Три жизни, три мира. Десять ли персиковых цветков

Когда-то, еще на горе Цзюньцзи, Е Хуа отдал ей прекрасное бронзовое зеркало. Ему нужно было отправиться в дальние края, чтобы решить какое-то важное дело. Она чувствовала себя одинокой. Тогда мужчина извлек из кармана в рукаве эту вещицу и сказал, что, где бы он ни находился, стоит ей только взглянуть в зеркало и назвать его имя, как он тут же ее услышит и, если не будет занят, непременно поговорит с ней.

Сусу на самом деле не понимала, зачем, будучи на Небесах, она до сих пор носит зеркальце с собой. Наверное, причина заключалась в том, что эту вещицу ей подарил Е Хуа. Девушка достала зеркало. Она давно не звала его, так что стекло потеряло прежний блеск и теперь казалось мутным. Сусу произнесла его имя:

– Е Хуа!

Он долго не отзывался, но наконец она услышала его голос:

– Сусу?

Какое-то время девушка хранила молчание, затем сказала:

– Мне нужно вернуться на гору Цзюньцзи. Только не ищи меня, я спокойно доживу свой век в одиночестве. Ты поможешь мне тем, что позаботишься об А-Ли. Раньше я мечтала, как в один прекрасный день возьму его за руку и мы вместе будем любоваться звездами и луной. Будем завороженно наблюдать за пеленой облаков и игрой солнечных лучей. Я бы могла рассказывать ему о нашей с тобой истории на горе Цзюньцзи, но сейчас понимаю, что этому не дано осуществиться.

Немного подумав, Сусу добавила:

– Не говори сыну, что его мать – всего лишь смертная. Небожители не очень-то уважают людей.

Она ведь просто прощается с ним, так почему же ей так хочется плакать? Сусу подняла глаза к небу, но вспомнила, что у нее уже давно нет глаз. Откуда же взяться слезам? Голос Е Хуа звучал подавленно:

– Где ты сейчас?

– На помосте для наказания бессмертных, – ответила она. – Су Цзинь сказала мне, что если я спрыгну с него, то снова окажусь на горе Цзюньцзи. Я уже привыкла к тому, что ничего не вижу. Гора Цзюньцзи – мой дом, и там мне все знакомо. Не беспокойся, мне нетрудно будет жить одной.

Сусу ненадолго замолчала, а затем продолжила:

– Я не должна была спасать тебя. Если бы можно было повернуть время вспять, я бы не стала этого делать, Е Хуа.

Он резко оборвал ее:

– Сусу, стой там и не двигайся. Я скоро буду.

Девушка не стала снова оправдываться перед ним, не стала говорить, что это не она столкнула Су Цзинь. В конце концов, если они больше не встретятся, все это не имеет никакого значения. Сусу прошептала:

– Е Хуа, я отпускаю тебя, и ты отпусти меня. Отныне мы ничего друг другу не должны.

Бронзовое зеркало выпало из ее рук. Звон от его падения заглушил яростный крик Е Хуа:

– Стой, где стоишь! Не вздумай прыгать!

Сусу выпрямилась и спрыгнула с помоста. Сквозь свист ветра слышался тихий шепот: «Е Хуа, мне больше ничего от тебя не нужно, и это прекрасно…»

Тогда она еще не знала, что помост для наказания бессмертных называется так потому, что падение с него лишает небожителей накопленных духовных сил. Смертных же оно обращает в пепел. Тогда Сусу еще не знала, что она не простая смертная.

Вредоносная энергия ци не оставила на ней живого места. Это была та самая вредоносная ци, которая по силе подобна тысяче небесных мечей. Этот мощный поток энергии расколол печать на лбу девушки.

Она и представить не могла, что маленькая красная родинка на ее лбу является печатью, которую двести лет назад во время сражения поставил ей Темный владыка Цин Цан. Он мечтал выбраться из колокола Императора Востока, и задачей девушки было вновь заточить его. Эта метка изменила ее внешность, а также лишила воспоминаний и духовной силы, превратив в обычную смертную.

