Три шершавых языка

Как итог единственный оставшийся в живых любитель гангстерских перестрелок бежал прочь как лось через лес, получивший по дороге пулю. Но, к несчастью, наткнулся на Марка. Тот и на сей раз все сделал по инструкции.

Далее вышла группа. Спокойно, молча, словно ничего сверхъестественного не произошло, но с пистолетами наготове. Операция сегодня провалилась, завершившись гибелью четверых человек и тяжелым ранением двоих, слава богу, не членов организации. Сегодняшний клиент тоже оказался посетителем холодильной камеры.

***

Даже в машине, петлявшей по кварталам, поначалу была полная тишина, нарушить которую все же отважился главный по операции.

– Кого ранили?

– Целый, – ответил один, а затем подхватили другие.

– Хорошо, сейчас едем на пункт сбора, докладываем и ждем дальнейших указаний. В любом случае сработали хорошо. Кстати, Марк, ты молодец! Все отлично сделал!

– Ерунда! – без энтузиазма ответил Марк.

– Далеко пойдешь, если будешь действовать в том же духе.

– Это было несложно, – ответит Марк и замолчал, словно язык прикусил. Еще трое на счету, проскочило в голове. А сколько еще будет таких, если все будет продолжаться той же тропинкой. Какие новые истязания моего собственного разума поджидают меня впереди? Как же жутко хочется выпить. Как хочется снова взять верх над своим внутренним голосом.

Увы, но правилами приписывалось ни в коем случае не употреблять алкоголь и вообще не посещать увеселительные заведения после каждого подобного инцидента, а сидеть и ждать звонка. Но сегодня Марк решил к чертовой матери нарушить любой порядок, что станет на его пути. Нужно по уши надраться, спланировал он. Где-нибудь, где полно народа, и плевать на всех с их глупыми инструкциями. Главное, любой ценой успеть, пока катки прыщавой совести не начнут давить на яйца в полную силу.

И вот он, заветный бар, что ютился совсем недалеко от дома. Куда можно добраться пешком, не задумываясь об обратной дороге. Где твои вкусы и запросы отлично знает бармен, а куда ни взгляни, вокруг одни приятели. Весь мир с позиции этого прокуренного помещения кажется добрее и общительнее. И вот первая рюмка залпом влетает в горло и… наконец победа над разумом, победа над внутренним голосом. Долой любые ничтожные мысли, да здравствует свобода от душевного крематория!

Следом за спокойствием неожиданно вернулся аппетит. Господи, я же с утра ничего не ел. Как же приятен этот миг перед утолением дикого голода, когда на тебя смотрит лупоглазая глазунья, украшенная полосками бекона и колечками зеленого лука. Как же все-таки человеку мало нужно от жизни, когда он вылезает из ямы, кишащей жуткими проблемами, когда он сыт, когда мысли полностью подчиняются ему. Именно так незаметно, шаг за шагом, но вечными друзьями Марка давно уже стали большие стеклянные бутылки с цветными наклейками и булькающей жижей внутри. А друзьями ли?

***

Очнулся он у себя дома с вечным осознанием того, что голова щедро угощает болью при любом раскладе дел. Жуткое давление под черепушкой, тошнота, вялость и ненависть ко всему сущему. В общем, полный джентльменский набор. Но как его принесло домой? Сколько Марк ни пытался вспомнить, у него ничего не вышло. Зазвонил телефон. На экране отобразился номер Курта.

– Что надо?

– Ну ты герой, как себя чувствуешь после вчерашнего? – спросил знакомый голос.

– За количество выпитого звание героя вряд ли присуждают!

– Да я не про это. В общем, недельку никуда не суйся, а если захочешь, то только со мной. Вчера, кстати, это я тебя до дома дотащил, можешь не благодарить. Позже нас ждет новая работенка, более спокойная, поздравляю с повышением. И уверяю тебя, вскоре все пойдет гораздо легче. Так что, приводи себя в порядок и держи нос по ветру.

– Я больше не хочу работать на организацию. Лучше бы ты меня придушил, пока я был в отрубе. Умоляю тебя, в следующий раз так и сделай.

– Ну зачем же мне это? И я прекрасно тебя понимаю сейчас. После вчерашнего трудно остаться хладнокровным. И мне порой тоже не нравится работать на организацию. Но я иду по этому пути и нахожу здесь много чего полезного для себя. И тебе советую поискать.

