Генератор участи. Фантастический роман

Изнутри проем выхода выглядел блекло – прилично и неинтересно. Шеннон и Вильма выбрались из-под арки и оказались под жемчужным небом летнего вечера. Пейзаж изменился в который раз. Сумрачный лес напрочь исчез, стало просторнее. Ощущение покоя и безопасности непроизвольно охватило Вильму. Шеннон это заметил.

– Ну и что? – лукаво поинтересовался он.

– Отвратительно, – ухмыльнулась в ответ внучка Кантера.

– Совсем не понравилось?

– Да как сказать… По-своему стильно и с сумасшедшинкой. А где мы стоим теперь?

Шеннон продолжал улыбаться. Не оставляло ощущение, что эламит встревожен тайными мыслями, но довольно искусно притворяется беззаботным.

– Были в аду, по правилам должны бы попасть в чистилище, но на чистилище сэкономил городской бюджет, поэтому мы миновали его незаметно и сразу же очутились в раю – шаблон невероятный.

Вильма огляделась.

Рядом плескалось темно-лазурное, как на живописном полотне, море (виртуальность или имитация ощущений?). Тридцатиметровые пальмы мотал упругий бриз.

– Так выпьем же что-нибудь.

Они устроились за ажурным ограждением прибрежного ресторана. Лощеный официант с неприметным лицом принес ужин и холодный пунш. Играл маленький оркестр – гитара, старинная скрипка и звонкий барабанчик.

– За нашу дружбу.

Вильма дотронулась своим стаканом до стакана координатора.

– Как вы это проделали? Если мир вокруг не имитация, значит, мне дали наркотик и все это великолепие только видение одурманенной девушки. Плохие шутки, очень плохие шутки дорогой друг Дин Шеннон.

– Зачем же? Нет, я не шучу. Так вы верите в переселение душ, Вильма?

– Чушь! – резко ответила она, чувствуя, что по-настоящему пьянеет. Голова слегка кружилась. Логика событий смазалась, словно от случайного прикосновения недосушенный акварельный рисунок.

Оставалось неясным, заметил ли обер-координатор ее страх.

– Я и сам не верю, – добавил Шеннон. – Не верю умом и все тут, но иногда мне кажется… Кроме того, теория хорошо объясняет все…

Он внезапно задумался и замолчал, отставил пустой стакан. Тонкое стекло холодно отразило случайный лучик закатной зари.

– Пошлите отсюда. Уходим прочь.

– Куда уходим?

Вильма уже отрезвела – легкую алкогольную эйфорию запросто выгнала предвечерняя прохлада.

– Пора возвращаться. Вон там калитка в ограде. За нею знакомая нам обоим реальность Элама.

Непроницаемый для взгляда забор тянулся от горизонта до горизонта – вдоль всего побережья безымянного ненастоящего моря. Калитка оказалась белой, сплошной, аккуратно сколоченной из крашеных досок. Шеннон толкнул створку кулаком, Вильме показалось, что он сжимает в ладони какое-то устройство.

По ту сторону и впрямь оказался ночной Элам. Спинами гигантских чудовищ чернели горы, башни подпирали звезды, и Луна стояла довольно высоко – сияющий ущербный диск с откушенным краем.

Юркнул в сторону кибермусорщик, тележка с банками задребезжала и едва не опрокинулась. Должно быть, освещение снова работало в экономическом режиме, потому что фонарь поливал светом совсем небольшой участок тротуара под ногами. Гироплан Шеннона торчал неподалеку. Двое молодых парней сомнительной внешности тоже околачивались поблизости – их ловкие фигуры без явных признаков нетрезвости вдруг возникли на границе света и тьмы.

Последовал короткий разговор на элами, к тому же, так густо уснащенный жаргоном, что Вильма не поняла и половины. Шеннон попытался пройти мимо незнакомцев, словно бы их не замечая. Тогда технократа сбили подсечкой – быстро, и даже, можно сказать, профессионально. Вся троица драчунов отдалилась от фонаря и ухнула в потемки, но система городского управления среагировала на чип координатора так, как и следовало ожидать, то есть включила для его удобства соседний фонарь.

С точки зрения Вильмы открывшееся зрелище сильно походило на дебош, причем исход складывался явно не в пользу обер-координатора. Он сумел подняться, но его свалили снова.

О Вильме совершенно забыли, да, похоже, не интересовались ею изначально, сочтя за пустое место.

