Город потерянных

– Ради Великой напасти, скажи же уже хоть что-нибудь! – взъярилась Фитцджеральд. – У нас нет времени, чтобы успокаивать тебя!

БА-БАХ!

Нашу лодку развернуло с такой силой, что мы попадали на задницы и уехали аж в противоположной угол от навеса. Дэвид придавил меня сверху, чуть не выдавив внутренности своим весом. Лодка описала почти полный круг вокруг себя, а потом начала потихоньку успокаиваться и возвращаться в прежнее положение.

Но прежде чем все, как казалось, наладилось, я успела заметить огромный острый треугольник рядом с каркасом, постепенно уходящий в воду…

– Акулы, – громко сообщила я.

– Кто? – Гарсиа прищурилась. – Каолы? Аолуки? Это демоны? Кто это?!

Я только хотела ответить, что представляют из себя эти акулы, как вдруг совсем рядом, в паре ярдов от нас, из воды показался еще один плавник, который тотчас скрылся. И он, увы, был гораздо больше первого.

Нашу шлюпку окружала стая акул.

– Вот, кто это, – спокойно ответил Дэвид, словно ему было не впервой заявлять об этом, схватил двустволку и направил ее в сторону постепенно расходящихся разводов.

Мы втроем уставились на парня с таким видом, как будто он только что спас беззащитного ребенка из пожара.

– Предупреждаю сразу, «макаров» здесь малополезен, вряд ли пробьет толстую кожу.

– Получается, вся надежда на тебя? – срывающимся голосом спросил Кир.

– Получается, что так, – лаконично ответил Дэвид.

Мы затихли. Мне страшно было даже вздохнуть, поэтому я зажала рукой рот, чтобы заглушить звук собственного дыхания. В немой тишине ночи было только слышно, как мелкие волнушки ударяются о каркас шлюпки, да Дэвид нетерпеливо потирает пальцами дуло ружья, ожидая момента.

Ох черт, почему, ну почему неприятности застают нас тогда, когда мы даже не готовы?! Ты – моя главная неприятность. Даже хуже акул? Даже хуже акул. Тогда, когда я нуждалась в поддержке, ты поливала меня грязью. Аза, ты хотела поддержки от самой себя! Чертова эгоистка! Кто бы говорил. Я! Иди учи английский, чертова эгоистка. Да знаешь ли…

Неожиданно из воды показалась пика плавника. Но юноша даже не дернулся. Он сидел так, с ружьем в руке, пока плавник окончательно не скрылся вновь.

– Что ты делаешь?! – зашипела Гарсиа, – ты упустил аолуку!

– Во-первых, – спокойно заметил Дэвид, – акулу, а не аолуку, а во-вторых, – он пристально посмотрел куда-то вдаль, – я не упустил ее.

Как только его слова сорвались с губ, мы все вчетвером услышали громкий выстрел.

Пуля отрекошетила от водной глади совсем малость и исчезла в пучине, как будто и не было. А следом, в паре ярдов от нас, на поверхность поднялось огромное белое брюхо, которое безжизненно повисло между горизонтом.

– Точно в яблочко, точнее, в глазное яблочко, – юноша положил двустволку. – Это должно отвлечь их на немного, за это время мы все должны смотаться отсюда как можно дальше. Вперед!

Мы подлетели к веслам и стали грести с такой силой, словно за нами гонится сам черт. Хотя, наверное, так оно и было… С дюжину чертей, плавающих в Чудовищном омуте и жаждущих свежей плоти.

Та акула, которую убил Дэвид, была просто огромной. Если ее можно было сравнивать с нашей шлюпкой, то она была бы раз в шесть длиннее ее, и примерно в половину – шире. Ее нижняя челюсть с острыми, как лезвия, зубами была безжизненно открыта, а глаз, в который пришлась пуля, кровоточил. Наверное, мне не следовало думать об этом, но все мои мысли приходили к одному: интересно, прострелил ли ей юноша мозг?

Мы стали отдаляться от места, где плавало тело. Мы все понимали, что тягаться с дюжиной акул нам бесполезно. И ты также понимали, что у Дэвида, очевидно, был небезграничный запас пуль, так что сейчас они служили нам больше отсрочкой времени, чем защитой.

– Смотрите! – выкрикнул Кир, и в этот самый момент чья-то голова вгрызлась в борт и стала потихоньку переворачивать нашу шлюпку вверх дном.

Последнее, что я увидела перед тем, как Дэвид залил кровью всю палубу, были ее маленькие и жестокие глаза, отражающие свет керосинового светильника.

