Оружие древних. Книга первая: Ричкон

В качестве ночлега выбрали деревья с высоким гладким стволом, увенчанным в вышине плотной кроной. Староста запасся и веревкой и «кошками», взятыми у Кузнеца. Поэтому в скором времени все оказались на безопасном расстоянии от земли. Ужинать все наотрез отказались. Гёнзе до сих пор тошнило, хоть желудок давно опустел, но его бульканье и горловые звуки долго раздавались в ночи.

Говорить никому не хотелось. Все привязали себя веревками к дереву и затихли, словно птицы.

***

Часа в четыре утра староста резко открыл глаза. Ему казалось – он не спал всю ночь, но видимо, не заметил, как сон одолел его. Утренняя прохлада пробрала до костей, обильно разбросав росу, и заставила всех проснуться. Ночь прошла спокойно. Все были на месте. Уставшие, голодные, замученные, но живые и здоровые, за исключением Гёнзе. Тому все нездоровилось. Как заподозрили остальные, дело было не в увиденных картинах, видать, парень отправился в поход, будучи приболевшим, но постеснялся сказать об этом.

Спустившись вниз, решили позавтракать. Теперь-то никому не приходили жуткие мысли в голову. Все очень хотели есть, и прекрасно понимали, что голодными становятся более беззащитными и невнимательными. Съев вчерашние припасы, рассчитанные на один день, уставились на старосту, ожидая дальнейших указаний.

Ялли медлил. Он сомневался в том, какое решение принять. Наконец, все сложилось в единое целое.

–Я считаю, нам нужно идти домой. После того, что мы увидели тут, надеяться на лучшее не приходится. Если б зверь хотел, он бы сделал с Селеной то же, что и с остальными. Он утащил ее. Его целью была она. А остальных он убил просто, потому что преследовали. Я не думаю, что Селена могла выжить, а куда и зачем этот зверь ее утащил, только гадать остается. Мы можем бесконечно долго кружить по лесу в поисках, пока сами не станем жертвами, – все сглотнули, – поэтому предлагаю возвращаться. Но пойдем назад не пройденным путем, а этим, к озеру. Повезет – найдем тело Селены, нет… Пусть народ не обессудит.

Все согласились. Да и через озеро теперь было ближе. Всего пол дня ходу.

Рассиживаться ни у кого желания не было. Хотя утро просыпалось удивительное: свежее, красивое, бусинки росы блестели в лучах восходящих солнц, птицы щебетали. Все было спокойно и сказочно в лесу, словно никогда и не было произошедшего ужаса.

Мужчины пошли по ковру из иголок под высокими хвойными. Тут пока что было темновато и свежо. Пахло хвоей и сырой землей. О страшном грузе, который несли все по очереди, старались не думать.

Все дальше оставались страшные елки, там же ныне голые колы, все ближе подходила компания к озеру. Уже был слышен рев Искристого, возобновившего свои силы после сильного дождя, но еще не до тех пор, каким он бывал в прошлые годы. Но все же мутные струи воды били сильнее и агрессивней. И от этого рева становилось на душе легче, в сердцах загоралась надежда. А что если уйдет эта беда, приключившаяся с водой, лесами. Природа излечится сама. А зверь… Может и он сам сгинет. Ведь он, по сути труп, а те не оживают.

С такими мыслями шагали и шагали деревенские мужики. И не заметили, как вышли на берег с детства всеми любимого озера. Побросали все, что было, бросились в воду. Освежившись, окончательно, придя в себя, заторопились домой.

***

С раннего утра самое высокое дерево в деревне, росшее во дворе школы, обсиживали сторожевые учащиеся. По два человека забирались в домик, сооруженный еще в те времена, когда дерево было невысоким, и смотрели по сторонам, в поисках отряда старосты. Такого распоряжения никто не давал, но Моран прекрасно видела, что ни Соли, ни Бирюз, не в состоянии заниматься. Даже меньшая Ода и та ерзала на месте больше обычного. Вот и назначила сторожевых. Ведь происходящее волновало всех, все в деревне были близки.

Уже практически перед обедом рыжеволосый конопатый мальчуган, дежуривший на посту, заорал:

–Вижу!!!

Детвора высыпала во двор, посмотреть, куда указывает их друг. Соли в мгновение ока вскарабкалась в домик, чтобы посмотреть самой. Действительно, шли. Все вместе.

–Все целы! Все вернулись! – заорала девчонка, спускаясь вниз, и помчалась в сторону, откуда шел отец с братьями.