– Я больше не буду… мм… потом поговорим, – оборвал Марк, осознав, как больно сейчас думать.

– Хорошо, я вечером заеду. Там и доведу до тебя новые обязанности, пока!

– Давай, – ответил Марк и рухнул спиной на кровать.

Глава 45

После весьма неприятнейшей, со всех сторон рассмотрения перестрелки главный решил всех ее участников отправить как можно дальше от места происшествия, чтобы не мельтешили на глазах. Тем более, в организации существовал порядок, в соответствии с которым каждый ее член должен измараться во всем, что может вообще пачкать совесть. А если быть серьезным, то это был прием борьбы со скукой и однообразием, подхваченный у современного менеджмента. Таким образом Марк получил должность курьера.

Курьеры возили все, что являлось незаконным. В основном наркотики, но кроме них было оружие, предметы ценности, наличные деньги для подкупа, золото, специальная аппаратура, иногда приходилось сопровождать кого-то из людей. Перед каждым выездом курьер получал наставления, инструкции, карты дорог и объездных путей, телефоны, адреса тихих мест, имена клиентов и адвокатов. Все как всегда было продумано до мелочей и отточено с каждой последующей поездкой. После дела исполнитель составлял рапорт с указанием всех отклонений и замечаний, обнаруженных в пути.

Новое дело Марку пришлось по душе, если суметь забыть о грузе. Автомобили выбирались из числа надежных и более-менее дорогих марок, а рядом всегда был напарник, с кем не грех проболтать всю дорогу. Кроме всего прочего, работа позволяла в каком-то смысле путешествовать и испытывать положительные эмоции от новизны увиденного.

Особенно нравилась Марку та часть пути, что была без груза. Мимо неслись леса, пораженные болезнью осени, огромные комбайны, рисовавшие на просторах полей полосатый узор, островки городов с плотно насаженными небоскребами и милые сельские городишки с чистыми улицами и подстриженными газонами. Глядя на них, он мог думать, размышлять, мечтать и быть с теми, кого давно потерял. Как же так, моя Ангела, как же так?

Обеды, завтраки, ужины, каждый раз в новой забегаловке, в совершенно отличном от предыдущего месте. Всегда было любопытно: какое фирменное блюдо тебя сегодня ждет и какой национальный уклон оно здесь имеет. Трапезничать, правда, приходилось по одиночке. Кто-то всегда должен находиться рядом с посылкой. Точно так же и со сном.

Если доводилось перевозить что-то чрезвычайно серьезное, то в путешествие отправлялись две машины, по одному водителю в каждой. Пустая, как правило, брала на себя все возможные злоключения. Своим отвязным поведением провоцировала полицейских на постах, и если с основной происходила поломка, то подбирала груз.

Тем не менее, Марк был верен своему желанию бросить организацию и с каждым днем это стремление в нем непреклонно росло. Напротив, Курт, оказавшийся его постоянным спутником по службе, был несколько разочарован его решением. И даже приходил в бешенство, слушая болтовню Марка относительно его планов на будущее. С последней неудачной поездки в Китай он стал неожиданно нервным и раздражительным, особенно когда был трезв. Не было ранее случая, чтобы Курт вообще на что-то жаловался. С детского дома он впечатлял редкостным самообладанием. Но, будто назло Марку, взялся непрерывно роптать на смертельную тоску. Для него крутить баранку было слишком вялым и занудным делом, где ничего и никогда не происходит.

Зато с теплотой вспоминал свои похождения вышибалой долгов, поскольку там ему не ставили в обязанности по неделе потеть и вонять на жаре, пересекая половину континента. На пустых участках пути, то есть тех, что были без груза, он хорошо нагружался алкоголем, курил сигары и включал свою обычную пьяную болтовню, разумеется, в полной мере касавшуюся Марка.

И в этой болтовне было много чего, стоящего внимания. Под действием горячительного язык и мышление Курта будто сбегали из неволи. Речь насыщалась любопытными умозаключениями, историческими очерками, была складна и обладала силой приличного софиста. Он даже мог бы сколотить карьеру неплохого оратора или политикана, где-нибудь в команде очередного сенатора, рассуждал Марк.

Но было что-то в разуме Марка еще, что отрывало его от, казалось бы, правильных рассуждений Курта. Будто он глубоко заглотил рыболовный крючок, как это любят окуни. И этот омерзительного вида инструмент, впившись своим жалом в пищевод, неуклонно тянул в сторону, прочь от всего, что его окружает, что на первый взгляд кажется ценным и логичным.