– Ох черт, что ты наделал! – я в ужасе уставилась на огромное пятно бордовой крови, которое стало плавно растекаться по шлюпке. – Мы же теперь – живая приманка!

– Как будто до этого мы не были приманкой, – отрезала Гарсиа и отстегнула последний, самый большой пузырек со своего пояса.

Открыв пробку и размахнувшись посильнее, она кинула пузырек с зеленым содержимым за борт.

– Что это? – Кир взял ее за руку.

– Яд. Чистый яд, который тоже должен задержать их.

Я обернулась и увидела, как акулу, которую подстрелил Дэвид, уже поедают еще около четырех таких же здоровенных акул.

– Какой наш дальнейший план?

– Выжить, – съязвил Дэвид. – И, по крайней мере, унести голову на плечах.

Мы заработали еще энергичнее, и теперь наша шлюпка чем-то стала напоминать моторную лодку.

– Если план «А» провалится? – не унималась я.

Вместо того, чтобы ответить, Эванс ограничился риторическим вопросом:

– Если план «А» провалится, что мы будем делать?

– Умирать? – пискнул Кир.

Он усмехнулся:

– Не-е-ет, дружище, умирать в наши планы не входит. Все, что угодно, но только не это.

– Я бы на твоем месте не была настолько самоуверенной, – бросила Гарсиа.

Мы отплыли уже на почтительное расстояние от места, где мы впервые столкнулись с теми, кто обитает в Чудовищном омуте, но мы все также ощущали страх, который становился все острее и сильнее. И причины для этого у нас, к сожалению, были.

Первая из них заявила о себе пару минут назад, и это были цветочки.

То, что началось дальше, заставило породить нас в себе наиужаснейший ужас.

Еще пару подводных гигантов сомкнулись в плотное кольцо и окружили нашу лодку.

– Вот черт, – альбиноска схватила топор и выставила вперед себя, как будто это могло ее спасти. Да и не только ее.

– Дэвид, наш план «А» проваливается! – Кир судорожно стал трясти юношу за руку. – Нам нужен план «Б». И КАК МОЖНО БЫСТРЕЕ!!!

– Хорошо, сделаем вид, что план «Б» написан на вон том клочке бумаги, возьми его, сними свои штаны, помочись и выбрось за борт к чертовой матери, – смущенно протараторил Дэвид. – А теперь пускайте в ход все, что есть, ребята!

Было видно, что он нервничает. Мне еще никогда не приходилось наблюдать нервного и паникующего Дэвида, лишь только тогда, когда мы попали в плен к дикарям. Но это было единичным случаем, потому что сразу же после того, как он спас нас, он снова приобрел былую спокойность. Но сейчас… Дэвид был реально испуган. Он уже не мог полагаться на себя, как он всегда это делал, чтобы спасти нас.

Поэтому нам пришлось отклеить свои задницы со своих мест и схватить первое, что попадется нам под руку. Я дотянулась до «макарова» и выставила его вперед, словно он мог меня спасти. Кир схватил ножи, которые мы успели утащить из домика Уны. А Гарсиа осталась с топором, хотя я даже не представляла, как она будет им отбиваться от трех сотен острых зубов. Все, что представляло хоть какую-то ценность – мой пистолет и двустволка Дэвида, не больше. Все-таки, промахнулся он сильно, когда ограничился только этими орудиями защиты…

Мы выстроились в плотный круг, прижавшись к друг другу спинами. Акулы могли начать атаковать с любой стороны. И хотя я старалась держаться храбро, мои колени дрожали так, словно по ним кто-то бил с обратной стороны.

Я вспомнила все научные фильмы с акулами, которые смотрела, надеясь выискать в этом хоть капельку полезного. К сожалению, ничего путного, что мог бы применить человек, попавший в плен к трем десяткам голодных монстров, там не было.

Дэвид стрельнул из ружья. Пуля пробежала по воде, как камень, брошенный умелым рыбаком, и исчез в пучине.

– Промазал, – он перезарядил двустволку. – Патронов остается мало. Около десяти.

– Что будет потом? – спросил Кир, как будто он не знал, что будет тогда, когда патроны кончатся.

Дэвид предпочел молчать.