В голове, одно за другим, начали всплывать воспоминания. В бесконечном хаосе мыслей наконец что-то прояснилось. Стерпев боль от ожогов вредоносной ци, которая доставляла ей невыносимые страдания, девушка сказала самой себе:

– Бай Цянь, тебе не пришлось заниматься культивацией, ты родилась с бессмертным началом. Но когда что-то в этом мире решалось так просто? Не пройдя Небесное испытание, не стать высшей богиней. Десятилетия любви и ненависти оказались не более чем ступенькой наверх…

Девушка упала в обморок в восточной части леса Десяти ли[8] персиковых цветков, принадлежащего высшему богу Чжэ Яню. Чжэ Янь, приведя ее в чувство, посетовал:

– Твои матушка, отец и старшие братья чуть не сошли с ума, пытаясь отыскать тебя! За эти двести лет мне так и не удалось ни одной ночи поспать спокойно. Где твои глаза, что с твоим телом, откуда эти шрамы? Что же с тобой приключилось?!

Вредоносная ци на помосте была настолько убийственной, что уничтожила часть ее воспоминаний. Разум затянула пелена легкого тумана, но душевные раны все еще были свежи и ужасно кровоточили. Что с ней приключилось? Судьба сыграла с ней злую шутку, только и всего.

Девушка с улыбкой обратилась к Чжэ Яню:

– Я помню, что у тебя есть особое снадобье. Примешь его и тут же начисто забудешь то, о чем хочешь забыть.

Чжэ Янь, приподняв бровь, ответил:

– Видимо, последние годы были очень тяжелыми и принесли тебе много горя.

«Принесли много горя» – это верные слова. Однако, к счастью, их можно отнести лишь к последним нескольким годам.

В нос ударил пряный аромат лекарственного отвара. Девушка выпила горячее варево залпом, и в то же мгновение Сусу с горы Цзюньцзи перестала существовать. Она стала лишь сновидением Бай Цянь, младшей дочери Верховного владыки Бай Чжи из Цинцю. Эти сны, заполненные бесконечными страданиями, окутывала легкая дымка персикового цвета.

Когда она пробудилась, сон о жизни Сусу окончательно улетучился из ее памяти.

Пролог

Бай Цянь из Цинцю

Триста лет спустя

У Владыки Восточного моря родился сын. Месяц со дня рождения мальчика собирались отметить пиршеством, и, чтобы приготовиться к нему, Владыка Восточного моря на аудиенции в тронном зале Небесного дворца отпросился на несколько дней. Небесный владыка проявил снисходительность и отпустил его.

Изначальной владычице До Бао стало интересно, почему, если это обычный банкет, вокруг него столько хлопот? Покинув Небесный дворец, любопытная владычица бросилась на поиски Совершенного владыки Нань Доу[9] – который с давних пор был особенно дружен с Владыкой Восточного моря, – желая выведать у него подробности.

Девять небесных сфер – крайне скучное место. Одну только весть о том, что Владыка Восточного моря вдруг решил отпроситься, обсуждали два дня. Завидев, что Изначальная владычица До Бао перешла к решительным действиям, небожители плотным кольцом окружили Совершенного владыку Нань Доу.

Совершенный владыка Нань Доу с удивлением произнес:

– Мои дражайшие друзья, неужели вы не знаете, что через полмесяца Владыка Восточного моря устраивает банкет, на котором будет присутствовать одна почтенная особа из Цинцю?

За Восточным морем, посреди Великой пустоши, находится Цинцю.

Сказав это, Совершенный владыка Нань Доу сложил руки и, развернувшись к востоку, где располагалось Цинцю, отвесил почтительный поклон. Только завершив ритуал, он продолжил:

– У этой девушки больные глаза, яркий свет для нее невыносим. Черепица на коралловых стенах в Хрустальном дворце блестит так ярко, что режет глаз. По этой причине Владыка Восточного моря повсюду разыскивает болотную траву, собираясь сплести из нее ткань, которой накроет все это сияющее великолепие.

Как только эти слова слетели с его уст, во всем Небесном дворце поднялась страшная шумиха.

Должно быть, девушка, о которой говорит Совершенный владыка Нань Доу, – это младшая дочь Верховного владыки Бай Чжи, Бай Цянь. Поскольку она происходит из древнего рода богов, бессмертные в знак вежливости называют ее «тетушкой».

С тех пор как Паньгу[10] гигантским топором отделил небо от земли, кланы вели непрерывную войну. Небо и земля переходили из рук в руки. Большинство древних богов настиг рок. Многие из них либо исчезли, либо уснули долгим сном.

Во всем мире от древних богов остался только клан Небесного владыки в Девяти небесных сферах, высший бог Чжэ Янь, редко покидавший свой лес Десяти ли персиковых цветков, что располагался к востоку от Восточного моря, и клан Верховного владыки Бай Чжи, правителя Цинцю.

