Последняя Скрижаль

Елена Леонова

Последняя Скрижаль

Все символы – лишь ключи к дверям, ведущим к истине, и часто дверь так и остаётся закрытой, потому что ключ кажется настолько значительным, что всё, находящееся за его пределами, остаётся незамеченным.

Если мы сможем понять, что все ключи, все материальные символы – это проявления, всего лишь дополнения к великому закону и истине, мы начнём развивать видение, которое позволит нам проникнуть за завесу.

Жрец, Раннее царство,

Древний Египет, 3100–2778 гг. до н. э.

Глава 1. Германия. Дрезден. Среда. 13:00

Он находился в просторном зале, заполненном людьми. Все стулья заняты. Больше десяти рядов, и ни одного свободного места. Кто-то даже стоял у выхода. И он был среди них.

Аукцион вот-вот должен начаться.

Молодой человек чувствовал себя неуютно среди мужчин в дорогих костюмах и женщин в драгоценностях, на которые даже не решался смотреть. Он не планировал участвовать в торгах, у него нет на это средств, но наблюдать мог.

Гул в зале стих.

На трибуне появился ведущий торгов.

Молодой человек почувствовал, как вспотели его ладони.

Неужели этот момент пришёл? Дождался! Столько лет поисков, ожиданий и надежд, и сейчас он его увидит! Невероятно!

Ведущий объявил первый лот. Начались торги.

Но молодой человек лишь мельком глянул на выставленный предмет, убедившись, что не его он ждёт.

Задумался. Все эти люди вокруг и не подозревают, какую реликвию увидят! Многие из них не догадываются, что за тайна появится перед ними! О! Некоторые даже отдали бы миллионы, выяснив правду! Он улыбнулся своим мыслям. Как приятно знать то, что не понимают другие.

Ведущий огласил второй лот.

Если предмет настоящий, это изменит всё! Буквально перевернёт мир! И он будет во главе этого открытия! Но не сразу, конечно. Сначала насладится моментом, сам воспользуется артефактом. А как же иначе? Ведь именно ему судьба подарила знания и силы искать, желание докопаться до столь древней загадки.

Третий лот также не привлёк его внимания.

Молодой человек отыскал глазами мужчину, сидевшего во втором ряду. Именно ему он поведал о ценности одного из лотов, не раскрывая, конечно, всей значимости. Но и того, о чём рассказал, хватило, чтобы заинтересовать коллекционера. Он должен купить предмет. И тогда откроется возможность его заполучить.

Новый лот объявили.

Молодой человек замер.

Вот он! О боже! Наконец-то!

Тайна, ждавшая веками и сокрытая столь давно, что перехватывало дыхание, теперь окажется в его руках!

Он обретёт то, что человечество отрицало столетиями, не хотело верить, боялось признать! А ему сама Судьба отдала это в руки!

И теперь всё станет иначе.

Мир изменится!

Глава 2. Москва. Среда. 17:10

Мужчина сидел в кабинете, вальяжно устроившись на диване модели «Честерфилд» и удобно положив руку на низкую стёганую спинку.

Задремав, он слушал симфонию номер пять Иоганна Себастьяна Баха.

За окнами шёл крупный снег, неотвратимо быстро погружая город в зиму.

Он любил думать, слушая Баха, чувствуя близость к искусству барокко, а звуки органа всегда поднимали в его душе захватывающие эмоции. В такие моменты мужчина гордился собой и всем тем, чего достиг. И хотя его главное детище никому не известно, он точно знал, что создал нечто великое и уникальное. Орден Янтарной Бездны.

Когда-то, будучи молодым, он вступил в организацию, втайне занимающуюся поиском древних артефактов по всему миру. Поначалу мужчина не понимал основной её задачи, не видел глубины смысла в предназначении, а лишь увлекался исследовательской подоплёкой. Как учёный, он рвался узнать новое, сделать открытие, явить миру давно утерянное, заявить о находках, просветить. И лишь спустя годы понял главную идею. Однажды, работая над расшифровкой старинной рукописи дохристианских времён, найденной в подвалах аббатства горной Шотландии, он прочитал легенду о кельтском герое Кухулине, сражавшемся очень необычным мечом и привязанным к камню, который наделял предмет силой, а героя бессмертием. История настолько его впечатлила, что мужчина отправился в Шотландию и в том самом аббатстве нашёл ещё тексты, повествующие о Кухулине. Несложно оказалось провести параллель с легендарным мечом Короля Артура, и он начал исследовать детали повествования. Вскоре мужчина обнаружил реальные географические ориентиры, где происходили события легенды, а позднее он нашёл и место, там мог храниться сам меч. Найти реликвию ему не удалось, однако во время поисков он вдруг осознал, что не готов ни с кем делиться столь удивительным открытием. Тогда мужчина понял: если бы обнаружил меч – он оставил бы его себе. Рассказать миру о находке означало расстаться с ней. А это не его путь. С тех пор мужчина чётко знал: общество, в котором он состоял, столь бережно хранившее существование втайне, так же усердно скрывало все свои открытия.

