Философия Кулаковского

Стихотворение «Обездоленный до рождения» написано в 1913 году. Кулаковский постоянно анализировал духовное состояние своего народа. И свой анализ он обобщил в этом приоизведении. Человек, живущий в образе «смиренного теленка» – это народ саха. В таком состоянии народа саха поэт винит колониальную политику царизма.

В 1915 году написано стихотворение «Песня пьяного буржуя». Здесь автор как бы продолжает образ того человека, который изображен в стихотворении «Спор разума с сердцем». Он деятелен, активен, может быть, имеет образование, но им управляют инстинктивные желания. Эти примеры показывают, что у автора начинает преобладать критическое отношение к окружающим. Еще в 1904 году в стихотворении «Портреты якутских женщин» мы наблюдаем особый стиль поведения писателя. Он как бы стоит выше и наблюдает за картиной обыденной жизни. Этот стиль сохранился и в последующих произведениях. А после создания «Сновидения шамана» мы видим, что он упрочил это свое духовное положение. Он смотрит на жизнь в свете своей доктрины. И он находит, что люди ограничены в рамках своей обыденной жизни.

В 1916 году написаны стихотворения «Скорбь по мужу», «Благословение среднего поколения», «Водка». Здесь чувствуется, что писатель несколько изменил свой взгляд. Во-первых, ослабевает его критическое отношение по поводу социальной индеферентности людей саха. Произведения не имеют внутренней связи. Они написаны как реакция на конкретные ситуации. Но, несмотря на это, выглядывается оценочное отношение к действительности, выработанное в прежние времена.

После февральской революции в Якутске был создан «Комитет общественной безопасности» (ЯКОБ) [5]. По инициативе этого комитета в марте состоялся Областной съезд, где для сплочения якутского народа саха организован союз «Свобода». В программу союза «Свободы», кроме политических требований, включены те задачи, которые составляли основы культурной программы народа саха: «7. Привести в жизнь всеобщее национальное образование… преподавание на материнском языке… 8. Нужно создать постоянные научные общества…» [6].

Союз «Свобода» все же был политической организацией. Чтобы практически реализовать чисто культурные задачи, отраженные в 7 пункте программы, союз «Свобода» организовал общество «Саха аймах».

В это время союз «Свобода» переименован в «Якутский трудовой союз федералистов» [7]. В августе противоречие между демократией и большевиками усиливалось. В это время в Якутии пытались объединить демократии. Для этой цели был организован «Якутский национальный комитет». ЯКОБ, Городская Дума, Совет военных депутатов, Совет крестьянских депутатов, Союз «Федералистов», Комитет партии эсеров, Якутский национальный комитет и Земские управы в защиту Временного правительства объединились. Так был создан «левый блок» [8].

В октябре в Томске состоялся Первый Сибирский областной совет, где был создан орган власти под названием «Сибирский областной совет». Он гарантировал национальную, культурную автономию в Якутской области. Поэтому в глазах интеллигенции саха демократия установилась во всей Сибири [9, 30]. В феврале «левый блок» решил создать собственное автономное правительсто под названием Областного Совета. Вскоре противостояние Областного Совета и Совдепа (большевистской организации) переросло в военное столкновение. Карательный отряд Рыдзинского установил советскую власть в Якутске, произошло первое крупное сражение во взятии Якутска [10, 70].

В августе cоветская власть в Якутске пала. Восстановилась власть Областного Совета. Во время власти адмирала Колчака интеллигенция саха пыталась решить экономические и культурные задачи при помощи правительства Колчака [11].

15 декабря в Якутске произошел переворот и установилась советская власть. Создан военно-революционный комитет. Начался красный террор (продразверстка, конфискации и репрессии, политика изоляции тойонов и кулаков) [12; 13, 216–217, 163–171]. Привели эти меры к тому, что в Якутии произошло восстание против советской власти [14, 137–139].

В 1922 году Якутия стала Автономной Советской Социалистической Республикой. Повстанчество было побеждено [15, 144]. Однако вскоре началась интервенция в Якутии пепеляевского военного корпуса. В марте 1923 года корпус потерпел поражение [16, 79].

