Река Межа. Книга первая. Менгир

– Доброе дело делаете или так, забава на время?

Один худощавый парень нервно усмехнулся и оглядел всех.

– Сейчас как узнаешь? Смотреть надо, – громко и звонко сказал он. – Любое дело доброе, если на общую пользу работает. А можно его стяжательством загубить. Своя рубашка ближе к телу.

– Транспорт для людей делается, значит, всем будет свободнее жить. Нет?

Парень с сомнением покачал головой.

– Что проще, то и лучше. А где лукá, там пýта без толкá.

Виктор поинтересовался у бригадира, как зовут инженера, поблагодарил и попрощался со всеми.

Отвязав своего рысака, он повёл его по Набережной под уздцы. Тут и там гуляли отдыхающие горожане, и всюду шла активная уличная торговля – продавали сладости, фруктовые напитки, разные забавные безделушки. Парило, над городом собирались грозовые облака. Виктор снял портупею с саблей и приторочил к седлу, оставив при себе только нож. Ему никогда не нравились люди с чрезмерной педантичностью в соблюдении формальных правил. Сами устанавливают, сами от этого страдают. Слава богу, Аквалань это центр новой, свободной культуры и авангардного искусства. Люди здесь не настолько узколобы, чтобы осудить его за нарушение этикета. В конце концов, человек сам выбирает, что и как ему удобно, в пределах разумного, конечно. Уличный художник заметил принца и начал быстро набрасывать его портрет сангиной на листе бумаги. Ну вот, всё нормально: дадим повод жителям для моды в ношении одежды и поведении! Виктору стало весело. Видел бы меня сейчас отец, подумал он. Комедиант, к вашим услугам…

– Принц Виктор! – услышал он и обернулся на голос. – Принц Виктор, добрый день! Простите, что врываюсь в ваши планы, просто увидела вас и подумала, что, может быть, и вы отдыхаете от дел? У вас вид, знаете, такой романтический, это восхитительно! Но что же я глупости болтаю, а сама даже не представилась. Вы, наверно, меня не помните, я супруга Карла фон Оттон, Валентина. Я была с мужем на ужине в день вашего прибытия. Мой муж,  Карл-Отто отошёл на минутку, чтобы купить стакан содовой, так жарко! Он хотел записаться к вам на приём с каким-то важным вопросом. А тут как раз вы! Пожалуйста, подождите его.

Выслушав, Виктор совершил вежливый полупоклон. Он снял портупею с седла и с достоинством водрузил на место. Подошёл Карл-Отто со стаканом воды.

– Извините мою жену за словоохотливость, это, пожалуй, единственный её недостаток, – сказал он.

– Мне доложили, что вы хотели видеть меня по какому-то делу? – напомнил ему Виктор.

Министр оживился.

– О да, я искал встречи с вами, но это конфиденциально. Когда и где вы могли бы принять меня?

– Мне нужно ещё кое-что решить сегодня, а вечером я пошлю к вам с точным ответом. Такой вариант вас устроит?

– Да, разумеется, да. Это не к спеху, но для меня имеет свою важность, и, как мне представляется, для вас тоже.

– Я заинтригован и сдержу слово, не сомневайтесь.

Они распрощались, после чего Виктор вернулся во дворец, размышляя о том, что неплохо было бы провести ближайшие часы в обучении езде на велосипеде, пока жгучее солнце скрылось за облаками. Но сначала хотелось обсудить с будущим тестем возможность оборудовать какое-нибудь подходящее для работы помещение. И только принц появился в прихожей, как дворецкий сообщил с порога, что его желал видеть король. Принц бодро взбежал на второй этаж, миновал анфиладу и, остановившись у кабинета Валерия, постучал согнутым пальцем в двери.

– Войдите! – услышал он голос короля.

Виктор вошёл. Валерий движением головы предложил ему присесть, закончил подписывать какую-то бумагу и откинулся в кресле.

– Вижу, вижу, настроение у тебя боевое, это замечательно. Твою готовность творить великие дела я уже успел оценить. И, кажется, не я один.

Король встал и заговорщицким тоном произнёс:

– Сегодня утром в прихожей Карл фон Оттон оставил запись на приём к вам по какому-то важному для него делу. Чем-то вы его поразили, молодой человек! – Он расправил плечи и ободряюще улыбнулся. – Давай-ка пройдёмся по дворцу и подберём тебе кабинет для полноценной работы и приёма посетителей.