Много лет прошло с того момента, но сейчас, создав собственный Орден – Янтарной Бездны, он, Мастер Бездны, так же внимательно относился к находкам. Люди, вступающие в Орден, являлись такими же одержимыми и искренними в поисках, как и он сам когда-то, однако приходилось им сразу объяснять суть миссии и не бояться наказывать, если кто-то стремился предать огласке открытие.

Зазвонил телефон.

Мужчина проснулся и недовольно причмокнул. Он выключил музыку и неспешным движением руки взял мобильный, лежавший рядом на диване.

– Слушаю, – его голос звучал устало.

– Есть зацепка.

– Где?

– Германия, Дрезден.

– Проверенная?

– Да, вполне. Источники совпали. Но…

– В чём дело?

– Это нечто невероятное!

– Вышли мне все материалы. Я свяжусь с тобой, если дело стоящее.

Мужчина положил телефон и включил музыку.

Наконец-то что-то появилось. Не зря он платил огромные суммы учёным, которых привлёк в Орден. Расходы окупались.

Глава 3. Две недели спустя. Германия. Дрезден. Вторник. 15:10

Никита Брюхов шёл по широкому старинному мосту над полноводной Эльбой, разделяющей город на две половины.

Каждый день в течение многих месяцев он ходил данной дорогой с правого берега на левый, где расположился район, называемый Старым городом.

Декабрьский ветер сильно дул с реки, отчего у Никиты слезились глаза. Молодой человек кутался в тёплый клетчатый шарф и спешил покинуть мост, затерявшись в узких улочках Дрездена, сказочно украшенных к Рождеству.

Этот город был прекрасен в любое время года, очаровывая туристов своей утончённой мрачностью и пышной строгостью, присущей готическим немецким городам.

Никита двигался по тихим переулкам, любуясь каменным великолепием фасадов и аккуратностью зимних газонов, их виднелось вокруг в изобилии, несмотря на холод.

Он думал о сложных временах, пережитых городом во Второй мировой войне, о великолепных замках и дворцах, навсегда стёртых с лица земли, об изящной архитектуре улиц, восстановленных, но утративших готический шарм Средневековья, о художественных ценностях, хранившихся в галереях и музеях Дрездена и пропавших в период всё той же страшной войны.

И в итоге Брюхов неизменно начинал размышлять, сколько шедевров искусства сейчас мы могли бы лицезреть, как много красоты присутствовало бы в мире, не случись катастроф и войн!

Свернув в нужный переулок, Никита приблизился к дому с массивной дубовой дверью, за ней размещался просторный дворик с фонтаном, выключенным на зиму.

Дом принадлежал немецкому коллекционеру Клаусу Шпильцу, любителю антикварной мебели в стиле барокко.

Брюхов нажал на кнопку звонка.

Через несколько секунд дверь открыла экономка Марта, худощавая, высокая женщина средних лет, рыжеволосая и приветливая.

– Доброе утро, герр Брюхов, – сказала она, улыбаясь.

– Доброе, фрау Марта, – отозвался молодой человек по-немецки.

– Герр Шпильц у себя в кабинете, ждёт вас.

– Спасибо. – Никита следом за экономкой направился через внутренний дворик, зашёл в дом, снял пальто, отдал его Марте, улыбнулся ей и устремился в кабинет.

Особняк был большим, трёхэтажным и принадлежал семье Шпильц много веков.

На первом этаже располагались гостевые комнаты, кухня, библиотека и кабинет. На втором – хозяйские спальни, а третий занимал зал, заполненный картинами и предметами интерьера. Коллекцию начал собирать ещё прадед нынешнего хозяина дома, скупая понравившуюся мебель. Дело продолжил сын, затем внук и, наконец, правнук.

