Лишний

– А расскажите тогда, Андрей Анатольевич, что такое Дефект? – поспешил сменить тему он.

– Кто, – поправил Андрей.

– Что значит «кто»? – не понял парень.

– Дефект Порядка – это особое состояние человека. А название для него придумал я, – добродушно улыбнувшись, удивил Андрей. – Нужно было дать понятие открытому мной неизвестному явлению.

– Что я здесь делаю? – на одном дыхании выпалил Лёша.

Андрей придумал название неизвестно чего. Скорее всего в горячке очередного запоя. Или он и сегодня там, и Лёшу туда же тянет. Беги, глупец, беги. Сам остался.

– Я схожу с ума, – прыснул Лёша. – Я уже сошёл.

– Дефект Порядка возникает в минуту рождения самого безобидного, на первый взгляд, страха, – прояснял Андрей.

Лёша в ответ шмыгнул носом и, устало, растёр лоб. Они все здесь давно уехали – далеко и безвозвратно уехали.

Андрей не молчал:

– Что-то или кто-то доводит человека до приступа панического страха, который растет внутри него, развивается, становится хроническим, накрывает и поглощает сознание снова и снова. Возникает провал в созидании Порядка, возникает Дефект. Ты частенько паникуешь, и в такие минуты тебя поглощает страх – ты Дефект. Чего боишься именно ты, Лёша? Ведь страх есть в твоём сознании. Просто признай это для начала.

– Хорошо, – согласился Лёша. – Допустим. Я боюсь лестниц. Причина?

– Всё сложно, – размышлял Андрей. – Что-то из детства, или необязательно. Разочарование, предательство, смерть. Что-то страшное произошло именно там. Случилось то, чему ты стал свидетелем, либо участником, что и создало провал внутри тебя. И вот ты не находишь себе места и медленно погружаешься в уныние. Уныние – первый признак Запустения.

– Но я ничего такого не помню, – засомневался Лёша.

– Со временем вспомнишь, – уклончиво ответил Андрей.

– Но… – Лёша на секунду осёкся. Потом прошёл ближе к окну и сел на подоконник рядом с Настей. – Как же тогда я попадаю в это самое Запустенье? И почему именно я?

– Не знаю точно, – замялся Андрей. – Нужно вникать в суть проблемы. Это займёт время. Оставайся у нас ненадолго или иди домой. Решение только за тобой. Возможно, что наедине с собой ты даже быстрее во всём разберёшься. Но учти – это опасно. Ведь ты сейчас не управляешь собственной вменяемостью, Лёша. Ты не управляешь тревожностью. Пагубы чуют твой страх и приходят за тобой.

– Пагубы – это кто? – тарабаня пальцами по пластику, поинтересовался Лёша.

– Пагубы – это плотная субстанция из страха. Они питаются другими более слабыми страхами и только, – важно, но, наконец, без противной улыбочки, выдал молчавший всё это время Илья. – Дефект – нескончаемое вместилище паники и тревог. Каждый убитый Дефект для этих существ источник сил и самой жизни. Ускоряя запустенье для выбранной жертвы, Пагубы доводят её страхом до умопомрачения. Они без особых усилий проецируют любую твою фобию в реальность, и ты видишь наяву то, чего боишься больше всего. В эту минуту ты беззащитен, не способен сопротивляться, и вот Пагубы уже забирают твою жизнь, оставляя взамен лёд и пыль. Выглядит такая смерть настолько жутко, что после увиденного человек, наблюдавший эту расправу просто со стороны, уже никогда не будет прежним. Если вообще сможет со всем этим дальше жить.

– Но при чём здесь я? – уронил Лёша, снова заламывая себе руки. – И зачем мне всё это? Что мне со всем этим теперь делать? Мне не спастись, да?

– В общем-то, Дефект способен и даже просто обязан победить собственные страхи, используя всё то же Запустенье, – буркнул Андрей, поправляя перчатки. – А Пагубы, если уж честно, появляются там не так и часто. Но за последние два года они убили Дефектов больше, чем за предыдущие двадцать лет. Каждый из вас в опасности.

– Почему же? – задумчиво произнёс Лёша.

Как поступить? Как правильно, как не ошибиться? Помочь или всё же не нет? Хотя, что он теряет – ничего. Аня больше на него не смотрела и ни о чём не просила. Она сидела на коленках, накинув на голову капюшон толстовки. Спрятала светлые волос и себя, отхлёбывала давно остывший чай и молчала.

– Кто-то впускает их, – раздался рядом голос Андрея.

Лёша тут же вырвался из путаницы мыслей и вздрогнул. Андрей продолжил:

– Возможно, ненамеренно или намеренно. Кто-то из Дефектов.

– Я? – озадачился Лёша.

– Нет, не ты точно, – покачал головой Андрей, глядя мимо него.

– Уже лучше, – с облегчением выдохнул он. – Хоть немного хорошего в этом… Порядке. От меня, что нужно?