– Это было бы здорово! Я вам очень благодарен.

Виктор искренно обрадовался, с удовольствием отметив удачный ход событий: вот бы всегда так!

– Погоди благодарить, ещё не подобрали. Но у меня есть на примете одна комнатка…

На этажах к ним присоединилась Анна. А когда выбор был сделан, и король Валерий отдал распоряжение привести кабинет в надлежащий вид, принц напомнил принцессе про её обещание. Они вывели велосипеды в дворцовый парк, причём для начала обучения решили остановиться на центральной аллее, наиболее широкой и продолжительной, заканчивающейся круглой площадью с фонтаном и беседкой.

– Смотри вперёд, не смотри на свои ноги, – вопила Анна в восторге, – они у тебя и так, сами по себе, запутываются!

– А как я буду знать, когда уже надо давить другой ногой? – в недоумении спрашивал Виктор, заваливая велосипед.

– Да тебе и не надо этого знать, ты просто почувствуй.

Анна бежала сзади, подталкивая его вперёд и хохоча, когда он терял скорость и начинал отчаянно вилять рулём, чтобы сохранить равновесие. Наконец, она выдохлась, а он, поймав какую-то волну, вдруг рванул вперёд уверенно и сильно. Девушка испугалась, что он доедет до площади и там разобьётся о фонтан, потому что не умеет поворачивать. Она припустила за ним, но он удачно развернулся по кругу и поехал в обратную сторону.

– Эге! Берегись! – радостно закричал Виктор.

Анна подняла с земли свой велосипед и присоединилась к нему.

– Эге-ей! – кричали они уже в два голоса.

Так они колесили по дорожкам парка, пока сгустившиеся тучи не пролились прямым тёплым ливнем. Мощный шум дождя заполнил собой всё. Принц и принцесса бросили велосипеды и укрылись в беседке, хотя оба, конечно, были уже насквозь промокшие. Здесь было удивительно уютно, как в волшебной плывущей вверх ладье или бесконечно поднимающемся лифте посреди какого-то необъятного, вселенского водопада. Вокруг, со всех сторон обрушивались струи водной стихии, а внутри было сухо, нагретые за день деревянные реечные скамьи излучали сухое тепло. Анна отжимала воду с локонов, накручивая пряди на палец. Виктор держал руку под дождём и смотрел, как вода скатывается с пальцев длинными тягучими каплями. Прерывистые водяные нити протянулись с желобов многоугольного ската кровли вниз. Дождь падал ровно, так что всё пространство вокруг беседки казалось одновременно слепым и прозрачным.

– А у вас всё такое же, как и здесь? – спросила девушка.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, дожди, лето и зима, вся природа – такие же?

Виктор усмехнулся.

– Конечно. А каким же им ещё быть?

– В Холодных землях, говорят, очень плохо. Земля не родит, деревья не растут.

– В Холодных землях климат, действительно, суровый. Но они же очень далеко. А наши королевства находятся рядом друг с другом, бок о бок, ведь это одно и то же Побережье. Разве что в Старых горах суше и холоднее, и то лишь немного.

– А ты был в Холодных землях?

– Нет. Отец был. Но он не любит об этом говорить.

– Почему?

– Не знаю. Не весело там, наверное.

– А ты хотел бы там побывать?

Виктор подумал и отрицательно покачал головой.

– Зачем? Люди, которые там живут, к нам не лезут, и я не хочу иметь с ними никаких отношений.

Анна замолчала. Она смотрела наружу, опираясь ладонью о скамью. Виктор накрыл её руку своей и тихонько сжал, но сразу же отпустил.

– У нас никогда не будет так, как в Холодных землях, – сказал он.

Дождь кончился. В разрывах между тучами проглянуло солнце. Солнечные блики вспыхнули в лужах на дорожках парка, бриллиантовыми искорками засияли в каплях среди листвы и травы. Защебетали птицы. Принц и принцесса вернулись в замок, чтобы сменить мокрую одежду. Велосипеды они оставили там, где им пришлось пролежать брошенными всё время дождя. Их, забрызганные мокрым песком, подберёт садовник, отмоет, смажет.

Переодевшись, Виктор заглянул в свой новый кабинет и проверил, как движется дело с благоустройством. Затем он вернулся в спальню. Там он написал записку министру, в которой назначил ему день и час для визита в своём кабинете. Спустившись в прихожую, принц положил конверт  на столик для корреспонденции, подумал и приписал на конверте: «Срочно!»

