Полная версия
Два парсека
– И что же? – спросил инспектор.
– В открытом космосе сеть в то кресло и надеть шлем на голову мог только орг, – ответил следователь. – Он это и сделал. Для того, чтобы загрузить стандартную личность в орга, требуется много времени, но мы не знаем чужой технологии. Возможно, для них это просто. И так. У нас битва, пламя, смерть. Кораблик, прикрепленный к останкам линкора, среди которых двигатель и часть управления. Возможно, это были разные обломки. Возможно, там были задействованы какие-то механизмы…
– Область догадок… – стиснул кулаки Вортекс.
– Увы… – пожал плечами следователь. – Оперируем тем, что имеем. В любом случае, некий орг сел в некое кресло и надел на себя шлем. Думаю, что искин, которого вы знаете под именем Ануэла, отгрузил часть себя в него и взял управление прыжком на себя, используя орга, как демпфер.
– И вся эта безумная этажерка полетела неизвестно куда? – воскликнул инспектор.
– Именно! – повысил голос следователь. – Битва была двадцать лет назад, а Эйра появилась на Фатоне только пятнадцать лет назад. Где она была пять лет? А что если она уже служит не только нам?
– Знаете… – пробормотал инспектор. – Эта Ануэла… Ну, искин, как вы говорите. Она удивительно красива. Пусть даже только на мониторах… Я всякий раз замирал, пораженный ею. Даже пытался разговаривать. Думал, что за удивительная красавица взята для образца? Даже как-то заснял ее и запустил в распознаватель. Знаете, что оказалось?
– Что, – спросил следователь.
– Я получил три ответа, – ответил инспектор. – Что такого персонажа нет, что это не сгенерированное изображение, и это не человек. Подождите, но вы же не сказали мне про эту… Нейдру? Что стало с ней? Как она…
– На пирс Фатона были высажены не только освобожденные узники Таро, – сказал следователь. – Среди них была команда техников и тот самый Смотин. Все связанные. Сейчас они в заключении, с ними еще работают другие следователи, но кое-что об их показаниях я знаю. Нейдра пыталась овладеть навигатором. Тестировала его в разных режимах. Когда очередной тест прошел успешно, решилась сесть в кресло. Надела на голову шлем и начала погружение в навигационную программу. А потом…
– Спеклась, как и Шаис? – прошептал инспектор.
– Нет, – мотнул головой следователь. – Оказалась зафиксирована в кресле. По рукам и ногам. Стальными лентами. Дальнейшее тот же Смотин не помнит. На этот раз газ стал выделяться не из кукол. Когда он пришел в себя, он уже вместе с остальными был связан. Вы хоть понимаете, что это значит? Эйра была готова! Это не Таро взял ее в оборот, а она его! Смотин сказал, что Нейдра разговаривала по линии связи с Таро, запрашивая проход в защитном поле Железной Луны, как прежняя Нейдра. Но, когда она закончила разговор, она как будто уже была не она. Она смотрела на Смотрина не как раньше, с холодной брезгливостью. Нет, она смотрела на него с сожалением и даже с сочувствием.
– Разве можно заменить основу орга такого уровня? – спросил инспектор.
– А прыгать в ноль с открытыми глазами? – усмехнулся следователь. – А совершать чудеса с небольшой двигательной установкой? А аннигилировать огромную межпланетную станцию из крохотной пукалки? Вы хоть понимаете, что сейчас, в это самое время так называемая Эйра осуществляет контакт с инопланетным разумом?
– Черт, – почесал затылок инспектор. – А ведь еще недавно этот контакт осуществлял и я. Во всяком случае с Квинцем и Ануэлой… И знаете, они мне показались вполне приличными гуманоидами. Во всяком случае, очень похожими на людей.
– Возможно, что Эйра – это лучший из возможных переговорщиков, – согласился следователь.
