Баймер

– Да, – согласилась она. – Вот такая я. Не желаю знать, из чего котлета на моей тарелке! Закрываю глаза. Трусливая я, трусливая!.. Но моего Васеньку не отдам.

Она поцеловала кроля в толстую морду. Тот фыркнул и чисто по-мужски попытался вырваться.

На прощанье Валериан Васильевич сказал сочувствующе:

– Я понимаю вас, но… учтите, кроли долго не живут. Сейчас можно полакомиться хорошим молодым мясом, а через пару лет он подохнет… извиняюсь, преставится от старости. Не сомневаюсь, будете лечить, ухлопаете кучу денег, но все равно околеет. Пропадет и мясо, и шкура. Да еще и хоронить придется! С таким слюнтяйским отношением не в мусорный же бак на улице?

Нинель видела в его глазах презрение и глубокую жалость, какую здоровые сильные люди испытывают к увечным, смертельно больным или умалишенным.

Я сказал:

– А может быть, мы в самом деле… лузеры?

– Похоже, – ответила она сердито. – Вон даже кроль меня обижает!

Возвращаясь от Нинель, я чувствовал себя таким лузером, что понесся на горячем рыцарском коне, повергая гадов в дорогих доспехах направо и налево. А потом ударил со всего маху в крепостные ворота, те рухнули с грохотом, и я ворвался во внутренний двор замка Темного Принца.

Народ разбегался в диком страхе, они еще не видели такого ужасающего всадника: огромного, с развевающимися волосами, со злым решительным лицом, стремительного и яростного. Со стен защелкали тугие арбалеты, но короткие железные стрелы отскакивали от моих доспехов, как сосновые иглы.

Я вскинул длинный блистающий меч в мускулистой руке, грянул страшным голосом, от которого даже у самых отважных мечи посыпались из рук:

– Выходи, подлый похититель!.. Пришел твой смертный час!

Ключ наконец повернулся в скважине, я вошел в прихожую, навстречу отец с газетой в руке, в глаза бросился крупный заголовок «Культура в беде!».

– Что-то случилось? – спросил он встревоженно.

– Да пустяки, – буркнул я.

В ушах еще звучали, быстро затихая, крики раненых, ржание коней, грохот падающих камней.

– У тебя глаза горят… Да и дыхание учащенное, будто бежал. В самом деле, ничего? А то полно хулиганья…

Я отмахнулся, в комнате ко мне побежал, виляя хвостом, диван, щас я добью наконец насильника, затем можно к Темным Властелинам, которые и есть истинные гады… можно для такого боя захватить бластер… а также мнемокристалл, позволяющий читать мысли врага… А так как они по тысяче лет тренировались в рукопашных схватках, а нападут все на одного, то неплохо бы взять и замедлитель времени… чтобы я мог двигаться в десятки или сотни раз быстрее…

Комп мигнул зеленым огоньком, жалобно пискнул.

– Ну, чо те надо? – спросил я недружелюбно.

Комп просигналил, что он за это время скачал ряд прог, но пропатчить их надо мне, он бы и сам, но не велено сюзереном, то есть мною, потому он, как верный и преданный оруженосец…

Ворча, я раззиповал эти проги и пропатчил, такое компу не доверю, а сейчас качалка по новой пашет вовсю, пять с половиной килобайтов в секунду, это ж рай в сравнении с тем районом, где жил раньше: там и один казался счастьем.

Заглянул в новостные сайты, а тем временем замедлился трафик, это служащие вернулись с обеда и засели за телефоны. К тому же где-то выложили новую версию фотошопа, и мой услужливый дурак сразу же рьяно принялся скачивать ненужный мне апдейт, да еще приоритетно перед другими закачками и докачками, будто я без проапгрейденного фотошопа вот-вот склею ласты.