Когда-то на третьем этаже размещались жилые помещения прислуги, но по мере разрастания коллекции этих комнат становилось всё меньше, пока не снесли все стены – и этаж превратился в просторный зал, заставленный свидетельствами отменного вкуса хозяина и роскоши минувших эпох.

Никита заглянул в кабинет и постучал по двери, распахнутой внутрь.

Справа у письменного стола стоял герр Шпильц и разговаривал по телефону.

За его спиной находилось большое окно, выходившее во внутренний дворик и декорированное тёмными портьерами. В левой части кабинета стояла изящная оттоманка, обтянутая красным бархатом, комод и высокая консоль из ореха, на ней красовались часы в форме мужчины-рыцаря, держащего меч и щит, внутри которого виднелся циферблат. Стены кабинета были задрапированы зелёными тканевыми обоями и украшены картинами в дорогих позолоченных рамах.

Никите нравилась обстановка кабинета, и он с большим удовольствием всегда принимал предложение его посетить.

– Здравствуйте, герр Шпильц.

– А, герр Брюхов, доброе и вам утро! Проходите, садитесь. Чай, кофе? – герр Шпильц закончил разговор и положил телефон на стол, увидев реставратора. Сутулый, невысокий, с маленькими тонкими пальцами на руках и активной мимикой на лице, мужчина казался сильно преклонного возраста.

– Нет, спасибо, я недавно позавтракал, – Никита присел в уютное кожаное кресло.

– Весь день на телефоне с помощником, – произнёс герр Шпильц, вздыхая. – Столько дел.

Никита кивнул, он знал помощника коллекционера, Стефана Ханта, молодого мужчину с аристократичной германской внешностью. Они нечасто виделись, но Стефан всегда вёл себя приветливо, хотя в нём чувствовалась лёгкая надменная холодность.

– М-да, – продолжил герр Шпильц. – А вам, герр Брюхов, я хочу сказать, что очень доволен вашей работой. Вы совершенно чудным образом отреставрировали наши картинные рамы!

– Спасибо, я старался, – пробормотал Никита, краснея.

Он не любил похвалы, стеснялся, когда на него обращали внимание, и никак не мог преодолеть страх перед публикой или большими компаниями. Самое приятное для него было оставаться незаметным, затеряться в толпе, и чтобы никто не приставал, не дёргал, не надоедал.

– Да, заметно, работа проделана фантастическая! – герр Шпильц сел в своё кресло за письменный стол. – Вот почему я сегодня позвал вас сюда. Заказ исполнен.

– Да, – кивнул Никита.

– Но, поскольку вы сделали это так быстро и столь виртуозно, я бы хотел предложить вам ещё кое-что.

– Слушаю, – оживился Никита.

Его сердце затрепыхалось от радости. Вот уже несколько дней он ходил расстроенный, так как работа заканчивалась и ему в скором времени предстояло вернуться домой, а Брюхов так полюбил этот старинный город.

– У меня есть предмет. Он размещён в моём каталоге на сайте, и один покупатель вышел на меня с предложением сделки, но если сказать честно, я даже не ожидал, – герр Шпильц развёл руками в недоумении. – Предмет, конечно, дорогой, но не настолько. За него предлагают больше его стоимости. И мне стало любопытно, действительно ли он столь ценен? Поэтому я хочу, чтобы вы на него взглянули и высказали своё мнение.

– А что за предмет, позвольте спросить? – поинтересовался Никита.

– Секретер.

– Хорошо, я готов посмотреть!

– Отлично, он наверху! Можем пройти туда прямо сейчас. Если хотите? – предложил герр Шпильц, широко улыбаясь и не скрывая радости от столь стремительного согласия Брюхова.

– Конечно, пойдёмте, – Никита поднялся с кресла, ожидая хозяина дома.

Глава 4. Германия. Дрезден. Вторник. 15:40

Герр Шпильц, торопясь, насколько было возможно в его возрасте и позволяли больные ноги, направился к лестнице.

Брюхов медленно шёл позади, размышляя о том, как же герр Шпильц осилит три этажа, если он еле-еле ходит.

Однако, когда они приблизились к лестнице, коллекционер, опершись на перила, проявил завидную прыть и начал довольно быстро подниматься, так что Никита поспешил за ним в своём обычном темпе.