– Значит… – задумался инспектор, – теперь экипаж состоит из Эйры, Калона, Фламы, Блейда, Квинца и Нейдры…
– Думаю, Нейдры больше нет, – не согласился следователь. – Теперь это Ануэла. С другой стороны, они могут снова поменять имена.
– Зачем им это? – спросил инспектор. – Их будут искать и на другом краю галактики?
– Очень может быть, – ответил следователь. – Таро был держателем общака. Отвечал за хранение средств криминальных кланов сразу нескольких секторов. Думаете, они поверят, что такое богатство аннигилировано? Видели эти ящики на ролике? Не поручусь, что информация об этом рано или поздно не улетучится.
– Да уж, – пробормотал инспектор. – Даже если бы Таро уцелел в этой катастрофе, я бы ему не позавидовал…
***
Этот разговор закончился несколько дней назад. Теперь Вортекс стоял и смотрел в ночное небо Маура, которое, возможно, видел в последний раз. Небо Деи обычно затянуто облаками. Вон она, та звездочка. Но Хайла с Деи кажется больше. Правда, с Вениса еще больше, но на Венисе слишком жарко. Хотя теперь…
Вортекс вытащил из кармана планшет, ввел пароль, перелистнул пару страниц и кивнул, когда увидел золотой кругляшок-иконку. Данные счета на предъявителя, на котором, как убедился он еще в обед, средств больше, чем он мог заработать за тысячу лет безупречной службы. Как там написала Эйра? «Спасибо за то, что ты был человеком. Эйра».
Осталось понять, комплимент ли это…
Пыль
01
По стене ползла муха. Корпус челнока подрагивал, и лейтенанту Уру казалось, что и муха слегка приседала и ловила равновесие, чтобы не свалиться с плекса. Как она здесь оказалась? И перенесет ли стужу, когда распахнется шлюз? В детстве Ур отрывал мухам крылья и насаживал еще живых насекомых на иглы кактуса. Давно уже сгинул и тот дом, и окно, и кактус, а мухи, насаженные на его иглы, остались. Сопливый белобрысый мальчишка с ободранными коленками растворился в прошлом, через пару лет в прошлом останется и седой лейтенант, которого многие бойцы базы считают неплохим парнем, все проходит и растворяется в пустоте, только мухи в его голове по-прежнему шевелят ножками на желтых иглах. Интересно, отчего ему всегда становилось холодно именно от этих воспоминаний, а не от тех, в которых приходилось убивать людей?
– Действительно, Белая! – хмыкнул сержант Бак.
Ур бросил взгляд в иллюминатор и невольно зажмурился. Не следовало отщелкивать фильтры, но ледяное царство хотелось рассмотреть, не приглушая его сияния. Ориентировка была точна. Глубокое синее небо с ярким, но крошечным шариком светила раскинулось над белой пустыней. Редкие скалы в счет не шли. Единственный материк холодной планеты, которую когда-то без долгих раздумий назвали Белой, да изрядную часть омывающего его океана покрывал сверкающий панцирь. Ледяной мирок по экватору кольцевали темные пятна открытой воды, но здесь, в центре безмолвной тверди, морем даже не пахло. «Море» – пробормотал Ур, судорожно сглотнул и представил, что вышибает дверь челнока и вдыхает колючий воздух. Сколько за бортом, если у поверхности до минуса сорока? Нет, здесь он бы не согласился остаться надолго.
– Все будет в рамочке, лейтенант, – Бак бросил в рот пластинку тоника. – У вас же подобное не в первый раз? Или в первый? Слышал я про эти контакты. Шутки и шуточки. К тому же второй доклад тревогу отменил. Парнишка какой-то пошалил. Или я чего-то не понял?