«Господи, что же мне делать…", – внучку Кантера охватило беспросветное отчаяние.

«Если Шеннона сейчас убьют, а на это похоже, все мои труды пойдут прахом. А если вмешаюсь, получится еще хуже. Мужчина хочет от женщины потакания, прощает ей глупость, кое-как мирится с ее умом, но совершенно не выносит ее превосходства. Я видела проигрыш Шеннона. Если я спасу технократа, то он в душе оскорбится. Влечение сменится формальной благодарностью, и в его резиденцию мне уже не попасть. Ах Кантер, Кантер, будь ты проклят за то, что не держишь дома терминала… И, все-таки, хочется что-нибудь подправить».

Она подскочила к тому из двоих, что был пониже, и без лишних затей пнула его, но не в пах (как он того ожидал), а в шею, под основание челюсти. Парень завалился на тротуар и принялся, елозя по грязи, стоически бороться с удушьем. Вильма развернулась ко второму противнику – как раз вовремя, чтобы прикрыться рукой. Попало по предплечью, очень больно, но кость, кажется, не сломалась. Внучка Кантера двинула парня локтем другой руки, метя в кадык, промахнулась, отскочила в сторону, и, крутнувшись, пнула, стараясь достать. Носок ее ботинка врезался человеку в живот, но не произвел на того особого впечатления.

«Да он словно каменный, не пробьешь».

Она, не останавливаясь, ударила еще раз – прямо в висок, но попала только в скулу. Противник, кажется, пошатнулся и тут же что-то мокрое и холодное скользнуло по ее руке и едва не задело грудь.

«У него нож».

Холодное сменилось теплым. Из перерезанного сосуда обильно и пенисто подтекало, к счастью, в темноте Вильма не видела цвета. Тело уже не слушалось, боль получилась такая, что хотелось заплакать.

«Дева Мария, как все получилось глупо. Я думала, будто что-то могу изменить в этом мире, а на самом деле не могу ничего, и поэтому сдохну прямо здесь, на грязном тротуаре задворков Элама. И на мне нет кулона связи. И некого позвать на помощь. И Тони не узнает, как все произошло».

Вильма сама не заметила, как осела и скорчилась, свернувшись клубком. В висках стучало и звенело. Она больше не смотрела на противника. Страха тоже не чувствовала, пришла разве что досада и легкое отупение – предвестник настоящего обморока.

– Эй, есть тут живые?

Что-то переменилось в ночи.

Вильма не заметила, куда подевался уцелевший враг – он, словно бес, растаял в тумане, чужая машина тяжело осела на тротуар, и свет фонаря ударил в лицо женщины, в ее зажмуренные искусственные глаза.

Она заставила себя разлепить веки.

Две высокие фигуры – угловатые от амуниции. Темная униформа защиты, скулы под затемненным щитком, видны только шевелящиеся губы ловцов на бледных лицах.

«…Задача по арифметике. Четверо баранов. Один исчез, второй попался, двое остались лежать на земле…»

«Прочитай чипы у этих двоих…»

«Технократ и девица со стеклянными гляделками – хорошая компания…»

«Может быть, врача…»

«Лучше заберем для проверки того, у которого кровоподтек на шее»

Вильма перестала ловить диалог. Вплотную подступала мерзкая тошнота. Чужой ботинок стоял возле ее лица. Потом он отодвинулся – и в просвет стали видны звезды. Сразу стало полегче. От земли несло холодом и свежестью влажного камня.

Потом послышался голос Шеннона, слов не разобрать, но в целом звучало с напором, убедительно. Ловцы тоже что-то отвечали, вроде бы, без лишнего хамства, но и без трепетного почтения. Пререкались не очень долго – те двое закинули безвольное тело в кабину гироплана, попрыгали следом, машина тяжело, как нажравшийся хищник оторвалась от земли и поплыла в сторону. Вильма заметила, что по руке больше не течет, осторожно дотронулась до предплечья – рукав оказался то ли вспоротым, то ли закатанным, плотная тонкая оболочка из перевязочного вещества прилегла к коже. Вспомнить момент перевязки почему-то не удавалось. Шеннон сидел рядом, на корточках, его несчастное лицо размазанным пятном белело в полутьме.

– Господи, вы ведь спасли нас обоих, а я вас подставил, как это было глупо, как преступно и бессмысленно…

– Что?

Он только помотал головой и ничего не ответил.