Разговоры о тетушке Бай Цянь подняли новую волну сплетен об одной тайне Небесного клана, которая уже таковой не являлась.

Говорили, что пятьдесят тысяч лет назад тетушка Бай Цянь была обручена с Сан Цзи – Вторым сыном Небесного владыки. Они составили бы блестящую пару, поскольку оба занимали высокое положение. Однако принц Сан Цзи повел себя возмутительно: положив глаз на служанку невесты, он во что бы то ни стало захотел разорвать помолвку с Бай Цянь.

Верховный владыка Бай Чжи не мог вынести такого позора и вместе с высшим богом Чжэ Янем отправился к Небесному владыке, чтобы потребовать объяснений.

Небесный владыка был так рассержен, что изгнал сына, повелев ему отправляться в Северные земли, и даровал ему титул Владыки Северного моря. Небесный владыка также издал указ от имени Небесного клана, извещавший, что госпожа Бай Цянь выйдет замуж за того, кто станет наследником Небесного престола.

Триста лет назад Небесный владыка на весь свет провозгласил, что его старший внук Е Хуа станет наследником. Небожители не сомневались: вскоре состоится пышное празднество по случаю свадьбы Е Хуа и Бай Цянь. Но прошло триста лет – и никакого даже намека на предстоящее торжество.

Говорили, что у принца Е Хуа есть сын, а вот место его главной жены до сих пор не занято. Высшая богиня Бай Цянь по-прежнему пребывала в Цинцю, и ничье приглашение не могло заставить ее покинуть родные края.

Пара так и не заключила брачный союз, и оба клана, казалось, ничуть не были этим обеспокоены. Вот уж действительно неслыханное дело!

Небожители не смогли сдержать восхищенных вздохов. Все дружно принялись нахваливать Владыку Восточного моря. Почтенная Бай Цянь уже несколько десятков тысяч лет не покидала Цинцю, но теперь он пригласил ее, что считалось весьма благородным поступком.

Совершенный владыка Нань Доу, кивнув, произнес:

– Этот поступок действительно достоин уважения, но сейчас Владыка Восточного моря сильно удручен. Он не рассчитывал, что почтенная Бай Цянь примет его приглашение и явится на банкет, и поэтому позвал также и Владыку Северного моря. Позавчера говорили, что наследный принц Е Хуа вместе с сыном недавно отправился в далекую Восточную пустошь. Принц Е Хуа тоже намеревается поздравить Владыку Восточного моря со столь радостным событием, как рождение сына. Все трое могут случайно столкнуться на банкете. От одной мысли об этом Владыку Восточного моря бросает в дрожь. Он опасается, что все это может обернуться большой бедой.

Большинство присутствующих бессмертных давно жили в Девяти небесных сферах и хорошо знали историю Владыки Северного моря, высшей богини Бай Цянь из Цинцю и наследника Небесного владыки. Они также были осведомлены об указе Небесного владыки. Но один из недавно вознесшихся молодых бессмертных простодушно спросил:

– Кто же такая эта почтенная особа из Цинцю? У нее не сложились отношения с Владыкой Северного моря и принцем Е Хуа?

Все бессмертные тут же наперебой принялись пояснять, как обстояло дело. Эти рассказы подчас были сущими небылицами. История все больше обрастала несуществующими деталями. Молодой бессмертный никак не мог уловить главного и с глупым выражением лица просто стоял, обмахиваясь веером из белой бумаги.

– Интересно, насколько хороша собой та служанка, что Владыка Северного моря готов был взять ее в жены и тем самым оскорбить Верховного владыку Бай Чжи?

Изначальная владычица До Бао, прикрыв рукой рот, откашлялась и произнесла:

– Я видела эту девушку, когда младший принц привел ее к Небесному владыке и заставил опуститься на колени перед ним. Он умолял Небесного владыку даровать ей почетный титул. Она действительно редкостная красавица, но ей никогда не сравниться с дочерью Верховного владыки Бай Чжи. Хотя мне и не доводилось встречаться с почтенной Бай Цянь, я слышала, что она очень похожа на свою матушку. Даже превосходит ее по красоте.