Сквозь закрытую дверь в мою комнату донесся негромкий звонок во входную дверь. Я не успел подняться, надо еще срочно заскринсейвить, не люблю, когда кто-то смотрит через плечо на экран, это же мое личное, мой дневник, даже больше чем дневник, а в прихожей послышались шаги, после паузы – это батя смотрел в глазок – звякнула цепочка, донесся его радостный голос:

– Здравствуйте, здравствуйте, Нинель!.. Дома он, дома! Сидит за своей лампой накаливания. Убил бы этого Лодыгина. И Яблочкова заодно. Хоть вы его как-то отвлеките…

– Лодыгина?

– Лодыгина уже отвлекли. Теперь бы моего отпрыска…

Дверь в мою комнату отворилась, Нинель вошла красивая и подчеркнуто прямая, яркий тип грузинской княжны: толстая старомодная коса, черные брови вразлет, глаза темные, загадочные, с поволокой, чувственный рот, тонкий аристократический профиль, вся из себя, хотя никогда не скрывает, что приехала из глухого украинского села.

Вообще-то на самом деле Нинель – раскованная умная технарка. Худая, гибкая, развитая в нужных местах и в нужной мере, чтобы не заботиться о фигуре или внешности, а всерьез заниматься своей учебой и компом.

Сейчас с ее плеча свисает большая плоская модная сумка. Можно подумать, что там набор косметики, нормальные женщины таскают с собой целые арсеналы. Отец наверняка тоже так думает, наивный. Ага, щас, дезодоранты и набор противозачаточных средств! Хороший у меня отец, только все еще не выберется из своего устаревшего двадцатого века, века радио Попова, карет и фрейлин.

– Понятно, – сказала она обвиняющим голосом, бросив взгляд на красные огоньки модема, – а я столько тебе звонила!

За ее спиной мелькнуло довольное лицо отца. Он подмигнул мне, отступил и тихонько закрыл дверь. Сейчас уйдет на цыпочках в свою комнату и включит своих дипеплов погромче, а то и вовсе уйдет на прогулку, «чтобы нас не стеснять».

Нинель сбросила сумку на диван, поморщилась.

– Жарко у тебя.

Она взялась за края маечки, вздернула, на миг закрыв лицо, на меня посмотрели ее маленькие крепкие груди с алыми сосками, затем майка полетела в сторону, а Нинель села на стул напротив. Глаза ее смеялись.

– Твой отец уверен, – сообщила она, будто для меня это новость, – что мы сейчас будем совокупляться. Жариться, как говорили в его время.

– А ты откуда знаешь, как говорили?

– Да они и сейчас так говорят. Их жаргон не меняется.

Я пожал плечами.

– Они на нашем месте так и делали. Даже в такую жару.

– Да? Тогда хоть постель примни.

– Зачем?

– Да не люблю старших разочаровывать. Пусть думают, что понимают нас.

Я спросил:

– А ты чего по аське не связалась? Номер забыла? Даже емэйл я получил бы сразу, у меня пикает, когда приходит.

Она копалась в сумке, ответила неразборчиво:

– Я не из дома шла. У меня ушастик сдох.

– Кроль и его сумел?

– Да нет, это я сумела…

– Ого, ты еще страшнее кроля, – согласился я. – Совсем околел?

– Прикидывается, – сказала она сердито. – Характер показывает. Избаловала я его!

Она вытащила наконец своего ушастика – ноутбук, такой я всегда хотел иметь: третий пень, сто двадцать восемь метров ОЗУ, восьмискоростной DVD, хард на шесть гигов, экран четырнадцать и одна, а разрешение тысяча двести восемьдесят на тысячу двадцать четыре.

ГЛАВА 4

Всем компам Нинель дает ники. Это чудо назвала зайчиком, а так как зайчик прежде всего уши, то постепенно перешла на ушастика. Как медведя зовут косолапым, топтыгиным, волка – серым, а оленя – рогатым. Комп у нее, в самом деле, капризный, хоть и брандовский, какие-то платы недолюбливают друг друга, при первой же возможности конфликтуют. Я как мог разнимал их, мирил, но, едва Нинель отворачивалась, они снова вцеплялись друг другу в глотки. Не всегда заканчивается зависанием, но, когда начинает тормозить даже в простом ворде, любой сатанеет, если буковки не поспевают за твоими пальцами.

