Три шершавых языка

– И есть что-нибудь? – спросил Марк, когда детектив взял у него сигарету.

– Пока все глухо.

– И вы думаете, что просто так сможете узнать преступника в толпе?

– Вы знаете, – задумчиво произнес детектив, – я, как правило, сразу признаю убийцу. Вы, к примеру, ни на секунду не показались таковым.

– Как же вы это определили?

– У меня жена немного увлекалась актерским мастерством. Хотите знать, как им дается профессия? Чтобы показать идеальный дубль, им приходится повторять его раз за разом, возможно, сотни раз, пока он не будет выглядеть естественно. А тут мы говорим о профессиональных актерах, не то что об обычных людях.

– Значит, вы меня ни разу не подозревали. Но зачем тогда столько неприятных и даже омерзительных вопросов?

– Нет, вы вне подозрений. Тем не менее, от вас я могу узнать даже больше, чем вы можете мне сказать. Это тоже обычная практика.

– У вас еще есть ко мне какие-либо вопросы?

– Разумеется! Ваш приятель не появлялся?

– Нет, он все еще в Китае.

– Он звонил?

– Да, он звонил. Я передал, что вы хотите видеть его.

– И что же он ответил?

– Сказал, что появится и первым делом будет у вас.

– Уже прошло две недели, сколько еще придется ждать?

– Он обещал, появится так скоро, как сможет. Возможно, даже на следующей неделе.

– Я могу выписать требование, чтобы он объявился в указанный срок в нужном мне месте.

– И как вы ему передадите свое требование?

– Вы сами это сделаете.

– Он подозреваемый?

– Нет… нет, нам просто нужно больше информации и обрубить висячие концы. Я, кстати, навел кое-какие справки относительно него. Уверен, что рыльце у него и в пушку, и во многом чем еще. А у вас рыльце, случаем, не в пушку?

– Может быть, в другом месте поговорим, кто во что свою морду сует, или совсем потеряли уважение к людям? – разозлился Марк. – Для вас все люди преступники и подонки?

– Прошу прощения, я потерял такт. В чем-то вы правы, а если быть серьезным, я могу рассчитывать на вашу помощь? – спросил он, стараясь как можно глубже заглянуть в глаза.

– Разумеется, я вам помогу всем, на что я способен. Главное, чтобы вы нашли мерзавца.

– Отлично! Тогда, пожалуйста, держите меня в курсе, если что-то вспомните или столкнетесь с чем-то подозрительным относительно нашего общего дела. И, пожалуйста, не совершайте опрометчивых поступков. Свяжитесь сразу со мной, я буду рядом.

– Хорошо! До свидания, детектив.

– До свидания! – ответил тот и затерялся в толпе.

Как позже выяснилось, он обратился к отцу Ангелы и выспрашивал мнение о Марке и остальных присутствующих, заинтересовавших его. Но концов отыскать ему так и не удалось спустя многие месяцы.

Часть VII. Жизнь без надежды

Глава 40

Это был черный период для Марка и в то же время проблемный, хотя на большинство своих хлопот он перестал обращал внимания. Гремучая смесь из обиды, ненависти и неоплаченной мести засела в его душе и разуме, и казалось, терзания эти продлятся до второго пришествия.

Отстранившись от людей, человеческого образа жизни и всего мира в целом, Марк целыми днями напролет до краев нагружал себя алкоголем. На работу он больше не выходил. Ну да, сделал несколько попыток, но зачем она ему? Какой вообще смысл поддерживать в себе жизнь, размышлял он. Ради того, чтобы и дальше влачить свое бесцельное существование? Чтобы до конца дней презирать себя или в лучшем случае растить таких же неудачников? Потому что так делают все кому не лень?

Деньги иссякли относительно быстро, но невероятными усилиями (оказаться пару дней в трезвом уме) ему удалось выбить какое-никакое пособие по безработице. Служба в армии США и участие в военных операциях помогли все же заполучить государственную поддержку. Конечно, деньги были относительно небольшими, и Марк, чтобы как-то сводить концы с концами, переехал на новое место, в маленькую квартиру-студию на промышленных задворках города. Разумеется, с тараканами, соседями-наркоманами и прочими привилегиями нищеты. Но все же она вполне годилась для проживания окончательно павшего духом психа-одиночки. К тому же рядом обитал отличный бар.