В глазах молодцеватого сержанта поблескивала насмешка. Ур шевельнул сухим языком, погладил заветную фляжку, прикрепленную к запястью, но откупоривать не стал. Поймал углом рта мундштук увлажнителя и сделал глоток воды. Да, все должно пройти как обычно. Рутина. Опрос очевидцев, которые ни черта не видели. Осмотр места предполагаемого контакта. Потом сочинение обязательного и бессмысленного рапорта. Тоска, которая, к счастью, имеет предел. Как и сама жизнь. А вот персоналу заброшенной во льдах станции не позавидуешь – от дюжины комиссий и тщательного расследования им уж никак не отвертеться.
– Вы что-то сказали, лейтенант? – прищурился Бак.
В глазах сержанта продолжали мерцать веселые искры, но губы скрывал шлем. Ухмылку прячешь, паршивец? Неужели, правда, что командир базы отправил на этого служаку представление? Вот, кто тебя сменит, Ур. Конечно, у кого еще так блестят ботинки и кто умеет так выпячивать грудь и стучать каблуками при докладе? Ты греешь на груди крысу, капитан Стив Мартон.
На мгновение лейтенант представил, как вбивает всегдашнюю усмешку лощеному мерзавцу в глотку, стиснул кулаки, но тут же мотнул головой и, с удовлетворением поймав ненависть в глазах сержанта, медленно окинул взглядом отсек. Не считая двух пилотов, которые аккуратно вели десантную посудинку вдоль зубьев вмороженного в лед горного хребта, на внутренних релингах замерли девять человек. Ур был десятым. Еще столько же бойцов остались в планетарном разведчике, который завис на орбите. И остались лучшие: если бы Ур сам набирал команду, то, несмотря на неприязнь к сержанту, взял бы из приданного ему отряда одного Бака, остальных заменил бы проверенными ребятами, этих даже в резерв бы не зачислил, но список утверждал Стив. Когда-то именно лейтенант Мартон натаскивал зеленого еще Ура, гонял подопечного по полосе препятствий и проверял на прочность его ребра в спортзале. Теперь уже и капитанские нашивки стерлись на петлицах Стива до серебра, побелели так же, как и его виски, и он давно мог бы вернуться домой, даже отправиться на Землю, но отчего-то продолжал спускать собственную жизнь в сливное отверстие спецбазы сектора, словно его все еще некому заменить. Что он теперь делает на орбите? Сберегает персональную гвардию из десяти человек, пока его бывший ученик разгребает очередную кучу дерьма? Отчего он не остался на базе?
Ур сглотнул колючий комок и вернул светофильтры на место. Что-то не давало ему покоя, или уж слишком спокойным показался взгляд Стива перед командой к десантированию? Следовало бы переброситься с ним парой слов, но именно это что-то заставило Ура прикусить язык, а теперь и возможности для разговора не было. Экстренный контроль – есть экстренный контроль. Внезапный выход к объекту, исключение локации и, естественно, молчание в эфире.
– А девчонки там есть? – подал голос верзила Тик.
– Непременно, – хихикнул красавчик Шор. – Забыл про сигнал о контакте? Или ты не знаешь, что все иномиряне женского пола?
– Ага, – скривился новичок Вик. – Потому-то иномирян и называют ушедшими. Точнее, иномирянок. Ни одна бы не смогла выдержать любовный пыл такого великана.
– Да я… – сдвинул брови Тик.
– Тихо! – рявкнул Ур.
– А может быть, и нет никаких ушедших? – прищурился Бак. – Что скажешь, лейтенант? Я имею в виду – вовсе нет. Не могли же они уйти отовсюду? Ну, травка там странноватая попадается, мушки, рыбки, кое-где живность так вообще кишит, а этого… венца творения нигде нет. Кроме нас.
– Нет и не надо, – буркнул Вик.
– А как же сожженные города на мертвых планетах? – оживился остроносый Рав. – А следы катастроф?
– А это мы сами, – с готовностью объяснил Бак. – Из тьмы самозабвения в космос, потом, по обстоятельствам, снова во тьму и опять в космос. От катаклизма к катаклизму. Вот сорвется наша цивилизация в каменный век, покроется, к примеру, вот такой шапкой льда, потеряет память, а потом опять выберется к звездам и что? Будем заново открывать собственные города? Что думаешь, лейтенант?