Нинель кокетливо выпятила грудь, я засмеялся и полез в конфиг ее ушастика. Такое бывает, стоит посмотреть на клиента, и я уже знаю, где искать сбой.

– Ну, – спросил с интересом, – и что ты здесь делала?

Она надула губки.

– Ты же лазишь!.. Я видела, как ты переименовывал экзэки. А я в одном ридми прочла, что всего-то надо в конфиге вместо опенждиэля поставить тридэ! Я и поставила…

– И не заметила, что нечаянно добавила один пробел. Эх, Нинель! Ну какого черта?

Она сказала сердито:

– Ты-то лазишь! У тебя это быстрее, когда ты пишешь буковками, чем когда выбираешь по пиктограммам.

– Нинель, я совсем старик. Мне двадцать семь! Я застал то дикое время, когда не было даже нортона, представляешь? Команды надо было набирать в ДОС е самому. Надо тебе, скажем, что-то скопировать, вот так прямо и пишешь: «copy» с такого-то места на такое-то!.. Честное слово. А потом Петя Нортон придумал оболочку с готовыми программами. Нужно было найти в столбце команд это слово «copy» и щелкнуть по нему мышкой. Нет, мышек тогда еще не было, курсор надо было подвести клавишами и стукнуть по Enter’у. А потом пришел Windows с его пиктограммами. Понимаешь, первые компы были для тех, кто умеет писать, а вот для пользования следующим поколением программ умение писать стало уже не обязательно! Достаточно уметь читать. Зато теперь не обязательно и умение читать: даже неграмотный поймет картинку и ткнет в нее курсором!

Она слушала меня, склонив голову, как молодой бычок перед тем, как напасть. Конечно, с новейшими программами все меньше необходимости вскрывать жизненно важные файлы и вручную что-то корректировать, да и такое вмешательство все больше чревато, это в трактор можно с ломиком, но не в новейший истребитель…

– Это я неграмотная?

– Нинель, зато ты красивая!

– А ты… а ты… Нет, лучше смолчу. Ты мне еще пригодишься.

Комп перезагрузился, на экране пошел отчет, сколько чего есть и как работает, антивирусная сообщила, что проверено столько, вирусов не обнаружено, но тут же напомнила, что ей восемь месяцев, эти гады появляются все новые и новые, пора обновить, усилить, получить новейшие версии, послать чек по такому-то адресу, а они, в свою очередь, клянутся, что не засыплют спамом, а сам адрес никому не передадут, не продадут, сами не воспользуются…

Наконец высветился новейший бэкграунд на базе скриншота из обещанного третьего варкрафта, табличка пароля. Я не успел отвернуться, как Нинель ткнула в номер 1. Из встроенных динамиков послышалась музыка загружаемого Windows.

Нинель счастливо взвизгнула, погладила край экрана.

– Ну, ошиблась я, ошиблась!.. Но, ушастичек, ты же видишь, что я просто ошиблась!.. Я всего лишь пропустила одну-единственную буковку!.. Или пробел лишний… Ты же это видишь, нельзя же быть таким строгим к женщине!.. А то просто станешь занудой, как Андрий, а я его терпеть не могу, а вот тебя обожаю. Но как ты мог так ко мне придирчиво? Вон Аверьян вообще «извените» пишет, а то и вовсе «извеняюсь», и то ему прощают, потому что интегралы в уме щелкает!.. А я всего лишь женщина, я тебя люблю, пыль с тебя вытираю, кулер новенький купила, чтобы у тебя никакие платы там не грелись…

Я настраивал свой комп, посматривал краем глаза. Она на полном серьезе обвиняла комп, что он не желает прощать ей некоторые промашки. Впрочем, надо бы сделать утилиту, что если и не исправляет, как, к примеру, в Word’е, слова, то хотя бы подсказывает варианты правильных решений. Если это сделать, Нинель вообще бросится целовать комп, а то и в постель с собой положит.