Между тем стая образовала примитивную траекторию «овала», ровно по которой сновали серые, почти черные во мраке ночи плавники. Мы не знали, когда они будут атаковать и старались быть готовыми к каждой секунде. Очевидно, беда всегда приходит тогда, когда ее ждешь меньше всего…

Чья-то огромная тень промелькнула прямо над нашей шлюпкой, обдав всех нас ледяной водой. Ее хвост зацепился за парус, и он накренился с противным скрипом, следуя за врагом.

А дальше произошло сразу два события, заставивших изменить наш ход мыслей…

Во-первых, мы поняли, что эти твари умеют выпрыгивать из воды, в отличие от других акул.

А во-вторых, мы увидели огромную шарообразную тень прямо в пучине, несущуюся на нас, и она была гораздо больше всех нас вместе взятых. Начиналось самое худшее.

Кто-то выкрикнул «глаза!» (очевидно, это был Кир, потому что только мы двое знали о том, что они из себя представляют).

Дэвид резко рассек воздух рукой, и мы попадали на пол и крепко прижали руки к затылку, чтобы какая-нибудь деревяшка случайно не убила нас.

А в следующую секунду мы ощутили такой удар снизу, что нас всех прижало к палубе, как тараканов, придавленных тапком. Наша шлюпка взлетела в воздух. Мне пришлось ухватиться за парус, чтобы не взлететь выше, чем она. Так это суденышко зависло в воздухе на пару секунд, а потом с чудовищным грохотом плюхнулось обратно в воду, выбив из нас весь дух.

– Во имя Великой напасти, – Гарсиа откашлялась, – какого черта это было?!

– Глаза, – лаконично отрезал Кир. – Приятно познакомиться.

Ну вот, – подумала я. – Нам еще только глаз не хватало. Отлично.

Нам потребовалось еще пару секунд, чтобы осмотреть себя на наличие травм и привести свое величество в порядок перед новым нападением. За исключением небольших порезов от щепок и ушибов, мы все еще были целы, и это было главным. К сожалению, новость от Дэвида заставила опуститься наше настроение куда-то ниже плинтуса.

– Итак, если это – те самые глаза, то нам крупно не повезло, – поспешил сообщить он. – Тут хоть бей, хоть не бей, двустволкой вряд ли пробьешь. Они заглотят нашу шлюпку и даже не поперхнутся. Поэтому…

Неожиданно он замолчал. Вытаращил глаза и уставился на наши спины с таким ужасом в глазах, что мы были вынуждены обернуться и посмотреть, на какое привидение он наткнулся.

Он и правда наткнулся на что-то выходящее за пределы нашего понимания. Но это не было приведение или русалка, внезапно выплывшая к нам со дна несуществующего моря.

Это была голова акулы, плавающая на поверхности.

И она была перекушена кем-то гораздо сильнее ее.

– Отлично, – сквозь зубы выплюнул Кир. – Наши шансы медленно свелись к нулю. Даже, я бы сказал, к минусу одному.

– Заткнись, двуногий, – нетерпеливо бросила альбиноска.

Неожиданно со всех сторон на поверхность стали всплывать откушенные и кровоточащие головы наших преследователей. Это напоминало какую-то жестокую сцену убийства, и она была поистине жестокой. Вода окрасилась в красный цвет. Кровь, подобно мазутному пятну, обволокла нашу беспомощную шлюпку по периметру, как чьи-то острые пасти. Мы стояли в растерянности и от страха не могли даже пошевелиться, смотря, как на поверхность всплывают все новые и новые головы со вспученными остекленевшими глазами. Это выглядело так, словно кто-то на дне ловит акул и откусывает им тела, а остальное просто выплевывает, как ненужную составляющую.

В итоге мне удалось сориентироваться и наконец-то совершить нечеловеческое усилие – отклеить ступни от места, где я стояла последние пару минут, и вскарабкаться на парус. Солнце уже начало показываться из-за горизонта и освещать поверхность воды. Поэтому мне не составило труда рассмотреть огромную черную тень под нашей лодкой, которой бы не составило труда погрызть пару десятков акул.

Я спрыгнула обратно и сбивчивым тоном сообщила, что под нами притаился самый настоящий дьявол.

– Шансы выжить – минус два процента, – вздохнул Кир.

– Подождите, не все еще потеряно… Давайте найдем здесь логичную связь, – опроверг его слова Дэвид. – Почему он напал на акул, а нашу лодку не трогает?!

– Возможно, потому, что он еще не понял, что мы – его потенциальный обед, – пробормотала я.

Гарсиа выглянула за борт и тут же отшатнулась. Я подошла к ней и, устремив взгляд в мутную зеленоватую воду, в толще воды увидела пару небольших – буквально с футбольный мяч – глаз, внимательно изучающих нас.