– Только нам катаклизмов не хватало, – зевнул бронзовозагорелый Кельм.
Ур вздохнул и включил герметик броника.
– Готовимся. На точке через три минуты.
– Ну, так что, командир? – продолжал с едва различимой издевкой щуриться Бак.
– Станция на Белой устроена в бункере ушедших, – отрезал Ур.
02
Они высыпали на сухой снег в двух километрах от цели. Челнок замер в ледяной ложбине, а боевая группа двинулась к крохотному плоскогорью, оставив с пилотами троих – самых болтливых и безнадежных, как решил Ур – Кельма, Вика и Рава. «Поганая инструкция» – прочитал лейтенант по губам злое бормотанье остроносого, но остался непреклонен. До официального отбоя программы контроля на четверть отряда возлагалась охрана базового лагеря. Семерых для отработки сигнала было достаточно, тем более что второе сообщение не оставляло сомнений – на станции все в порядке.
Бежалось легко. Снег чуть пружинил и скрипел под ногами, оживляя в памяти Ура шелест изолятора, вывалившегося однажды из разорванных взрывом перегородок. Ур даже метнул взгляд вниз, ожидая увидеть, как и двадцать лет назад, лужи крови. Не слишком гладко прошла та давняя операция. Первая операция, в которой Ур командовал отделением. Что тогда ему сказал Стив, скрипя зубами от боли в простреленной ноге? Подбери сопли, сержант? Да, именно так Стив и сказал. Выходит, он, Ур, так и не сумел их подобрать, если за столько лет добрался лишь до лейтенантских нашивок? А что он сам скажет этим юнцам, когда доведется оказаться рядом с ними в каком-нибудь пекле? И успеет ли он им что-нибудь сказать?
Наручный дисплей моргал зеленым. Индикатор гравитации подрагивал на уровне девяноста процентов, температуры – на минус тридцати, состава атмосферы… Состав атмосферы ничем не удивлял, разве что кислорода отстукивало почти в половину от азота, видно не просто так колыхались волны океана на Белой, хотя давление могло быть и более привычным. Впрочем, приходилось и забираться выше, и дышать чаще.
Группа уже поднималась по склону, когда Ур, чувствуя удары молоточков в висках и затылке, но так и не включив усилители экзоброника, все-таки обогнал бойцов. Нет, Стиву это уже никак бы не удалось. Хотя, на главном подъеме он по-прежнему впереди.
Успокаивая дыхание, Ур зажмурился, стряхнул с ресниц капли пота. К счастью, светофильтры не только защищали глаза, но и не давали разглядеть их снаружи. Сдавать стал. Неужели уйдет на пенсию раньше непотопляемого командира? А ведь на приличную планету рассчитывать не приходится. Добро бы уж осесть в месте, где можно будет из дому выйти без дыхательного аппарата.
«Стоп», – поднял он руку.
Бак тут же прошипел что-то за спиной. Лейтенант оглянулся. Шестеро, кажущиеся в боевых костюмах боевыми роботами, замерли, прижались к изломам льда. Прозрачные перчатки и перстни на пальцах – франт Шор. Верзила с плазменным кассетником на плече – Тик. Обвешанный оружием, как каботажный лоточник боксами с товаром, – Ком. С неуставным ножом на поясе – Сом. С тяжелым ранцем сканера – медлительный, вечно сонный Олл. Ну и Бак, куда ж без него.
– Шор. Опять музыка в ухе?
Голос звучал через маску глухо, но Ур был уверен, что его услышали бы, даже если бы он говорил шепотом. Шор оттопырил большой палец и, Ур готов был поклясться, расплылся в улыбке.
– Музыка в левом ухе, командир. В режиме фона. Музыка – разрешенный наркотик. Мое правое ухо в вашем полном распоряжении. Лучшее ухо, командир!