– Да поможет тебе F1, – сказал я. – Да сохранит тебя F2. Во имя ALTa, SHIFTa и святого DELa, ESC.

– Спасибо, – сказала Нинель. – А ты знаешь, ты все еще в Инете.

– Да. У меня там одна прога качается.

Она изрекла:

– Меньше лазишь в Интернете – здоровее будут дети. Я к тому, что Аверьян хотел позвонить.

– У него есть моя аська, – сообщил я. – А он, в отличие от тебя, дома сидит.

– Я тоже сижу дома, – возмутилась она. – Просто, когда ушастик завис и не вылезал из норки, я спустилась вниз, в нашем доме есть компьютерная мастерская. Они посмотрели и предложили оставить на две недели, посмотрят, найдут неисправность… Представляешь?

– Нет, – ответил я.

– Человека посылают на три веселые буквы, а компьютер – на три веселые клавиши. Вот я их и послала… И на буквы, и на клавиши.

– Ремонт компов, – сказал я, – это тебе не шубу в трусы заправлять! Это я просто знаю, где искать, а так можно сутки вынюхивать.

В прихожей раздался звонок. Я сразу вспомнил про отца, он может и не открыть, чтобы никто нам не помешал, Нинель тоже поняла, хихикнула, схватила маечку и, не надевая, выскочила в прихожую. Я слышал, как хлопнула дверь ванной, зашумела вода в душе. Надеюсь, отец успел заметить, что она проскочила короткий коридорчик полуголая, пусть порадуется за успехи сына.

Я вышел из комнаты, из своей выдвинулся отец. Мне показалось, что ему очень хочется подмигнуть, поздравить, наши родители почему-то думают, что «это» обязательно надо проделывать втайне.

За дверью стоял Аверьян, огромный, грузный, лохматый и лохатый. Поклонился отцу:

– Здравствуйте, Михаил Русланович!

– Здравствуй, Аверьян, – ответил отец приветливо.

Аверьян из приличной семьи, отец где-то на государственной службе, мать живет с отцом, на редкость полноценная семья, так что, по мнению отца, я общаюсь с приличными, достойными молодыми людьми. Правда, на всякий случай батя иногда тащит меня в ближайшую сауну, расписывая ее прелести, но я-то вижу, с каким напряженным вниманием он присматривается к моей коже, выискивая следы от уколов!

Пока Аверьян снимал туфли, перебирался в тапочки, шум воды в ванной прекратился. Нинель вышла чистая и благопристойная, в самом деле чуть освежилась в такую жару, приняв душ. Хоть лифчик никогда не носила, но все же не голая. Отец заулыбался, скрылся в своей комнате. Теперь-то друзья точно не дадут его сыну пялиться в экран, глаза портить. Наверное, думает, что я дорос до групповухи, что в его поколении считалось верхом разврата. Наивный, теперь-то и слова такого нет.

Такие же наивные родители у Нинель и Аверьяна. Трахаетесь? Только не курите!.. Заботливые.

На самом же деле мы трое сходимся не только в эту комнату, но вообще в этот мир, как раньше в благополучную и вдоль и поперек изъезженную Англию возвращались путешественники из далекой загадочной Африки, джунглей Амазонки, с островов Тихого океана… Нет, даже как звездолетчики, что побывали, пожили в далеких чудесных мирах, а после короткого не то отдыха, не то концлагеря на скучной и пыльной Земле снова уйдут в свои сказочные миры… о которых плоскатики-земляне даже не догадываются!