–Соли! Ода!– только и крикнула вслед Моран, сама не понимая зачем. Ясно же, что им сейчас не до учебы, не до безопасности. На самом деле, всем было не до учебы. Но как бы то ни было, решили же сопровождать детей, а эти умчались, только пятки засверкали. Берюз чуть было не рванул следом, но остановился. Теперь, после того, что приключилось в его семье, он прекрасно понимал ответственность, которая лежит на нем, как единственно крепком и здоровом мужчине семьи. И не важно, что из семьи остались только больной отец, беременная мать, да сестра в доме мужа. Поэтому он остался, рассуждая, что все узнает, только чуть попозже.

Тем временем Соли выскочила из-за очередного поворота и бросилась на шею отцу, Ода едва поспевала за сестрой.

–Дочка, – обнял растроганный Ялли, – ты чего не в школе? Почему убежала? Нельзя одной ходить, не делай так больше.

Соли только и смогла, что угукнуть куда-то отцу в грудь, заливаясь слезами.

–Ода, милая, – пробормотал староста, когда на него напала меньшая.

Пришли домой: староста и сыновья. Тэр, Буш и Гёнзе отправились к себе. На вечер староста велел всем собраться на лобном месте.

Не успели подойти ко двору навстречу выбежала растрепанная Сула. Прям как Соли, нескольким временем раньше, бросилась на мужа. Обняла крепко-крепко и начала целовать.

–Ну, будет тебе, Сула, не при детях. – ласково понукал ее Ялли.

–Давай мешок, – прошептала Сулла, протягивая руку.

–Не, это ни к чему. Марк, отнеси в подвал, положи в корыто, – повернулся к сыну староста.

–Да подожди ты, распоряжения отдавать. Дай сына обнять! – и Сула бросилась расцеловывать своих мальчиков, бородатых, рослых, пахучих, после такого похода, но любимых и всегда маленьких крошек.

А потом снова вернулась к мужу и давай рыдать. А тут и Лина уже выскочила, а Соли и Ода так и не отлипли.

– В слезах меня утопите, дай вам волю, – еле сдерживал улыбку Ялли.

–Ладно, ты прав, чего мы стоим. Давайте в дом, голодные ж, уставшие. Все друг другу и расскажем, – она развернулась и направилась в сторону двери.

Уже через пять минут в доме поднялся невообразимый гвалт. Еще недавно все были заняты делом: дети на учебе, парни с Фенлюсом домом Эриды, женщины, если не на кухне, то с больными. А тут прорвало народ. Быстро слухи разносятся по деревне. Сула только и успевала, что «мир вам» говорить. Соли и Ода сновали со своими двоюродными, троюродными сестричками и братишками, подружками и друзьями, малышней с мамочками…

–Дурдом какой-то, – выдохнула немного раздраженная Сула.

–Можешь командовать, – уставши, проговорил Ялли, обращаясь к жене, – нет сил разговоров сейчас вести. Вечером все обсудим.

Ялли обращался к жене в редких случаях. Он не мог позволить себе выгнать всех. А Сула, как женщина могла, и на нее никто не обижался: жене виднее, как лучше для ее семьи. Сула встала, выпрямилась, и после ее первых слов все затихли.

–Внимание! Я надеюсь, вы все поняли, что Староста, и все, кто был с ним, вернулись живые и здоровые. Но так же очень уставшие. Поэтому сейчас, забираем своих домочадцев и расходимся по домам. Мужчинам нужен отдых. Это сейчас самое главное, все остальное – потом, вечером. Молодые люди – после обеда, возвращайтесь к работе, – это она уже к Барру, Фенлюсу и помощникам. Соли, сменишь Эриду. Лина, отобедаешь наверху. Мишель, Сонетти, можете остаться с сестрой.

Все молча стали расходиться. Только детвора ворчала, что ничего не узнала из первых уст. Но родители бесцеремонно подгоняли их к выходу.

Так же стремительно дом опустел, как и наполнился. Сели за стол: Ялли, уже пообедавший, так же как и Марк и Лон, уже ушедшие домой со своими женами, Сула, Лина и Соли взяв подносы, поднялись наверх, за ними следом ушли Ода, Сонетти и Мишель. Эрида спустилась. Барр и Фенлюнс остались на обед.

Ялли поздоровался со всеми, кого еще не успел поприветствовать. Обнял Барра, обнял и Фенлюнса, как своего. Снова сел.

