Полная версия
Южный рубеж. Территория войны
Я был не против предложения Сергея. Но как потом в темноте по территории ДНР добираться до Донецка? Ведь почти 100 километров. Решил позвонить опять же друзьям, чтобы встретили на той стороне границы. Но не тут-то было. Как-то упустил из виду, что ДНР уже несколько недель живет без МТС. Оператор вернется в ДНР не раньше, чем будут выполнены Минские соглашения.
После нескольких попыток удалось связаться через Инет: на территории непризнанной республики меня ожидала машина. От шлагбаума пешком дошел до пункта пропуска Матвеев Курган. Тут, по утверждению местного жителя, мне повезло: людей на паспортном контроле оказалось мало. Пока очередь двигалась, местные жители рассказали, как они, ополченцы, летом 2014-го гоняли здесь украинских военных, «их от нас прятали российские пограничники». В августе того года 438 солдат и офицеров незалежной перешли границу в Ростовской области и обратились с просьбой предоставить им убежище. Российская погранслужба открыла гуманитарный коридор. Среди перешедших нашу границу – 164 пограничника, остальные военнослужащие 72-й механизированной бригады ВСУ. И это не единственный случай, когда украинским силовикам пришлось спасаться в России, чтобы сохранить свои жизни. На пункт пропуска «Гуково» пришли 12 бойцов с белыми флагами. В конце июля группа из 41 украинского военнослужащего прибыла на пункт пропуска «Изварино»…
Не мог не поинтересоваться у местных, куда это они направляются через границу на ночь глядя. Оказывается, зимой в Авилово-Успенке работы нет. И местные занимаются челночным бизнесом: затовариваются в магазине беспошлинной торговли сигаретами и спиртным, затем реализуют это в России. Хоть какой, но заработок. А еще рассказали, что этот пункт пропуска облагородили после боевых действий, восстановили асфальтовое покрытие.
Ответив на дежурные вопросы российского пограничника, пошагал в сторону ДНР. Полистав мой паспорт, человек в погонах вернул его мне: «Проходите». Пропустив у шлагбаума рейсовый автобус «Донецк— Ставрополь», уже через минуту я обнимался с племянником. Сразу на заправке в ДНР неприятно удивила цена на бензин и дизтопливо – до 50 рублей за литр. На въезде в город остановил местный гаишник, поинтересовался, откуда едем. И только тут обратил внимание, что у водителя два техталона: украинский и ДНР. Оказывается, и два комплекта номерных знаков.
Город контрастов
Донецк приятно поразил расчищенными от снега улицами и тротуарами, невзирая на поздний час, по городу курсировали пескоразбрасывающие машины.
КП ДСРУ (коммунальное предприятие «Дорожностроительное ремонтное управление»), хорошо известное дончанам по прежней жизни, и сейчас активно приводит дороги в порядок. И не только в центре, который стараются держать в привлекательном состоянии любой ценой. Даже в прифронтовой Путиловке видел работу таких машин.
Оставшихся на месте жителей особо поврежденных поселков (Путиловка, Октябрьский, 15-й участок, Трудовской) убеждают, что главная война для них закончилась, надо возвращаться к мирной жизни. Их обходят работники ЖЭКов, предлагая записываться на бесплатное восстановление жилищ. Во многих как частных, так и многоэтажных домах наряду с заделанными фанерой и досками окнами появляются свежие стеклопакеты. С каждым днем их все больше. Кто главный спонсор, не вполне понятно. Говорят, средства на восстановительные цели направляют москвичи. Как работает эта схема, так и не понял. Но это не главное. Важнее, что есть реальная польза.
Едучи в Донецк, мысленно готовил себя к пустым улицам. На самом деле транспорта достаточно. Но если вспоминать довоенный Донецк – разница существенная, и улицы кажутся полупустыми, особенно в субботу, когда на работу ехать не надо. Исправно ходят старенькие трамваи, троллейбусы. Проезд в общественном транспорте – три рубля, для пенсионеров – бесплатный. Светофорное хозяйство в отменном порядке (даже на Путиловке, недалеко от линии фронта). «Но светофорами народ пользуется очень избирательно», – объясняет таксист Николай, подвозивший меня в магазин «Цветы». Кстати о цветах. Неожиданностью стало то, что в Донецке можно по
Инету заказать букет с доставкой, что и сделал сын из другого города, приятно удивив свою тетю в день ее рождения.