У меня прекрасный и волшебный мир Мадженты, у Нинель – мир Танурга, страшный и таинственный мир колдовства, могучих правителей и волшебных воинов, у Аверьяна – планета Затерянного Реальма, где в смертельной схватке сошлись три сверхмогучие расы: цунги – народ, что выбрал технологический путь развития, риниссы – эти пошли по биологическому пути и загадочные аборигены, которых считали почти вымершими, но они, оказывается, скрывали свою мощь под покровом магии.

Если я занимаюсь населением целого города, то Аверьян всего одним героем, который в Затерянных Королевствах мечом и точным расчетом побеждает противника, зато Нинель бросает в бой целые армии, а в тылу в real-time спешно роет шахты, плавит золото, медь, олово, выплавляет первую бронзу, открывает процесс плавки железа, начинает строить кузницы, крепости, вводит монетную систему, строит первые катапульты, апгрейдивает их, превращая в мощнейшее оружие, а на море строит могучий флот, где только боевых кораблей сорок видов, не считая транспортных, торговых, рыбацких…

Аверьян плюхнулся на диван, снял и бросил в угол рубашку, что уже взмокла не только под мышками, но и на спине.

– Чертова жара, – сказал он с отвращением. – Вторую неделю…

– Все Билл Гейтс, – поддакнула Нинель. – Все он, гад, виноват.

Она тоже сбросила маечку, приподняла локти, принюхиваясь, но, похоже, осталась пока довольна. После холодного душа алые соски торчали как ниппели, а под смуглой загорелой кожей проступали ребра.

– Сбрось и пояс, – посоветовал Аверьян.

– Какой пояс? – удивилась она. – Пояс верности?

– Да нет, вот этот, серый…

– Это не пояс, – огрызнулась она. – Это юбка!

– Любая юбка лучше всего смотрится на спинке стула. А вообще-то ты права, он, гад, во всем виноват! Этот чертов Windows чего стоит? Как в самолете: тошнит, а выйти некуда… Я бы этого Билла Гейтса…

Нинель расхохоталась:

– Что вам так дался этот Билл Гейтс? Кстати, правильно надо произносить: Билл – гей. Тссс!

А Аверьян сказал угрюмо:

– Одному дают пистолет с двумя патронами, ставят Гитлера, Саддама Хусейна и Билла Гейтса. Спрашивают: в кого будешь стрелять? Тот говорит: я бы две пули в Билла Гейтса, а потом подскочил бы к нему и – рукоятью, рукоятью!

Нинель посмотрела на меня внимательно.

– Судя по твоей харе, ты не выходил на улицу дней десять?.. Смотри, передерживать тоже вредно.

– Почему?

– Простыни пачкаются, – ответила она и расхохоталась. – Особенно в такую жару.

Аверьян откликнулся, не поворачиваясь:

– А он в стриппокер играет! Там все мышкой, одна рука свободна.

– Может закрепиться привычка, – сказала Нинель серьезно. – Ты слишком не увлекайся. А то потом, когда понадобится… вдруг да жениться когда-то вздумаешь, твое хозяйство тебя подведет. Давай, пока кофейник закипит, я твоим рефлексам напомню верный путь…

Аверьян наконец умудрился запустить демоверсию «Святогора», там масса фич, багов, то и дело выскакивает табличка с ехидной надписью error, что у него всегда ассоциируется с horror и terror, я сам намучился, ведь Россия – страна не слонов, а козлов, в такой простой игрухе столько ошибок, пошла заставка, бодрая музыка, тем временем Нинель занялась моими рефлексами. Вообще-то права, с виртуальными женщинами все по-другому, чересчур просто и хорошо, главное – все, что хочешь и как сам хочешь. Перед реальными вообще в мозгу может появиться железобетонный забор… если честно, то уже начал появляться, спасибо Нинель, все понимает, терпеливо и настойчиво сломала, пока цемент не застыл, я наконец начал разогреваться, от позвоночника пошла горячая волна, но тут «Святогор» завис, Аверьян повернулся и стал допытываться, что делать дальше, Нинель, стоя в позе пьющего оленя, не выдержала и захохотала, я отмахнулся, но из компа все равно скрежет, там ржут кони, отвлекают, я кое-как объяснил, снова вернулся к своим древним рефлексам, наконец-то пошло, покатило как с высокой горы, мои пальцы сжали ее узкие бедра, из горла вырвался жаркий выдох.