Самый старший из небожителей, бессмертный с Южного полюса, погладив седую бороду, задумчиво сказал:

– Как-то раз мне довелось увидеть почтенную Бай Цянь. Тогда я был юнцом, что сидел подле Небесного владыки. В тот день я вместе с Небесной владычицей отправился к высшему богу Чжэ Яню, чтобы полюбоваться цветами персика. Почтенная Бай Цянь танцевала на одной из веток персикового дерева. Поскольку нас разделяло приличное расстояние, было видно лишь, как на фоне пышных цветов мелькает алая ткань ее платья. Это было прекрасное, поистине великолепное зрелище.

Небожители горестно повздыхали, сокрушаясь, как можно было разорвать помолвку с такой красавицей. Воистину воля Небесного предначертания неисповедима. Вдоволь посетовав, они, совершенно удовлетворенные собой, разошлись каждый в свою сторону.

Впоследствии приглашение на банкет в честь сына Владыки Восточного моря в одночасье стало настоящей драгоценностью.

Об этом дальше и пойдет история.

Глава 1

Дела минувших дней

Старшая дочь Владыки реки Жошуй[11], которая вышла замуж за Владыку Восточного моря, менее чем за три года выносила и подарила ему наследника. Обе семьи несказанно радовались этому событию. Владыка Восточного моря устроил пышное празднество в честь первого месяца со дня рождения сына и разослал приглашения всем бессмертным меж небом и землей. Он даже пригласил моих отца и мать, которые жили в Лисьей пещере.

Родители уже больше ста лет странствовали по свету. Трое старших братьев обзавелись собственными семьями и, разделив земли, жили каждый в своем уделе. Четвертый же брат отправился в Западные горы на поиски своего крылатого спутника – птицы бифан[12]. Поэтому в Лисьей пещере за главную осталась я. Получив приглашение, я долго рассматривала его, развернув к водной завесе, что украшала вход в пещеру. Вдруг мне вспомнился рассказ о том, что мое рождение тяжело далось матери. Она попросила повитуху из дома прадеда, Владыки Восточного моря, помочь ей избавиться от родовых мук. Так что мне не оставалось ничего другого, кроме как взять жемчужину размером с тыкву и отправиться к Восточному морю.

Я плохо ориентировалась на местности и никогда не могла найти нужную дорогу, поэтому, перед тем как отправиться в путь, я решила навестить старика Ми Гу и попросить у него ветку дерева мигу. У этого дерева кора с черными прожилками, а цветет оно яркими светящимися цветами. Кроме того, чтобы освещать путь ночью, эти цветы ни на что не годятся. Я была в полном восторге от своей веточки. Пока она со мной, мне не грозит сбиться с пути. Старик был духом дерева мигу, что со времен Первозданного хаоса росло в Южной пустоши на вершине горы Чжаояо[13].

Как-то раз моя матушка – тогда она еще вынашивала моего Четвертого брата, – в пух и прах разругалась с отцом и ушла из дома. Вконец заплутав, она оказалась на горе Чжаояо. Отцу удалось разыскать ее, но после того случая он начал тревожиться, что матушка снова заблудится, когда в следующий раз покинет дом. Поэтому он перенес дерево мигу в Цинцю и посадил его рядом со входом в пещеру.

Цинцю – благословенная земля, где обитают бессмертные. Дерево мигу, круглый год купаясь в солнечных лучах и холодном свете луны, спустя три тысячи лет приняло человеческий облик. Спустя еще три тысячи лет оно обратилось в земного бессмертного.

Отец подарил новому бессмертному целую связку бамбука. Тот, используя подаренный бамбук и солому, выстроил около Лисьей пещеры три хижины и поселился с нами по соседству.

Став одним из бессмертных Цинцю, он, как и остальные, начал величать моего отца Верховным владыкой. Старик Ми Гу вовсе не был стар, он принял человеческий облик и стал Земным бессмертным спустя лишь две тысячи лет после моего рождения. Он был очень хорош собой, а его немного раскосые глаза походили на лепестки персикового дерева.

Многие бессмертные девы из Цинцю просили мою мать сосватать их за него, но эти попытки ни разу не увенчались успехом. Хоть старик Ми Гу и был неприлично красив, но по натуре своей оставался очень даже приличным: знал ритуал, соблюдал правила. Каждый раз, стоило ему завидеть меня, он, сложив обе руки, кланялся и почтительно называл «тетушкой». Эта церемонность доставляла мне немало удовольствия.

Когда старик Ми Гу отдавал мне ветвь своего дерева, он выглядел подавленным. Мне было неизвестно, что стало причиной его грусти. Но, спросив об этом, я бы не избежала его ворчливого брюзжания. Я подумала, что мне стоит быть осторожнее со словами – иначе потом не отвяжется, поэтому, получив нужную вещь и сжав ее в руке, я тут же вызвала благовещие облака[14] и направила их к Восточному морю.