–В общем, беда так беда у нас завелась. Я думал: ничего хуже того, что уже происходит, быть не может. Но сильно ошибался. Долго мы по лесу кружили, как вы и сами поняли. А то, что нашим глазам предстало, вовек не забыть. Я…не думаю, что вам подробности знать нужно… В общем, мужчин мы нашли.

–Как нашли? А где же они? – не удержалась Лина, подслушивавшая на лестнице.

–Лина! – возмутилась Сула. – Марш на верх и дверь за собой запри! Я сейчас приду проверю. Велено же сидеть в комнате, что за девка!

Лина покрасневшая убежала и со скрипом закрыла дверь. Сула не пошла проверять, она хорошо знала детей. За Лину, если поймать на не послушании, можно больше не переживать – какое-то время, как шелковая будет.

–А ведь и правда, – опомнилась Сула, – где.., – но осеклась, увидев глаза мужа.

–В мешке, Сула, в мешке. Три головы. С колов сняли на опушке между хвойным лесом и горами. А Селену не нашли… Ничего, – староста потупился в стол.

–Зато мы нашли, – мрачно проговорила Сула.

–В смысле? – опешил Ялли.

–Сид с мужиками рыбу после собрания ушли ловить. Ловили, занимались своим делом, а потом заметили, что со стороны водопада плывет что-то странное. Выловили. Если б не знали, что у нас девушка пропала, то в жизнь бы не догадались, кто это. Ни одного живого места. Видать, с водопада упала.

–А тело где? – почти шепотом спросил староста.

–Я распорядился сразу захоронить, – сказал Барр.

–Правильно, – похвалил Ялли, – чего ждать. Головы пусть в подвале лежат. Завтра на рассвете сразу похороним. Надо как-то Берюзу сказать. Воли не приходил в себя?

–Нет, но стонет меньше. Словно крепко спит. Там Эрида постоянно. Если б не она, даже не знаю, – искренне восхитилась Сула.

–Перестань, Сула, ничего такого я не делаю. Просто присматриваю. Должна ж я хоть что-то делать!

–Хоть что-то?! – не выдержал Ялли. – Да я так понимаю, у нас теперь свой деревенский доктор есть. Я прав, жена?

–Да что вы…– хотела начать скромничать Эрида.

–Прав! – перебила Сула. – Ты, хоть и не обучена медицинской грамоте, а соображаешь быстро, не боишься, людям рядом с тобой легче становится. Вон, Лукреция, как тяжело ходила, а ты ее чаями, настоями какими-то, коих я не знаю, то так сядь, то так спи, и она уже намного легче ходит.

–Мда, – протянул Барр.

–Что такое? – удивился Ялли.

–Да я тут подумал, если б мы ближе к государству жили, нас бы уже всех, а Эриду… Прости, Эрида, но ведь, правда, забрали бы государственные за ересь. Только обученные могут лечить. А у нас отродясь никого такого не было. Все сами как-то.

–Да, проблем таких у нас не было. Все само вылечивалось. Ну, о свойствах каких-то трав еще от прабабок все местные женщины знают. Кашель, сопли, все лечить могут. В школе про это рассказываем. Роды принимать не все могут, но как-то всегда находились те, у кого получалось. Что, как коровы телятся, почти все с детства видели, вот потом и роженицам помогают.

–Это все так, – задумчиво проговорил Ялли, – но… Что ж получается… То ересь, это ересь. Человек может помочь, не имея определенной справки от государства, и за это его арестуют. Вроде, он знахарь, ведун какой. А то, что у нас тут происходит – это что? Нас всех нужно отдать под суд, что мы видели. Я даже не знаю, свидетелями чего мы стали. Кто-нибудь скажет. Никто. А то, что вода ушла, деревья стали болеть чем-то странным, это что.

–Да, интересно, правда, чтобы сделали бы государственные? – вспыхнул Барр.

–Давайте не будем об этом, – сдержанно вмешалась Эрида, – возможно, нам повезло, что мы далеко от городов. А, может, наоборот, помогли бы. Мы не знаем, как было бы, и не можем ничего изменить в сложившейся ситуации. Надо исходить из того, что уже имеем. И думать, как нам быть.

–Волшебник нам нужен, хороший и сильный! – вспылил Барр. Правда, и на этот раз ему «помог» Фенлюнс, однажды уже воспользовавшись этим приемом. Парень сам смутился и замолчал. Но было поздно.

–Ты что, сынок?! – испугалась Сула, затравленно озираясь по сторонам. Словно в каждом углу сидело по государственному человеку.