– Во имя Великой напасти, – она брезгливо рассматривала пару налившихся кровью зрачков, – что это за уродливые создания?!

– Примерно такое же создание сейчас караулит нас снизу, – просвятил альбиноску Кир.

– Эй, а что, если это – их мать? – предположил Дэвид.

Теперь Эванс стоял рядом со мной и рассматривал этих созданий. В итоге он не удержался и протянул руку, чтобы потрогать их. Его пальцы коснулись водной глади. Глаза внимательно рассматривали «пришельца», который вторгся в их пространство, а потом один из них аккуратно подплыл поближе и укусил Дэвида за палец.

– Ай, – усмехнулся Дэвид и поспешил отдернуть руку. – Эти создания такие наглые и забавные.

– И ужасные, – поспешил дополнить Кир, косясь на тень внизу. – Но почему он…. Или она… неважно… Почему это животное не спешит опрокинуть нашу шлюпку и наконец съесть нас?!

– Похоже на то, что оно защитило нас от акул, – заметила я.

– Ох, Аза, только не говори, что оно совсем безвредное, до того, как посмотришь на хаос, творящийся вокруг нашей лодки.

– Да, но…

– Никаких но! Оно – опасность, мы – обед!

Тут в наш спор вмешался Эванс:

– Послушайте, вы, – он встал между нами, как будто боялся, что мы можем подраться, – это животное наподобие тумана, а тот, прошу заметить, не только дал жизнь мутировавшим животным! Вместе с войной, которая когда-то нагрянула сюда, он уничтожил здесь все, что тут когда-либо было. По этому же принципу работают глаза, они не безвредные, но я не думаю, что они собираются приносить нам вред!

– Поспорим? – отрезал Кир.

Я хотела спросить, что он задумал, но неожиданно он дернулся и подбежал к борту, а через секунду мы услышали громкий плеск.

– Кир! – я схватилась за ограду. – Ты рехнулся!

Юноша уже успел отплыть от нас на небезопасное расстояние, и останавливаться он, похоже, не собирался.

– Давайте проверим, насколько они безобидны, – он развел руками.

Дэвид спокойно подошел ко мне. Он пару секунд вглядывался в точку, которая гребла от нас все дальше и дальше, а потом в своей спокойной манере сообщим всем находившимся на борту, что Кир – кретин, и что мы, возможно, потеряли еще одного пассажира лайнера.

– Давно известный факт, – вздохнула я.

Вдруг мы увидели, как силуэт Кира стал постепенно возвышаться над водой. Он возвышался и приближался к нам, но больше всего нас удивил тот факт, что Кир не прилагает к этому никаких усилий. И тут мы догадались. Он сидел на одном из глаз, побольше, чем те мелкие существа, «атаковавшие» Дэвида, но гораздо меньше того, который находился под нами.

Мы увидели, как терпение у существа истекает. Кир нетерпеливо ерзал ногами, сидя на голой болотно-зеленой коже с такой миной, словно он только что столкнулся с приведением.

«Они» не доплыли чуть-чуть до нашей шлюпки. Создание просто скинуло его с себя мощным толчком, и Кир упал в воду, размахивая руками. Это зрелище произвело на меня неизгладимое впечатление, потому что я не знала, что какие-то глаза окажутся гораздо умнее и нормальнее нашего напарника.

– Ну что, ты убедился? – Дэвид тоже пребывал в шоке, но виду не подавал так явно, как это делала я.

Кир начала карабкаться на палубу. В момент, когда он почти оказался на борту, одно из мелких глаз, до сих пор плавающих тут, разогнался и вонзился ему в задницу.

– ААААААААААААЙ!!! – Кир перевалился за ограду и попытался отцепить от себя небольшое существо. – Ты мелкий засранец, надеюсь, ты понимаешь значение этих английских слов!

Как будто в подтверждение глаз еще сильнее стиснул пасть, чем несказанно не обрадовал юношу.

– Вот видишь, даже несуществующее животное умнее тебя в десять раз, – я скрестила руки на груди.

К несчастью, без воды глаз стал ослабевать, и уже вскоре сам отцепился от Кира, безвольно упав на палубу и продолжая тяжело двигать жабрами.

– Бедняжка, – Дэвид поднял и выбросил беспомощное создание за борт прежде, чем Кир успел бы разорвать его на части. Его лицо переливалось всеми оттенками зеленого, а гнев так и лился через край.