К востоку от моря находился лес Десяти ли персиковых цветков.

Третий брат, прознав, что я собираюсь на банкет, прислал мне письмо, в котором просил на обратном пути заглянуть к Чжэ Яню и попросить у того пару кувшинов персикового вина.

Хозяином леса был Чжэ Янь. Этот древний феникс был настолько стар, что не помнил собственного возраста. Матушка говаривала, что Чжэ Янь – первый феникс, рожденный еще в эпоху Хаоса, на самой заре мироздания. Сам Бог-Отец вырастил его, и статус Чжэ Яня был выше, чем у нынешнего Небесного владыки.

Когда я родилась, Бога-Отца уже не было в этом мире.

Как-то раз родители взяли меня с собой к Чжэ Яню. Приподняв брови и рассмеявшись, он обратился к моему отцу:

– Это та самая дочь, которую недавно подарила тебе жена? Довольно симпатичная девчушка.

История нашего с ним знакомства началась с моей матери. Говорят, что много лет назад Чжэ Янь умолял матушку выйти за него замуж. Он не раз преподносил сговорные дары[15] ее родителям. Но матушка уже тогда положила глаз на моего твердолобого отца и потому даже смотреть не желала на Чжэ Яня. Отец и Чжэ Янь даже затеяли драку как-то раз, однако после потасовки они побратались и стали добрыми друзьями. Через год отец привез в паланкине в Цинцю мою матушку и попросил Чжэ Яня устроить им свадьбу.

По правилам обращения к старшим, мне и моим братьям следовало называть Чжэ Яня «дядей». Однако сам Чжэ Янь никогда не уважал свой почтенный возраст, твердо считал себя молодым и долго таил обиду на тех, кто осмеливался назвать его старым. Из страха его обидеть мы, как и родители, обращались к нему по имени.

Несмотря на то что Чжэ Янь изготовлял прекрасное вино, ему совсем не по вкусу были шумные банкеты. «Таинственный бог, покинувший три мира и безразличный к мирской суете. Вкус его безупречен, но еще безупречнее его манеры» – так он обычно говорил о себе. Поэтому, когда бессмертные приглашали Чжэ Яня выпить и повеселиться с ними, он со смехом отмахивался от подобных предложений. Ведь его звали присоединиться к веселью лишь в знак расположения к богу, у которого не было никакого титула, но зато имелся высокий статус.

Чжэ Янь находился среди бессмертных уже довольно долгое время, и они, вероятно, в конце концов поняли, что этого праздного бога следует уважать, но не пытаться сблизиться с ним, так что их желание заполучить его на свой банкет заметно поутихло. Чжэ Янь тихо радовался этому и с воодушевлением занимался земледелием в своем персиковом лесу.

Прибыв к берегам Восточного моря и произведя расчеты по пальцам[16], я поняла, что до банкета остается еще полтора дня. Вспомнив о поручении Третьего брата, я решила сначала наведаться к Чжэ Яню и попросить у него кувшин персикового вина. Перелью вино в три маленьких кувшинчика: два отдам брату, а третий, вместе с жемчужиной, преподнесу Владыке Восточного моря в качестве подарка. То, что останется, спрячу рядом с Лисьей пещерой и буду тайком сама попивать.

Настала пора цветения персика, и теперь все десять ли были устланы нежно-розовыми лепестками. Пройдя вглубь так хорошо знакомого мне леса, я сразу же наткнулась на Чжэ Яня, который, сидя в позе лотоса, ел персик. Не успела я и глазом моргнуть, как от крупного персика осталась лишь косточка.

Чжэ Янь, с улыбкой поманив меня рукой, сказал:

– Ты – та самая девчонка из семьи Бай? С каждым годом становишься все прекраснее и прекраснее. Подойди сюда! – Он похлопал по траве рядом с собой. – Присаживайся, дай мне посмотреть на тебя.

Средь неба и земли найдется немного бессмертных, которые достигли того возраста, когда могли бы смело называть меня «девчонкой». Услышав это слово, я невольно ощутила, что еще очень молода. Это несказанно обрадовало меня.

Я послушно села рядом с ним, и он тут же принялся вытирать руки о мой рукав. Пока я соображала, как мне завести речь о вине, Чжэ Янь, усмехнувшись, первым начал разговор:

– Несколько десятков тысячелетий ты не покидала Цинцю, как же хорошо, что в конце концов решила попутешествовать.