Нет, так, конечно, продолжать нельзя, крутилось в голове Марка. И если играешь с огнем, то он обязательно преподнесет тебе болезненный урок. Ты всегда знаешь, что тебе делать. Вопреки всем обстоятельствам, вопреки, казалось бы, здравому смыслу.

Глава 46

В один из тех прекрасных дней, когда наших друзей отправили колесить по стране с грузом на борту, Курт вновь предавался пороку великого уныния. К тому же казался без причины капризным и раздраженным. Но деваться было некуда. Оставалось развалиться на заднем пассажирском сиденье мчащегося автомобиля и развлекать себя обрыдлым бездельем. К прочему удовольствию, было очень жарко и вяло. Кондиционер как назло не справлялся со своим предназначением, и пришлось опустить все окна. Радио также было выключено, а привычный гул двигателя давно перестал быть заметным для слуха. По ощущениям, автомобиль был битком набит смертельно-тоскливою скукой, которую то и дело прорывало как следует поджечь.

Печное пекло, пустынная дорога. По сторонам такие же пустынные пейзажи. За текущий час на пути не встретилось ни одного замшелого водителя, ни одной работающей бензоколонки. Наконец впереди забрезжила одна такая одинокая машинка, расплывавшаяся поначалу в потоках горячего воздуха, и от царившей скуки привлекла к себе все внимание друзей.

Внезапно какая-то оголтелая мысль пришла в голову Курту, невольно склонившая его к активным действиям. Он громко, с характерным хрипом прочистил свое горло и затем, подтянувшись к окну, метко плюнул в лобовое стекло навстречу летевшего автомобиля. Тот в свою очередь с визгом притормозил и разразился прерывистыми сигналами клаксона в убегающей позади дали.

– Твою мать, ты какого черта делаешь? – злобно возмутился Марк.

– Езжай, не твое дело, – грубо ответил Курт.

– Ты совсем мозги пропил, нам нельзя попадаться на глаза!

– Без тебя знаю, как и где себя вести. Рули и не отвлекайся.

– Больше так не делай, ты тупишь!

– Ладно, ладно, тоже мне разнылся, сыночек. Давай я сяду за руль, только заткнись, – предложил Курт.

Они поменялись местами, и теперь уже Марк растянулся на заднем сиденье. Болтать ему не хотелось.

***

Примерно через двадцать минут в зеркале заднего вида отразился еще один автомобиль с подозрительной манерой езды. Поначалу он ехал на приличном удалении, не догоняя и не отставая, хотя скорость их автомобиля была весьма приличной. Несмотря на то, что инструкциями предписывалось вертеть головой во все стороны и все ситуации на дороге априори считать подозрительными, вялотекущие от жары мозги со всеми остальными потрохами отказывались включаться и концентрироваться на работе.

Но «веселые» события не заставили себя долго ждать. Злополучная машина, следовавшая позади, вдруг замигала синим светом, и вместе с этим зазвучали не самые милые каждому из нас звуки сирены.

– Да какого хрена ему надо, – возмутился Марк, еще не успевший в полной мере успокоиться после выходок Курта.

– Не боись! Товар компактный, ничего он не найдет. Спрячь оружие под сиденье, а диспетчеру не звони.

– Но мы обязаны! – возмутился Марк.

– Я все беру на себя. Проверит документы и свалит. Ничего страшного, – уверил Курт.

Полицейская машина в конце концов почти уперлась в зад, и теперь растаяли сомнения, что она была нацелена на их новенький BMW.

Курт припарковался на обочине, достал документы и стал ждать. Полицейский также остановился позади, медленно вышел и направился к нашим героям. Здоровая двухметровая дубина в форме и маршальским значком на груди сначала молча заглянула на место пассажира, где сидел Марк, затем выросла над водителем.

– Здравствуйте! Маршал округа DS такой-то. Поступила жалоба. Кто-то из машины, похожей на вашу, плюет в проезжающие автомобили.

– Вам может это показаться невероятным, но, сэр, мы, видимо, стали жертвами тех же самых хулиганов. К нашему великому изумлению, некто лишенный благоразумия совершил тот же возмутительный акт вандализма, проезжая мимо нашего автомобиля, – ответил ему Курт.

– Он двигался вам навстречу или попутно? – спросил полицейский.

– Он двигался попутно, сэр. Немного быстрее нас.