Вильма села на корточки и подтянула колени к подбородку. Кровь, которая обильно попала на блузку, уже начала подсыхать. Ткань противно липла к коже. Боль, впрочем, притупилась. Вильму вдруг осенило.

– Вы меня чем-то укололи?

– Использовал аптечку. Она сделала вам диагностику. Там обычный картридж, должно быть, обезболивающее и еще… кое-что такое, чтобы остановить кровь. Вам сейчас очень плохо?

– Нет.

– Я отвезу вас в клинику.

– Нет, мне совсем не плохо.

Она едва справилась с паникой. В памяти оставался пустой провал, Вильма не поняла, теряла ли сознание. Эти, пропавшие из ее жизни четверть часа, беспокоили хуже раны. «Я отключилась как-то вдруг. Потом Шеннон с помощью какого-то устройства поставил мне укол. Говорит, что обезболивающее, но что он под этим подразумевает? В ампуле мог оказаться наркотик. Я могла потерять контроль над собою и попросту проболтаться».

Она пригляделась к чужому лицу, в ужасе выискивая скрытые черточки неприязни или злорадства.

Ничего подобного не оказалось – Шеннон казался страшно огорченным, но не более того.

– Вас сильно побили?

– А?

Технократ, кажется, поначалу не понял вопроса, а потом беззаботно отмахнулся.

– На мне сейчас защитный костюм. Он с виду совсем как обычный, но удары изрядно смягчает. Вообще-то, такое снаряжение рассчитано на аварии…

– Помогите мне встать.

Она ухватилась за теплые пальцы координатора и поднялась. Колени противно дрожали, но в целом жить было можно. Ужасно смущенный Шеннон, похоже, не знал, куда деваться от отчаяния.

– Я отыщу вам лучшего врача в Эламе. Клянусь, не останется и следа, никакого шрама на вашей коже… Какой же я идиот!

– Почему?

– Потому что не защитил вас – попросту, не успел. Потому что поступил не как прагматик, а как осел – нам не следовало бездумно идти в ночь.

– Да?

– Эти идеалисты сочли меня подходящим объектом, чтобы сорвать злость. Вы, наверное, помните спящего человека в лаборатории?

Вильма моментально насторожилась.

– А? Нет, почти не помню.

– Бедняга был задержан в аэропорту – вчера вечером, в одиночестве, с поддельным чипом под кожей. Там же устроил драку с ловцами и покалечился, забежав в защитное поле. Сейчас его мозг поврежден, мы пытались кое-что подправить, но тут как раз случай, когда самые лучшие методики терпят фиаско.

– И что?

– Сейчас вы видели не пьяный дебош, а самую настоящую попытку мести.

– За что?

– С точки зрения этих людей я вивисектор.

Вильма оценила ответ и поначалу ничего не ответила. Лицо психотехнолога сделалось непроницаемым.

– Но вы ведь хотели ему помочь?

– Наверное – хотя кто знает? Я из научного интереса пытался вернуть ему память и сознание.

– Чтобы ловцы могли узнать правду?

– Мною двигало лишь любопытство, обычное желание хорошо сделать работу. Поймите, Вильма, фактически этот человек уже умер – не в тот момент, когда коснулся барьерного поля, а гораздо раньше, когда попытался сломать нашу систему контроля.

– Формально это преступление. Но разве оно кому-то повредило?

Шеннон опять стиснул пальцы – Вильма хорошо видела эти беспокойные руки, они, в отличие от лица, сильно выдавали хозяина.

– Не поддавайтесь эмоциям, особенно жалости, – быстро проговорил он. И добавил уже спокойнее, – Мы – сообщество, которое дает преимущество самым достойным. Заметьте, более знающим, чем другие, талантливым, и тем, кто умеет использовать свой талант. Человек, который походя ломает систему индекс-чипов, не просто незаконно повышает свой статус. Он отнимает законное место у другого. Быть может, у того, кто вложил в путь наверх все, что подарила ему природа. Поэтому «взломщик» – хуже, чем вор, хуже, чем формальный убийца, он крадет самую жизнь, сущность другого существа, чтобы присвоить ее себе…

Шеннон еще говорил, а Вильму тем временем пробрал нешуточный холодок, и не только от кровопотери.

«В тот миг, когда он узнает, что я задумала и осуществила на пару с Тони и с помощью Кота, он возненавидит меня за обман. Рано или поздно правда выплывет наружу, и этот красавец-эламит жизнь уложит на то, чтобы поймать меня. А, поймав, сунуть под свой холодный колпак. Под тот самый».