Открылись заново многие кафе, работают супермаркеты электроники, сетевые продуктовые супермаркеты, многое другое. Аптеки, театры, кино… До поездки представлял Донецк эдаким постапокалиптическим городом со стайками людей, которые перебежками двигаются вдоль стен. А тут мамы гуляют с детьми… Работают вузы, бары-рестораны. В ДНР впервые прошел фестиваль молодежи Донбасса, собравший более тысячи студентов. При этом 97 участников приехали с подконтрольной Украине территории. На малой сцене Донецкого государственного академического музыкального драматического театра им. Бровуна состоялась премьера спектакля «Олеся» по одноименной повести Куприна. В Государственном академическом театре оперы и балета им. Соловьяненко шла оперетта Легара «Веселая вдова». Донецкий республиканский художественный музей приглашал на выставку «Вышел в степь донецкую…» гончарных и витражных работ местных мастеров. В Театре кукол – спектакль «Али-Баба и разбойники». Накануне моего приезда здесь подвели итоги первого республиканского конкурса «Человек года». В 17 номинациях!
Привыкшие к смерти
Из прекрасного Донецкого аэропорта я последний раз улетал осенью 2013-го. Из сообщений СМИ знал, что он разрушен, там шли жуткие бои. Все это казалось нереальным, невозможным в ХХI веке. Однако своими глазами увидел руины. А рядом с аэропортом – изрешеченные осколками заборы и остановки общественного транспорта. Пятиэтажки, зияющие проломами от танковых снарядов… По словам выпускника нашего военного училища Саши Тереверко, живущего в Киеве, схожая картина по ту сторону линии фронта в Авдеевке.
В 1996 году в районе чеченского села Галашки мы с оператором Олегом Вердиевым снимали телерепортаж. Двигаясь по окопам, вырытым в полный рост, разговаривал с бойцами. И вдруг Олег, совершенно гражданский человек, выскочил на бруствер, чтобы сверху снять хорошую «картинку» окопов. Сопровождавший нас подполковник только успел схватить его за ноги и затащить в окоп, как тут же с противоположной стороны раздалась пулеметная очередь. Вспомнил я это на прифронтовой окраине Донецка, производящей впечатление полумертвой. Чтобы сделать снимок разбитого аэропорта, полез в пролом в заборе, но меня остановил крик племянника: «Там мины!» Назад пришлось возвращаться по собственным следам.
Человеку, далекому от войны, трудно осознать эту реальность. Но в ней живут люди, за четыре года привыкшие к смерти. Яна водила меня по своему огороду, показывала дыры в заборе от снарядов, изрешеченные пулями стены, а в сарае – оперение от «Града». Далеко уже не молодая женщина спокойно рассказывала, как отличить на слух танковый снаряд от мины, определить направление его полета и как в таких случаях поступать. Показала дома, куда попали снаряды. А еще поделилась довольно интересным наблюдением о повадках военных и не нюхавших пороху собак…
Мужа ее мы не застали, он поехал на Украину за пенсией. Средняя пенсия в ДНР – 2600 рублей. Деньги смешные, уходят целиком на коммуналку. Многие из донецких пенсионеров вынуждены, чтобы выжить, регистрироваться у родственников в незалежной, получать свою довоенную пенсию в гривнах. Украинские паспорта никто в ДНР не забирает, так как у всех есть родственники по ту сторону и к ним иначе не проехать. «Это правильно, – говорил мне местный житель Григорий. – Не фиг было увозить все деньги из Донбасса. Ограбили нашу долю и умничают. А старики заработали эту пенсию».
Глава Донецкой народной республики, председатель Совета министров, Верховный главнокомандующий ВС ДНР Александр Захарченко многим нравится. В учреждениях размещены его портреты. По городу – плакаты-растяжки со словами «Родина у нас одна – Россия». И все же сложилось впечатление, что в Донецке мало кто хочет говорить о политике. Не потому, что опасаются, просто надоело. Яна, живущая в районе разбитого Донецкого аэропорта, ничего не ждет и от предстоящих выборов президента России. Женщина больше надеется на выборы следующего года в незалежной. Но вместе с тем заявляет: «Пока Украина не развалится, она от нас не отстанет». Противостояние в душах и сердцах людей зашло уже очень далеко, мало кто верит в мирный исход.