Я отпустил ее, накинул халат и пошел в ванную. Нинель пошла со мной голенькая. В ванной плеснула на меня ледяной водой, я заорал, она довольно захохотала, я некстати подумал, что отец наверняка тает от счастья, слыша два наших голоса из одной ванной, у него сын нормальный, не гомосек, эстафета поколений продолжается.

Аверьян даже не оглянулся на скрип двери, с наслаждением давил каким-то монстром разбегающихся косоглазых с кривыми саблями.

– Геймплей хреновый, – заявил он. – Интерфейс ни к черту… А что это за разрешение шестьсот сорок? Сейчас уже восемьсот на шестьсот – вчерашний день! Тысяча двадцать четыре на семьсот шестьдесят восемь – норма, а многие уже идут на тысяча двести восемьдесят!

– «Кровавый закат Москвы», – сказала Нинель, – вообще, на тысячу шестьсот, а вообще, может даже две тыщи, если видеокарту с шестьюдесятью четырьмя метрами на борту! Если у кого есть такие крутые тачки.

Аверьян отмахнулся.

– Ну, юсовцы на любые усилия пойдут, только бы нас обосрать. Лучшие силы бросят, но только бы весь мир засел за игру, где Москву бомбят, а русских убивают, как собак, направо и налево. Нет, с этим «Святогором» наши козлы сядут в лужу. Я хоть патриот, но такую игру не куплю. И даже даром не поставлю.

Нинель сказала кровожадно:

– Кого умыть в Анрыле?

Аверьян оглянулся, покачал головой.

– Разве что трусики напялишь. А то это нечестно, я весь из себя такой отвлекаемый-отвлекаемый.

Нинель отмахнулась.

– Жарко… Ладно, живи. Андрий, покажи, как настраиваешь конфиг для джифорса?

– Есть прога, – предложил я. – Удобная. Вчера вышла новая версия.

– Я хочу научиться вручную, – сказала она жалобно. – Ты ж знаешь, я скачиваю новейшие демки, а пока к ним выйдут патчи да проги, это с ума можно сойти!

Я развел руками. У Нинель, как и у меня, простая связь, никакой выделенки, но ей повезло жить в одном доме с провайдерами, связь напрямую, качает с безумной скоростью, в то время как у меня, если дает в секунду пятерку, я уже счастлив.

Аверьян засмеялся.

– Спрашиваю у одного: говорят, ты женился? Да, отвечает. Ну как, говорю, удачно? Да нет, отвечает, не очень. Там коннект всего двадцать восемь, а то и вовсе шестнадцать. Андрий, у тебя есть новые моды третьей кваки? Сразимся?

Я оглянулся на Нинель.

– Я захватил у академика один сценарий. К «Веку Империй». Хоть и классика, но мужик, в самом деле, чудеса делает! Попробуем?

– Ну и что, если старенькое? – возразил Аверьян. – Я сам, бывало, дождусь новой игрухи, бегу на Горбушку, покупаю, мчусь домой, не видя дороги, вламываюсь, инсталлирую, запускаю… а потом, поиграв день-два, забрасываю в дальний ящик и снова вытаскиваю «отжившую и устаревшую «Век Империй».