–Не ругай сына. Не такую уж и глупость он ляпнул. Только где его взять-то, повывелись давно они…

Фелиция уже не слушала, ее зацепило – «повывелись». Конечно, сами взяли и повывелись. Да откуда это простым смертным знать, что изводили их огнем и мечом. Хм, черные еще хоть как-то сопротивлялись, но тем и терять особо нечего было. У таких, как они, как правило, ни семьи, ни детей не было. А если и были, то надежно укрыты в других мирах, о которых теперь и вспоминать не стоит. Мир Мориса Бессмертного закрылся от всех других, объявив, что не существует ничего больше. Тогда казалось это чем-то невообразимым. Все равно, что сказать: «Люди, солнце одно! Оно всегда было одно». Кто поверит в этот бред, ведь все ежедневно видят два солнца. Но люди поверили, они забыли. Они признали свое скотское существование в трухе незнания и невежества, как «их путь!», как «светлая и прекрасная жизнь!» И пошли под этими знаменами в свое мрачное, серое безрадостное будущее. Повывелись! Вздор какой! Все, кто успел – бежал. Все, кто вовремя сообразил, скрылся в других мирах. Наверняка, если пройтись по отдаленным местам, можно встретить многих знакомых. Но отсюда не выбраться. Все перекрыли. Даже само правительство не желает выбираться, а зачем?! У них есть места отдыха, учебы. О которых никто толком не знает, а кто знает – молчит. В этом мире из проблем только и осталось: «как королева назовет своего первенца?», «государь проехал верхом в деревне Дубдеревохвойное, где его встречали счастливые местные жители». Жители, которые пашут сутки напролет, чтобы государь разъезжал перед ними в красивом одеянии, на шикарном скакуне. Жители, которые отдают своих дочерей в городские бордели, так благозвучно названные «дом красивой жизни», «дворец истинных леди» и в таком духе. И все законно. А параллельно этому женщин с рождения держат в строгости, страхе, не приведи Государь, если что. За людей не считают, так, машина для обслуживания и родов. А отношение к детям – новое веяние. Дочь из дома спровадили, все, живи, как знаешь. Сын – приди помоги, но от нас помощи не жди, вырастили и ладно. А раньше: все вместе держались. Семейные дела были, все трудились на благо дома, на благо своего рода. Поддерживали связь с дочерями, ушедшими в другие семьи, объединялись для лучшего результата. Сейчас – все по норам сидят, едят новые установки: «чем дальше, тем ближе», «дел с родней не води – врагами станете». Какими врагами!!! И так дальше некуда. Да, правы мальчики, Ричкон – удивительное место. Другие люди. Странно, что государство сюда не так плотно запустило свои щупальца. Хотя, с другой стороны, чего им опасаться, тут пока из леса выйдешь, всяк может случиться. А до города добраться, так то и вообще. Ну а если были мысли у государей провести сюда соединение, то, наверно, вернутся к этому еще. Нужно торопиться. Местные уже в нужном направлении думать стали. Нужно действовать аккуратно, но без промедлений. Скорей бы Эг поправился. Столько всего, а мы поговорить даже не можем.

Глава 9. Скандал

Вечером состоялось собрание. Не такое трудное и эмоциональное, как предыдущее. Все были потрясены и подавлены случившимся. Поэтому выражать какие-то особо сильные эмоции ни у кого сил не было. Староста поведал людям об их походе. Сид рассказал о том, как Селену выловили. Да и говорить больше было не о чем. Народ не знал, не знал Ялли, что делать с лесом, с уходящей водой, с исчезающей рыбой. Охоту временно вообще решили прекратить, чтобы лишний раз не подвергать местных опасности. Радовались, что ночь прошла тихо. Обсудили ремонт дома Эриды. Будущее детей, оставшихся без пары. Хотя про девушек особо ничего не скажешь. А вот жениха Селены обмусолили с ног до головы. Каждый отец со свободной дочкой подходящего возраста хотел видеть его своим зятем, но Ялли рассудил, что это не к спеху. Решат позже. Наутро были назначены похороны. Женщин приводить староста запретил, да и мужчинам объяснять ничего не надо.

Собственно и все собрание. Ни о чем. Ялли призвал еще раз всех быть осторожными. Соблюдать все придуманные правила безопасности. Но и это было ни к чему, все и так видели серьезность происходящего, поэтому заторопились по домам, запирая за собой все новые запоры и засовы. Пересчитывая по пальцам домашних.

