почаще быть с правителем Севера. Прекрасная, потому что хотелось этого до дрожи. Ужасная – потому что причина крылась в безопасности Кахаэра…

Собственно, кумхарид, отвечающий за северян, радеет о том же. И чего на дыбы встаю с упрямым упорством?

Я глянула на черный клинок над его плечом.

– Ты снова оставил его одного.

– Мьаривтас потратил слишком много сил на битву со стихией.

– Не понимаю, как это взаимосвязано.

Кхар Джахар пояснил:

– Настолько ослабленный, он представляет опасность для одаренных. Он может выпить нас.

– О чем ты?

Даримас поймал мой взгляд.

– Некоторые дары алчны и ненасытны…

– Да-да, и чудовищны в своей изначальности. Ты говорил.

– Дар тлена может иссушить наши жилы, чтобы восполнить силы.

Думаете, я удивилась? Да вы вообще помните, через что я прошла? Чему удивляться?! Сабисс Джахар Даар отнимал жизни, обращая их в оружие, а его потомок может… отнимать силы.

– Такое случалось?

Хариды одновременно отвернулись и ответили:

– Да, мархээарисс.

Один – с призвуками нарастающей грозы, другой – с напускным спокойствием.

Я посмотрела на горы за окном.

– Выходит, он в колыбели совсем один?

– Да, мархээарисс.

– И вы будете сопровождать меня, пока он не вернется?

Хариды обменялись напряженными взглядами и ответили хором:

– Твоя воля ведет нас, мархээарисс.

– Я ее не изъявляла.

Еще один обмен взглядами и стройный ответ:

– Ждем твоей воли, мархээарисс.

Я покачала головой, безуспешно пытаясь скрыть улыбку.

***

Пока Акха отсутствовал, я по достоинству оценила пользу, которую приносило общество дааров.

Я практиковалась в контроле над стихиями под пристальным вниманием харидов. Пламя послушно плясало на кончиках пальцев, но вдохнуть в него жизнь, как это делал Маритас, не удавалось. Жилы мужчин являлись взору покорно и без промедления. К тверди я не обращалась, не зная, на что ее направить – лишь слушала дыхание дара и пыталась распробовать ощущения, которые он порождал. А вода… Ну, с ней все было сложно.