В назначенный час Виктор принял у себя министра просвещения и научного советника Карла фон Оттон. Расположившись в предложенном ему кресле, Карл-Отто подвигался в нём, выбирая наиболее удобное положение, и начал говорить.

– На меня произвела впечатление ваша речь за ужином, те слова, где вы говорили о короле Роберте. И, в конце концов, сложилось твёрдое убеждение, будто нам с вами – именно с вами – необходимо разгадать одну головоломку, которая вот уже много лет будоражит мой ум. Дело в одном документе, доставшемся мне по наследству от моей покойной матери. В своей юности она служила фрейлиной у королевы Агнессы, супруги вашего деда, короля Роберта. Когда она вышла замуж за моего отца, то они переехали в его имение под Итилем. Мой дед был дворянином, епископом и очень влиятельным человеком, – ну, вы понимаете, это происходило ещё в то, прежнее время, когда церковь имела большое значение в обществе и в политике. А потом начались все известные подвижки, и данная территория отошла к новому, Второму королевству…

Карл-Отто кашлянул, глубоко вздохнул и продолжил:

– Так вот, я-то в их наследственные подробности особенно не вникал, я был молодым человеком, увлечённым просвещением и наукой, которая казалась мне – и не без основания – окном в чудесный, фантастический мир. Но после смерти матушки, разбирая переданные мне документы, я наткнулся на бумагу, в которой удостоверялось, что моя мать имеет наследный княжеский титул, пожалованный её отцу каким-то королём за какие-то выдающиеся воинские заслуги. И ниже шла приписка канцелярии короля Роберта, в целях безопасности перечисляющая потомков этого короля, о котором я, в силу своей непосвящённости, вообще никогда не слышал. Разумеется, я понимаю, что титул моей почившей матушки никак не может сказаться на моей нынешней репутации, меня волнует другое. В перечислении потомков упоминается имя Арис. Поскольку в королевстве такого имени я ни у кого больше не встречал, кроме его святейшества обер-прокурора, и дата рождения совпадает, меня беспокоит закономерный вопрос: его отец служил в канцелярии короля Роберта и был наследным принцем… какого-то королевства? Очевидно, что для политики как Второго, так и Первого королевств это имеет принципиальное значение, и довольно разное, если учитывать по-разному сложившиеся условия для толкования родового Уложения королей. Я не знаю, как соотносится с существующим законодательством личное право обер-прокурора Ариса, это вообще не моё дело. Король Валерий, безусловно, в курсе всего. Я, конечно, никому не показывал, и не покажу эту бумагу. Тем не менее, она есть. И вам, как будущему королю, следует знать, что она есть, и что я на вашей стороне. В любом случае. Свой выбор я сделал давно, и он не подлежит переосмыслению.

Принц Виктор, внимательно слушавший министра всё это время, неопределённо пошевелил в воздухе пальцами.

– Эта, бумага… этот документ сейчас при вас?

– Да. Вот, прошу вас.

Карл-Отто открыл папку в кожаном переплёте, которую всё время держал в руках и передал принцу пожелтевший лист грубой бумаги с красной печатью королевской канцелярии. Виктор изучил документ и поднял глаза на министра.

– Ну хорошо, а в чём же загадка?

– Загадка в истории. Если древняя история закрыта, почему не закрыты всевозможные документы и действующие лица? Наконец, почему ведуны имеют силу изменять родовое Уложение? Здесь противоречие. Ведь так?

После разговора с министром просвещения принц Виктор начал ещё острее чувствовать скрытую мистическую угрозу мира. Конечно, он и раньше знал, что в существующем мире нарушена гармония, об этом смутно говорится в древних книгах. Весь мир лежит во зле, князь мира сего сатана, повествует библия. Если это неправда, зачем такое писать? Это может быть выгодно только в одном случае – в случае, если это является правдой. Собственные отрывочные воспоминания принца, отсылающие его к таким моментам личной жизни деда Роберта, которые он просто не мог знать, также не объясняли ничего, а лишь порождали ещё больше открытых вопросов. В конце концов, документальное свидетельство из архива Карла фон Оттон явилось последней каплей в чаше его сомнений, и Виктор решился на серьёзный разговор с королём Валерием.