За «скорой» – на трамвае
Пятый год жители Донецка, по крайней мере большинство, – за чертой бедности. Под постоянной угрозой даже в центре угодить под обстрел «Градов». Захожу в первый попавшийся магазин и замираю от ценников: белорусская водка – 78 рублей, сигареты – 20–30. Но свинина – 250–300 рублей за килограмм, говядина – 300–350, куры – от 90 до 140. При этом шахтеры получают 12–14 тысяч в месяц, об остальных и говорить не хочется. Цены на крупы, фрукты и овощи почти такие же, как в России, хотя на окраине можно найти и подешевле. Горожане объясняют так: «Мы были промышленным регионом, а еда всегда шла с Украины».
Но продолжают открываться заведения, где (за приличные деньги, разумеется) можно хорошо отдохнуть. Юбилей сестры мы отмечали в ресторане на берегу Кальмиуса. Была пятница, но свободных столиков не оказалось. Работает несколько пивоварен с вполне сносным продуктом и не только в центре. За юзовским пивом даже очереди выстраиваются.
Ночные клубы при комендантском часе работать не могут. Но они, если есть желающие, запираются изнутри до утра, и клиент может отдыхать по полной программе, пока рассвет не позолотит верхушки деревьев. Комендантский час в Донецке официально с 22 часов вечера до 5 утра. В это время на улицах города появляться нельзя. В принципе жизнь в городе замирает еще раньше – около 20 часов. Но островки активности остаются, как и подсветка всех главных зданий города. У некоторых таксистов – специальные разрешения на работу во время комендантского часа. За скромные деньги (500 рублей) таксист сделал три рейса, отвозя нас из ресторана домой. Самое удивительное, что они не отказываются свозить и на передовую, рискуя при этом жизнью…
Республика несколько недель живет без МТС. В первую очередь под ударом оказались многострадальные пенсионеры, у которых одна сим-карта с довоенного времени и примитивные «трубки». За стартовым пакетом оператора «Феникс», который можно приобрести только на главпочте, огромные очереди. Стартовый пакет – 120 рублей плюс 50 на пополнение – для многих пенсионеров сумма запредельная. Да еще надо купить смартфон и научиться пользоваться вайбером… Самое ужасное, что трудно дозвониться в экстренные службы. Пример из реальной жизни: ребенок потерял сознание, мама безуспешно набирает 103 и, поняв, что дозвониться не удастся, бежит на улицу ловить такси…
«Кто из вас когда-нибудь ездил вызывать “скорую” на трамвае? – спрашивает соседка Анна. – Я на днях сподобилась. Дозвона нет, хоть тресни, а у меня на глазах мужчина 62 лет умирает. Давление зашкаливает, онемение сначала рук, потом ног. Я на остановку – там связь лучше. Машин в обеденное время почти нет. Смотрю, трамвай едет. Я в него заскочила и, пока две остановки ехала до пункта “скорой помощи”, пыталась дозвониться. Так и добралась на трамвае…»
Другая моя собеседница – Марина – вспоминает: «На днях похоронили 50-летнюю женщину. Она четыре дня находилась одна дома в состоянии тяжелой интоксикации. Не могла связаться даже с друзьями. МТС у нее отключен, а “Феникса” нет. Подруга застала женщину еще живой. Увезли на “скорой”, но спасти не успели».
Бросилось в глаза, что местные жители почти не улыбаются и одеваются тускло. Объяснили мне это прежде всего естественным нежеланием веселиться в городе, где до сих пор идут боевые действия. Однако дончане называют и другую причину: они не видят просвета, утратили надежду на спасение и не понимают, как долго они смогут протянуть в таких обстоятельствах. Безработица более чем серьезная. Но официальные цифры никто не дает. Какую-нибудь подработку найти, конечно, можно. Трудно по специальности. Мой друг Гриша занимал до войны солидный пост. Ныне вынужден на своем «бусике» развозить рабочих. И оплата его работы так, на прожить. Но после обстрелов, жизни в подвалах это кажется несущественным.