Ночью он пил под бесконечную болтовню телевизора. Днем спал, вечером иногда делал небольшой кружок по кварталу, финишируя на пороге алкомаркета. И даже с какой-то поры стало казаться, что подобный образ жизни его вполне устраивает. Пей, и все твои беды исчезнут. Большие проблемы – выпей еще больше. Все-таки можно стойко стоять и обрыганным лицом ко всем ударам судьбы, и даже мочиться против ветра.

А что ему еще оставалось делать в полном одиночестве? Только прятаться. Он и прятался от жизни, от работы, от людей, и самое главное, в ужасе бежал от навязчивых мыслей и воспоминаний. Едва в его голове чуть-чуть прояснялось и проглядывались жалкие ручейки разума между запоями, как все мысленные потоки плавно перетекали в одно лавинное русло. Хотелось биться головой о двери, разбивать кулаки о стены, зубами рвать подушки и постельное белье. До скрипа, до скрежета зубов крушить ногами мебель и сантехнику, но выбить эту боль, эти терзания из головы.

Какой же я глупец, что так просто отпустил ее, думал он каждый божий день. Какого черта я до сих пор еще не расплатился за свою ошибку? Разве достоин жизни тот, кто не умеет положить свою судьбу на лопатки, кто не одерживает верх над неудачами? Кто не в силах защитить самое ценное для него? Зачем я нужен здесь? Кому, черт возьми?

Глава 41

Спустя девять месяцев после смерти Ангелы вечный Курт наконец объявился в дверях квартиры Марка. Он к тому времени окончательно завершил все свои дела в Китае, и более не было причин там задерживаться.

Друзья встретились молча. Прямо на пороге какое-то время смотрели друг на друга, и все им было ясно и без слов. Для каждого в отдельности этот черный период сильно отразился на их внешности.

– Ну и видок у тебя, – начал первым Курт, войдя в комнату. Он швырнул свою сумку на захламленный диван и сам завалился на него сверху. Ноги поставил на заваленный окурками и бутылками столик.

– Да плевать! Будешь пить что-нибудь? – непринужденно спросил Марк.

– Да, давай виски, если есть. Так надоел китайский виски. Они хоть и гонят его порядком, но до совершенства пока далеко.

– Да, есть! Сейчас, – отозвался голос из-за угла с кухонным гарнитуром.

Марк с грубым стуком поставил стакан Курта на свободный угол столика, а сам с крепким коктейлем в руке развалился в кресле, прямо напротив друга. Ленивым взглядом он уставился на него, потому как во внешности Курта до чертиков много чего изменилось.

Приличную часть его лица теперь украшала обожженная кожа, красная и бугристая. Ожог сильно подпортил области кожи на верхней челюсти и в районе носа, и теперь легкая небритость, ранее придававшая ему некий классический вид мушкетера (предмет гордости Курта), теперь просто уродовала его. Пучки щетины, как тропические островки, торчали то тут, то там, разделенные грядами ожоговых шрамов.

Но довершал новый штрих его автопортрета омерзительно пустой и бессмысленный взгляд стеклянного глаза из-под обожженного века, постоянно нацеленный куда-то в сторону относительно правого живого, словно он жил сам по себе.

– А с тобой какая напасть, черт меня побери, произошла? – спросил Марк, все еще не отрываясь от остатков щеголеватого лица Курта.

– Дай напиться, ради бога, и я все тебе расскажу, – спокойно ответил тот.

– Ну ты и урод! – скривив губы, оценил Марк.

– Я знаю, и я все равно горжусь собой, – еще более равнодушно ответил Курт.

Они сидели молча и пили в полной тишине затененного плотными шторами помещения. Каждый при этом оставался в своих мыслях, летящих далеко-далеко от этого места, этой планеты. Марк периодически делал один коктейль за другим и дополнял стакан Курта виски со льдом. Но молчание не нарушалось, будто друг друга и не существовало.

– Ну, в общем, к своему удовольствию сходил на празднование китайского нового года, – начал рассказывать Курт. – Они там, безумцы, обожают фейерверки, пиротехнику, петарды, мать их. Только представь, значит, площадь, а их, надо сказать, в Китае сильно большими не делают. На ней четыре-пять тысяч человек, и каждый в руках с очумевшей такой ракетницей. Китайцы, надо отметить, бесстрашный, даже в чем-то безумный народец, хочу похвалить. Они друг в друга этими штуками стреляют, представляешь, и радуются. Так они злых духов якобы прогоняют. Куда они могут зарядить этой своей штуковиной, вообще никого не беспокоит. В голову, в лицо, вообще не важно.