Поднявшись на этаж, где располагалась коллекция, Брюхов и герр Шпильц миновали коридор и остановились перед закрытой дверью.

Хозяин полез в карман, гремя в нём ключами. После чего вытащил один из них, поместил его в замок, провернул несколько раз и отпер дверь.

Внутри оказалось просторное помещение, квадратов в пятьдесят, не меньше, всё заставленное мебелью и завешенное картинами.

Брюхов никогда прежде сюда не поднимался, так как работал внизу, в специально отведённой комнате, поэтому теперь он вертел головой, смотря по сторонам.

Чего там только не было: кресла, обитые ярким бархатом и перегруженные позолотой, комоды с пышными формами из лакированного дерева, обильно украшенные резьбой книжные шкафы и письменные столы, стулья, инкрустированные завитками и цветами, а также диваны в виде трёх скреплённых кресел с общей спинкой и сиденьем, отделанные тканью. Рисунки гобеленов состояли из сложных композиций цветов и животных, характерных для барокко. По периметру стояли консоли разных форм и размеров, многие из них с зеркалами. На стенах висели картины в богатых огромных рамах, так что за некоторыми с трудом получалось увидеть само художество, однако часть легко получилось бы причислить к выдающемуся искусству.

И вся эта коллекция пестрила, сверкала, удивляла, завораживала, манила прикоснуться к ней, раствориться в её великолепии, почувствовав красоту и утончённость эпохи, давшей миру этот неотразимый декоративный стиль.

– Ого, – тихо простонал Никита, не в силах отвести взгляд от всего находившегося перед ним. – Как здесь всего много! – он насчитал не менее восьмидесяти экспонатов. – И всё такое… Шикарное!

– Спасибо, – герр Шпильц явно был доволен столь лестным отзывом. – Я горжусь этими вещами, многим из них несколько сотен лет!

– Кто их реставрировал? – намётанный глаз Никиты не мог упустить тонкую работу.

– Один мой приятель, француз. Но он более не занимается мебелью, – не без сожаления произнёс герр Шпильц.

– А где же секретер? – Никита, наконец, оторвал взгляд от коллекции и посмотрел на её хозяина.

– Ах да, пойдёмте, – коллекционер направился вглубь зала, энергично лавируя между экспонатами.

Брюхов семенил за ним, успевая рассматривать всё, что попадалось по дороге.

– Обычно я сразу реставрирую вещь, которую покупаю. Но здесь получилось как-то иначе.

– Почему? – поинтересовался Никита.

– Дело в том, что секретер я приобрёл на аукционе, – герр Шпильц улыбнулся. – Он в отличном состоянии.

– А какого он года?

– Точно не знаю, но меня уверяли, это начало восемнадцатого века. Очень тонкая работа, впрочем, вы сейчас сами всё увидите. Вот он, – герр Шпильц завернул за книжный шкаф, и Брюхов увидел предмет, у него перехватило дыхание.

Улыбка поползла по его лицу, и он с удовольствием стал рассматривать секретер.

– Ну? Что я вам говорил! – воскликнул коллекционер, видя восхищённое лицо Никиты. – Прелесть, а не экземпляр! Умели же делать мебель, был у людей вкус, да, был!

– Просто восхитительно!

Глава 5. Германия. Дрезден. Вторник. 15:50

Секретер оказался высотой в полтора, а в ширину около метра.

Целиком сделанный из чёрного морёного дуба и покрытый лаком, он, казалось, являлся монолитом, будто сама природа его сотворила, а не руки человека.

В нижней части находилась прямоугольная лакированная доска, от неё вниз шли четыре стройные витые ножки, словно выкручиваясь из дна секретера.

Верхняя его половина состояла из двух частей – одна узкая и вытянутая по размерам доски в основании, а над ней вторая – квадратная и массивная, чуть короче, заканчивающаяся декоративным карнизом с имитацией лепнины.

Обе верхние части были поделены на квадраты – семь в узкой и шестнадцать в большой, а в центре размещался прямоугольник, в котором располагалась картина, изображающая арку, обвитую виноградной лозой, и цветущий сад вдали.

В каждом квадрате пестрили рисунки растений, написанные поверх дерева. Все они дополнялись аппликациями ярких птиц с красочными перьями и раскрытыми клювами.