– Хотите сказать, что кто-то, двигаясь в том же направлении, что и вы, на скорости около восьмидесяти миль в час смог плюнуть и попасть в вашу машину?

– Да сэр, именно так и было, – уверенно ответил ему Курт, впечатляя Марка блестящим актерским мастерством. – Мы не стали вызывать полицию и вообще сделали вид, что ничего особенного не произошло. Сами знаете. Если откликаться на таких невежд, а тем более отвечать грубостью на нахальство, это ни к чему хорошему не приведет.

– Разумеется! Я с вами совершенно согласен, – ответил маршал, немного расслабившись. – Откуда вы едете?

– Мы едем с восточного побережья, у нас был небольшой перерыв в работе, и мы воспользовались им, чтобы немного восстановить силы.

– Вы американцы? У вас небольшой акцент.

– Сейчас мы американцы. Мы даже успели послужить в Афганистане, а мой друг был сильно ранен под Кабулом в живот, представляете!

– Хорошо, – успокоился наконец полицейский. – Не могли бы ли вы показать ваше водительское удостоверение? И вашего пассажира попрошу предъявить документы.

– Разумеется, сэр!

– Вы сегодня пили?

– Нет, сэр.

– А ваш попутчик?

– Нет, сэр, он трезв.

– Однако я бы очень хотел, чтобы вы прошли тест на алкоголь. Это чистая формальность для галочки. Вы же не будете возражать?

– Конечно, сэр, все, что вам угодно!

– Что вы предпочтете, тест на координацию или подышим в трубочку?

– Предпочту тест на координацию.

– Хорошо, тогда медленно выйдите из машины, чтобы я постоянно видел ваши руки.

– Хорошо, сэр, правила я знаю. Меня останавливают не впервые.

– Тогда все пройдет быстро, и мы спокойно разъедемся, – уверил служака.

Курт спокойно вышел из машины, встал, куда указал маршал, и выслушал вводный инструктаж.

Марк был исключительно уверен в своем товарище, ведь прежде, в любой другой жизненной ситуации он всегда оказывался неоспоримым победителем. Будто он был этаким храбрым пилотом злющего П-51 «Мустанг» на фоне этажерки-кукурузника жизненного пути Марка и всех прочих людей. Но сегодняшнее утро творило чудеса и воистину поражало воображение.

Неожиданно, потому как это казалось невозможным, у Марка закрались какие-то неприятные предчувствия. Что-то было в поведении Курта, тонким голоском вопившее о совершаемых им мелких ошибках. Проскальзывали какие-то мизерные неточности, то ли в движениях, то ли в самом внешнем виде его товарища. Эти песчинки нескладности, возможно, оказались бы незаметны для простого обывателя. Но для полицейского, повседневной обязанностью которого являлось умение читать такие подробности, могли бы стать довольно заметным указателем.

Курт по команде полицейского довольно гладко повторял его движения и даже с прецизионной точностью коснулся кончика своего носа. Казалось, вот-вот еще пару шагов по прямой линии, и можно расслабить булочки, но шаг, еще шаг, и нога, описав в воздухе какую-то незатейливую кривую дугу, упала туда, где ее совсем никто не ждал.

Разочарование Марка было ошеломительным. Если собрать и впихнуть в одного человека боль и страдание всех футбольных болельщиков испанской национальной сборной, когда та в пух и прах проигрывает, это и было именно то, что почувствовал Марк.

Полицейский был на удивление справедлив и предложил еще раз пройти по прямой. Но шаг, два, три, и…

– Твою мать, твою мать, сука, твою мать! – рассыпался искрами Марк, намертво вцепившись от напряжения в ручку двери автомобиля, а другой в водительское кресло. – Какого черта ты, кусок идиота, вытворяешь?

Разумеется, дальше все пошло не по плану.

– Пожалуйста, встаньте лицом к автомобилю, – скомандовал маршал Курту.

– Простите, сэр, совсем недавно я получил спортивную травму, позвольте мне еще раз пройти этот тест, – спокойно ответил Курт.

– Пожалуйста, встаньте лицом к автомобилю, я прошу вас.

– Но, сэр…

– Четко выполняйте мое требование! – поднял голос маршал. – Вождение в нетрезвом виде является серьезным правонарушением. Не усугубляйте свое положение сопротивлением должностному лицу.

– Сэр, я не употреблял сегодня алкоголь и готов пройти дыхательный тест.