Мало того, прямо через толпу туда-сюда гоняют безумные медики на своих катафалках и собирают сразу по несколько человек. Сами, поди, кучу народа передавили своими колесами.

Да плевать на них, людей. На верху-то что творится! Прямо над головой просто царство огненного безумия. Огромные шары от разрывов салюта, притом такой плотности, что с первого раза в штаны наделать можно. Тебя просто обдает грохотом и расширяющейся силой огненных цветков. А их разнообразие и беснование цветов! А исключительная правильность геометрической формы! Как они вообще такое делают?! Поверь мне, это впечатляет до глубины души. В общем, ориентацию в пространстве теряешь полностью. Даже в самые тяжелые дни афганцам под нашей артиллерией такого и не снилось.

И вот в этот хорошенький вечер что-то взорвалось, ударившись мне прямо в лицо, неожиданно и позорно, мать ее. Чертова ракета начисто ослепила меня, разлетевшись к чертям собачьим прямо перед моим носом. А какая-то ее тлеющая часть прилипла намертво к моей коже. Она торчала из того места, где был мой глаз, и нагло испускала искры прямо наружу. Я пытался вырвать эту гадость, но не так уж это оказалось просто. Огонь словно горел внутри меня, но дотянуться до его источника было возможным, если забраться под кожу.

В общем, слепого и беспомощного, как поганого новорожденного щенка, меня подхватили под руки и дотащили до медиков. Пару месяцев я провалялся по хирургиям. Глаз спасти, конечно же, не удалось. Это я и сам практически сразу понял, нащупав своими собственными руками пустой провал на его месте. Тебе, разумеется, ничего не говорил. Сам понимаешь почему. Твоя беда, я уверен, и в тысячу раз была хуже моей. Я наплевательски отношусь к своим шрамам, ты же меня знаешь. И главное, все еще надеюсь умереть молодым.

– Да уж, соглашусь. В то самое время я бы и бровью не повел, – ответил Марк. – Не обижайся, дружище. И на твои похороны меня бы и силком не затащили.

– Пошел ты! – ответил Курт. – Только сам не обижайся. А вообще, это будет мне уроком, – заключил он и с силой сжал стакан в руке.

– А другой глаз?

– Да все с ним нормально, как я, по-твоему, здесь оказался?

– Тогда жить можно, – заключил Марк.

– Куда, мать твою, деваться!

***

После разговора о событиях, произошедших с ними за последние месяцы, они около часа просидели молча. Курт в конце концов встал, повесил на плечо тяжелую сумку и направился к выходу.

– Не вставай, я сам справлюсь.

– Ладно, – ответил Марк.

– Примерно за неделю-две я утрясу свои дела, а там посмотрим, что нам дальше делать. Кстати, с нашим детективом я уже успел поговорить. Завтра пойду анализы сдавать, очень настаивал.

– Да, давай, – без какой-либо доли восторга поддержал Марк.

– А, вот еще что, – вспомнил Курт, – как я мог забыть!

Он открыл сумку, вынул из нее пачку стодолларовых купюр и небрежно бросил ее на стол. Затем, не сказав ни слова, исчез за дверьми.

***

Курт, как и обещал, появился в дверях Марка ровно через неделю. На сей раз он выглядел более сносно, выбритый, подстриженный, одетый в дорогой спортивный пиджак, сидевший на нем как влитой. Сразу с дверей он начал заражать Марка мыслями об активных действиях и новых достижениях, пробиваясь через укрепления накопленного равнодушия своего товарища.

Конечно же, Марк, будто старая черепаха, отказывался выходить из своего маленького мирка, где, как он считал, никому не был нужен. Все, что ему хотелось в ближайшем будущем, это и дальше тянуть себя вниз с помощью спиртного.

– Собирайся, мы кое-куда едем, – скомандовал Курт.

– Я никуда не поеду даже под дулом пистолета, – резко парировал Марк.

– Поедешь! – настаивал Курт. – Мне нужно тебя немного встряхнуть, а там поговорим о работе и о прочем. Уверен, пара цыпочек, свежий воздух и азарт поднимут тебя на ноги. Кстати, в деньгах мы сегодня можем себя не ограничивать.