– Ловлю на слове. Только имей в виду, парень, ухо на трупе меня не устроит; ни правое, ни левое.
Ур приоткрыл клапан, чтобы его слова звучали отчетливее, поймал губами ледяной ветер и принялся отрывисто командовать:
– Последний участок склона – тридцать пять градусов, подъем – около пятисот метров. Движемся быстрым шагом. Дыхание не сбивать. Готовность – один. Станция сразу за гребнем, наземной локации, штатных охранных датчиков нет. Ориентировка на гребне – десять секунд. Затем Тик, Ком и Шор берут периметр, Олл осматривается снаружи, мы с Баком идем внутрь. Сейчас первым поднимается Бак. Ясно?
Никто из команды не шелохнулся. «Дурак, – обругал себя Ур. – Зачем повторять команду? Все решено было еще на разведчике. Задергался? С чего бы это? Или, в самом деле, пора спарывать нашивки?»
Замерший в двух метрах Бак отщелкнул светофильтр, и Ур увидел спокойный взгляд. «А ведь перещеголяет меня парень, не зря его Мартон привечает», – почему-то равнодушно подумал лейтенант и махнул рукой в сторону подъема.
А через пять минут начался бой.
03
Бак первым поднялся над гребнем и тут же упал, окутанный сгустком плазмы. Ур метнулся вправо и в доли секунды успел заметить взлетевшие к плечам десантников импульсники и замерцавший раструб кассетника в руках Тика. Команд больше не требовалось, отряд заработал, как безотказный механизм, пусть даже его части не были отборными. Все-таки ежедневная «соковыжималка и костедробилка» Мартона не могла не дать результата. В одно мгновение секторная рейд-группа обратилась в боевую машину, подобную оставленному под тушей челнока броневику, который считался среди бойцов почти неуничтожимым. Размышления сменились рефлексами, расчеты – действиями. Уже падая в снег и включая систему связи, Ур успел подумать, что правила контроля придуманы идиотом, и гибель Бака – достаточная жертва за спасение остальных ребят, но чрезмерная по всем прочим параметрам, когда заработал кассетник Тика. Небо окрасилось пламенем, и волна жара накрыла лейтенанта даже через плекс броника. Там, возле станции, теперь не должно было остаться никого.
Откатившись в сторону, Ур приготовился к рывку. Нет, он еще докажет, что ничем не хуже старика-капитана. Пусть Мартон составляет команду из никчемных бойцов, старшим рейдовым все равно остается он, Ур, а это кое-что да значит. Да и кто может его заменить? Бак?
Секунды сравнялись с минутами, растаяли ломота в коленях и сухость в горле, и почти забытые сила и быстрота словно снова наполнили чашу, которую лейтенант выхлебал почти до дна. Ур приподнялся над гребнем и увидел море огня, залившего площадку, раскаленные колпаки климат-сканеров, оплывающий остов вездехода, черный колпак станции и зеленоватые фигуры иномирян, движущиеся к отряду по пояс в плазме. Куда там Тику! Он дышал бы любому из этих парней едва ли не в живот! Иномиряне выглядели великанами даже издали, хотя из-за ширины плеч казались почти безголовыми. Странноватые устройства в их ручищах поливали гребень плоскогорья голубым пламенем, фигуры двигались в полный рост, но желтые штрихи импульсников десанта не причиняли им никакого вреда. Выпустив в одного из монстров разряд, Ур откатился в сторону, вздрогнул от полыхнувшего рядом синего сгустка и уже приготовился расстаться с жизнью, когда сквозь рев пламени и неразборчивый рык Стива в ушах почувствовал толчок в плечо. Лейтенант изогнулся, чтобы сбить напавшего, но крепкая рука перехватила удар, а в следующее мгновение Ур узнал Бака.