Ялли вернулся домой, ощущая дикую усталость. Он даже не мог припомнить, чтобы когда-нибудь так выматывался. Сула как всегда, на протяжении многих лет, встретила его на кухне, хлопоча по хозяйству. Стол был уже накрыт. Лина пошла звать остальных. Вместе с Фелицией спустилась порозовевшая Муна. Ялли, не сумев сдержать слез, обнял девушку.

–Дочка, похорошела, полегчало, значит?! Как ты?

–Спасибо, Ялли. За все спасибо, – не сдерживаясь, плакала Муна.

–Да ну что ты! Ты ж нам, как родная! С Линой все время тут под ногами бегали, пирожки таскали – Лина вздернула подбородок и недовольно отвернулась. Ни Ялли, ни Муна не заметили, а Сула сверкнула на дочь самым страшным взглядом, на который была способна.

–Как брат? – обратился староста к Фелиции, отпуская Муну.

–Спасибо, хорошо, пришел в себя. Но я велела пока лежать. Судя по всему, несколько ребер сломано, но это ничего. Срастутся. А Воли еще не очнулся. Да, признаться, я его сон-чаем пою. У него страшные раны на теле. Я не знаю, может есть какие переломы, но так не видно. Лишь бы внутри все цело было. Иначе я бессильна.

На самом деле, Фелиция была поражена, что Воли добрел до дома. У него были раздроблены все кости, переломан позвоночник, но сердце и мозг не пострадали. То, что он был изорван, как тряпка, это так, мелочи по сравнению с остальным. Женщина быстро заштопала его, а вот с костями пришлось повозиться.

***

Прошла ночь. А потом еще и еще. Было тихо. Солнце жгло немилосердно. Люди стонали, но рук не опускали. Работы прибавилось. Там, где раньше справлялась небольшая группа, теперь требовалось гораздо больше, как защита, скорее – моральная, но все легче.

На полях работали пол деревней. Получалось суматошно, но быстрее. По близости и скот пасли, чтоб под присмотром. Пастбища умирали на глазах от небывалого количества животных в одном месте, плюс резко начавшаяся засуха. После обеда возвращались к работе в деревню. Дети способные управляться по дому, не ходили в школу. Поэтому на учебу приводили только малышей, чем учебное заведение стало похоже на детский сад.

Ялли подумывал о частоколе вокруг Ричкона, а то вынужденный образ жизни никак не вписывался в привычный уклад деревенских жителей. Но миновала неделя, а потом вторая. Все было спокойно.

– Никаких монстров в округе замечено не было, – горько шутили местные.

У людей стала появляться надежда, что это был разовый кошмар. Все перешептывались между собой, что, мол, покойник должен в земле лежать. Ну, случилось нечто необъяснимое. Но ведь он покойник. Наверно природа взяла свое, подох окончательно и лежит где-то в лесу, мух собирает. Или шакалы уже разорвали на куски.

–Что думаешь, Ялли? – заглянув в глаза мужу, спросила Сула.

–Не знаю… – с досадой пожал плечами староста. – Скажи им, что опасность миновала, распустятся, а этому зверю, мож, того и надо. Что если, он подобраться не может пока все сплочены, толпой ходят, дома запирают.

–Да, возможно, – протянула женщина.

По лестнице спустился поправившийся Эг. Поздоровался с хозяевами. Это была последняя ночь в доме старосты. На завтра семья Фелиции переезжала в свой дом. И дом старосты вновь становился как прежде, до всех этих событий. Воли пришел в себя и пошел на поправку. Его перенесли домой, где родные были бесконечно счастливы возвращению главы семейства. Муну отправили к родителям, готовиться к свадьбе. Ларси тоже собирала приданое. Ее, как и хотел Фенлюнс, к радости Рана, отдавали на воспитание будущей свекрови. Флоэнну очень радовала сложившаяся судьба девочек. И то, что две сестрички будут под одной крышей жить, да и семья Эриды вызывала у нее только приятные теплые чувства. Самой же ей нездоровилось, и она была рада, что Муна будет подальше от нее, после всего пережитого сердечной. Женщина уже понимала, что беременна, и знала, что малышей двое, и что скорей всего, их она уже не увидит. Эти мысли, мысли об оставленных детях на Рана, осложняли и без того тяжело начавшуюся беременность. Зато Ран бегал, как мальчишка: счастливый, гордый, словно сын уже родился. Но зато теплее относился к дочерям. Да и то, что Муна сына родила, хоть и мертвого, как-то привело его в чувства. Что дочери не просто вещи, которые уйдут из дома, а матери его будущих внуков. И не важно, что жить они будут при других родителях, в них будет его кровь, кровь Рана. А уж он-то себя очень любил. Флоэнна часто задавалась вопросом по молодости: За что? Но, не найдя ответа, махнула рукой. Мол, ну такой он, приятный себе мужик.