– Проводите меня. Я мерзну, тут грязно и пахнет смертью.

Он, осторожно поддерживая, довел ее до машины.

– Не могу вернуться к Кантеру, – мрачно заявила Вильма. – Дед сотрет меня в порошок, окатит презрением. Скажет, что я нарочно ввязалась в драку с подонками. Влад человек вежливый, он почти никогда не теряет хладнокровия, а потому обидные слова подбирает очень легко.

– Господи! Вы бились как настоящая амазонка – я никогда не видел ничего подобного, эта отвага…

– Лучше оцените, на что стала похожа моя блузка – рукав разодран, все в крови… Да мне же больно, наконец. Эта пленка на руке просто чудо медицины, но она давит на кожу как сатана.

– Вильма! Вы не плачете?

– Нет.

– Вам больно, я настаиваю насчет врача.

– Любой медик Элама с восторгом настучит Кантеру. Меня ждет ужасающий разнос. Не сегодня, так завтра… Надолго рассчитана ваша повязка? – чуть капризно спросила Вильма.

«Не переиграть бы – невесело подумала она. – С этим психотехнологом не знаешь, на что можно нарваться. Не дай бог, если сцена начнет отдавать балаганом, он довольно умен и в два счета раскусит подделку. И выставит меня. Или, вернее, начнет держать вежливую дистанцию, которая все испортит… А время, время… Лейтен, сгорая от тревоги, ждет. И времени осталось трагически мало».

Шеннон, однако, игру принял, не замечая чужого страха, на этот раз его улыбка была едва заметной.

– На двое суток, моя королева. Потом повязка регенерирует ткани. Если хотите, будьте у меня гостьей, для генерал-координатора мы вместе выдумаем чудесную, правдоподобную историю.

Вильма поколебалась напоказ – в ход пошла точно отмеренная доза вежливого сомнения.

– Я не хотела бы вам мешать.

– Ну что вы! Вы мне никогда не помешаете – такое предположение немыслимо, оно задевает здравый смысл Вселенной.

– Вселенная не обидчива.

– Так вы решительно настроены против?

– Пожалуй, не против – я решила не обижать понапрасну высшие силы, ведь когда я попала в беду, они послали мне вас.

В который раз зрительные датчики Вильмы спрятали ее ложь и ее душу, Шеннон не заметил ни мучительной тревоги внучки Кантера, ни ее яркого, короткого торжества. Для него с золотистого женского лица сияли странные глаза без зрачков – чудесные по форме и более выразительные, чем настоящие.

«Технократ чертов», – тут же решила про себя Вильма, смутно догадавшаяся о его состоянии. «Шеннона по его природе забирает на всякие странные штучки, которые совсем не похожи на прозаическую реальность».

Она кое-как устроилась в гироплане. Озерная поверхность лениво проплывала внизу. Машина снизилась и довольно неуклюже ткнулась о покрытие у подножия башни – то ли Шеннон нервничал, то ли не совсем справился с управлением, но это сотрясение неприятно отозвалось в раненой руке Вильмы.

«Хоть и больно, а повезло-то как, – подумала она. – Теперь, после стычки с этими психопатами, он чувствует себя виноватым, а потому не станет меня подозревать, даже если получит к этому новые основания».

Башня поглотила их, кое-что в местной ауре отличалось от жилища Кантера. Меньше изломов, ни следа торжественного и тяжеловесного декора – плавные линии, множество оттенков серебристого цвета.

– Погодите.

Шеннон повозился с карманным устройством.

«Он отключает защиту».

Вильма прошла под аркой, на секунду ощутив колкие мурашки на коже. «Что это было – проверка?»

Дин мысленного вопроса слышать, конечно, не мог, а потому промолчал. Что бы там ни было, преграда уже осталась позади. Внутреннее пространство разительно отличалось и от резиденции Кантера, и от путаного мироздания развлечений – в ней не держали ничего поддельного или неестественного.

Тут не сияло над головой подкрашенное фальшивой лазурью небо. Шмель не сновал по цветам. Стену отчасти покрывали панели хорошего дерева, а отчасти…

– О!.. А это что?

– Да так, ерунда, самый обыкновенный аквариум.