– Что скажете? – наконец спросил герр Шпильц, выдержав паузу и дав Брюхову возможность налюбоваться секретером.

– Это произведение искусства! – произнёс Никита, вздыхая. – Уверен, предмет стоит очень дорого. Работа французских мастеров, я бы предположил конца семнадцатого века, но лак и краски китайские, судя по цветовой палитре. Более точно я смогу сказать после подробного осмотра.

– Значит, вы готовы изучить предмет?

– Мне надо оценить дерево, – сказал Никита. – Понять, какая порода.

– Да, конечно. Когда вы сможете это сделать?

– Могу прямо сейчас, если у вас остались ещё мои инструменты.

– Разумеется! Я попрошу, чтобы их принесли, – воодушевлённо сообщил герр Шпильц. – Подождите здесь! – Он поспешил вниз, оставив Никиту созерцать экспонат. Секретер действительно представлял собой превосходную работу. В нём чувствовался утончённый вкус автора. Как правило, такие старинные вещи обладали своего рода энергетикой, впитавшей в себя дух эпохи, стиль и моду того времени. Брюхов несколько раз обошёл вокруг секретера, любуясь им.

– Вот. Дядя просил передать, – рядом появился племянник хозяина, молодой парнишка по имени Эмиль, поставивший на пол большой саквояж из кожи.

– Спасибо, – кивнул Никита.

Парнишка моментально исчез, так же неожиданно и бесшумно, как и появился, а реставратор Брюхов углубился в работу.

Глава 6. Германия. Дрезден. Вторник. 16:35

Каждая вещь, по мнению Никиты, достойна бережного с ней обращения, ухода и заботы, только в этом случае она может служить долго и оставаться в том виде, в каком когда-то приобретена.

Он всегда был аккуратен, ещё с самого детства, всё за собой убирая без лишнего напоминания. В его комнате царил безупречный порядок, а вещи лежали на своих местах.

Брюхов регулярно смахивал пыль и делал влажную уборку, чистил до блеска обувь, сдавал одежду в химчистку, а мебель протирал полиролью.

Поэтому, когда перед Никитой встал выбор профессии, долго раздумывать не пришлось. Отношения с мебелью он выстраивал внимательно и деликатно, словно каждый раз перед ним находился не шкаф или стул, а хрупкая капризная девушка.

И теперь, рассматривая секретер, он бережно дотрагивался до него руками, одетыми в бархатные белые перчатки, чтобы не оставлять пятен на лакированной поверхности.

Он обследовал миллиметр за миллиметром в поисках клейма или штампа изготовителя, что рассказало бы ему о том, кем и когда секретер сделан, но ничего подобного найти не удавалось.

Вооружившись лупой, Никита рассматривал дерево, лак и краски.

Внимательно вглядываясь в рисунки и аппликации птиц, он обнаружил, что часть квадратиков является ящичками, но все внутри пустые.

Никита посмотрел на часы.

– Ого, – удивился он, обнаружив, как долго занимается секретером.

Однако результата не было.

Более определённо о предмете Брюхов сказать так ничего и не мог, кроме очевидного, что он уже сообщил хозяину.

От этого реставратор чувствовал беспокойство.

Раньше такого не случалось, всегда быстро получалось определить производителя и период создания.

– Так, – бормотал Никита. – Кто же ты у нас такой? – он привстал на носки, разглядывая мебель сверху, но роста ему явно не хватало.

Аккуратно попробовал облокотиться о секретер, помогая таким образом себе разглядеть верхнюю часть предмета.

– Так-так, что у нас там, – он прислонился к средней выступающей секции, но так как был в перчатках, правая рука неожиданно соскользнула, и он резко упёрся в секретер, пытаясь сохранить равновесие и не упасть, попав рукой на одну из аппликаций в средней секции.

К его огромному изумлению, птица с длинной шеей, смотревшая вверх, сдвинулась с места и опустила голову вниз. Щёлкнуло. Квадрат оказался не ящичком, а дверцей, мгновенно распахнувшейся. Очевидно, там размещалась пружина, срабатывающая, если повернуть птицу.

Брюхов заглянул внутрь открывшегося пространства.

Там что-то лежало.

Он засунул руку и извлёк пыльный свёрток.

Никита быстро положил его на пол, стараясь не испачкать белые перчатки, которые он моментально снял и убрал в саквояж.