Мне показалось, что жители Донецка стали более желчными, в чем-то даже циничными, однако это скорее способ самозащиты. Разуверившись в том, что жизнь изменится, они научились выпускать шипы при появлении малейшего раздражителя. Иногда эти шипы ранят их самих. Многие осторожны в общении. Но это техника безопасности – как при обращении с газовой колонкой: «Украину здесь не полюбили, но и к идеям ДНР уже относятся без особого фанатизма». И это говорит о скепсисе, даже разочаровании в тех переменах, которые вначале были восприняты с великим энтузиазмом и воодушевлением.
Кофе в Иловайске
В обратный путь до границы меня доставил на машине племянник. В подарок увозил из города продукцию местной кондитерской фабрики, которой довольно много в магазинах. Но видел на прилавках Донбасса и конфеты порошенковского «Роше-на», изготовленные в Виннице – вотчине премьера
Гройсмана. Бизнес, похоже, для стоящих у власти на Украине превыше всего. Хотя и на «вражьих москальских» просторах продукции «Рошен» завались.
В Иловайске зашел в придорожное кафе. Пока пил кофе, выслушал рассказ хозяйки о боях, о жизни. Прощаясь, гарна дивчина вдруг задала мне вопрос, что называется, в лоб: «Что у вас народ про нас думает? Почему России все равно, когда Украина расстреливала наши города, била специально по школам?» Ответа на этот колючий вопрос у меня нет.
Таможню миновал быстро – короткая очередь, люди с полными сумками сигарет и алкоголя. Пока под проливным дождем едем в Ростов-на-Дону, снова прокручиваю в голове события и картины моего недолгого путешествия.
Донбасс – край полной неопределенности. Сколько это еще будет продолжаться? Понятно, что проблемы простых людей чиновников в теплых кабинетах мало волнуют. Но жизнь скоротечна. И каждому придется отчитываться перед Всевышним…
Грязный город с промытыми мозгами
Май 2018 года
«Киев признали в Европе как самый опасный город».
Дебилы… Это самое печатное слово, которым характеризовал нынешнее положение в Киеве 76-лет-ний таксист Валентин. Ранним воскресным утром мы никак не могли проехать через центр украинской столицы: все подъезды к Крещатику, близлежащим улицам и площадям были перекрыты полицией.
Пробраться по второстепенным улицам было нереально. Валентин Валерьевич, живущий в Киеве
73 года и подрабатывающий извозом, чтобы свести концы с концами, так эмоционально отреагировал на мой вопрос об уборке города.
«Сейчас Киев – тень того, что было несколько лет назад, – продолжил он размышления о жизни, когда мы выбрались из затора. – В квартирах холодно: газ перестали покупать у России, а в Европе дорогой. Но неужели снег убрать и мусор тоже только за валюту можно? Дороги не чистят вообще, даже в центре. Кличко просто довел наш город до ручки!»
Восемьдесят процентов киевлян – озлобившиеся люди с мозгами, хорошо промытыми властью. Молодежь почти вся готова орать: «Слава Украине!» Много маргиналов, которым сочувствие неведомо в принципе, а справедливость – это когда нагибаешь ты, а не тебя…
Я жил в самом центре рядом с майданом Незалэжности, побывал в разных местах, разговаривал со многими людьми, в том числе с молодежью. По вечерам Крещатик малолюден, кое-где подрабатывают уличные музыканты. В глаза бросается большое количество усиленных отрядов национальной гвардии, полиции, кинологов с собаками. Как мне объяснили, это необходимо для снижения показателя преступности и недопущения попыток дестабилизации в столице. Согласно опубликованным данным Главного управления статистики Киева, в январе 2018-го от действий преступников пострадали 4024 человека.
Консалтинговая компания «Mercer» опубликовала очередной рейтинг самых опасных городов Европы, в котором Киев занял первое место. «Он изобилует кражами, актами вандализма и бурными протестами», – отмечается в документе. Ежегодный рост разбойных нападений и грабежей, других преступлений, даже по заниженным данным украинского МВД, превышает 50 процентов, раскрываемость падает. Такая мелочь, как кража из автомобиля, вообще не причина для вызова полиции.
У меня сложилось впечатление (может, и ошибочное), что у людей ступор – и мыслительный, и нравственный. Выросли цены – Путин виноват. Безработица – тоже Путин. Почему? А потому.