Как известно, в этих сложнейших ситуациях революций и гражданской войны, А.Е. Кулаковский вел себя очень тихо, не принимал активного участия ни на стороне белых, ни на стороне красных. Он действительно придерживался принципа «среднего пути». Представители жесткой критики пытались найти факт активного участия Кулаковского на стороне белых. Но, кроме фальсификации некоторых данных, им не удалось найти что-нибудь серьезное [17]. А представители мягкой критики пытались сделать Кулаковского «красным», но это тоже не соответствовало действительности [18, 245]. В организациях, созданных после февральской революции, мы находим два направления: политическое и культурно-просветительское. Кулаковский, как показывает поэма «Сновидение шамана», видит разделение народа на богатых и бедных, как признак современной цивилизации, как отрицательный принцип человечности. Хотя культурную программу народа саха изначально несли на себе союз «Свобода», «Союз федералистов», общество «Саха аймах», Областной Совет, возглавляемый интеллигенцией саха. Кулаковский действительно духовно принадлежал им. Но он участвовал лишь в культурно-просветительских работах, а в политике мы его не видим. Каким образом ему удалось сохранить нейтралитет по отношению к политике?

Здесь большую роль сыграло его мировоззрение, выраженное в его поэтическом творчестве. Он, по нашему мнению, чувствует себя мудрецом, стоящим выше человеческой обыденности. Свои взгляды он уже изложил в поэме «Сновидение шамана». И видит жизнь в свете этого своего пророчества. Его видение оправдывается в худшем варианте. Он хотел, чтобы народ саха не участвовал в борьбе больших народов между собой, а мобилизовал силы в решение своих насущных задач. Но получилось наоборот. После первой мировой войны влияние войны не только больно ударило по состоянию народа саха, но сам народ вовлекся в сложный переворот революционных событий. Пришлое влияние проникло в сознание саха в виде идей большевизма. И постепенно народ разделился на две части: на богатых и бедных, на образованных и необразованных. Участниками борьбы стали и интеллигенция, защищающая интересы демократии, и большевики – молодая интеллигенция, защищающие интересы бедняков. А Кулаковскому были дороги обе части саха: и интеллигенция, и народ. Поэтому он отказывался в прямом участии в политической борьбе и сосредоточил свое внимание на решение культурно-просветительских задач. Он осознавал, что образумить вовлеченных в борьбу людей пока невозможно. Но пытаться идейно подготовить почву для восстановления цельности нации можно. В поэме «Сновидение шамана» он говорит о том же. Хотя у него, наверное, были очень сложные переживания. В этой борьбе погибло столько его знакомых людей [19, 13]. Но все же он сохранил философскую невозмутимость. Однако Кулаковского невозможно считать человеком, оторванным от всего земного. Его философская невозмутимость состоит в том, что он видит более далекие, более существенные цели. Свое предназначение он видит в этом. Между прочим, обе стороны, которые вели борьбу между собой, чувствовали в Кулаковском его особенность, поэтому при жизни уважали все. Этот пример еще раз доказывает его высокую духовность.

В годы революций и гражданской войны поэт, наверно, находился в состоянии переживаний. Он перестал писать стихи. Лишь в 1921 году он написал произведения «Городские девушки» и «Старинная клятва». В поэме «Городские девушки» мы видим знакомое в предыдущих произведениях чувство отдаленности поэта от изображаемых образов. Он отдален от образов, в этом смысле он видит их в экзистенциальном виде. Идет борьба идей, определяется будущее народа саха. А они – городские девушки – живут в своем мире. Поэт смотрит на них в какой-то степени критически. В то же время он относится к ним очень нежно, оберегающе. В «Cтаринной клятве» чувствуется другой настрой. Культурно-просветительная программа, по Кулаковскому, была делом интеллигенции саха. Гражданская война и ужесточение нравов участвующих сторон в ходе этой войны больно задели поэта. В это время было всего 160 человек, принадлежащих к интеллигенции [20, 183]. В народе они имели авторитет и чувствовали себя определенной передовой общественной силой [21, 31]. Он обращается ко всем этим стихотворением – чтобы они не забыли богом данную миссию заботиться о своем народе. Политическая борьба, переросшая в гражданскую войну – неправильный путь.

Год написания стихотворений «Улусная женщина», «Хомус», «Песня» неизвестен.