Аквариум, впрочем, обыкновенным не был – оттенки цвета для его обитателей, должно быть, подбирал талантливый дизайнер. Толща воды не позволяла рассмотреть заднюю стенку, заросли водорослей размеренно колыхались, словно их шевелили настоящие волны. Среди растений, кораллов и камней, в туманно-синей перспективе вились бойкие стайки рыб. Их упругие тельца образовывали изменчивые потоки.

Вильме захотелось зажмуриться.

Она поняла смысл.

Душою точно выстроенной панорамы оставались непрерывное движение и глубокий покой – изменчивый и неизменный, воспроизведенный в небольшом объеме за счет гениального выбора оттенков. Таким иногда бывает настоящее море.

– Слишком просто?

– Да.

– Нравится?

– Да.

– И знаете, почему? Что-нибудь посложнее напрочь испортило бы эффект.

Вильма кивнула, избегая разговаривать. Впервые за эти дни нервное напряжение сменилось полной беспомощностью. «Мы, мошенники-любители, думали залезть в их карманы, а по глупости затронули нечто большее. Тут море не воды, а чужих возможностей. Все мы трое – и Кот, и Тони, и я сама, только песчинки, которые хаос и порядок Элама легко смешают в общую кучу».

– Вам не плохо?

– Нет, просто слишком поздно. Покажите, где я смогу отдохнуть.

Гипнотическое ощущение бездны понемногу развеялось. Комната для гостей оказалась самой обыкновенной, но роскошной и очень удобной. По дороге туда Вильма сделала несколько тайных снимков – косяки, расположение окон, вид на аквариум, закрытые шкафы с непроницаемыми дверцами хорошего дерева, светильники, толстый ковер на полу, сам Шеннон с застывшей, странной улыбкой.

– Спокойной ночи.

Она лежала в темноте и смотрела во тьму.

Темнота стояла в душе.

Стоило зажмуриться, как на фоне век начинали плясать белые искры.

Догадка больно поразила Вильму – а что, если и у Шеннона в резиденции нет терминала?

Она ждала около двух часов, то проваливаясь в сон, то выныривая из водоворота фантастических образов, порожденных вечерним аттракционом. Раненая рука почти не болела, повязка прилегла к коже и не мешала.

Через два часа внучка Кантера встала и, двигаясь абсолютно бесшумно, выскользнула из комнаты. В первую очередь она отключила «сур» – систему управления резиденцией. Это легко можно было сделать с маленького пультика у кровати. Теперь квартира не реагировала на перемещения и, следовательно, некстати воссиявшая люстра не могла разбудить психотехнолога. Расположение комнат в виде схемы залегло во встроенной памяти глаз, эта схема пополнялась по мере необходимости. Рыбы в аквариуме равнодушно смотрели вслед странному существу без плавников – для них Вильма была лишь неясным образом за пределами обитаемого мира.

Она же быстро и ловко обшарила гостиную, но не нашла там ничего полезного, проскочила через холл и вернулась к выходу из резиденции.

Защитное поле, невидимое для обычного зрения, для Вильмы выглядело пленкой – безобидной, пока не трогаешь, и малоинтересной, если не нужно выбирать пути для отступления. Арка выхода мерцала так призывно – прямо как ворота в рай. Дин, по-видимому, всерьез позаботился, чтобы Вильма не влетела в опасную преграду – поперек проема был выставлен символический, но довольно прозрачно намекающий на истинное положение вещей барьерчик.

«Он не знает, что я вижу мир совсем не так, как видят они», – с некоторым удовольствием подумала внучка Кантера и вернулась в холл.

В попавшуюся по дороге ванную комнату заглянула мимоходом – и так было понятно, что там нет никого. Скорее всего таких местечек в резиденции отыскалось бы несколько, в расчете на ватагу гостей, но сейчас во всем пространстве, отведенном башней обер-координатору, не было никого, кроме Шеннона и самой Вильмы. Внучка Кантера закрылась в ванной, поколебавшись, на всякий случай включила освещение вручную и бегло осмотрела вещи. На полу лежал ковер, который отлично глушил шаги – это понравилось. Ящички трельяжа оказались по большей части пусты, той особой тоскливой пустотой, которую придает мебели длительная ненужность. Чистота, порядок и ни единого уголка, где оказалось бы что-нибудь полезное.

Вильма алиби ради смочила руки водой и выбралась наружу.