– Давай в следующий раз, – предложил Марк. – После такого объема выпитого меня точно женщины не интересуют.

– Ты мне должен, и ты мне нужен! И потому я прошу тебя собрать всю свою волю в кулак, хотя бы на несколько часов. Мы немного отдохнем, по-королевски отдохнем, а потом обсудим наши новые планы. Ни ты, ни я сейчас большими суммами не располагаем, а деньги нам нужны больше всего на свете. Особенно тебе с твоими неприятностями.

Хочешь знать, как я смотрю на это? Философы всего мира говорили – время лечит. Но ввиду своего запроса на святость и мудрость о главном они, конечно же, умолчали. Деньги лечат, деньги! Причем в разы лучше и быстрее, чем время. И скоро ты в этом убедишься. Ну что, через пару часов тебе нормально будет? – спросил он под конец.

– Да, черт возьми, я буду готов, – ответил недовольно Марк и сам себе удивился, что так быстро поддался на искушение. – Мне также одеваться? – поинтересовался он, окинув взглядом Курта. – У меня, наверное, ничего нет под стать.

– Не бери в голову, купим по дороге. Главное, будь готов, и без меня ничего не пей. Успеем еще сегодня.

***

Прикупив несколько предметов одежды, Курт потащил Марка в гриль-бар, там они вдоволь поболтали, немного выпили и поглотили великолепно приготовленные стейки. Затем их дорога легла в один замечательный отель, где в глубине номера, как оказалось, их уже дожидалась пара титулованных представительниц древней профессии.

Марк быстро нашел в себе силы отважиться на нехитрое дело. Да и тонкие дорожки белого порошка, предложенные Куртом, вселили в него еще больше уверенности. Через полтора часа Марк лежал на кровати вполне уже удовлетворенный и с восхищением, вперемежку с любопытством, теребил грудь девушки. На этом интересном месте в комнату ворвался Курт.

– Ты все, наконец? – спросил он. – Собирайся быстрее, нам нельзя терять время.

После, уже в пойманном такси они долго плутали по улицам и остановились напротив одноэтажного дома с идеальной лужайкой и торчащими с двух сторон от входа американскими флажками. Их вышел встречать парнишка по прозвищу Кекс. Он довольно тепло поприветствовал Курта, словно знал его с самых пеленок, и затем крепко пожал руку Марка.

Сам Кекс был здоровущим, жирным, лысым детиной с белоснежной кожей, на которой, кроме всех прочих безвкусных татуировок, красовались большие буквы WP на шее. По-моему, он слишком сильно старается, злословил про себя Марк.

Кроме Кекса, в доме обнаружились еще несколько парней, явно того же племени, и весь остаток дня они намеревались провести на полную отдачу. А развлекаться, надо сказать, они умели.

Марк и Курт после часовой тряски в пикапе оказались на длинном пустыре, окруженном слева и справа массивами деревьев и кустов, а впереди – склоном высокого холма. На самом пустыре уже отчаянно ждали своих гостей странно расставленные манекены в одежде и без. Они то держали свои пластиковые руки на бедрах, то тянули их к небесам. А те, что стали жертвой глупой иронии, даже приветствовали их особым способом, как покажут только в фильмах военных лет. Кроме фигур, было много бутылок с водой, то подвешенных, то просто стоящих на земле, тыквы на шестах и несколько разного рода стрелковых мишеней.

– Слава Америке! – провозгласил Курт, когда на дне кузова пикапа был разложен целый оружейный арсенал, готовый пробудить ото сна всю округу. Было все, что могла пожелать самая изысканная душа. Все, что возможно только приобрести в приличном оружейном магазине. Выбор простирался от пистолетов различных калибров и производителей до музейного разнообразия полуавтоматического оружия и крупнокалиберных снайперских винтовок. Про дробовики я даже и не упоминаю.

Как же здорово и весело наблюдать разлетающиеся к чертям собачьим головы манекенов по одной лишь твоей воле, по твоему мимолетному желанию. Как же все-таки велика власть кончика сжатого указательного пальца. Было невероятным вспомнить, какие мощные ощущения вызывала эта сила, эта возможность разрушать все то, что оказывалось на твоем пути. Уметь, сметь, хотеть уничтожать все живое на этом свете, все, что пожелает встать против тебя.