На майдане Независимости была запланирована акция сторонников свержения действующей на Украине власти. Здесь же должна была пройти другая под названием «Мне больно за Крым». Администрация президента загодя расставила по площади железные конструкции с голубыми полотнищами, портретами «узников совести», лозунгами «Крим – наш!», «Судак – наш!», «Севастополь – наш!» и прочими географическими благоглупостями. И плакатами «Дякуемо дида за пэрэмогу 1918 року. Крим – наш». Сколько ни пытался выяснить, что же это за «пэрэмога», никто из киевлян толком не объяснил. Видимо, устроители акции имели в виду Крымскую операцию 1918 года – поход в Крым с целью свержения советской власти, установления контроля над полуостровом и захвата Черноморского флота. Как известно, ее основные цели не были достигнуты из-за конфликта с командованием германских оккупационных войск, введенных на территорию Украины по соглашению с Центральной радой. Но кто сегодня изучает историю?
И кто сегодня знает в Киеве, что в Крыме наживаются украинские олигархи? Стивидорная компания «Авлита» Рината Ахметова по итогам 2017 года стала крупнейшим предприятием Севастополя в сфере морской перевалки груза. В Крыму, несмотря на санкции, успешно работают компании Дмитрия Фирташа. Сеть гипермаркетов нардепа Александра Гереги поставляет стройматериалы Черноморскому флоту… Крымстат сообщил: основным импортером произведенной на полуострове продукции является Украина. На ее долю приходится треть запрещенного экспорта из российского Крыма.
Но был и другой митинг, на который пришли с лозунгами «Порошенко – вор!», «Президента – в отставку!», «Порошенко – зраднык и оборотень Кремля». Здесь требовали принятия законов об импичменте и антикоррупционном суде, немедленной отставки Порошенко, досрочных выборов главы государства и парламента. Но голоса выступавших звучали слабо – накануне полиция расчетливо изъяла у организаторов мощные профессиональные колонки.
О многом говорят и социально-экономические показатели украинской столицы. Сокращается рождаемость, увеличиваются долги по оплате услуг ЖКХ, падает промышленное производство, дорожают продукты, инфраструктура приходит в упадок, растет преступность. На этом фоне наблюдается отток населения. С 2015 по 2017-й город покинули 500 тысяч человек. А с начала 2018-го (по данным Главного управления статистики Киева) негативные тенденции наблюдаются уже практически по всем направлениям. Плачевнее всего дела обстоят с материальным положением киевлян. В январе цены на продукты питания и услуги выросли на 2,7 процента. Овощи подорожали на 9,4 процента, фрукты – на 8,3 процента, рыба – на 4,3 процента, масло – на 2,7 процента, мясо и мясопродукты – на 2,5 процента, яйца – на 1,8 процента, хлеб – на 1,3 процента. Также поднялась плата за проезд – на 2,9 процента. Доходы все больше отстают от ценников в магазинах.
Задолженность населения за отопление и горячую воду составила 2,8 миллиарда гривен (рост за год – 30 %), за содержание домов и придомовых территорий – 635,2 миллиона гривен (51 %), за электроэнергию – 223,6 миллиона гривен (27 %). Материальные проблемы в итоге приводят к падению рождаемости, считают эксперты. Дети становятся непозволительной роскошью. В 2017-м в столице родились 35,4 тысячи детей, годом раньше – 36,6 тысячи.
В плачевном состоянии инфраструктура. Киев нуждается в замене дорожного полотна и коммуникаций, свыше 80 процентов которых пришли в негодность. Для улучшения ситуации пока нет даже предпосылок. Промышленное производство продолжает сокращаться.
В аэропорту прощаюсь с таксистом, который всю дорогу рассказывал мне о бедственном положении города, о том, что все меньше в столице коренных киевлян, а их место занимают приезжие с Западной Украины, которые в жизни ни одной книги не прочли.
«Мой любимый город потерян и убит, – с горечью подводит итог Валентин Валерьевич. – И как его лечить, даже не знаю. Думаю, «свидомые» киевляне должны пройти через гиперинфляцию, безработицу, голод, холод, рост криминала и отчаяние. Только тогда в них проснется хоть что-то человеческое…»
Когда-то я считал Киев самым чудесным местом на земле. А теперь стою в аэропорту «Борисполь» в ожидании своего рейса, и в голову лезут разные мысли. Если бы здесь вдруг каким-то чудом появилась ответственная и эффективная власть, было бы у нее много денег и мало коррупции, за сколько бы лет она привела Киев в божеский вид?