– Противоречие одновременно закрытой и открытой истории заключается в феномене одновременно закрытой и открытой памяти человека, – сказал Валерий, ничуть не удивившись вопросу зятя. – Ты же сам говорил, что помнишь своё истинное имя. Но при этом ты не помнишь, что предшествовало твоему рождению, и кто был твоим собеседником там, за гранью этой реальности. В общем, нам почему-то даны некоторые особенные таланты, но стёрта память обо всём, что послужило к получению нами этих талантов. А история, как дом из кирпичиков, складывается из судеб отдельных людей. Как в малом, так и в великом. Всё взаимосвязано.

– Но противоречие? Зачем оно? Оно мешает жить, создаёт напряжение.

Валерий улыбнулся.

– А может быть, это напряжение является катализатором? Ускорителем.

– Ускорителем чего? Взаимного уничтожения и самоуничтожения?

Улыбка медленно слиняла с лица ушедшего в себя короля.

– Не знаю, Виктор, что тебе ответить, – наконец, сказал он. – Потому что – не знаю. Я глубоко импонирую тебе в твоём душевном возмущении. Я и сам в юные годы искал выход, и был уверен, что наука, если следовать точным расчётам, неизбежно объяснит всё…

– А теперь?

Валерий принялся ходить по комнате.

– Я разделяю твои слова на ужине о существовании третьего пути после науки и магии. Но боюсь, это тоже иллюзия. Таких путей может оказаться бесконечно много – и ни один из них не приведёт к истине.

– Потому что истины нет?

– Потому что мы лишены понимания истины.

– Кем?

– Или чем?

– Но это закончится?

– Хотел бы я знать. – Валерий устало посмотрел в глаза Виктору. – Я надеюсь, что всё будет хорошо, – добавил он, впрочем, без особой уверенности.

– Сколько ни говори халва, халва, на языке слаще не станет, – с горечью припомнил Виктор старую поговорку.

И всё же после этого разговора ему стало легче. Возможно, всё дело в откровенности и взаимном доверии.

– Меня посетил Карл фон Оттон, – с досадой на свою неуверенность сказал принц. – Он показал мне фамильный документ, в котором, с целью государственной безопасности, дополнительно прописаны наследники одного из древних королей, и последним стоит имя Ариса.

Валерий побледнел.

– Что это за документ?

– Свидетельство о наследном титуловании его покойной матери. Удостоверено канцелярией короля Роберта.

– Кто ещё знает об этом документе? Он не говорил?

– Министр заверил меня, будто бумагу он не показывал и не собирается показывать никому. Он понимает её опасность.

– Зачем же тогда он показал её тебе?

– Это тот вопрос, с которым я и обратился сегодня к вам. Если древняя история закрыта, почему не закрыты документы и действующие лица? – повторил Виктор слова министра. – И почему ведуны имеют силу изменять родовое Уложение? Здесь противоречие.

В продолжение следующих нескольких дней Виктор встречался с главным инженером железной дороги, чтобы изучить механику и электротехнику нового базового наземного транспорта. Вместе с тем, имея от природы дар непрерывного мышления, он не переставал думать над изменчивостью человеческой памяти, чтобы найти причину странного разрушительного поведения людей, которое ещё называется деструктивным, и увидеть возможный выход из зацикленной ситуации самоуничтожения. Возможно, широко известный миф о Фениксе является поведенческой программой? В один из вечеров принц расположился на заднем крыльце с велосипедом, разобрав его на части, а затем снова принялся собирать, уже понимая, зачем существует и как работает каждая деталь. Это занятие помогало ему выстраивать в логическую цепочку множество накопившихся, но, к сожалению, пока разрозненных фактов. К нему подошла Анна и присела рядом на ступени.

– Что ты сделаешь, если половина деталей окажутся лишними? – пошутила она.

– Соберу из них вторую половину велосипеда, – подхватил он её шутку.

– А что потом?

– Потом половинки найдут друг друга, чтобы стать одним целым. И я им для этого буду уже не нужен.

Анна рассмеялась и шлёпнула его по губам.

– Остряк!

– Ты, наверно, хотела сказать другое слово, но даже за такую высокую оценку я тебе благодарен.

– Ну да, куда хуже, если б ты оказался скучным тупицей.

Виктор вытер руки о ветошь.