Я не сразу поняла, почему он заговорил об этом. Изогнув губы в умильной улыбке, я ответила:

– Здесь так чудесно наблюдать за цветением персика.

Чжэ Янь широко улыбнулся:

– На днях Владыка Северного моря привел сюда жену, чтобы полюбоваться этой красотой. Мне в первый раз довелось встретиться с ней. Какое же непорочное и нежное создание!

В то же мгновение улыбка исчезла с моего лица. Жену Владыки Северного моря звали Шао Синь, и этим именем ее наградила я.

Уже и не вспомнить, сколько лет назад мы с четвертым братом отправились на прогулку к озеру Дунтин. В камышовом болотце, глубиной в половину человеческого роста, мы обнаружили почти бездыханную маленькую змейку.

Мне стало так жаль бедолагу, что я упросила брата забрать ее с собой в Цинцю. К тому моменту змейка успела обратиться. Несмотря на слабость, ей все же удалось принять человеческий облик. Этой змейкой была Шао Синь.

Два года Шао Синь провела в Цинцю, оправляясь от полученных ран. Полностью излечившись, она сказала, что хочет отблагодарить меня, оставшись с нами. В те времена отец и матушка часто отлучались из Цинцю и за старшего оставался Четвертый брат. Он намеревался сделать из Шао Синь служанку, которая будет прибирать в доме. До этого в Лисьей пещере никогда не было прислуги, и всю черную работу по дому приходилось выполнять мне. Каким же счастьем стало полное освобождение от домашних обязанностей! Я проводила время то с братьями, то с Чжэ Янем. Беззаботная жизнь продолжалась около двух сотен лет, до тех пор, пока мои родители не вернулись в Цинцю. Отец и матушка поведали, что договорились о моем замужестве. Моим женихом стал Владыка Северного моря – Сан Цзи.

В те времена Сан Цзи пользовался благосклонностью Небесного владыки. Он был его вторым и самым любимым сыном. В то время Сан Цзи жил на Небесах, поскольку еще не был сослан в Северное море.

Небесный владыка объявил, что вскоре мы с Сан Цзи станем мужем и женой. Молва об этом радостном событии разлетелась по всему свету, и вскоре не осталось ни одного бессмертного, который бы пребывал в неведении.

Узнав о предстоящей свадьбе, все тут же потянулись к Лисьей пещере, желая удовлетворить свое любопытство и заодно поздравить со столь радостным событием. Нам с Четвертым братом было до того скучно, что мы, наскоро собрав узелок с вещами, поспешили укрыться в персиковом лесу Чжэ Яня. Наше исчезновение породило множество вопросов.

Наевшись персиков до отвала, мы вернулись в Цинцю, но Шао Синь уже и след простыл. В темной пещере одиноко лежало письмо от Сан Цзи, в котором он сообщал, что отказывается жениться на мне. Он писал, что полюбил Шао Синь, но не станет ее мужем, пока не получит моего прощения, и все в таком духе. Этот отказ совсем не расстроил меня. Во-первых, прежде мне ни разу не доводилось встречаться с Сан Цзи, так что и речи быть не могло о каких-либо нежных чувствах с моей стороны. Во-вторых, мы с Шао Синь прожили вместе совсем недолго, поэтому я хоть и относилась к ней с теплотой, но все же не была так уж сильно привязана к девушке. В-третьих, даже животные в лесу могут выбирать себе пару, и, раз все существа равны, несправедливо лишать Сан Цзи права выбора. Честно говоря, мне было совершенно безразлично, поженятся они или нет.

В конце концов весть о неслыханном поступке сына достигла Небесного владыки. Однако узнал он об этом вовсе не от меня.

Говорят, что Сан Цзи лично привел к нему Шао Синь и, упав на колени перед отцом, молил его дать девушке почетный титул. Не прошло и нескольких часов, как молва об этом разнеслась по всему свету. Сочувствующие часто поговаривали:

– Очень жаль младшую дочь семьи Бай, ведь могла получиться такая хорошая пара. Жених отказался от свадьбы всего через три года после того, как они договорились о браке… Удастся ли ей теперь выйти замуж?

Злые языки не упускали возможности посплетничать:

– Уж и не знаю, разве эта змея так красива, что может соперничать с очарованием девятихвостой белой лисицы?