Генератор участи. Фантастический роман

В полупустой комнате Гуманитарного Центра перепуганный Шеннон склонился над потерявшей сознание внучкой генерал-координатора.

– Эй, помогите! – позвал он в растерянности, и, конечно, не получил ответа.

«Что я наделал – я ведь, пожалуй, перегнул палку, когда пошалил с ее сознанием. Это было слишком интересно. Чертовски яркие образы – меня и самого проняло насквозь».

Сейчас, когда датчики девушки оставались прикрытыми веками, ее странность почти исчезла. Яркий, с точки зрения Дина довольно вульгарный кулон в виде сердечка, короткими вспышками мерцал где-то пониже ее ключицы. На лице, напротив, застыла маска дерзости и облагороженного упрямства. Спутанные темные кудри свесились на лоб.

«Бог мой, как дико я промахнулся – если внучка Кантера заболеет, то скандал с самим Кантером мне гарантирован. Даром, что старый лицемер лично попросил меня вмешаться…»

Переживая минутное раскаяние, он поднял безвольное тело на руки и переложил на кушетку. Нащупал пульс – тот бился слабо, но ровно. Ненадолго Шеннону показалось, будто шнурок от украшения впился девушке в шею и мешает дышать, он попытался найти застежку, не нашел, вынул из кармана летней куртки складной нож, перерезал нить и убрал беспокойное сердчишко с глаз долой – в ящик стола. Красное мигание прекратилось и это ему понравилось.

«Если я сейчас по связи вызову врача, огласки не миновать. В лучшем случае инцидент сочтут кабинетно-любовной интрижкой садистского толка, а в худшем пойдет слух о том, что я в своих исследованиях слишком вольно экспериментирую с непосвященным в дело материалом. Все это, конечно, мелочи, но накануне голосования в Совете любые сплетни могут обернуться скандалом».

Он подобрал брошенный шар и запер его в сейф, нашел на стеллаже миниатюрную диагностическую аптечку и прижал контакты чипа к голому запястью девушки. Должно быть, в этот день против Шеннона восстала сама судьба, но лекарственный картридж устройства оказался безнадежно пустым – характерный запрос на подзарядку сразу же легким покалыванием отозвался в пальцах координатора. Тогда он, проклиная в душе неудачу, отпер дверь и выбрался в суетливое пространство коридора.

Как оказалось, кстати. Верный соратник, доктор медицины Ливнев, ждал чего-то у стены. Вид доктор имел рассеянный, задумчивый и неприкаянный, хмурился, морщился, и смотрел словно бы сквозь Шеннона, куда-то вдаль.

– Ты в порядке?

Они охотно пожали друг другу руки.

– Пожалуй, не совсем в порядке – с утра чертовски трещит башка.

– И у меня та же самая проблема. Вчера вечером был на банкете у нашего специалиста по эвтаназии.

– А по виду свеж.

– Я вынужден считаться с этим чудаком, он не признает отказов. Но, явившись на вечеринку, мне не следовало там дегустировать несовместное. Я не выполнил это золотое правило, и, как следовало ожидать, нажрался. Так что, моя покладистость – вот настоящая причина моих несчастий.

– Могу только посочувствовать.

– Кстати, у тебя не найдется запасного картриджа к аптечке?

– Психотропный или общего профиля?

– Общего, – с непроницаемым видом отозвался обер-координатор.

– Несколько штук завалялось у меня в кабинете. Тебе прислать это через доставку? Я все сделаю, – пообещал Ливнев, хотя на деле даже не тронулся с места.

Шеннон, однако, на уловку не поддался.

– Если хочешь, я зайду за картриджем вместе с тобой, – любезно предложил он.

Ливнев нехотя сдался и побрел к лифту, неспешно передвигая ноги – как видно, и вправду чувствовал себя неважно. Обер-координатор оглянулся на дверь кабинета. Он испытывал сильнейшее желание захлопнуть и заблокировать ее, но для этого пришлось бы сначала войти внутрь, чтобы забрать ключ. Ливнев не отличался деликатностью и вполне мог завалиться следом или заглянуть в проем и обнаружить бесчувственную Вильму.

Шеннон пережил короткий миг колебаний, после чего решился – и быстро зашагал к лифту, едва ли не подталкивая медлительного коллегу перед собой.

– Тебе, друг, должно быть, и вправду плохо, – вяло прокомментировал доктор медицины.

В кабинете Ливнева Шеннон забрал то, что хотел, прервал беседу и заторопился обратно, с легким удивлением замечая, как нарастает в душе иррациональная тревога. Лифт оказался занят. Элегантная женщина в пурпурном, ожидая кабину, вертелась перед зеркальной панелью. Она норовила рассмотреть в зеркале свой акцентированный костюмом зад, а потому выгибала шею так, что живо напомнила Шеннону фламинго.

Он едва сдержался, чтобы не наградить незнакомку грубой репликой. Лифта все не было. Постепенно паника охватила координатора.

Он прикинул количество этажей, который отделали его от Вильмы и незапертого кабинета – нечего было и думать, чтобы воспользоваться лестницей. «Похоже, я тут застрял на полчаса», – понял взбешенный Шеннон и не сдержался:

– Вы прекрасны, словно видение человека в абстинентном синдроме6.

Красавица перевела непонимающий взгляд в сторону Шеннона, но он уже мчался по лестнице, перешагивая через две ступени…

Координатор влетел в свой кабинет через десять минут и вздохнул с облегчением. Вильма заторможенная, но вполне живая, устроилась в его кресле и смотрела на телеэкран, задумчиво накручивая на палец завиток темных волос.

– Вы знаете, я был в отчаянии, я помчался за помощью – примирительно и жалобно сказал Шеннон. – У вас акклиматизация, так что оставим эксперименты – они вам не идут. Простите меня, ради бога, за неудачную попытку помочь. Мне кажется, ваши способности не нуждаются в улучшениях.

Вильма вздрогнула и отвернулась от телеэкрана. Шеннон проследил за ее реакцией и оторопел.

«Она включила экран – зачем? Конечно, чтобы посмотреть передачу и расслабиться после неприятных впечатлений. Девушка искала обычного развлечения».

То, что показывал экран внутренней связи, к развлечениям не относилось никак. Камеру, которая посылала изображение, воткнули где-то под потолком. Сейчас она искоса давала панораму знакомого координатору небольшого зала, выхватывая зеленоватые халаты, деловито ссутулившиеся спины двух медиков, стойку с оборудованием, толстый шнур, уходящий в розетку на стене, и длинный, прозрачный ящик-саркофаг.

Человек в саркофаге спал или находился в беспамятстве. Он не был мертв – обручи ребер медленно приподнимались в ритме дыхания. Лицо оставалось спокойным, бледные опущенные веки не дрожали.

Если бы Шеннон мог проникнуть в тайну событий недавнего прошлого, он понял бы переживания Вильмы безо всякого шара. Внучка координатора хорошо помнила залегшую под серой пеленой облаков топь, бункер, секретную комнату, и другой саркофаг, в котором точно так же теплился чужой, похищенный и запертый разум. Аналогия больно поразила ее. Не жалостью, нет, скорее страхом.

Но Шеннон, проницательность которого вовсе не была абсолютной, видел совсем другое – некстати включившийся экран и расстроенную девушку в кресле. Она была красива – яркой и теплой красотой активного существа, которую не портили странные глаза. Напротив, с точки зрения Шеннона они придавали Вильме сходство с бабочкой-нимфалидой и делали это сходство законченным и совершенным. Вульгарное сердечко на шнурке, заброшенное в дальний ящик, больше не мешало его восприятию.

«Вот извращенец, – подумала догадливая Вильма. – Ему нравятся мои датчики».

– Поищите очки, ладно? – неуверенно попросила она.

– Да вот они… О, господи!

Искренне расстроенный, обер-координатор пошарил в кармане и вытащил то, что осталось: раздавленное левое стеклышко пошло трещинами, дужки перекосились.

– Не припомню, как это произошло, – с искренним раскаянием заявил он. – Должно быть, я слишком торопился и ударился о двери. На мой дилетантский взгляд, эта вещь не совсем в вашем стиле. Она вам очень дорога? Может быть, отдадим ее в ремонт?

– Не надо!

Вильма живо представила, чем чреваты попытки ремонта.

– Бросьте в мусор, – моментально нашлась она. – Этот фасон устарел еще в прошлом сезоне.

Шеннон покорно сунул сломанную безделушку в отверстие утилизатора.

Между тем Вильма втайне прикинула, насколько просветил эламита эксперимент с шаром. Получалось, что вообще не просветил – обер-координатор держался очень открыто, хотя и выглядел несколько обескураженным. «А нужно ли спрашивать про саркофаг? Если спрошу, он решит, что интерес спровоцирован обычным любопытством, а если промолчу, моя замкнутость будет выглядеть подозрительно».

– Что это было? – она кивнула в сторону мертвого, угасшего экрана.

– Ах, это…

Шеннон замялся.

– Съемки реанимационной установки, – ответил он после короткого колебания. – Замечательная вещь, можете мне поверить, но внешне выглядит просто ужасно – как хрустальный сказочный гроб.

– Понятно. А вы не подбросите меня в резиденцию Кантера?

– Конечно, да. Рабочий день кончился – с меня довольно.

Фраза «а что вы делаете сегодня вечером» вертелась у него на языке, но показалась самому Дину слишком банальной.

– Кстати, показать вам город? Это можно сделать по дороге.

– А разве его можно показывать?

– Почему бы нет?

– Элам слишком большой, и слишком погружен в себя. Этакая самодостаточная громадина. Мне кажется, настоящая жизнь идет внутри башен, а то, что снаружи, глядится до странности однообразно.

– Не знаю, наверное, все дело в том, что вы не видите город так, как вижу его я. Говорят, привлекательность в глазах смотрящего.

Она отметила, что обер-координатор произнес слово «глаза» мимоходом, нисколько не смутившись. По-видимому, он не имел в виду физического различия между нормальными людьми и Вильмой.

– Так вы собираетесь вместе со мной посмотреть кое-что интересное?

– Пожалуй, да.

– Тогда садитесь в гироплан.

За пределами Центра Шеннон вырулил повыше, похолодало, Вильме сделалось зябко. Она заметила пропажу кулона, но никак не могла вспомнить, видела ли вещицу на себе до момента возвращения Шеннона в кабинет. Лейтен наверняка пребывал в тревоге, но внучка Кантера ничего не могла поделать и с этим – она только слабо надеялась, что шнурок попросту перетерся, после чего сомнительное сердечко тихо затерялось среди мелкого канцелярского мусора.

«Если этот эламит подберет кулон и разберется в его устройстве, то наверняка разоблачит меня, и тогда Кантер узнает все, его непрочная приязнь растает как снег на солнечном склоне, а расплата будет такой, что подумать страшно».

– Куда мы, все-таки, летим?

– Сейчас узнаете.

Гироплан пошел вниз, от иллюзорного падения захватывало дух.

Шеннон вылез первым и протянул Вильме руку.

Местечко, где они оказались, должно быть, находилось за пределами застройки, неподалеку от барьерного поля. Горы, лиловеющие и громадные, терпеливо ждали за невидимой границей Элама. Впереди смеркалось, солнце садилось где-то за спиной. Багровый диск уже наполовину скрылся за силуэтами башен. В этот час разница между рукотворными громадами башен и камнем хребта незаметно стиралась. С гор принесло тревожный запах пустоты и льда.

– Пойдемте, – позвал Шеннон.

Дорожка, выложенная плоским осколками гранита, уходила в сумерки, деревья, не очень высокие, но живописные в своей неухоженности обступали ее с двух сторон. Породу растений Вильма не рассмотрела, во всяком случае, выглядели они достаточно дико и естественно.

– Это преддверие.

Сумерки давали Вильме преимущество. В неверном свете она видела лучше эламита. В двух десятках шагов впереди выгибалась арка из дикого камня, сразу за нею редковатая темнота вечера сгущалась до смоляной черноты, оттуда исподволь и чуть-чуть потянуло настоящей серой.

– У вас есть фонарик?

– Он нам не пригодится.

С каменной арки свисали рваные плети вьюнка. Вильме показалось, что по дорожке совсем недавно прошло крупное животное. Сломанные стебли сочились вязкой влагой. Оторванный и размозженный лист подсыхал на гранитной плите.

– Это место за пределами города? – не уверенно спросила внучка координатора.

На этот раз Шеннон промолчал.

Он шагнул в темноту и тут же исчез. Оставшаяся в одиночестве Вильма попыталась понять соль шутки с исчезновением. Снова повеяло серой. Животное грузно возилась в глубине зарослей.

– Шеннон!

Молчание.

Она еще раз присмотрелась к мертвому листу на граните. Сок из растения уже вытек. Раздавленная оболочка сморщилась и высыхала. Процесс распада происходил невероятно быстро.

– Ладно, эламит проклятый, тебе меня не запутать.

Вильма вслед за Дином переступила грань темноты. На долю секунды ее датчики ослепли, не помогало даже ночное видение. Казалось, что мир исчез, придавленный бесконечным океаном первозданной ночи. В пустом пространстве мерно колыхались тоска и покой. Им не было ни конца, ни края, ни в смысле протяженности, ни в смысле философическом. Несчастная как никогда Вильма захлебывалась от уныния и неизбежности. Она попробовала плакать, но горячие слезы на щеках остывали и оказывались холодны словно лед. Она не испытывала никакой боли и не понимала природы своего отчаяния, к тому же, не задумывалась о природе.

Все это – видение, темнота и мучительная депрессия продолжались совсем не долго.

– «Оставь надежду всяк, сюда входящий», – насмешливо протянул Шеннон.

– Ну и шуточки у вас.

Арка и темнота напрочь исчезли. Внучка координатора находилась в непонятном, но явно не под открытым небом расположенном месте. В клубящейся коричневой дымке терялись дальние стены и свод помещения. Оно ощущалось огромным, но все же замкнутым и глухим. Скрипели базальтовые осколки под ногами. Их острые края Вильма чувствовала даже сквозь толстую и упругую подошву удобных ботинок. Место, которое в целом походило на преувеличенно просторную пещеру, небольшое озеро лавы пополнялось из неширокой реки. Веяло жаром и серой. Исток огненного потока прятался вдалеке.

– Где это мы?

– В аду, – снова иронично ответил Шеннон. – Вы умны и не наивны, и я не решился приглашать вас в рай – что бы ни значил заслуженный рай по ту сторону жизни, устроенный тут, на земле, он выглядит банально и пошло до невообразимости.

– А вообще-то он есть?

– Есть.

– А это настоящее? – Вильма ткнула пальцем в сторону озера кипящей лавы.

– Не сомневайтесь, – невозмутимо отозвался эламит. – Кстати, не советую пробовать на ощупь – вы серьезно сожжете себе пальцы.

– А я уже подумала, что все это виртуальность.

– Бог с вами, чтобы виртуальность для вас?! Никакой такой иллюзорной дешевки – я не решился бы сопрягать свою гостью с компьютером.

– Не верю.

– И не надо. Все оно настоящее. По крайней мере, в какой-то мере, то есть существует не исключительно в наших мозгах, и не только в виде сигнала.

– Натура слишком громоздка.

– Конечно, – Шеннон охотно кивнул, и тут же добавил. – Это, безусловно, громоздко, безумно дорого и технически совсем не рационально… Но это роскошно именно потому, что подлинное сделано и до вызова расточительно. Излишества нужны, потому что они создают праздник и истребляют избытки, которые в противном случае сами по себе превратились бы в катастрофу.

– Занятная идея, – буркнула внучка генерал-координатора. – Я где-то такое уже слышала.

Огненная река, смесь оранжевого пламени и черных сгустков пемзы, лениво текла у ее ног. Черные рогатые тени медленно перемещались по ту сторону. Одна из фигур – косматая, похожая на фавна, приблизилась, стала очень заметной, и напоказ помешала пламенеющую жидкость багром.

«Сгинь, собака зла».

Черт, похоже, понял и потрусил прочь, унося багор в лапах, а на заднице – бичеобразный хвост, увенчанный кисточкой.

– Он тоже настоящий?

– Мутант.

Обер-координатор смотрел куда-то вдаль, в хаотически извитые клубы едкого дыма. Тени этих подземных облаков блуждали по камню купола.

– Вы верите в переселение душ? – внезапно спросила Вильма.

– А вы?

– Я просто верую.

– Понятно. Значит, классически, в западном смысле религиозны.

– Ад на земле – кощунственная затея.

– Почему?

– В нем нет грешников.

– А вы хотели бы посмотреть на их мучения?

– Нет!

– Почему?

– Ни один человек не имеет морального права приговаривать другого к аду.

Шеннон сухо усмехнулся.

– Может быть. Но то, что вы видите – только парк развлечений. Тоска и безнадежность на пороге игрушечного ада – лишь часть преходящих развлечений эламитов. Вам что, затея не нравится совсем?

– От чего же, антураж занятный… Зло очень часто выглядит ярче добра, иначе все выбирали бы добро, не задумываясь.

Шеннон понял и, похоже, согласился с охотой:

– Прежде чем окончательно освоить то или другое, нужно хотя бы знать приблизительно, из чего выбираешь. Кстати, о переселении душ…

Вильма, которая хорошо помнила о саркофаге, насторожилась, но технократ продолжил как ни в чем не бывало:

– Переселение души – идея древних, она же – основа индийских религий. Я бы удивился, если бы вы поверили в это.

– Почему?

– Идея исходит от другого мироощущения. Она предполагает вечность впереди, многократные попытки жить заново, и почти бесконечные поиски смысла. А такие натуры, как вы, любят все делать окончательно и бесповоротно – раз, хлесть, и отсекли навсегда. И при том, не имея пути к отступлению.

И снова непрошеный страх посетил Вильму.

«Он сломал мои очки и выбросил кулон – почему я решила, что Шеннон ни о чем не догадывается? Он мог догадаться и догадался наверняка. Просто занят своими мыслями, выдавать меня Кантеру прямо этой ночью или немного потянуть время».

– Хотите немного пройтись?

Она охотно согласилась, и не выдала страха. Вильма стояла перед Дином, выпрямившись, и скрестив руки на груди – ловкая и подвижная от природы, и эта естественная грация маскировала напряжение, вызванное тревогой.

Координатор не мог спрятать лицо, а потому сохранял на нем самое любезное, разве что чуть насмешливое выражение.

– Держитесь за мою руку.

Мост через огненную реку оказался без перил – просто базальтовая балка. Силуэты бесов по ту сторону исчезли.

– В вашей карманной преисподней тоже девять кругов?

– Конечно. Все, как положено, полноценное развлечение. Я не древний поэт, и не стану водить вас по всем девяти, так что мимо некоторых пройдемся беглым шагом.

Вильму опалило жаром огня. Мост под ногами крошился, но не сильно. Огонь адской реки пек лопатки, зато прямо в лицо тянуло сквозняком. Очередной порыв (откуда ветру взяться под землей?) принес горсть ледяной крупы.

– Мне холодно, Шеннон, давайте вернемся.

Эламит не выпускал руку Вильмы, он переплел свои пальцы с пальцами Вильмы, и все попытки выдернуть кисть отзывались только болью в суставах.

– Если уйдем сейчас, то пропустим самое интересное.

Вихрь усилился, гудело всерьез – пронзительно и уныло. Пару раз Вильме показалось, что она видит призрачные тени, уносимые потоками воздуха, они казались прозрачными и бесплотными, но имели объем и на удивление человекоподобную пластику.

– Кто эти ребята?

Психотехнолог не ответил. Одно из лиц, перекошенное страданием, приблизилось. Уголки широкого рта доходили почти до ушей. Существо вполне осмысленно заглянуло Вильме в лицо, губы зашевелились, невнятно проговаривая непристойное слово.

– Ну, это уже слишком.

Дин молча отмахнулся от привидения. Произведенное этим жестом воздействие смяло и перекосило призрак. Он развернулся к эламитам тощей спиной и метнулся в клубящуюся мглу грязного тумана.

Ветер стихал. Туман то ли распался, то ли превратился в дым… Да, именно в дым – там, в отдалении курились костры, и паленая трава пахла пронзительной и сухой пепельной горечью. Пропал потолок пещеры, незаметно сделавшись сумрачным небом северного лета. Пологий плоский холм хорошо скрывал источники огня – видны были только последствия горения – серые клубящиеся хвосты. Длинный и правильной формы ров тянулся вдоль подошвы кургана. Земля, выброшенная из него, уже успела порасти сорняком, осыпаться и оказалась отчасти смытой дождями. Аура запустения окутала и холм, и равнину.

Внучка координатора вздрогнула – заунывно выли псы. Этот вой начинался на хриплой ноте рычания и заканчивался пронзительными и переливающимися тоскливыми звуками. Потом он сменился чавканьем и грызней. Буро-рыжие гладкие спины сновали среди высоких стеблей шпорника. Одно из животных обернулось, показав плоскую голову хищника. Шеннон, который в эту минуту думал совсем о другом, не увидел ничего странного, а Вильма узнала рыжего зверя из собственного кошмара.

– Хватит! Выключите немедленно!

Дин невозмутимо вглядывался куда-то в колеблемую перегретыми испарениями костров дымку.

– Вы же знаете, что это невозможно сделать.

– Сделайте. Я сыта по горло вашими виртуальными извращениями.

– Это не компьютерная имитация, – бесконечно терпеливо повторил обер-координатор. – Там, у арки, я вам уже объяснил…

– Хватит! – прикрикнула Вильма, переходя грань истерики. Ее словно охватило яркое пламя, этот внутренний огонь не слишком обжигал, а, скорее, подталкивал на решительные действия…

– Хватит, Дин, я и так поняла, что тут творится. Вы бездарно пародируете ад. Сначала преддверие – этот лес, толстое чудовище в кустах и каменная арка, потом первый круг, это там, где стылый сквозняк гонит проблудившиеся души. Наконец, второй. Тут, по легенде, должен засесть Цербер, но я его никогда не видела, и угодливое подсознание подсунуло мне бультерьера из детского кошмара. Сколько их еще осталось, этих кругов – семь? Восемь? В третьем положено гореть огню, не сомневаюсь, что вы угостите меня очередным мерзким зрелищем. Это гадко. Пустите мои пальцы. Выключайте систему, иначе я пожалуюсь Кантеру.

Психотехнолог бросил ее руку.

– Ладно. Развлечение не удалось. Давайте, поднимемся на холм, надеюсь, там все кончится. Во всяком случае, приношу свои искренние извинения.

Она медленно побрела по пологому склону, то и дело попадая носками ботинок в кротовые и мышиные норы. Обер-координатор плелся сзади и немного в стороне. Он сорвал стебель шпорника и, насвистывая, сбивал им надоедливых слепней.

Вильма остановилась на вершине кургана и обомлела – равнина плавно уходила за горизонт. Мелочи мира – трава, побитая непогодой, проплешины разнообразной растительности, осколки валунов и сами валуны, выбоины конских и оленьих следов, тусклый огонь костров – все это выглядело абсолютно реальным. Сохранялась даже воздушная перспектива: предметы на расстоянии менялись не только в размерах, но и окраске, причем не преувеличенно, а ровно настолько, чтобы выглядеть естественными. Общий колер пейзажа – мутный, серый, тусклых коричневых и зеленоватых тонов, с оранжевыми пятнами костровых огней, не походил на моделированную картинку – в нем не было яркости и отточенности стиля.

– Смотрите внимательно, – прошептал Шеннон.

У огня скорчились плотные фигуры. Один из чужаков поднял широкоскулое лицо и с явным интересом уставился Вильму, взгляд ощущался как разумный и, одновременно, нечеловеческий.

– Вот, дьявольщина!

Шеннон, похоже, не на шутку встревожился.

– Вы правы, пожалуй, отсюда лучше уйти. Нас закинуло в сторону – быть, может, я напутал с заказом…

– Что?

– Я говорю, что мы немедленно уходим.

Он подхватил Вильму под локоть и рьяно, к тому же не очень вежливо потащил ее обратно – в сторону собачьего рва. Она все же успела обернуться и видела начало угрожающего движения странного получеловека. Он встал во весь рост – голый, низенький, очень коренастый. Стайка гнуса подобно нимбу вилась над его нечесаной низколобой головой.

По ту сторону холма Шеннон облегченно вздохнул и нервно расхохотался. Вильма, как ни странно, обрела утраченное было спокойствие – холеная и красивая, но очень раздосадованная физиономия эламита сильно позабавила ее.

– Кто это был, там, у огня?

– Считайте, что досадившее вам существо – только случайно затесавшийся в шоу эпизод. Я пытался выстроить что-нибудь пооригинальнее, подбирал фрагменты в мифологическом стиле. Внезапно все это вывернулось из-под контроля – сначала этот дурацкий бультерьер, потом, затесался неандерталец.

– Так все это, – Вильма махнула рукой в сторону равнины, – компьютерная имитация?

– Нет. Дотроньтесь до своего лица – вы не ощущаете видеоочков?

– Откуда я могу знать, что мои ощущения меня не обманывают?

– Такие ситуации очень плохо моделируются. Человеку можно показывать потрясающе правдоподобные картины виртуальной реальности, но обмануть его восприятие собственного тела до конца не удастся. Используйте старый метод – укусите себя за палец.

Вильма хмыкнула, но проверять не стала.

– Значит, весь пейзаж – декорации?

– Нет, не совсем. Я потом вам все объясню. Он существует. Это не имитация.

Шеннон потянул ее прочь. Желтые псы уныло затаились среди высоких стеблей. Вильма больше не слышала их утробного урчания, ощущалось только чужое и недоброжелательное присутствие, потом это чувство померкло. Купол из камня вернулся на положенное место над головой. Очень медленно и лениво несла свои «воды» река лавы. Ее беспокойное бурление уменьшилось, черт с багром тоже ушел.