– Пожалуйста, встаньте лицом к автомобилю и положите руки на крышу.

Курт нехотя встал перед автомобилем полицейского, но руки остались висеть по швам. В это же самое время Марк, недолго думая, вышел из автомобиля, решив вмешаться и мирно разрядить ситуацию.

– Сэр! – снова обратился полицейский к Курту. – Положите обе руки на крышу автомобиля, а вы, сэр, пожалуйста, вернитесь на свое место, ситуация серьезная.

Курт как стоял лицом к машине, так и остался стоять и даже пальцем не пошевелил. Марк успел сделать два шага к маршалу, на что тот тут же среагировал, ловко расстегнув кобуру и положив правую руку на рукоять пистолета.

– Пожалуйста, вернитесь в машину. Прошу вас не накалять обстановку. Повторяю, ситуация очень серьезная, – стоял на своем маршал.

Марк, оценив серьезность его намерений, остановился и приподнял руки выше пояса.

– Прошу прощения, сэр, – начал Марк, – мой друг действительно имеет серьезную травму ноги. Он вообще не имел права проходить этот тест.

– Понимаю! Мы разберемся. Пожалуйста, вернитесь в автомобиль и сядьте так, чтобы я вас видел, – велел полицейский в ответ.

Марк медленно попятился к машине. Хотя ситуация и приняла довольно неприятный оборот, в любом случае она обязана была разрешиться. Курьеры в организации всегда выбирались среди чистеньких перед законом кандидатов. И в подобных ситуациях, даже если в машине был груз, следовало в полной мере выполнять все требования полицейских, быть вежливыми и ни в коем случае не ввязываться в перепалки. Но какого черта ты опять вытворяешь, Курт?!

Следующие несколько секунд промчались будто в замедленной съемке. Полицейский, провожая взглядом Марка, потянулся к рации, его большой палец уже касался гашетки, и рот было начал издавать звуки…

– Центральная…

Словно молния посреди звездного неба, Курт бросился на служителя закона, оттолкнувшись ногой от автомобиля, и в мгновение ока на песке бешено рычал и пульсировал плотный комок разъяренной злобы. Грянул выстрел, затем еще один, еще и еще. Полицейский держал пистолет в одной руке, пытаясь достать им Курта, другой сжимал выносной элемент рации, одновременно стараясь отбиться от напавшего. Он что-то кричал, но едва ли его слышали коллеги-полицейские, так как Курт, сквозь удары по лицу маршала, успешно затыкал ему рот, а затем вообще захватил власть над средством связи.

Опять выстрелы, и Марк на лету к кратеру горячего события слышит, как пули свистят мимо его головы. Он с трудом выломал из рук полицейского пистолет, опустевший и теперь бесполезный, и пытался помочь Курту, пока не появились свидетели.

Но маршал оказался не такой уж легкой добычей. Он быстро поменял тактику, понимая, что сейчас нужно использовать тело Курта, чтобы закрыть себя от атаки со стороны Марка. Теперь все, что ему требовалось, это как можно дольше тянуть время. Только хороший жирный кусок времени мог спасти его жизнь, и поначалу ему это вполне удавалось. Курт пытался оголить места для ударов, чтобы Марк воспользовался ими, но совершил оплошность. В руках полицейского оказался перцовый баллончик, и он хорошенько обработал им единственный глаз Курта, хотя и самому, конечно, досталось прилично.

– Застрели его, твою мать! – орал Курт, задыхаясь и пытаясь как-то парировать атаки полицейского, все чаще пробивавшиеся в его лицо. – Убей его, наконец!

Марк кинулся к машине, под переднее сиденье, откуда выхватил пистолет и побежал обратно. Он три раза выстрелил около головы полицейского, лежащего на спине под грузом ослепленного Курта, и скомандовал, чтобы тот не двигался.

– Стреляй в него, говорю, стреляй, он нас всех посадит, ты видишь! Стреляй, слабак, трус! – орал Курт.

То ли от отчаяния, то ли от неверия в свою удачу, но полицейский отказался подчиняться командам и, полностью перехватив инициативу, начал жестко колотить Курта по лицу, притом находясь снизу.

– Убей его, трус! – продолжал орать Курт сквозь удары.

Марк выстрелил в местечко, расположенное примерно под ребрами полицейского, поскольку ничего пригодного для удачного выстрела в такой бешеной динамике больше не нашлось. Причем рвануло два выстрела не сдерживающего себя «Глока» – любимого оружия Курта. До его оружия добраться было быстрее.