В 1924 году Кулаковский создал великую поэму «Наступление лета». Многие критики связывают эту поэму с укреплением Советской власти. Действительно, А.Е. Кулаковский в годы гражданской войны находился в сложном положении. Якутская область стала автономной республикой, были приняты широкие образовательные и культурные программы. Эти позитивные изменения в жизни народа саха вызвали в Кулаковском оптимистическое настроение. Поэтому можно согласиться с выводами этих критиков. Так называемые «советские произведения» – «Самолет», «Рассказ старика» и «Армия снежно-ледяной страны» были написаны в этот период. А.Е. Кулаковский всегда был носителем культурно-просветительской программы саха. Долгое время фактическим носителем культурной программы был «левый блок». Поэтому Кулаковский работал в союзе с ними. Потом, после победы советской власти, особенно после установления автономии, культурная программа стала существенной частью программы новой власти. Кулаковский поэтому активно содействовал советской власти, чтобы братоубийственная война быстрее прекратилась.

Духовное состояние Кулаковского

В поэтических произведениях Кулаковского отражается состояние самого поэта. Кроме ситуативных переживаний здесь имеется и что-то устойчивое. Во-первых, чувствуется отдаленность автора от своих изображаемых образов. Он стоит выше и смотрит на них сверху в обыденной обстановке. Потом его отдаленность приобретает конкретную черту. В поэме «Дары реки» поэт смотрит уже на всю Якутию, весь народ саха. И отчетливо выделяет главные проблемы, которые стоят перед народом. А в поэме «Сновидение шамана» он в образе орла выходит за пределы земной сферы и оттуда видит человеческий мир. В контексте современного человеческого мира он определяет будущее своего народа. И в последующие годы автор духовно находился именно на этой точке, где был во время написания «Сновидение шамана». Это доказывает его поведение во время гражданской войны и «Эпилог» поэмы «Сновидение шамана», написанный автором в 1924 г. В «Эпилоге» автор не отказывается от своей поэмы. Указывает, что ошибся в дате Первой мировой войны. А в процессах, которые произошли в годы революций и гражданской войны он не сомневается, что он предвидел эти события. И с уверенностью делает новый прогноз о «поправлении жизни»:

Через тридцать летЧаемая нам улыбнется жизнь.Спустя еще двадцать летСловно поправится наша жизнь,Позже, через полвека, придетПолная счастья жизнь… [155].

Как известно, так называемые мировые цивилизации оформились на основе учений великих пророков. И в духовных учениях этих цивилизаций было хорошо разработано их особенное состояние.

В китайской философии высшее духовное состояние человека называется совершенной мудростью. Такими становятся люди в том случае, когда они обладают Дэ – сверхъестественная потенция [22, 45–53]. В «Дао дэ цзин» говорится: «Содержание полости Дэ соответствует только Дао» [23, 83]. В индийской философии высшим духовным состоянием называется, когда атман (духовное Я) соединяется с Брахманом (божественным абсолютом) [24, 222–223]. В христианской религии постижение Бога связано со Святым Духом. Святой Дух расположен в душе человека. Таким образом, человек становится связанным с Отцом-Богом. Даже вокруг этого имени произошло разделение христианской церкви на две: католической и православной. В 589 году святой Августин к прежней формулировке «Дух исходит от Отца» добавил: «и от Сына» [25, 244]. Однако высшее духовное состояние в христианстве разработано слабо.

Русские религиозные философы разработали духовное понятие Благочеловечество. Оно предполагает творческую активность человека. Движение идет от человека к Богу. Таким образом, постижение Богочеловечества есть высшее духовное состояние [26, 128–129].

В духовной культуре народа саха есть понятие сюргэ. Сюргэ – это духовное состояние человека [27, 115–116]. Сюргэ идет от человека к Богу. Народ саха различает девять степеней постижения Бога, поэтому духовная активность человека зависит от степени восхождения его сюргэ по Дороге Айыы.

В произведении Кулаковского мы находим, что его сюргэ поднимается все выше и выше. Образ орла в «Сновидении шамана» – это есть образ сюргэ. Таким образом, сюргэ поэта достигает божественной области и отсюда получает абсолютное знание. Этот пример еще раз доказывает, что Кулаковский не только знал духовное учение народа саха, но и сам находился в состоянии высшей духовности.

В человеке самосознание играет огромную роль. А.Е. Кулаковский действительно считал себя пророком своего народа. Тема ответственности перед своим народом и чувства выполнения своей миссии всегда занимали ключевое место в его творчестве. В стихотворении «Певец» говорится:

Говорят,

Что я имел от Чынгыс-хана Указание,От Одун-хана Повеление,Чтобы своейМечтательно-нежней песнейОчищал души своихСвященно-близких друзей,Когда они будут согнутыПод тяжестью черных дум [44].