– Это шоу, лейтенант. Картинка. Объемка. Лазеры. Монстры из игрушки «Проклятая планета».
– Ну? – наконец прорезался в ухе раздраженный голос Стива. – Навоевался? Дальше без происшествий или продолжишь в том же духе?
Ур медленно поднялся на ноги. Лужи воды, образовавшиеся от пламени, парили на морозе, и уродливые фигуры медленно таяли в клубах пара.
– Ты бы включил экзоброник, командир, – посоветовал ему Бак. – Тут никому ничего не нужно доказывать.
– Темп! – хрипло скомандовал лейтенант.
04
Стив дал отбой через три часа. К тому времени медлительный Олл отсканировал все этажи многоярусного сооружения, Ур в присутствии обвешанного оружием Кома опросил с применением тон-детектора персонал, Тик и Сом вместе с коротконогим техником станции Хардом обследовали пустующие уровни едва ли не на ощупь, а Бак и Шор изучили жилые отсеки. Никаких следов «контакта» или чего-то подобного, за исключением строящего кислые гримасы подростка, объявленного виновником неуместной шутки, обнаружить не удалось. Но Стив пробурчал «отбой» только тогда, когда Ур передал ему просьбу супругов Уильямс забрать на большую землю их сына-озорника, который изнывал от безделья в подземельях станции.
– Что ты медлишь, Стив? – напрямую спросил Ур, услышав раздраженное сопение шефа. – Рядовой случай. Разве мы в первый раз вылетели на ложный вызов? Не понимаю, почему подобные шуточки не приравняют к ложным сообщениям о терактах?
– Ты солдат, Ур, – проворчал Стив. – И я солдат. Не наше дело обсуждать закон. Закон – это не насос, который гонит нас по узкой трубе. Закон – это лоция. Маршруты мы прокладываем самостоятельно.
– Тебя понесло, Стив, – обреченно вздохнул Ур. – Хотя насчет узкой трубы…
– Это тебя понесло, лейтенант, – отрезал капитан. – А у меня ноет нога. И ты знаешь, что ноет она не к перемене погоды!
Ур скрипнул зубами. Он знал, что лодыжка Стива ноет к будущим неприятностям. Злые языки говаривали, что Стив и возглавляет базу до сего дня только из-за ноги. Ни у одного из прочих претендентов на хлопотную должность не нашлось подобного индикатора. Оставалось только определиться с причиной недуга. Впрочем, с причиной шеф как раз и разговаривал. Иначе, отчего бы он кривился, сталкиваясь с Уром в коридорах базы? Более того, именно с Ура и началась когда-то история знаменитой лодыжки.
– Веселую компанию ты мне подобрал! – процедил лейтенант, когда Стив напомнил, что отбой тревоги и даже приглашение начальника станции к праздничному столу не означает свертывание рейда.
– Ребята, которых я тебе дал, конечно, не отборные бойцы, но и не отбросы какие-нибудь, – заметил Стив. – Да, у каждого имеется небольшой изъян, но их недостатки важнее, чем их достоинства. Ты на серьезном участке, Ур, и тебе не нужны десять пар глаз, которые будут смотреть так, как будто принадлежат одному человеку. Тебе нужны именно десять пар разных глаз, только так ты сможешь хоть что-нибудь разглядеть.
– Так отбой или нет, черт возьми? – вскричал Ур. – И что это за продолжение рейда за праздничным столом? Что мы должны разглядеть? Или операция продолжается, и мы все еще ищем иномирян?