Полицейский тут же обмяк, отцепившись от Курта, и перевалившись на левый бок, согнулся в позу младенца. Одной рукой он прикрывал рану, а другой голову. Сквозь пальцы обильным потоком сочилась кровь черно-бурого цвета.

Марк без тени сомнения знал, что это значило для полицейского. Сейчас его печень превращена в жалкие ошметки, в чертов фарш, и жить ему осталось-то не более десяти минут. Теперь и сам дьявол не поможет ему увидеть свою семью в последний раз.

Курт встал, вытирая глаза рукавом, затем вырвал у полицейского радиостанцию и угостил его несколькими хорошими пинками по незащищенной спине.

– Дай пистолет, – скомандовал он другу.

– Достаточно с него, он уже труп, – рычал Марк.

– Давай быстрее мой пистолет, я в любом случае убью его. Хочешь задом торговать в федеральной тюрьме! – заорал Курт и с силой вырвал оружие из рук Марка, поймав его за ствол.

Он снова повернулся к полицейскому и стал наблюдать, как тот корчится на земле. Первый выстрел был в колено, затем в то место, где позвоночник переходит в таз. Затем Курт обошел жертву с другой стороны и выстрелил в желудок, но тот все еще был жив. В обойме оставались несколько патронов, и он высадил их все до одного, не особо прицеливаясь к конкретному месту. Полицейский больше не шевелился.

– Бери за ноги, его нужно забросить в багажник.

– Да хрен на него, – рычал Марк, прочувствовав, что его мир сегодня разрушился раз и навсегда. – Сука ты!

– Слушай меня! Бери за ноги, забросим его в багажник, отвезем на свалку, а там наши коллеги о нем позаботятся. Ты слышишь меня? – хрипел от злобы Курт.

– Да, слышу, твою мать, сегодня я уже наслушался от тебя, подонка.

– Я сяду в полицейскую машину и буду ехать впереди, а твои заботы на этом заканчиваются. Когда мы подъедем к свалке, ты остановишься, где я тебе махну рукой и будешь ждать меня. Ты хорошо меня понял?

– Да понял я! Какого хрена ты меня переспрашиваешь, – злобно ответил Марк.

– Тогда за дело!

Они забросили тело маршала на заднее сиденье его же автомобиля, поскольку багажник оказался заваленным покрышками, с которыми возиться вовсе не хотелось. Затем расселись по машинам. Движение начал Курт, резко вырвавшись вперед, и будто назло его выходки сегодня на этом не кончались. Он вел полицейскую машину, размашисто виляя из стороны в сторону вдоль дороги, затем испробовал ее тормоза и проверил, какое она делает ускорение. Разве об этом думают обычно люди, когда убивают кого-нибудь? Да почему, кого-нибудь – это же треклятый полицейский. Просто так с рук такие ошибки не сходят. Что вообще вдруг взбрело в голову этому черту одноглазому, всерьез кипел Марк.

Через пару десятков миль полицейская машина с Куртом завернула влево и помчалась по проселочной дороге, высоко подпрыгивая на кочках и издавая глубокий рев. Курт явно выбивал из мотора все, на что тот был способен. Ко всему прочему удовольствию, он врубил полицейский звуковой сигнал, мигалки и на всю громкость радио.

– Вот же глупец, – рычал от злобы Марк, ударяя раз за разом ладонью о руль. – Мало упырю сегодня было развлечений? Все, черт меня побери, пошло все к чертовым чертям. Так меня со времен детского сада никто не раскалял. Больше я тебя, отморозка, слушать не стану. Я все буду делать по-своему, и плевать мне на тебя, плевать на организацию, плевать мне на всю эту обгаженную планету, на каждую клятую травинку, на эти широкие просторы, что не пересрать, и ясное солнышко. Пошли вы все к черту, – разрывался от злобы Марк.

Курт резко затормозил, со всей силы вдавив в пол педаль тормоза, и махнул рукой в открытое окно водительской двери. Махнул он, как приятели-соседи махают друг другу. Как чертовы придурковатые семьянины. Марк остановился и тут же вышел из машины. Сидеть на месте он не мог. Мышцы от злобы, адреналина и напряжения, то сжимаясь, то разжимаясь, ввергали в еще большее бешенство своим неподчинением. Колени вздрагивали нападками и не хотели слушаться.