Этот пример доказывает, что поэт был почти в религиозно-духовном возвышенном состоянии.

Критика

Г.П. Башарин в истории литературного и научного исследования выделяет наследие Кулаковского 1924–1927 годов в отдельный период [28, 58]. Кулаковского тогда считали одним из крупных деятелей интеллигенции саха. И действительно, он сотрудничал с cоветской властью и добросовестно работал в области культуры. Стал признанным авторитетом национальной поэзии. В это время было издано его поэтическое произведение (1924), был отмечен на высоком уровне 25-летний юбилей литературной и исследовательской деятельности (1925), после смерти поэта (1926) состоялись специальные собрания, посвященные его памяти (1927). Критики отметили в его творчестве народность, реализм и особенно подчеркивали художественное совершенство [30; 31; 32; 33; 34].

Но уже появились некоторые признаки недовольства. Требовалось марксистское отношение [35], замечено было, что поэт избегает современности [36].

С 1927 года по Башарину начинается второй период истории отношения к литературному наследию Кулаковского [37, 58]. Но он был подготовлен гораздо раньше. В это время происходили непростые процессы. Как известно, местная власть с 1924 года активно привлекала беспартийную интеллигенцию в работе Советской власти. Эту политику органы центральной власти считали явно ошибочной [38]. Под влиянием подозрительного отношения коммунистической партии к беспартийной интеллигенции в 1925 году состоялась дискуссия об обществе «Саха омук». Партийные лидеры давали негативную оценку в работе общества (кроме П.А. Ойнуского) и временно прекратили оказание материальной поддержки. События, которые происходили в 1927–1928 годах, как будто подтвердили подозрение центральной власти. В результате отношение к национальной интеллигенции резко изменилось.

В 1926 году вышла в печать статья Кюндэ «Фатализм, мистицизм и символизм в произведениях якутских писателей» [39]. В этой статье с точки зрения партийной этики он критиковал Кулаковского, Ойунского и других в использовании в своих произведениях несовместимых с учением приемов марксизма-ленинизма. А в 1927 году звучали обвинения Кулаковского в том, что он «стоял одной ногой на феодальной почве, а другой – на капиталистической» [40, 62].

Постановление ЦК ВКП(б) от 9 августа 1928 года «О положении в Якутской организации» [41] резко очерчивало границу между беспартийной интеллигенцией и коммунистами. По выражению Кулачикова-Эллэя окончился «период оппортунистического сотрудничества с буржуазно-националистической интеллигенцией» [42].

Отрицательное отношение к национальной интеллигенции особенно сильно ударило по Кулаковскому, потому что его считали главой интеллигенции. Беспартийную интеллигенцию определили как буржуазно-националистическую. Поэтому Кулаковского считали представителем буржуазии и тойонатства, «верхушечной части» буржуазной интеллигенции [43, 38]. С этой позиции оценивали его поэтическое творчество.

Здесь особую роль сыграли выявленные писателем-лингвистом Кюндэ научные термины – фатализм, мистика и символизм. По мнению критиков, Кулаковский использовал несовместимые с учением марксизма-ленинизма приемы творчества (фатализм, мистика и символизм) с реакционной целью, чтобы поднять народ саха против русского народа.

В 30-х годах в России создана организация «Российская ассоциация пролетарских писателей» (РАПП). Днем рождения подобной организации в Якутии. Н.П. Канаев считает 16 октября 1930 года, когда в газете была напечатана статья «О состоянии и задачах якутской художественной литературы (Контртезисы группы «Молодой большевик» к тезисам Кюндэ) [44]. Представителями группы «Молодой большевик» были Н. Заболоцкий, И. Жирков, В. Новиков, С. Кулачиков, Г. Тарский, А. Румянцев [45].

Они выпячивали принцип партийности в литературе. То, что не укладывается в коммунистическом мировоззрении, воспринимали как враждебную идеологию, направленную против cоветской власти. С этой точки зрения было отвергнуто олонхо, оценивали литературное наследство применительно к ситуации того времени. Писателей разделили по принадлежности к той или иной «идеологии»: пролетарскому, крестьянскому и буржуазному течениям. Дореволюционное наследие они оценивали таким образом: «По всем идеологическим и стилевым особенностям представляло собой… литературу якутской феодальной буржуазии».