Находка выглядела небольшой, увесистой и представляла собой что-то, завёрнутое в бумагу. Никита заворожено смотрел на свёрток, не решаясь его открыть.

Дышать стало тяжело. У него была лёгкая форма астмы, проявлявшаяся в моменты, когда он нервничал или чувствовал напряжение. Реставратор достал из кармана ингалятор с лекарством и сделал несколько вдохов. Помогло.

– Герр Брюхов, – послышался голос из-за шкафа и приближающиеся шаги.

Сердце Никиты судорожно забилось, словно он совершил какой-то низкий поступок, и, повинуясь первому порыву, он закинул свёрток в свой саквояж, закрыв его.

– Как продвигается работа? – Перед Никитой появился герр Шпильц. – Что-то удалось выяснить?

– Ну… Тут, хочу вам сказать, сложный случай.

– Правда? Почему?

– Я думаю, секретер и в самом деле старинный. Это однозначно. Дерево очень редкой породы, а краски высокого качества, – затараторил Никита. – Скорее всего, сам секретер сделан во Франции, как я уже говорил ранее, во второй половине семнадцатого века, но расписывал секретер, я полагаю, другой мастер.

– Понятно, – кивал герр Шпильц.

– Кроме того, манера росписи и краски наталкивают меня на мысли: мастер либо китаец, либо учился живописи в Китае.

– Интересно.

– Да, и ещё, ваш секретер, скорее всего, представляет собой часть ансамбля.

– То есть? Вы думаете, существует ещё один такой?

– Нет-нет. Полагаю, могут быть предметы, расписанные подобным образом.

– А-а-а, – протянул герр Шпильц. – Гарнитур?

– Ну, можно и так сказать. Как правило, так изысканно в то время украшали мебель, состоящую из нескольких предметов. Возможно, стол и секретер, или секретер и консоль, или шкаф.

– Или комод? – подхватил герр Шпильц.

– Да-да.

– Я понимаю.

– Да, и ещё одно. Мне не удалось найти клеймо производителя. Думаю, вещь сделана на заказ неизвестным мастером, который либо слишком молод был в то время, либо беден. В любом случае именно такие мастера не ставили штампов или клейм, так как не могли это себе позволить. К тому же, если предположить, что работу по дереву делал один человек, лаком покрывал другой, расписывал третий, то клейма и быть не может, так как ставить его и некому. Слишком много народу участвовало в процессе. В то время, как правило, всё делалось в одной мастерской, а здесь явно другой случай.

– Ясно, – кивнул герр Шпильц. – Огромное вам спасибо.

– Не за что.

– Один вопрос, последний.

– Да?

– Как вы всё-таки думаете, какова ценность предмета?

– Ну, он однозначно дорогой. Я повторюсь, материалы и краски, использованные при изготовлении секретера, недешёвые.

– Отлично, – улыбнулся герр Шпильц. – Очень хорошо! А теперь не смею вас больше задерживать, – он протянул конверт с вознаграждением. – Спасибо за ваше время.

– Вам спасибо. – Никита положил деньги в карман, взял саквояж и устремился к двери.

– Герр Брюхов, постойте, – крикнул коллекционер. – Что это?

Никита обернулся.

Герр Шпильц указывал на открытую дверцу секретера, откуда реставратор вытащил таинственный свёрток.

– Потайное отделение, – спокойно сказал Никита. – Оно само открылось.

– Внутри что-то было?

– Нет. Я ничего не нашёл, но вы можете ещё раз осмотреть. В ящичках тоже пусто, – Никита пожал плечами.

– Очень жаль, очень, – произнёс герр Шпильц, заглядывая в отделение секретера.

Не медля более ни минуты, Брюхов направился к выходу.

Глава 7. Германия. Дрезден. Вторник. 16:50

На душе было как-то противно.

Почему он соврал? Зачем спрятал свёрток?

Находка принадлежала Шпильцу, как и секретер.

Получается, Никита его украл?

Нет. Ему не хотелось так думать.

Содержимое свёртка неизвестно, а поэтому размышлять, что именно он украл и украл ли вообще, не стоит. Может быть, там ерунда какая-то, старые тряпки или книжка, так зачем это Шпильцу, который собирает лишь уникальные и дорогие предметы интерьера, а в свёртке уж точно не мебель.