– Операция никогда не останавливается, – ответил капитан. – Даже если ты, парень, валяешься в своем отсеке на базе, потягиваешь крепленое вино из фляжки и мечтаешь о собственном домике на планете земной группы. Операция началась до того, как ты родился, и, надеюсь, не закончится с твоей смертью. Она будет продолжаться столько же времени, сколько существует наша база, бездна ее задери со всем содержимым. И лучше, если еще дольше. Ты не молчи, дорогой мой, не молчи. Ведь ты хотел поговорить со мной? Или уже передумал? Ребяткам дай команду еще раз осмотреться, пусть обращают внимание на все необычное. На все, даже если это рисунки на обоях. Да, и не отказывайся от угощения, не отказывайся. Пусть тот же Тик уменьшит продовольственные запас станции, он это умеет лучше других. Потяни время. А я пока поищу девицу, что, по словам начальника, покинула станцию пару недель назад. Не нравятся мне случайные отлучки. Да не торопи хозяев, пусть основательно подготовятся к застолью. Переговори с каждым еще раз. Соври им, что я сам спущусь к угощению.
– А что мне им еще соврать? – помрачнел Ур.
– Ну не знаю, – хмыкнул Стив. – Скажи, к примеру, что ты скоро станешь капитаном.
05
Начальник станции Барни оказался седым крепышом. Бывший военный, он продолжал держать выправку и через много лет после отставки. Пока семейная пара Уильямсов занималась сервировкой стола в кают-компании, Барни готовил кофе, укоризненно косился на монитор, на котором дымился сгоревший вездеход, проклинал судьбу, занесшую его в забытый богом и теплом угол вселенной, и сетовал на Сенда – третьего Уильямса среди его подопечных. Виновник сидел тут же, причем даже тени вины не появилось на прыщавом лице вертлявого подростка, разве только легкое сожаление по поводу незавидной судьбы лазерного проектора, который все-таки спекся от залпа кассетника и лишил парня возможности и дальше окружать базу на Белой виртуальными чудовищами.
– Скучно тут, – еще час назад гнусаво тянул сутулый метеоролог станции – старший Уильямс, время от времени бросая на собственное чадо испепеляющие взгляды. – Что тут делать подростку? А на большой земле оставить его было не с кем, набор в колледж только через полгода, вот мы и взяли его на Белую. Тем более что Райва изначально подписалась не на весь сезон. Вы не думайте, что мой парень только в носу ковыряет, Сенд в штате, уборщик и, временами, повар. Вот, ремонт затеяли на нижних ярусах, хотели спортзал устроить. Надо парня к реальной жизни приучать. Что бы он сейчас делал на большой земле, в носу ковырял в каком-нибудь пансионате?
– У тебя получается, Боб, – пробурчал тогда Барни. – Приучать к реальной жизни. Реальнее не бывает! Лучше бы твой отпрыск ковырял в носу. И на чем теперь предлагаешь выезжать к дальним сканерам? Тем более что ближних больше нет.
– Да ладно, Бар, – попытался успокоить шефа старший Уильямс. – Зато теперь новый вездеход пришлют, не ты ли жаловался, что старый разваливается на ходу? Да и прочее оборудование пора уже обновить. А с дальними сканерами связь пока в порядке, нечего туда мотаться. И что тут случится в ближайшие полгода? Зима? Холодней все равно не будет, потому как что в минус сорок, что в минус семьдесят – особо не погуляешь.
Разговоры ничего не дали, но, вдыхая кофейный аромат, Ур снова и снова прокручивал в голове беседы с Барни, с Уильямсами, с Хардом. Конечно, капитанская нога у лейтенанта не болела, но что-то ему не давало покоя. Опять это «что-то»?
Ур раздраженно выдохнул. Запах кофе высверливал скулы, наполнял рот тягучей слюной, но глотнуть напитка лейтенант не мог. Инструкции. Чтобы там ни говорил Стив, но на чужой территории хотя бы один член отряда не должен был принимать пищу и напитки кроме тех, что принесены с собой. Хотя, какой в этом смысл, если он уже дышит здешним воздухом? Хорошо еще, что фляжка на запястье опустошена лишь наполовину, Стив разрешил скинуть броники, да и Бак, который вызывал у лейтенанта глухое раздражение, сам попросился во внешнее охранение, засел, конечно же, в бронемашине, которую пригнал Рав.