Постановлением бюро Якутского обкома ВКП(б) от 21 декабря 1931 года это движение было утверждено. Лишь оговаривалось, что недопустима недооценка значения устного народного творчества и огульный отказ от критического использования наследства [46].

В это время продолжалась обработка поэмы А.Е. Кулаковского «Сновидение шамана» в резко негативном плане. Если раньше поэму оценивали как мистическое, националистическое произведение, направленное против русского народа, то в этом периоде идеологической основой поэмы считали мальтузианство [47]. Сама поэма, по их мнению, написана против советской власти.

Таким образом, можно считать, что 1927–1938 годы составляют отдельный период в оценке наследства. Характерной чертой этого периода является резко негативная оценка произведений Кулаковского, Софронова и Неустроева. Этот метод получил позже название вульгарно-социологической критики.

После Всесоюзного съезда, в декабре 1934 года, состоялась первая Республиканская конференция якутских писателей. Здесь секретарь Якутского обкома ВКП(б) Н.Н. Окоемов в своем докладе дал дореволюционному литературному наследству отрицательную оценку и считал, что Кулаковский и Софронов «стали активно выступать против советской власти» [48, 17–22].

1–2 июля 1939 года состоялся cъезд писателей Якутии [49]. Он был проведен в условиях жесткой сталинской репрессии партийных и культурных деятелей республики. Несмотря на это, можно считать, что здесь совершен позитивный сдвиг. Фольклор оценен положительно в том смысле, что он занимает как бы нейтральное положение. Поэтому призывали обратить внимание на идеологию его использования. Это направление подкреплялось принятием в члены Союза писателей 10 сказителей.

Как известно, положительное отношение к устному творчеству народа позитивно влияло на оценку художественного наследия. Поэтому этот сдвиг в критике мы считаем положил начало новому периоду [50; 51; 52; 53; 54; 55]. Но агрессивно-негативное отношение к наследию осталось на прежнем уровне. Высказывались мнения о том, что «нашим молодым советским писателям нечему у них учиться» [56]. Таким образом, можно считать, что положительное отношение к наследию как узкое течение сохранилось в период вульгарно-социологической критики [57]. Однако в этом вопросе требовался более широкий взгляд и исторический подход. Об этом на другом собрании, которое состоялось в мае 1942 года в педагогическом институте в Якутске, выступил с докладом Г.П. Башарин [58, 28].

Это намерение было серьезным поступком. Присутствующий при докладе представитель обкома С.А. Бордонский составил ответную записку. Это заявление он считал опасной затеей [59]. Уже в это время наметились некоторые положительные сдвиги [60]. Бюро обкома считало допустимым ипользование отдельных произведений Кулаковского, Софронова и Неустроева. Несмотря на это, новое движение в защиту наследия, видимо, хотели ликвидировать в самом начале. 1 марта 1943 года вышло постановление Якутского обкома ВКП(б), где на Кулаковского, Софронова и Неустроева было возложено новое обвинение. Их винили в активном участии в борьбе против советской власти. Если в дискуссиях раньше в основном участвовали литераторы, в спор уже включились историки. Г.П. Башарин именно с точки зрения историка намеревался осветить тему наследия. А противники, так же опираясь на исторические документы, пытались доказать, что Кулаковский был на стороне белых.

Г.П. Башарин обратился к органам центральной власти. Дело заключалось в том, что правильность решения вопроса наследства зависело от уровня понимания марксизма-ленинизма. В Якутии преобладало узкое классовое понимание политики партии, поэтому отношение к художественному наследству становилось все более нетерпимым. 16 августа 1943 года состоялось совещание при Управлении пропаганды и агитации ЦК ВКП(б), где выступил с речью Г.П. Башарин. Совещание сочло неправильным отказ от использования литературно-художественного наследства. 10 сентября 1943 года в Институте истории Академии Наук СССР Г.П. Башарин защитил свою диссертацию по теме «Три якутских писателя-реалиста». В сентябре 1944 года его работа издана в печати. Бюро Якутского обкома ВКП(б) пришлось реагировать Постановлением от 16 октября 1944 года «О литературном наследстве якутских писателей Кулаковского, Софронова и Неустроева». Отменено вышеуказанное постановление о наследстве от 1 марта 1943 года. Разрешены издание и распространение произведений этих трех писателей. Это было блистательной победой защитников наследия. После данного события в якутской литературной критике установились три вида устоявшихся мнений, выработанных исследованием Башарина при оценке творчества Кулаковского, которые наиболее четко изложены Н. Заболоцким: 1) Кулаковский высмеивал пережитки патриархально-феодального уклада; 2) критиковал нарождавшиеся капиталистические порядки; 3) выходил за рамки якутской тематики [61]. Этим заканчивается третий период.