Нинель плотоядно заулыбалась. В стратегиях она ас из асов. Обожает строить, копать, создавать укрепления, умело распределяет налоги, у нее и государство развивается быстро и без потерь, и армия набирается опыта, работяги добывают железо, куют доспехи, мечи, копья, алебарды, колдуны открывают секреты превращения сырого железа в сталь, снова делают доспехи, крестьяне вовремя подвозят еду, и вот уже ее армия по праву сильного вторгается в наши хреново защищенные земли…

Мы с Аверьяном инстинктивно заключаем молчаливый союз: на первых порах строим укрепления только с ее стороны, друг на друга пока нападать не будем, а то нас обоих быстро к ногтю, она и так ухитряется не только быстро разведать всю карту, но и захватить: куда ни пошлешь разведчика – везде либо рубят лес ее подданные, либо таскают золото из шахт, вот-вот примутся за добычу железа, а тогда нам вовсе хана…

Мы играли быстро, молча, сосредоточенно. Я чувствовал, как медленно растет напряжение, воздух в комнате стал еще жарче. Солнце передвинулось, ярко и чересчур мощно бьет в комнату. Я вскочил, попытался задернуть шторы, наверху с лязгом зацепилось, а пока я искал на кухне табуретку и с нее поправил попавшее на стык кольцо, за это время трое моих олухов, не найдя леса, отправились в ближайшую рощу, где затаился лучник Нинель, королевы бретонцев. Быстро и по-деловому он перебил всех троих, а сам снова затаился в ожидании новых лохов, я успел увидеть только три трупа с вязанками дров в руках.

Мы с Аверьяном сидели за моими пнями, а Нинель расположилась на диване. Своего ушастика держит на коленях, мазохистка, он же греет безбожно, сиськи нависают над клавой, она успевает работать и мышью, и тачпадом, и даже горячими клавишами, глаза горят, щеки раскраснелись. Придурка, который на экранах компов видит только двигающиеся цветовые пятна, она бы завела, ясно, фигура классная, а когда вот так сидит, видно не только треугольник темных волос на интимном… почему интимном?.. месте, ясно проглядывает розовый язычок…

Аверьян зарычал, от его компа донеслись крики, тяжелый грохот катапульт, ржание коней и лязг мечей. Я быстро-быстро послал в ту сторону, пока еще вслепую, два отряда конницы и пятерых берсерков. Нинель точно перебьет там заставу Аверьяна, но и они ее потреплют, так что моим там в самый раз разгуляться и пограбить павших…

Черт, когда же она успела: с обрыва, на который не взобраться, меня начали обстреливать тяжелые башни! До места схватки добрались только трое моих, едва-едва живые. Там их и прикончили.

– Ну, Нинель, – выдохнул Аверьян, – ты и даешь… Стратег! Быть тебе финансовым гением. Да еще и дипломатом, плюс – менеджером.

Она удивилась:

– Зачем мне? Я и так уже королева бретонцев!

Снова из тумана войны донеслись тяжелые удары баллист, ржание коней. Судя по всему, война подбирается к моим границам. Тут уже не до вылазок, приходится думать о своей шкуре.

Аверьян спросил:

– Андрий, как у тебя?

– Отлично, – ответил я.

– А с ресурсами?

– Великолепно.

– Ух ты… Я к тебе телегу послал, продашь мне малость леса?

– Продам, – ответил я, – у меня всего много.

– А рыба есть?

– Есть и рыба.

– И железо?

– Даже с полсотни алебард, – сообщил я.

На самом деле я только-только отрыл шахту по добыче железа, но противнику надо запускать дезу. Аверьян сказал голосом школьного педагога:

– Если у тебя все время отличное настроение, великолепные друзья, сногсшибательная подруга, огромная зарплата, не бывает похмелья и ты никогда не был у дантиста… то остается один выход: скажи «нет» наркотикам!

– Щас, – ответил я. – Разбежался. А вот твой коврик для мыши выполнил недопустимую операцию и будет свернут.

Я видел через оставленную распахнутой дверь, как прошел по коридору отец, горбится, бросил в нашу сторону затравленный взгляд. Хороший мой отец, он привык гордиться перед коллегами, что он такой вот современный, с сыном нет проблем, тот ему доверяет, а сейчас я же вижу, как ему не по себе, что совершенно не понимает наши речи. Как раз Аверьян изрек: