Вторая кожа

Рина Ян

Вторая кожа

*

Добро пожаловать в новую историю!

Перед тем как вы перейдёте к прологу, обратите внимание, что читаете черновик – незаконченную книгу, которую я пишу прямо сейчас. Вы будете получать доступ к новым эпизодам сразу же, как только они будут готовы.

Пролог

Библиотека завораживала.

Михаил был её Главным хранителем больше трёх десятков лет, и всё равно каждый раз, переступая порог, чувствовал волнение и трепет.

Десятки тысяч Книг – написанных кем-то из хранителей, найденных, выкупленных или украденных – стояли на бесконечных полках множества высоких шкафов. Каждая из Книг была уникальна. В одних можно было найти указания по пробуждению Сил, в других – отточенные за долгие годы формулировки заклятий и молитв, а третьи были ценны из-за помещенных внутрь артефактов.

Вместе все эти Книги давали хранителям такую мощь, что их первенство в весьма условной, ранее постоянно подвергаемой пересмотрам и ревизиям иерархии внутри Триады уже давно не пытались оспаривать даже отцы.

Михаил, стараясь ступать как можно тише, прошел по широкому проходу между шкафами к окну. Сел в стоявшее там одинокое кресло, протянул руку к низкому столику красного дерева и взял бутылку с изумрудной жидкостью. Посмотрел через неё на городские огни – фары проезжавших мимо машин, свет фонарей, случайные вспышки чьих-то эмоций – и наполнил бокал.

Осень. Ночь. Абсент.

Одиночество.

Идеально.

Девочка. I.

В первую секунду это было похоже на полёт.

– Я не понимаю, – обречённо сказала Лиза, не в силах отвести взгляд от развернутого к ней монитора компьютера.

– Включить запись с самого начала? – спросил немолодой мужчина в форме, сидевший за столом напротив Лизы.

Она кивнула, зачем-то снова осмотрела крошечную комнату с зарешеченными окнами, за которыми вовсю бушевало весеннее солнце, и крепко зажмурилась. Где-то в глубине души теплилась отчаянная надежда, что всё это просто сон, кошмарный сон, и что если постараться, удастся проснуться – у себя дома, в своей комнате, на своей кровати, застеленной простынями, выглаженными мамиными руками…

– Елизавета, вам плохо? – в голосе полицейского звучали тревожные нотки.

Лиза открыла глаза, попыталась ответить, но не смогла выдавить из себя ни единого звука.

Плохо?!

Какое странное слово. Пустое, ничего не выражающее, неправильное слово. Абсолютно неправильное. Но правильное никак не приходило в голову.

– Тошнота, звон в ушах, сужение поля зрения, головокружение?

– Н-нет, – с трудом сказала Лиза.

– Вы точно хотите увидеть всё ещё раз?

– Я… мне нужно… я должна точно знать…

Полицейский щёлкнул мышкой, и изображение на экране снова ожило.

Камера уличного наблюдения смотрит на Патриарший мост. Тонкая женская фигурка движется по мосту. Останавливается. Одним лёгким движением перебирается через ограждение и делает ещё один шаг вперёд, в пустоту. Она шагает так спокойно и уверенно, что сначала кажется, будто она может летать.

Но это не полёт. Это падение.

– Нам нужно оформить протокол, – бесстрастный голос полицейского вырвал Лизу из оцепенения.

– Хорошо, – прошептала она.

– Вы узнаёте женщину на видео?

– Да, – тихо ответила Лиза.

– Кто это?

– Моя мама.

– Вы уверены?

– Да.

– У неё были друзья, родственники или знакомые в Москве?

– Я не знаю.

– Работа?

– Я не знаю.

– С какой целью она могла приехать из Королёва в Москву?

– Я не знаю.

– Какие причины могли вызвать, – полицейский на секунду умолк, словно подбирал слова, – такой поступок?

– Я не знаю.

Повторение этой простой фразы – Я не знаю– почему-то приглушало боль. Как будто слова были кирпичиками, из которых Лиза начинала строить стену между собой и своими воспоминаниями. Мама, которую она знала и любила, никогда бы так не поступила. Мама ни за что не покончила бы с собой. Ни за что не бросила бы Лизу.

Но она бросила.

Я ничего не знаю. Не знаю и не понимаю. Я не могу это понять. Не хочу. Как она могла?!

Полицейский надолго замолчал.

– У вас есть родственники помимо матери? – спросил он через какое-то время.

– Я не знаю.

– Не знаете? Вообще никого? Нет никого, кто бы мог взять вас под опеку?

– Опека? – Лиза заторможенно посмотрела на полицейского.

Тот тяжело вздохнул.

– Елизавета, вам шестнадцать…

– Почти семнадцать.

– Вам шестнадцать, – твёрдо повторил полицейский. – Вы не работаете, поэтому не можете быть признаны дееспособной. Если вы не устроитесь на работу и не найдёте кого-то из родственников, кто согласится быть вашим опекуном, вас отправят в детский дом.

Она пожала плечами и снова прикрыла глаза.

– Пусть, – по щеке поползла первая предательская слеза, Лиза ожесточённо её смахнула, – отправляют. Мне всё равно.

* * *

– Мне это снится? – с неловким смешком сказала Лиза, окидывая взглядом старинный деревенский дом, утопающий в зелени плодовых деревьев.

Давным давно, когда Лиза была совсем маленькой, она мечтала о большой семье. Или не о большой, но всё-таки семье. Чтобы был хоть кто-то, кроме мамы, вечно пропадавшей на работе. Иногда Лиза мечтала о папе, но чаще – о бабушке и дедушке. В её фантазиях бабушка и дедушка жили где-то за городом, в точной копии дома, перед которым она сейчас стояла.

Совпало почти всё: и невысокий забор, и особый оттенок кирпичной кладки, и причудливые изгибы протоптанной вокруг дома дорожки, и расположение деревьев. Даже цветник, разбитый под окнами, казался смутно знакомым. Отличались только размеры – тот дом, созданный воображением, был значительно выше и больше.

– Почему снится? – немного ворчливо спросил за её спиной Геннадий. – Не нравится, что ли? Не по городскому?

Лиза обеспокоенно повернулась к опекуну. Тот всё ещё стоял у своей старенькой Газели, на которой они приехали из города, хмурился и не смотрел на Лизу.

– Нет, нет, наоборот! – горячо сказала она. – Очень нравится, дядь Ген!

– Ну раз нравится, – смягчился опекун, запирая водительскую дверь ключом, – то пойдём в дом. Я уезжал когда, мать что-то на кухне затевала. Хотела тебя повкуснее накормить с дороги.

Лиза кивнула и шагнула к входной двери.

– А вещи? – спохватилась она и остановилась.

– Занесу потом. Иди. С братьями познакомишься. Ждут.

Лиза глубоко вздохнула и сжала кулаки.

Братья.

Она знала, что станет не единственной подопечной для Геннадия и Галины. Они рассказали об этом при первой встрече на территории детского дома. Тогда они вообще очень много говорили, рассказывая о себе и о своей жизни. Их родной сын давно уже вырос и уехал из дома, а они не могли смириться с опустевшим гнездом. Год назад супруги взяли под опеку двух осиротевших мальчишек, успели привыкнуть к ним, и Лиза понимала: от того, сможет ли она найти общий язык со младшими обитателями этого дома, зависело многое.

Лиза поднялась по рассохшимся деревянным ступенькам на крыльцо, потянула на себя дверь – петли скрипнули едва слышно, но опять же знакомо – перешагнула порог прихожей. И поняла, что её действительно ждали.

Геннадий прошёл вперёд, быстро скинул с ног уличную обувь и встал рядом с женой.

– Ну, давай знакомиться, дочка, – размеренно заговорила Галина, вытирая руки о ярко-красный фартук. – Меня и отца ты уже знаешь, а это, – она повернулась и вытянула из-за своей широкой спины мальчика лет двенадцати на вид, – Владик, наш младший сыночек.

Лиза невольно улыбнулась, глядя на мальчика. Худенький, загорелый, подвижный, с вихрами густых чёрных волос и серо-зелёными глазами – он казался похожим на котёнка-переростка, готового в любой момент погнаться за привязанным к нитке фантиком или пролетевшей мимо птицей. Уже не милый пушистый комочек, которого хочется гладить и носить на руках, но пока и не взрослый сильный кот, который гуляет сам по себе.

А потом Лиза посмотрела на Геннадия и его жену, и подумала, что, пожалуй, Владик похож и на них. Та же смуглая кожа, те же тёмные волосы – правда, уже начинающие седеть у обоих – и серые глаза. Конечно, оба опекуна давно утратили тонкость и лёгкость, свойственную юности, но в их возрасте это неудивительно.

Мальчик нетерпеливо переступил с ноги на ногу, с любопытством глядя на Лизу.

– Привет, Владик, – сказала она.

– Привет, – ответил мальчик.

– Стас, иди сюда! – зычно крикнул Геннадий в сторону одной из дверей.

– Иду, отец, – раздался спокойный голос.

Через секунду в прихожей появился его обладатель, и сердце Лизы застучало чуть быстрее, чем положено.

Высокий, крепкий, симпатичный. Его волосы, чёрные, как у младшего брата, явно нуждались в стрижке, но такая небрежная причёска ему очень шла. Простая белая футболка облегала широкие плечи, и на контрасте со светлой тканью загорелая кожа парня казалась ещё темнее, а его зелёные глаза – ещё ярче. Лиза опустила взгляд, заметила пару серебристых браслетов на его левом запястье, и это почему-то её развеселило и помогло справиться со смущением.

– Это Стас, наш старший сыночек,– сказала Галина и ласково погладила его по плечу. – Вы с ним почти ровесники, дочка.

Дочка.

Это обращение показалось Лизе странным. Неискренним.

Рядом со смуглыми, темноволосыми опекунами и их приёмными сыновьями она чувствовала себя совсем чужой. Светлые волосы, бледная кожа, слабые руки и ноги – неправильный, лишний элемент, не вписывающийся в картину.

Стас хмуро на неё посмотрел и прищурился. Перевёл взгляд на Владика, снова на Лизу, и потряс головой.

– Что-то не так? – спросила она.

– Всё так, – быстро ответил он. – Я Стас.

– Я поняла. Лиза.

Стас растянул губы в улыбке:

– Добро пожаловать, Лиза.

– Ой, ну что же мы тут стоим, я же стол накрыла! – всполошилась Галина. – Пойдёмте, пойдёмте, сейчас посидим, поедим, познакомимся!

Все четверо дружно направились на кухню, а Лиза задержалась в прихожей. Несколько раз моргнула.

Не плакать. Нельзя плакать!

Да, пока она чужая, но это временно.

Нужно немного потерпеть, привыкнуть, и всё будет хорошо.

Обязательно будет.

* * *

Заходящее солнце окрасило линию горизонта в ярко-оранжевый цвет. Обычное дело при ясной погоде, но почему-то сегодня эта картина вызывала у Лизы тревогу.

Что-то не так. Но что?

Казалось, заканчивается самая обычная пятница – первая в сентябре.

Утренние дела по хозяйству, школа, обед, домашнее задание, работа в теплицах… Всё как всегда, привычный распорядок. И завтра, Лиза была в этом уверена, всё пойдёт своим чередом. Геннадий сядет за руль старой Газели, заполненной собранными в теплице поздними овощами, и повезёт их на оптовый рынок. Галина проводит его и отправится на кухню, чтобы приготовить завтрак для троих приемных детей. А Лиза, Стас и Владик проснутся от расползающегося по старинному, но всё ещё крепкому дому запаха горячих блинчиков…

Лиза прожила у опекунов уже несколько месяцев, и за это время не было ни одного отступления от раз и навсегда заведённого порядка. Ей это нравилось – спокойное и размеренное существование в небольшом посёлке дарило ощущение контроля над собственной жизнью. С подругами у неё здесь не сложилось, зато совсем рядом были волшебные Дубровицы, чуть дальше – Подольск, чем-то похожий на родной Королёв, и иногда начинало казаться, что очутиться тут ей было предначертано самой судьбой.

Но сегодня что-то было не так.

И только повернувшись к дому, Лиза наконец поняла, что именно.

Геннадий.

Он подошёл молча, так что Лиза не сразу его заметила, и сейчас просто стоял недалеко от неё, но смотрел в другую сторону – не на закат, а на начинающийся прямо за оградой лес. Лицо опекуна казалось краснее, чем обычно. Седеющие волосы были взлохмачены, брови сошлись у переносицы, вокруг рта залегли глубокие морщины, натруженные руки сжимались и разжимались, грудь ходила ходуном.

– Всё в порядке? – вежливо спросила Лиза и выдавила из себя улыбку.

Геннадий пару секунд молчал, а потом странно скривился.

– Не знаю, – сквозь зубы сказал он. – Стаса нет. Должен был уже вернуться. Волнуюсь.

Лиза ещё раз улыбнулась, на этот раз чуть искренней:

– Скоро приедет, дядь Ген. Может, с друзьями из колледжа задержался?

Геннадий тяжело сглотнул:

– Быстрее бы.

Лиза послушно кивнула и отправилась в дом – нет, она не бежала от опекуна, конечно же нет. Просто на улице становилось прохладно, а ещё надо было помочь Галине с ужином – та сегодня затеяла что-то невероятное, хотела порадовать старшего сына после недельной отлучки.

Стас, в отличие от Лизы, не пошёл в десятый класс школы, а решил поступать в колледж. Если бы он выбрал один из колледжей Подольска, то мог бы возвращаться в посёлок каждый день. Но он поступил в Москву и провёл эту неделю в общежитии, а не дома, и именно его отсутствие показало Лизе, как сильно опекуны были привязаны к приёмному сыну. Это казалось ей очень милым – ведь Стаса и Владика забрали из детского дома немногим раньше, чем саму Лизу.

Конечно, за эти месяцы она тоже успела привыкнуть к новой семье. Опекуны были заботливыми и понимающими, со Стасом удалось подружиться, а Владик проникся к Лизе восхищённым обожанием. Можно было считать, что всё сложилось хорошо. Главное, больше не вспоминать о том, почему вообще Лиза попала в приёмную семью.

Не думать, не думать, я не буду об этом думать…

С каждым днём не думать становилось всё проще и проще. Наверное, это было неправильно – так быстро забывать родную мать, но Лиза не чувствовала угрызений совести. В конце концов, стыдно должно быть тому, кто оставил собственную дочь совершенно одну в этом мире…

Лиза встряхнула головой, возвращаясь в настоящее.

Вот он, её новый дом. Новая семья. Новая жизнь.

А мама… Бог ей судья.

– Лиза, ты дома? – донёсся из кухни голос Галины. – Поможешь, дочка? Не успеваю посуду перемыть!

– Да, тёть Галь, – откликнулась Лиза. – Конечно! Уже иду!

II.

Через две недели всё повторилось.

Закат. Напряжённый, нервничающий в ожидании Стаса Геннадий. Суетящаяся на кухне Галина.

Только на этот раз она тоже нервничала, и Владик, не вовремя появившийся в женских владениях, получил от неё лёгкий подзатыльник. Лиза, резавшая салат, застыла с поднятым в воздух ножом.

Владик обиженно потёр затылок, что-то недовольно пробурчал и выбежал из кухни. А Лиза вдруг подумала: Галина, наверное, очень устала – вокруг глаз пролегли синие тени, черты лица заострились, губы дрожали.

– Вам плохо? – спросила Лиза.

Галина замерла, с ужасом глядя на свою ладонь, затем кивнула, опустилась на старенькую табуретку и уронила голову на руки.

– Плохо, – прошептала она. – Очень плохо.

– Таблетки? – беспомощно предложила Лиза, пытаясь сообразить, где в их доме может лежать аптечка.

Ответа не было.

А затем со стороны крыльца раздались хорошо различимые голоса – радостный Геннадия и более спокойный Стаса.

Через минуту они оба появились на кухне. Стас стряхивал с ветровки капли дождя, а Геннадий крепко держал его за плечо, как будто не мог до конца поверить, что парень дома. Галина подняла голову, всхлипнула и кинулась Стасу на шею.

– Ой, сынок, – в её голосе слышались слёзы. – Ну как же ты долго. Я так скучала!

Стас неловко её обнял и бросил на Лизу вопросительный взгляд.

Она смогла только пожать плечами и растерянно улыбнуться.

– Привет, младшая сестра, – шутливо сказал Стас. Это было его фирменное приветствие, не менявшееся с тех пор, как выяснилось, что они родились с разницей всего в пару дней. – А ты соскучилась?

– Не особо, – честно сказала Лиза и вернулась к нарезке салата. – Иди переодевайся, старший брат. Скоро ужин.

* * *

Следующая пятница была спокойней.

Осень постепенно вступала в свои права, и на улице лил дождь.

Лиза закончила помогать Галине, ушла к себе и устроилась на кровати, предвкушая пару спокойных часов за книжкой. Но уже через несколько минут к ней в комнату пришёл грустный Владик.

Он молча сел рядом с Лизой и неожиданно её обнял.

– Ну ты чего, малыш? – спросила она, откладывая в сторону книгу, которую с переменным успехом пыталась читать вот уже третий день.

Обычно Владик начинал возмущаться, когда Лиза его так называла, и говорил, что он уже не маленький. Но сейчас он только помотал головой и ещё сильнее прижался к Лизе. Она погладила его по тёмным волосам и вздохнула.

– Скучаешь по Стасу?

Владик молча кивнул.

– Он приедет завтра утром, не переживай, – сказала Лиза.

– Мог бы и сегодня, – обиженно ответил Владик.

Лиза рассмеялась:

– Я посмотрю на тебя, когда ты вырастешь, познакомишься с симпатичной девочкой, и она пригласит тебя на день рождения. Очень интересно, что ты ей скажешь? «Нет-нет-нет, я пойду домой, даже не уговаривай»?

Владик разомкнул объятия и фыркнул:

– У меня уже есть симпатичная девочка.

– Вот это да! – восхитилась Лиза. – Рассказывай давай! Это кто? Света, которая живёт на Полевой?

Самодовольная улыбка появилась на губах у Владика:

– А вот и не Света. Маша.

– Маша? Та…

Договорить она не успела.

На пороге комнаты неожиданно возник Геннадий и громко, отчётливо постучал в открытую дверь.

Лиза с недоумением на него посмотрела.

– Входите, – глупо сказала она.

Геннадий кивнул и перешагнул порог. Его взгляд метался между Владиком и Лизой.

– Вы чего это… на кровати? – напряжённым голосом спросил опекун.

Лиза подняла брови, не зная, что на это ответить.

Владик ойкнул – неужели и он понял подтекст этого странного вопроса? – покраснел и быстро встал:

– Я к себе пойду. Извини, дядь Ген.

Геннадий кивнул.

Владик проскользнул мимо него, и опекун плотно прикрыл дверь. Вновь посмотрел на Лизу. Облизал губы.

– Что делаешь, дочка? – хрипло спросил он, подходя ближе.

И снова, как и неделю, и две недели назад, Лизу охватила тревога. Геннадий опять выглядел как не вполне владеющий собой человек – прерывистое дыхание, бегающий взгляд, дрожащие руки.

– Читаю, – тихо ответила Лиза.

Геннадий кивнул и, сделав ещё один быстрый шаг, оказался прямо над Лизой. Та инстинктивно попыталась вскочить с кровати, но опекун вдруг наклонился, протянул руки и сомкнул их на шее Лизы. Её пронзил холод.

– Что вы делаете? – она понимала, что надо высвободиться, но почему-то застыла, глядя в расширившиеся зрачки Геннадия. Он занимал почти всё её поле зрения, и на секунду ей показалось, что в мире больше никого не осталось.

Чёрные глаза – неужели они всегда были такими чёрными? – осунувшееся лицо, посеревшие губы. Ледяные пальцы.

– Прости, дочка, – прохрипел Геннадий, ещё сильнее вжал её в кровать и навалился сверху.

Лиза в ужасе задёргалась, прекрасно понимая, что это уже бесполезно. Но тут хлопнула входная дверь, и из прихожей раздался голос Стаса:

– Я дома!

Геннадий мгновенно разжал руки и выскочил в коридор.

Лиза накрылась с головой одеялом и почти заскулила от нахлынувшего облегчения.

* * *

– Ты мне не веришь? – обречённо спросила Лиза, глядя в нахмуренное лицо Стаса.

Она пробралась в его комнату перед рассветом, так и не сумев заснуть, и вывалила на него всё случившееся накануне.

– Верю. Но не понимаю, – ответил Стас.

Лиза окинула его взглядом. Он был всё такой же – спокойный, уверенный в себе и почти красивый парень, несмотря на взлохмаченные волосы и старые пижамные штаны, в которые он переоделся перед сном.

Всё такой же…

А вот она за несколько бессонных часов, кажется, превратилась в другого человека.

– Я ухожу отсюда, – сказала Лиза. – Не знаю, что решишь ты про себя и Владика, но я ухожу. Вещи собраны, автобус через полчаса. Когда эта тварь проснётся, я буду уже далеко.

– С ума сошла? – ошарашенно спросил Стас.

– Наоборот, – заверила его она. – Я всё придумала.

Стас растерянно моргнул.

– В Королёве, недалеко от дома, где мы с мамой снимали квартиру, был бар, – продолжила Лиза. – Туда берут на работу безо всяких документов, мне рассказывала…

Она вдруг запнулась, пытаясь поймать ускользающее воспоминание.

Ей рассказывала… Рассказывала… Да как же её звали? Одноклассница, пять лет за одной партой, почему Лиза не могла вспомнить имя?

– Неважно, – решила она. – Так вот, меня наверняка возьмут туда на работу. Так что не пропаду.

– Так нельзя!

– А сидеть и ждать, когда меня изнасилуют или задушат, можно? – с усмешкой уточнила Лиза. – В любом случае, я здесь не прижилась. Ни одного друга, кроме тебя и Владика. Так себе всё складывается.

– Я уйду из колледжа. Буду всё время дома. Не убегай!

Стас говорил слишком громко, Геннадий мог его услышать, и Лизе стало страшно.

Надо было бежать безо всяких объяснений. Зачем она к нему пришла? Зачем? Ошибка, очередная ошибка, такая же, как согласие на переезд к опекунам.

– Мне пора, – торопливо сказала она и поднялась на ноги.

– А как же школа? – с отчаянием спросил Стас.

– Пофиг. Только послушай… Меня беспокоит Владик, – серьёзно сказала Лиза. – Я боюсь за него. Он будет один с этим психом всю неделю, пока ты в колледже, и…

– Я же сказал, что уйду из колледжа. Буду дома.

Лиза посмотрела Стасу в глаза:

– Значит, ты мне веришь?

– Да. Но это… Такого больше не повторится, я уверен.

– Повторится. Мудаки не меняются.

– Лиза!

Она вздохнула:

– Что Лиза? Ты сам-то себя слышишь, Стас? Ты мне веришь, и всё равно остаёшься. Зачем? Давай уедем вместе. Если не сегодня, то завтра. Пожалуйста!

– Я не могу, – виновато сказал Стас. Теперь его голос звучал тихо и устало. – Сейчас у Влада есть дом, я не могу лишить его этого. Я хочу, чтобы ты осталась.

Лиза покачала головой.

Стас опустил глаза и прерывисто выдохнул.

– Если ты всё решила, я не буду мешать. Только… только звони мне хоть иногда. Пожалуйста.

– Каждый день, – пообещала Лиза, вонзая ногти в ладони, чтобы не разрыдаться. – Я буду скучать.

* * *

«Как ты, малыш?» – написала Лиза и замерла, ожидая ответа от Владика.

Это превратилось в навязчивый ритуал. Она понимала, что так нельзя, но без обмена сообщениями сразу после сна просто не могла нормально функционировать. Слишком сильны были тревога и чувство вины из-за того, что она бросила мальчика практически одного с этими людьми – Стас не мог постоянно быть рядом с братом и защищать его.

«У меня всё хорошо. Сегодня в школе праздник, Хэллоуин. Дядя Гена сделал мне тыкву. А ты когда приедешь?» – пришло сообщение от Владика.

Лиза тяжело вздохнула и отправила ему три сердечка.

По словам Стаса, опекуны вели себя вполне нормально, но возвращаться Лиза не собиралась. Слишком свежи были в памяти ощущения от ледяных рук, смыкающихся на шее, и ужас от остекленевшего взгляда Геннадия.

К тому же и Стас, похоже, с каждым днём всё больше и больше сомневался в истории, рассказанной Лизой. Временами ей самой начинало казаться, что это был какой-то бред или страшный сон. Но в такие моменты она доставала телефон и открывала собственную фотографию, сделанную в первый день после побега. На ней, если приглядеться, были видны синяки, оставленные пальцами опекуна.

Лиза отложила телефон в сторону, встала с кровати и с тоской оглядела своё жилище.

Маленькая квартирка на окраине Королёва, по размерам больше похожая на скромный номер в гостинице, была единственным, что удалось снять на деньги, взятые в долг сомнительной конторе с названием «Квик-мани». И этот долг за месяц вырос уже в три раза. Лиза, даже с учётом дополнительных смен в баре, не могла заработать ни на погашение процентов, ни тем более на выплату основной части долга. Сообщения и звонки от коллекторов становились всё более и более настойчивыми, и что с этим делать, Лиза не понимала. Разве что снова сбежать? На этот раз в Москву? Но там, наверное, её найдут… А может, дальше? В Казань или Екатеринбург?

Словно в ответ на её мысли, телефон зазвонил. На экране высветился набор цифр, а не имя, а это значило, что с вероятностью в девяносто девять процентов звонок не несёт ничего хорошего.

Лиза, прикусив губу, дождалась окончания вызова и полезла в интернет. Проверила стоимость билетов до Казани и сразу же передумала – столько денег у неё просто не было.

Видимо, придётся помимо всех ночных смен проситься ещё и в дневные… Или… Но о других вариантах Лиза думать не хотела. Нет, решено, ей нужны дневные смены. Отлично. Надо поговорить с администратором, возможно, она сможет помочь.