В конце мая и начале июня 1946 года появились статьи, приуроченные к 20-летию со дня смерти поэта, положительно оценивающие творчество Кулаковского, [62; 63].

Как известно, постановление ЦК ВКП(б) от 14 августа 1946 года, вышедшее на основе оценки деятельности журналов «Звезда» и «Ленинград», резко изменило политическую ситуацию в языковой политике и художественной литературе. В эти годы нарастало противоречие Советского Союза с капиталистическими странами. В результате установилась так называемая политика «холодной войны». В этих условиях коммунистическая партия объявляла врагом всех, кто каким-то образом не укладывался в рамки ортодоксальной советской политики.

3 и 4 октября 1946 года было проведено общегородское собрание писателей. 22 октября 1946 года бюро обкома партии рассмотрело вопрос об альманахе «Хотугу сулус». На этих собраниях в свете выше упомянутого постановления вырабатывались новые линии критики художественной литературы. Прежде всего, подчеркивались следующие недостатки: безыдейность и излишнее увлечение писателей мистикой и фольклором [64; 65; 66;]. А в 1947 году затронули вопрос наследства. По отношению Кулаковского, Софронова и Неустроева вернули прежнюю негативную оценку, критиковали Башарина за сокрытие исторической ограниченности их взглядов [67]. 28 июня 1948 года состоялся II Съезд советских писателей Якутии. В докладе отмечено «несколько преувеличенная оценка литературного наследия Кулаковского, Софронова и Неустроева» [68].

Здесь можно заметить, что критика по наследству велась более осторожно, чем в прежние времена. Главным препятствием была работа Г.П. Башарина «Три якутских реалиста-просветителя». Поэтому усилия направили против этого труда [69]. В 19 мая 1950 года бюро Якутского обкома приняло постановление «О рецензии тт. Н.П. Канаева, Г.П. Тихонова и Г.А. Ефремова на книгу Г.П. Башарина «Три якутских реалиста-просветителя» [70]. Некоторые сомневались, что рецензия была составлена. Однако последние исследования показывают, что она была составлена заранее [70, 68]. А 12–16 января 1951 года в Правлении Союза писателей состоялось обсуждение книги Башарина под председательством А. Суркова. Здесь в основном собрались критики наследства. Один из рецензентов книги Башарина П. Канаев винил Кулаковского в национализме. Можно заметить, что все три рецезента имели одинаковую позицию. Это свидетельствует о том, что они действительно работали над книгой Башарина и вырабатывали свои взгляды. А. Сурков бесспорно имел в своем распоряжении источники из бюро Якутского обкома ВКП(б) и письмо в поддержку оппонентов книги из Якутии, подписанных Г.Г. Решетниковым, А.Г. Абагинским, И.Д. Винокуровым, С.Р. Кулачиковым, С.А. Саввиным. Оценивал Кулаковского как представителя якутской буржуазии и винил его в мальтузианстве (мальтузианство считалось одним из источников фашистской идеологии. Поэтому обвинение в нем тогда было очень серьезным обвинением). Хоть присутствующие на совещании писатели призывали к беспристрастному анализу наследства Кулаковского, явно сложилось отрицательное отношение к наследству [72, 73–80]. Все же это совещание не вынесло убедительного решения, как того хотела республиканская власть. Идеологи того времени отметили: «На страницах газет недостаточно развернута принципиальная, большевистская критика произведений якутских писателей» [73]. Вот поэтому 26 апреля 1951 года бюро Якутского обкома утвердило комиссию по под готовке проекта решения по книге Башарина. Заседания комиссии состоялись 12, 26 июня, 2 июля 1951 года. Здесь встретились и критики, и защитники наследства [74, 80–85]. И они не успели прийти к какому-либо единому решению вопроса. 2 июля 1951 года в «Правде» вышла статья «Против идеологических извращений в литературе» [75]. Здесь высказывалось только одно требование к писателям – вести непримиримую борьбу со всякими проявлениями национализма. Дискуссия была прервана.