Марк уже забыл то, чему научил его Афганистан. Да что говорить, даже и мысли не проскочило в голове. Теперь ничего не было важно, отныне ничего не было значимо.

После стрельбища друзья оказался в ночном клубе. Там, как обычно, разум заглушала музыка, а люди бесновались под единый ритм, знакомый еще нашим предкам со времен шаманского бубна.

– Помнишь, когда мы последний раз заглядывали в такие места? – спросил Курт.

– Черт возьми, это было так давно, словно в другой жизни, – ответил Марк, пробиваясь сквозь грохот музыки.

– Невероятно то, как мы так быстро все это потеряли, не успев в полной мере насладиться.

– Я соглашусь, и это действительно наше большое упущение, – разгоряченно отвечал Марк.

– Нужно всегда, когда тебе плохо, оказываться в гуще толпы. Хочешь этого или нет, но тащи свою задницу именно в такое место, – продолжал Курт. – Да мать твою, ты посмотри, что за красотки тут! Разве найдешь таких где-нибудь еще?

– Согласен, давай еще накатим и сделаем этот вечер.

Курт сунул в руку Марка цветную таблетку с незатейливым рисунком и хлопнул его по плечу. Марк недолго вспоминал неприятный опыт с подобными пилюльками и поначалу даже возмутился. Но затем его черты лица все же потеплели. Нет, не сегодня. Не после того, что произошло со мной, но в любой другой раз напрочь бы отказался от этой отравы, подумал он. Последние месяцы он себя считал и чувствовал совсем иным человеком. Даже нет, не человеком, а пустой оболочкой, подобно ржавой консервной банке из-под горошка в куче мусора. Он тщетно пытался найти в этой оболочке хоть что-то, за что стоит зацепиться, что стоит ценить. Может быть, смысл, желания, стремления, веру, принципы и другие аспекты жизни, без которых не существует ни один здравомыслящий человек? Нет! Все было напрасно. Все было до боли в заду глупо.

Осталась только оболочка, которая счастлива или, возможно, думает, что счастлива. А может, действительно счастлива, но только на короткий миг, лишь праздно проводя время на пике самых ярких удовольствий. Все остальное уже не было таким важным. Забыто все, чего хотелось искренне желать или сторониться. Будущее больше не предвиделось чем-то многообещающим, сулящим хоть какую-нибудь новизну, череду событий. Напротив! Оно чаще рисовало картины восхождения на Голгофу с крестом на спине, под плевки и пинки толпы. И это даже успокаивало Марка. Извечный вопрос: как ты будешь себя вести, когда предвидишь свою смерть? И у Марка на этот случай уже был готов самый тривиальный сценарий.

***

– В общем, есть работа, – выдохнув, начал Курт. – Тебе она, конечно, не понравится, но, пожалуйста, не перебивай, пока я не договорю до конца. Самое главное, за нее платят приличные деньги, и тебе не придется с утра до ночи торчать в офисе с шелковой петлей на шее.

– Что за работа? – нахмурился Марк, уже предполагая все «но».

– В общем, у одного моего знакомого есть, так сказать, не совсем легальный бизнес, и мы в нем можем прекрасно ужиться ребятами на подхвате.

– Надеюсь, хотя бы не мокрушниками?

– Да нет, успокойся ты! Таких и без нас полно, но ангелами, конечно, нас никто уже не назовет. Ты сильно не волнуйся, главного типа я хорошо знаю, и бизнес он ведет свой давно и успешно. Там и связи с правительством и полицаями. В общем, все стабильно, как всегда. Он делает работу для воротничков, они же позволяют ему проворачивать свои мелкие делишки. Тянется это веселье более пятнадцати лет, без каких-либо серьезных сотрясений.

– Ну хорошо, а чем конкретно мы будем заниматься? – заинтересовался Марк.

– Поначалу, ничего особенного. Там за долги придавить, сям поработать с клиентами. В общем, нужны башковитые парни, которые если что, могут показать свой характер. Захочешь, пойдешь дальше. А там будут уже совсем другие деньги и другое отношение. Ну а если вдруг тебе что-то не понравился, вали без каких-либо проблем. Я обещаю.

– У меня есть долги, хорошие долги, – вздохнул Марк.

– Я знаю, мне уже сказали, – ответил Курт.

– И я, пожалуй, соглашусь. Для меня все равно уже ничего не имеет какого-либо смысла.