Морские маневры в степях Украины
Сентябрь 2018 года
«Киев грозит России пожарными шлангами…»
В курортном Бердянске на улице Горького, в нескольких метрах от Азовского моря застыл на постаменте торпедный катер проекта 123К («Комсомолец»). Он установлен здесь в честь 30-летия Победы в Великой Отечественной войне при активном содействии главкома ВМФ СCCP Сергея Георгиевича Горшкова в память о подвигах моряков Азовской военной флотилии. Восемь лет назад мы, участники международного автопробега ветеранов Военно-морского флота СССР, в торжественной обстановке укрепили на постаменте мемориальную табличку в честь адмирала Горшкова. В 2015 году городские власти отреставрировали памятник. В конце сентября меня, отправлявшегося в Бердянск, друзья-ветераны просили узнать, осталась ли на постаменте наша табличка. Спешу успокоить: и старая 1975 года, и наша на месте. Новые украинские власти лишь нарисовали на корме советского боевого катера украинский флаг. Нонсенс, конечно, но таковы реалии.
Кузница сомнительных проектов
Неподалеку от места, где установлен катер-памятник, находились учебные классы Бердянской морской школы, которую я с отличием окончил в 1970 году.
Преподаватели, рассказывая нам о действиях моряков Азовской флотилии в годы Великой Отечественной, упоминали об основных характеристиках этого торпедного катера с дюралюминиевым корпусом. «Комсомолец» (полное водоизмещение – 20,5 тонны) был создан для внезапного маневра, молниеносного боевого удара и быстрого отхода из зоны поражения. Основное вооружение – два 533-мм торпедных аппарата трубного типа. Серийные «Комсомольцы» вооружались четырьмя 12,7-мм пулеметами ДШК в двух спаренных установках УК-2. Из элементов пассивной защиты можно отметить семимиллиметровую противопульную броню на рубке и дымовую аппаратуру.
Зачем вспоминаю характеристики этого катера, построенного почти 80 лет назад? Дело в том, что накануне моего приезда в Бердянский морской порт, расположенный в двухстах метрах от памятника, доставили на трейлерах и спустили на воду два малых бронированных артиллерийских катера проекта 58155 – МБАК Р177 «Кременчуг» и Р-178 «Лубны». Отправлять их своим ходом в акваторию Азовского моря военно-морские силы Украины не решились в первую очередь из-за показателей по дальности плавания. Основные характеристики катеров: длина – 20,7 метра, ширина – 4,85 метра, осадка – 0,88 метра. Экипаж – пять человек. Катера оснащены 30-мм пушками и пулеметами калибра 7,62 миллиметра. Также на вооружении гранатометы КБА-117.
Как известно, обстановка в Азовском море осложнилась в конце марта, когда пограничники незалежной задержали наш сейнер «Норд». После этого Россия усилила меры безопасности, в частности, ужесточила досмотр судов, следующих в украинские порты через Керченский пролив. Теперь Киев постоянно жалуется на эти проверки, обвиняет Москву в препятствовании судоходству в Азовском море. Мы со своей стороны напоминаем, что осмотры проводятся в соответствии с международным морским правом. Судовладельцы претензий по этому поводу не высказывают.
Но киевские власти использовали факты досмотра как повод усилить военное присутствие в курортном регионе. О базе на Азовском море в ВМСУ грезят еще с 2016 года. Тогда командующий военно-морскими силами Украины вице-адмирал Игорь Воронченко заявил в администрации Бердянска: пора прекратить безнаказанность Черноморского флота России на Азове. Вице-адмирал описал, как именно собирается это делать. По его словам, Бердянск требуется как можно скорее превратить в полноценную украинскую военно-морскую базу. Воронченко выразил надежду, что вскоре город «станет местом постоянной дислокации для многих подразделений береговой артиллерии и одного-двух дивизионов артиллерийских катеров». Чтобы эту сказку хотя бы попытаться сделать былью, в Киеве с 2016 года собираются сформировать отдельные Черноморский и Азовский военно-морские районы. Штаб второго предполагается расположить именно в Бердянске.