***

–О, Эг! – староста пожал парню руку. – Рад тебя видеть. Ты на глазах крепнешь.

–Да, спасибо. Прекрасно себя чувствую! С нетерпением жду завтра, чтобы переехать в собственный дом. Новая жизнь… – парень мечтательно закатил глаза.

–Это да, свое жилье всего милее. Эг, я тут подумал… Работы у нас, конечно, много. А за последнее время так и прибавилось. Но все же. Может, возьмешься ребят наших деревенских бою обучать. У тебя вон как получалось! Я такого отродясь не видал!

–Да… – замялся Эг, – я ж, вроде как не учитель. Никогда не пробовал.

–Ну, так и Моран, что в школе сидит, нигде не училась. Только книжки страсть, как любит. Вот и учит наших. Где ж нам специалистов с государственными бумажками брать. Вот и крутимся, как можем.

–Ну, попробовать-то можно. А там как пойдет, обещать ничего не буду, – искренне проговорил парень, и остался очень доволен. Что еще нужно: мама детишек принимать будет, он – парней обучать, а там, гляди и девчата подтянутся. По сведениям из вне, он точно знал, что и из женщин выходят прекрасные войны. А брат… А чем займется Фенлюнс? Это озадачило Эга, и видимо, сказалось на его лице.

–Да не беспокойся! – похлопал Ялли по плечу, растолковав по-своему тень на лице парня. – Наши ребята народ спокойный, в драках не искушенный. Всяк, конечно, бывает, но в целом, мирно у нас. Дерутся забавы ради, да перед барышнями покрасоваться. Как закончим работы, собирайтесь, где удобно будет, да тренируй, как придумаешь. Уж поверь, ты у них в большом почете, они ж все видели тогда. Слушаться будут, как папку родного.

Ялли улыбнулся, пожелав спокойной ночи, и ушел в их с Сулой комнату.

И эта ночь прошла спокойно.

С утра, раньше обычного, Сула приготовила праздничный завтрак. Женщина очень прониклась к новому семейству. Ей хотелось еще как-то отблагодарить за все то, что они уже успели сделать для деревни в это трудное время. Домочадцы, учуяв сладкие ароматы свежей выпечки, повставали с постелей раньше. Началась приятная суета. Девушки быстро помогли матери закончить и накрыть стол.

Сели счастливые, и немного грустные. Поговорили обо всем случившемся. Вспомнили умерших. Заговорили о предстоящей свадьбе.

–Можно я пойду? – довольно резко спросила Лина. – Я не привыкла столько есть с утра. Лучше делом займусь. Надо животных покормить… А то мы едим, а они еще голодные ходят, – и не дождавшись позволения, встала.

Не успел, староста осведомиться, какая муха укусила его девочку, как та уже дверь за собой затворила. Сула заерзала на месте, не находя, что сказать. Фелиция прекрасно понимала, что происходит и решила как-то разрядить обстановку.

–Хорошая Лина, правильная. Мы-то и правда, не привыкли так завтракать, хотя я бы не отказалась, – улыбнулась женщина, делая такими образом комплимент хозяйке, – но животные, вон как возмущаются!

Действительно, с улицы доносилось возмущенное животное ворчание, особенно хорошо было слышно кур, устроивших птичий базар.

–Да! – подхватила Сула. – Я с рассвета на кухне, не до хозяйства было. Думала, ничего, в кое том веке потерпят. А они вон как разошлись.

–И то верно! – отмахнулся, ничего не заподозривший Ялли. – Так что, если что понадобиться на свадьбу, столы сколотить, девчат для готовки и уборки, не стесняйтесь, обращайтесь.

–Спасибо, Ялли, – от всего сердца поблагодарил Эг, – конечно, обратимся. Нас пока мало, своими силами не справимся.

–Хорошо, что после всего пережитого, такие события светлые, – вздохнула Сула.

–Твоя правда, жена. И молодцы, что всю деревню позвали. Деревню! – развеселился староста. – У нас давно таких свадеб не было. Вроде и положено, да возиться никто не хочет. Так, всю родню соберут, человек сто – двести, да и все на этом.

–Да, мы тоже так рассудили. Людям нужно дать что-то светлое. А что как ни свадьба при таких делах объединит, заставить вспомнить хорошее.