– Поверь мне, ты еще встанешь на ноги, как это уже было не один раз.

– Твои бы слова да…

– Черт возьми, не продолжай! Ты прямо сейчас сделал свой первый шаг. Знай, что ничего не будет как прежде, и ты никогда об этом не пожалеешь.

– Хуже уж точно не будет, хотя мне и плевать, – скривился Марк.

– Да не будет хуже, мать твою! Мы еще надерем священный зад этому славному мирку.

Глава 42

Марк никогда не встречал того, на кого он работал. Хотя про этого загадочного человека ходило достаточно много самых противоречивых слухов. В конце концов, наш герой сложил их обрывки в кое-какую небольшую автобиографию и принял ее за свою основную веру.

Мистер Икс, настоящий хозяин организации, слыл с детства сорвиголовой и вырос в бедных кварталах Бруклина в довольно харизматичную личность. Этакий боевой ястреб, как внутри, так и снаружи. Будто лом, сброшенный с крыши высотки, он набрасывался на все, что могло принести деньги, быстрые деньги. Притом добивался он всего своим умом, своей головой, ловко обходя барьеры и оставляя своих соперников позади. Волею странных обстоятельств он попал на военную службу, и там его заметили, нарисовав под его именем жирную черту. После был спецназ с выездными операциями, с которых он возвращался пропахшим порохом и кровью. А далее ему предложили переодеться в деловой костюмчик и заниматься чем-то таким, о чем в правительстве не особо любят распространяться.

В число его новых обязанностей входило устранение неудобных лиц среди гражданских, подкуп чиновников, проведение акций по подрыву бизнеса или доверия к политической партии. Шантаж, угрозы, да много чего еще. Каким-то образом он все же отошел от подобных дел. Это всегда было удобно сделать в период смены очередного президента, когда старый аппарат нещадно выбрасывался на улицу. Но его навыки и связи, конечно же, никуда не могли пропасть. Мало того, он методично оттачивал их весь период времени после увольнения и стал создателем, вдохновителем и главой мафиозной структуры нового типа, еще ранее не существовавшей до настоящего времени. Раскусить такую организацию простым полицейским было бы тем же успехом, что туземцам с копьями заколоть насмерть броневичок. А охотники покрупнее оказались под крепким колпаком.

Это была не какая-нибудь шарашка, где каждый держиморд, не чурающийся крови и тюряги, мог получить место по знакомству, а дальше лениво выполнять свои обязанности вышибалы. Здесь все оказалось гораздо продуманнее. Проверки, в том числе на полиграфе, анализы на наркотики, боевая и тактическая подготовка на каждый случай жизни. Раз в неделю рукопашный бой и стрельба, с фиксацией отметок и прогресса. Каждый занимал свое место, имел должность, имел конкретных подчиненных и систему служебно-правовых отношений. У всех был свой номер и прозвище, без настоящего имени. К ним и прирастал послужной список. Базовая оплата плюс процент от доли участия в очередной операции. В общем и целом, это была работа наемника, с той лишь разницей, что выполнять ее приходилось в приличной деловой одежде на свежих автомобилях.

Имен друг друга там никто не называл. Сразу следовало обращаться по прозвищу. Пусть иногда они звучали обидно, но главное, чтобы хорошо приклеивались.

Размах и амбиции конторы не могли не подкупать. Деньги были очень хорошими плюс полный пакет социального обеспечения. Забота о сотрудниках чувствовалась во всем, даже частный психолог не был исключением, если боец вылезал из хорошей заварушки. Но были и исключительные правила, встретить которые никак не ожидаешь в подобных местах.

Чтобы взяться за работу обычного вышибалы долгов, следовало прежде заучить наизусть толстенную папку методических рекомендаций о деятельности, где раскрывалась вся система сопровождения клиента. Как следить за ним, кому, что сообщить об отклонениях в его поведении, как ставить условия, накладывать штрафы и затем взимать деньги. После же следовала сдача экзаменов, например, на владение оружием, технику безопасности при работе с клиентом, а также на психологическую устойчивость.

Было немного не по себе от всего этого и даже прорывалось иронизировать над заумностью системы. Но железные лица ее бывалых членов почему-то отбивали эту охоту. Все было по-армейски серьезно. И вправду, среди своих новых коллег Марк узнал много военных и бывших членов частных военных компаний, что немного успокаивало и придавало уверенности.