– Видишь? Я его собрал, и ничего лишнего. – Он поставил велосипед на колёса и протёр чистой тряпкой руль, раму, сиденье. – Пойдём, поставим его в галерее. Возможно, завтра я продолжу заниматься с ним, потому что ещё не разбирал подошвы колёс.

– Зачем тебе это?

– Помогает решать математические парадоксы.

– И как успехи?

– Пока не решил ни одного. Но я не отчаиваюсь.

– Оставь парадоксы в покое. Смотри, какое сегодня красивое вечернее небо. Давай поставим велосипед и погуляем по роще?

– Мы так и сделаем.

Они так и сделали. Анна показала Виктору тропинку своего детства, по которой она два года назад убежала из дома, и они неторопливо пошли по ней. Она ещё сомневалась, можно ли ему говорить об этом, нужно ли это ему?

– Почему ты не спрашиваешь, зачем я совершила такой поступок? – не выдержав, задала она ему вопрос первой. – Тебе не интересно? Конечно, принц великодушен, он не станет подвергать сомнению действия своей принцессы…

Виктор остановился. Анна тоже. Она во все глаза смотрела на него и с глубоким удовлетворением видела, как изменилось его лицо, дыхание стало частым.

– Мне интересно, – ответил он. – Но я не знал, готова ли ты рассказать? Я боялся обидеть.

Принцесса крутнулась на месте, её локоны взметнулись и закружились вокруг головы. Она рассмеялась, и в её смехе отразилось и счастье, и мука.

– Они говорили, воля превыше всего!

– Кто они?

Анна усмехнулась, забавно поджав губы и поведя носом в сторону.

– Люди, кто ещё. Народ.

– Все люди так говорят. Всегда. Ты не согласна?

– Как же они станут служить мне, когда я стану королевой ради них? Как они станут служить тебе, своему королю, если воля выше? А если это на самом деле так, то все люди врут. И мы им врём, ты сам так сказал! Я не хочу быть королевой. Я просто хочу быть с тобой. Как тогда, в детстве, ты помнишь? И как сейчас.

Виктор утвердительно кивнул, но развёл руками, не умея выразить в словах свои мысли о человеческих противоречиях, которые на самом деле имеют нечеловеческое начало, потому что ведут к гибели людей, а это бесчеловечно.

– К счастью, мы с тобой думаем одинаково. Наш народ тоже будет счастлив, когда их коснётся наша гармония. Наша внутренняя гармония, которой нет в нашем мире. Наверно, это как мечта или вера. Мы думаем о том, чего здесь нет. Откуда мы знаем об этом? Не помним, но знаем?

– Пойдём! – Анна схватила его за руку, и они почти бегом миновали остаток пути до выхода из рощи.

Оказавшись перед колодцем, Анна долго не могла успокоить дыхание.

– Отсюда начался мой побег. За два года я в платье пилигрима обошла всю страну. И я вернулась.

Они стояли лицом к лицу. Виктор взял её ладони и за кончики пальцев легонько потянул к себе.

В это время от куста акации отделилась фигура человека. Он вышел на открытое пространство, так, чтобы заходящее солнце осветило его всего. Это был молодой человек с выразительным и красивым лицом героя. Спокойный уверенный взгляд. Ожидание ответа.

– Чего тебе? – с раздражением спросил Виктор.

Незнакомец подошёл ближе.

– Скучно без пары. А ты сегодня богат. Не поделишься дамой?

Виктор положил руку на эфес сабли и негромко, но отчётливо ответил:

– Сначала поделю тебя. Пополам. В паре твоя скука быстро пройдёт.

– Так все благородные господа поступают с безоружными, верно?

– Ты не безоружен. Наглость твоё оружие, если осмелился напасть.

– Думаю, ты не осилишь разрубить человеческое туловище.

– Зато твоя голова держится на туловище не крепко.

Молодой человек прищурил один глаз.

– Ты, случайно, не принц Виктор?

– Случайностей не бывает. Я принц Виктор.

– А дама, значит, принцесса Анна? – Юноша осклабился и дёрнул плечом. – Промашка вышла. Приношу свои извинения.

– Принимаю.

– Я сам, как и вы, родом из Первого королевства. Я Вадим, может, слышали?

– Нет, не слышал.

– Так знайте!