В гостиной стояла тишина, не нарушаемая ничем, кроме шелеста легких пузырьков в аквариуме. Дверь справа вела в бильярдную комнату, следующий переход – в домашнюю оранжерею. Там колыхалась влажная духота, было тепло и пахло цветами. Капли воды ползли по кожистым листьям. В глубине, среди листвы, причудливо искривленных веток и бледных ночных цветов, то ли возился питомец, то ли работала климатическая установка. Раздался резкий крик, наподобие свирельной трели, но это оказалась всего лишь запертая в клетке птица. Рядом с клеткой горел фонарик. С полминуты они смотрели друг на друга – девушка и птица. Девушка отступила, птица повозилась и затихла. Терминал мог находиться где угодно – в том числе и в укромном уголке оранжереи, хотя такое влажное место казалось странным и неудобным. Он мог оказаться даже в кармане куртки координатора. Вильма сдалась и потихоньку попятилась, почему-то не желая поворачиваться спиною к живой массе растений. Птица свистнула вслед.

В гостиной Вильма терпеливо выждала, пока успокоятся нервы, прислушалась – было очень тихо. Имело смысл обшарить кабинет, и винтовая лестница в углу вела как раз туда, но, поймай обер-координатор гостью в собственном кабинете, и для ночных блужданий уже не подобрать безобидного объяснения.

Она решилась и осторожно взбежала наверх. Преображенный ночным зрением, интерьер кабинета принял призрачный вид и наводил на пустые мысли о потусторонней природе места, но Вильма только цинично ухмыльнулась.

Координаторского терминала, конечно, не было нигде. Не оказалось даже простенького компьютера. «Сейф, должно быть, в спальне».

Вильма без церемоний выдвинула несколько ящичков стола, тщательно обшарила их и собрала немногие бумаги – в основном ими оказались фотографии. На изображениях преобладали нежные и округлые женские лица, стройные фигурки высоких пропорций и непринужденный антураж. Снимал, очевидно, сам координатор, по крайней мере, его не было ни на одной фотографии, зато на лицах моделей горел искренний, и даже экзальтированный интерес. Некоторые были обнажены, одна дерзкая нимфа, с волосами бледными, словно крылышки моли, расположилась в совершенно экстремальной позе.

Вильма тихо затряслась от смеха и сложила карточки на прежнее место. «Если Шеннон водит их всех сюда, то какого черта держит в общей кучке изображения? И ящичек не заперт. Или подружки не из любопытных (ну уж это вряд ли), или технократа развлекает их бешеная ревность».

Она уничтожила следы обыска и уже собиралась закрыть ящик, когда обнаружила любопытный предмет. Обычный лист бумаги, слегка помятый, с оторванным уголком, сложенный вдвое. Кто-то, скорее все сам психотехнолог, покрыл его поверхность уже побледневшими от времени каракулями, причем, преобладали неразборчивые надписи и скупые, наподобие чертежей, зарисовки.

«Занятно. Что-то он мне напоминает».

Чертеж походил на план квартиры, изображение которого осело в зрительном устройстве Вильмы. Она прикинула так и сяк и поняла, что план аквариума намечен явно, но вот с северной стороны… Она, прихватив с собою листок, поспешно скатилась с лестницы. Рыбы таращились сквозь грань миров. «За резервуаром спрятана комната». Время шло, Вильма металась вдоль поддельного океана, в упрямой надежде отыскать проход.

– Помогите мне, святые…

Она провела рукой по стеклу – нигде ни выбоины, ни зацепки. Панели стен казались гладкими. Рыбы, почуяв чужое движение, заметались в подсвеченной толще воды.

– Пропадите вы пропадом, молчуны…

Внучка координатора шлепнула ладонью по непробиваемому стеклу и – о чудо! – стена с аквариумом слегка подалась под рукою.

«Шеннон не любит закрывать внутренние двери резиденции, как не имеет привычки прятать личные вещи».

Вильма, уже в полной уверенности, налегла посильнее, и аквариум, вместо того, чтобы вдавиться внутрь панели, отошел в сторону – сработали невидимый датчики.

По ту сторону было не очень просторно, но вполне сносно. Столик приткнулся у стены, персональный терминал Дина (маленький, плоский, с закрытой крышкой) лежал на нем, очень удобное кресло стояло напротив. Это кресло приглашало присесть, недоверчивая Вильма сначала попробовала рукой – нет ли подвоха, потом опустилась на сиденье и пристроила разъем в уголок своего зрительного устройства. В тот же миг изображение развернулась и сделалось очень ясным.