– Знаешь, что, – он выставил вперед указательный палец, – спасибо… Иначе бы я нанизал этого засранца на самый конец паруса!

– Ой, я бы все отдал, чтобы посмотреть на твою рожу еще раз, – хихикнул Дэвид.

Мы взяли весла и стали удаляться из Чудовищного омута раз и навсегда. Вот, кстати, и одна из загадок, преследующих нас все это время: Уна написала, что он «чудовищный», имея ввиду одноглазых хищников с целым арсеналом острых зубов, но в ее писаках не было ни слова про то, что они опасны. Мы смотрели на это только с поверхности, но то, что оказалось на глубине, повергло нам в шок и дало понять, что внешность обманчива.

– Отныне и навеки, – провозгласила я на манер строгой властительницы, – объявляю, что несуществующий Чудовищный омут навеки закреплен на несуществующей карте как Омут!

Кир странновато покосился на меня, потирая место, где его укусил глаз.

Но мне было все равно.

Когда мы отплыли на дальнее расстояние от рифа, я оглянулась. Он уже почти скрылся за горизонтом. Водную глаз освещало солнце. И там, в самой пучине Омута, на нас смотрело тысячи и тысячи глаз.

9

Я до сих пор не верила нашему счастью, что мы все еще живы.

Мы разговаривали, ели запасы, ложились спать и просыпались, выходя из-под навеса на палубу и смотря на ослепляюще-желтое, почти белое солнце, мы пели песни и грустили – и все это мы делали вместе. Я и Кир рассказали Дэвиду все, что приключилось с нами на острове Алукейл, который, как мы поняли, не существует тоже, и после всей этой здоровенной тирады мы неплохо так возвысились в его глазах. Что касается Гарсии, то она просто сидела в углу шлюпки и либо шепотом пела какие-то старинные заклинания, либо молчала и сверлила взглядом бедного юношу.

У них, кстати, «отношения» заметно перешли на более холодный уровень. Кир не спешил подтрунивать над ней, а она не спешила вешаться ему на шею. Все-таки, это была не влюбленность… А я, придумав, что они друг за друга замуж выходят, оттолкнула их с таким презрением, словно все так и было, хотя на самом деле Гарсиа просто искала в Кире поддержку.

Кир любил Соньку… И продолжал любить ее все это время… Он до сих пор не верил, что ее нету, так же, как и я.

Мы скучали по ней. Придет ли Сонька еще? Если придет, что скажет? Что, ребята, вы молодцы, а теперь дайте мне уже наконец-то умереть спокойно? Или, как Эмили, загадочно улыбнется и произнесет одними губами: время? Или вообще сочтет ненужным явиться к нам во сне в последний раз?

А она смеется, и я иду к ней и кричу: «Сонька, иди сюда!», но неожиданно ее лицо сменяется гримасой боли. Она роняет блестящие в свете солнца слезы и тихо спрашивает: «Аза, зачем ты закопала меня, я же живая, о Аза, зачем ты так со мной поступила». И я пытаюсь сказать ей, что она умерла из-за яда, но мои слова вылетают изо рта и превращаются в немое эхо.

И меня подхватывают волны и бьют об острые камни, бьют, бьют, бьют, целясь прямо в сердце…

Скучает ли она по нам сейчас?

Хочет ли что-нибудь сказать?

Если да, то что?

Эти вопросы крутились у меня в голове постоянно, почти с того самого момента, как Дэвид провозгласил нам, что перед нами уже не шестнадцатилетняя борющаяся за жизнь девушка, а только ее мертвое остывающее тело.

Только тогда я не придавала этим вопросам особого значения, но теперь, когда мы были единым целым с океаном, я задавалась ими все больше и больше.

Возможно, у нее есть какое-то особое послание для нас в завершение нашей поездки?

Я знаю, что она хочет, чтобы мы сняли рейс номер восемьсот восемьдесят восемь, чтобы те люди, которые полетели бы в Аргентину, не очутились в городе, который терроризирует туман, не попали в плен к трехметровым дикарям и не задавали себе вопрос на протяжении всего этого «приключения»: возможно, мы уже давно умерли, а это все – иллюзия?

Вот только как мы это сделаем? Придем и объявим, что, мол, дорогой господин Кто-Бы-Вы-Там-Ни-Были, мы – Выжившие, а теперь мы любезно просим снять этот чертов рейс, чтобы самолет не попал на необитаемый остров еще раз.

Или вломимся в офис с двустволками в руках и немедленно потребуем изменить расписание? Абсурд.

Все эти два варианта казались мне идиотскими, особенно, если учесть тот факт, что генерировал их мой мозг, который во время панических ситуаций становился похожим на мозг десятилетнего ребенка. А это было вообще не круто – когда тебе срочно нужно предпринять какие-то меры, а ты становишься похожим на овощ.

И все же эти вопросы не давали мне покоя…

Наша лодка медленно двигалась вперед, рассекая водную гладь. Заходящее солнце освещало прозрачную воду, создавая на ней иллюзию «дорожки».

Мы с Дэвидом стояли рядом, облокотившись о бортики. Я безуспешно пыталась найти тему для разговора, ведь мы стояли уже с час здесь и все никак не могли заговорить. В итоге я начала напевать куплет из песни «Драконов». Сначала юноша никак не отреагировал на это, но потом стал тихо подпевать.

– А знаешь, – он вдруг замолк. – Не знаю, как у вас там принято, но я же могу поступить в школу во второй раз?

– В каком классе ты был, когда ты остался на острове?

Он задумался.

– Не помню. Наверное, в третьем или в четвертом. Но потом я быстро понял, что знания по умножению чисел мне не пригодятся здесь, и быстро все забыл. Теперь я даже не могу вспомнить, как умножать числа.

– Ничего, наверстаем, – я подмигнула ему. – В «Саут Ридж» тебя с радостью примут.

И хотя я сказала это будничным и веселым тоном, я все еще не могла себе представить, как такой гигант сядет за парту вместе с четвероклашками.

– Документы сделаем, – продолжила перечислять я, – на имя Дэвида Эванса, гражданина Северной Каролины.

– И в паспорте Гарсии тоже укажем, что она родилась в семнадцатом веке? – скептически поинтересовался он.

– Я не это имела ввиду…

Он развернулся ко мне всем торсом. Я разглядывала его сверху вниз и казалась самой себе несчастной карлицей. Все-таки, я не привыкла находиться с очень высокими людьми – что уж говорить про понятие «высокие», если даже с Киром я чувствовала себя маленькой, хотя юноша был куда ниже Дэвида.

– А я – это, – блики в его оправе опасно сверкнули. – Эй, Аза, у меня даже нету одежды нормальной, не говоря про манеры и прочее! Меня выпроводят из первого же ресторана!

– Никто не заставляет тебя идти в ресторан.

– А если я…

– Что? – я нахмурилась.

Эванс поспешно махнул рукой:

– Ничего. Забудь.

Мы снова облокотились о перила и вперили свои взгляды в океан. Я краем глаза видела, как Дэвид нервничает и теребит завязку бежевых армейских штанов. Я также видела, как он кусает свои губы до крови, что также служило верным признаком нервов.

– Как ты думаешь, – вдруг он оживился снова, – Соньке было не больно?

– Ты сам все видел.

Я оглянулась и прошлась взглядом по палубе. Так. Кира поблизости нету. Вот и отлично.

– Когда… – Я запнулась.

Что ему сказать? Что я до сих пор пытаюсь выудить у Соньки, какого хрена она вот так вот нас легко оставила? Или что перед смертью своей она сказала Киру, что ей хорошо? То есть, как бы намек на то, что здесь, ребята, мне было с вами ужасно, несмотря на то, что вы всегда спасали мою задницу, а там мне будет хорошо, хотя я даже не знаю, куда я попаду.

– Все было тихо и безболезненно, – наконец выдавила я и почувствовала огромный ком в горле.

Дэвид лаконично кивнул.

– И все, – я пожала плечами, – она пару раз теряла сознание, и Кир как-то удерживал ее на плаву, а потом она закрыла глаза и больше их не открыла. И наступил конец.

– Мне очень жаль…

– Все хорошо.

Дэвид медленно запустил руки в свои волосы и зажмурился, как будто его только что атаковала мигрень.

– Так хочется закрыть глаза и проснуться, поняв, что это все сон.

– Эй, – я положила руку ему на плечо. – Теперь мы навечно связаны с этой тайной, Выживший.

Я бы хотела добавить еще кучу слов поддержки, зная, как тяжело он переносит утрату своей Эмили. Мне хотелось притянуться своими губами к его и поцеловать его. Мне хотелось рассказать ему о том, что это – еще не конец, а только начало, как любили говорить нам школьные психологи, и что нам предстоит чертовски много дел, когда мы вернемся в Каролину. Одним из таковых будет являться закрытие рейса номер восемьсот восемьдесят восемь.