Из рукава надетой прямо на голое тело кожаной парки незнакомца выпал короткий меч, и, на лету перехватив его за рукоять, он сделал глубокий выпад. Виктор увернулся, но замешкался с ножнами и получил скользящий удар по предплечью. Первым взмахом сабли снизу вверх он отсёк наглецу палец на левой руке, одновременно ударив ладонью в нос, из которого тут же обильно хлынула кровь. Второго удара делать не пришлось, нападающий ретировался и скрылся. Виктор вложил саблю и ощупал предплечье. Назвавшийся Вадимом молодой человек нанёс ему значительную режущую рану. Из неё толчками пошла кровь, мгновенно промочила рукав, закапала с пальцев на землю. Сняв с пояса нож, Виктор отрезал рукав, и Анна зубами и пальцами порвала его повдоль. Одной частью она, как жгутом, перетянула ему плечо выше локтя, чтобы остановить кровь, а другой туго забинтовала порез.

Солнце зашло. Багряная вечерняя заря разлилась по всему западному небосклону. Виктор и Анна спешно покинули место конфликта, потерявшись на извилистой тропинке заповедной королевской рощи. На землю быстро опустились сумерки. В тёмном парке горела линия оранжевых огней на главной аллее – это садовник зажёг фонари, хотя небо в зените ещё продолжало светиться густой синевой. Никем не замеченные принц и принцесса поднялись на третий этаж, где располагалась спальня Виктора, там Анна помогла ему стянуть сорочку, омыла рану, продезинфицировала, перевязала как надо. Виктор обессиленно повалился в кресло. Голова кружилась, начала сказываться хотя и небольшая, но резкая потеря крови. Он откинул голову на спинку и закрыл глаза. Анна подождала, пока он немного отдохнёт, потом подошла сзади и несильно стиснула  ладонями его голову.

– Ты как?

Он открыл глаза, прислушался к своим ощущениям.

– Сойдёт.

– Сообщать пока не станешь?

– Не буду. Рана не опасная, сухожилия не задеты.

Анна помолчала.

– Я наложила повязку с заживляющей мазью, подождём. Если плохо, утром будет ясно. Я останусь?

– Не надо. Я справлюсь. Просто приди пораньше.

Она расправила пальцами его спутавшиеся пряди волос, задержала ладонь на щеке. Он улыбнулся.

– Я с тобой, – сказал он.

– Я с тобой, – откликнулась она.

Чуть свет Анна вернулась в его комнату. Он спал одетым поверх нерасправленной постели и сразу проснулся, почувствовав её присутствие.

– Сделаем перевязку, – напомнила она, раскладывая всё необходимое на ночном столике.

Рана не воспалилась, кожа вокруг пореза начала стягиваться.

Неохотно рассвело ветреное, пасмурное утро. Накрапывал дождик. Принц и принцесса бродили по галерее и зимнему саду. После случившегося инцидента девушка решилась рассказать Виктору о пилигриме, о Дауре и журавле в лощине, о менгире и перевозчике. Их развивающиеся отношения привели девушку к доверчивой глубокой исповеди. Молодые во многом оказались похожи, между ними ни разу не возникало конфликта, как будто они и в самом деле представляли собой две половинки одного целого. Или это тоже была только иллюзия, самообман, да просто элементарная биохимия первого времени, "пока не надоело", плюс смиренное осознание своего социального долга? Нет, мы не станем так думать. И в нашем повествовании принц с принцессой не отравят себе жизнь наветами злополучной птицы Феникс, не зажгут собственное гнездо, чтобы всё забыть и начать сначала, как нерадивые ученики. Они оба помнят свои истинные имена и будут продолжать начатый путь.

Рассказ Анны о менгире произвёл на Виктора такое сильное впечатление, что расследование странного нападения незнакомца в его планах  временно отодвинулось. Принц задумал повторить путь Анны, чтобы обрести её опыт и увидеть своими глазами жизнь обычных людей, везде заводя разговор о менгире. Он не будет открывать тайну без особой нужды, важно зажечь в людях огонь желания обрести настоящую реальность Правого берега и вернуть утраченное равновесие. Пусть для людей он только легенда, разве воля не является делом каждого человека? Не "свобода", потому что "сам себе господин" подразумевает вторую половину этого дуализма "сам себе раб", а воля, как власть достигнуть намеченной цели. Намерение творит жизнь. Да? Разумеется, Виктору не нужно бродить два года, ведь дорога туда уже известна, только в конце пути Анна советовала ему найти Даура, поскольку, не имея личного опыта, он не сможет без проводника отыскать менгир.