– Помоги Сашу найти, а мы поможем тебе излечиться от страхов, – мгновенно оживился Андрей, изобразив подобие улыбки. Вышло не убедительно. – Вернее, это сделает именно Саша – он умеет подобрать нужный ключ к любой фобии. А сейчас, понимаешь, так вышло, что он застрял в Запустенье, и сам он никак не выберется. Можно, конечно, и одного Илью с двумя девчонками отправить в Запустенье на эти рискованные поиски. Но если и ты всё-таки к ним присоединишься, то вероятность на спасение Саши станет намного выше. Согласен?

– Какой-то бред, – пропыхтел Лёша и взъерошил волосы.

На самом деле он уже всё решил, но ещё сомневался. Что ему терять, кроме собственных страхов? Нечего. Тогда, что же его останавливает? Страх. Замкнутый круг. Пришла пора выбраться из собственных страхов, или ему точно конец. Да, он поступит правильно, хотя бы раз в жизни выйдет из зоны собственного равнодушия и отчуждённости и изменится. Наверное…

– Ты ведь всё чаще и чаще в последнее время о смерти думаешь, так ведь, Лёшка? – невесело заключила Настя, погладив его по плечу.

– Верно, – устало выдохнул он и смерил девушку недовольным взглядом.

Отпираться дальше не имело смысла – мысли о скорой смерти действительно не давали ему покоя. Он не боялся её, нет, он просто о ней ни с чего постоянно думал. Размышлял о собственной жизни и понимал, что всё вокруг пустое. Ведь он почти не помнил себя в детстве, не представлял в будущем, да и в настоящем тоже не находил места – бессмысленность снаружи и внутри.

– Ты чувствуешь Запустенье, Лёша. Точно тебе говорю. Оно дышит тебе в спину. Холодом дышит, – предостерегла Настя и спрыгнула с подоконника. – Сопротивляйся.

– Как? – буркнул он.

И тут же встретился взглядом с Аней. Он не знал как.

– Тебе нужна причина страха, – утвердил Андрей. – Тебе нужен Саша. Он нужен нам всем.

– Что делать нужно? – внезапно решительно заявил Лёша.

Аня мгновенно оживилась, вскочила с пола и оказалась рядом с Андреем.

– Идти в Запустенье, найти Сашу и вернуть его в Порядок, – разложил по полочкам краткий план действий Андрей.

Звучало легко, словно пальцами щёлкнуть, и всё само собой разрешилось бы без усилий. Всего и требовалось идти, найти и вернуть. И нестрашно. Но что ждало в реальности или, где они там окажутся? И ведь Андрей так и не произнёс главного – нужно выжить в Запустенье, не остаться погребенными среди разрухи и мусора, выбраться, вернуться.

– Я запутался, – пробормотал Лёша. – Я окончательно спятил. Всё, ребята, признаюсь, я – псих.

– Иногда Дефекты так заканчивают, – ухмыляясь, ввернул Илья. – В психушке. Бывали случаи.

– Илюшенька, замолчи! – перебил его Лёша, сощурившись. – Или я за себя не отвечаю.

– Покорно умолкаю, – закатив глаза и воздев руки к потолку, выдохнул Илья.

– Ты мне не нравишься, парень. И шутки твои не смешные, – процедил Лёша. И тут же обернулся к Андрею. – Сколько Саша ещё продержится?

– Не знаю, – покачал головой он. – Без воды, думаю, он выдержит ещё сутки, не больше.

– Где искать-то? – подёрнув плечами, спросил Лёша.

Его то и дело потряхивало, словно приближался очередной приступ безумия. Или всё к тому и шло. Но пока было тихо.

– Мы примерно знаем где, – неуверенно начала Аня. – Только идти нужно вместе, так безопаснее. Четверо войдем, пятеро выйдем. Должны выйти. Пятеро.

Аня, грустно улыбнувшись, обвела взглядом Настю, Илью и Лёшу, и сама встала рядышком. Четверо.

– Четверо? Почему четверо? А вы, Андрей Анатольевич? – удивился Лёша, глядя на притихшего лже-дворника. – Вы с нами не пойдете?

– Нет, – признался он, скривившись, словно кусок лимона съел. – Я координатор. Я слежу из Порядка и…

– Понятно, – отмахнулся Лёша, недослушав. – Вы отсиживаетесь за чужими спинами.

– Я контролирую изменения Запустенья извне, – обиженно пробубнил Андрей. – Замеряю его уровень, чтобы вас не поглотило. Если потребуется – я вмешаюсь, но это в самом крайнем случае. Нарушение баланса Порядка и Запустенья опасно. За это приходится платить. Дорого.

Из небольшого кармана сбоку чёрной сумки Андрей достал странное устройство, похожее на фонарик на лямках, какое Лёша уже видел на ладони Ани, и протянул именно Лёше.

– «Тёплый свет», – пояснил сосед. Он нажал на корпус, и оно замигало тусклым светом, источая пар. – Надень на руку. «Свет» помогает отбиваться от Пагуб. Они тепла боятся. Оно помогает согреть того, кого от этих мерзких тёток спасаешь и себя тоже. Будь осторожнее, Лёша, ни в коем случае не позволяй такой дамочке до тебя дотронуться. Тогда замёрзнешь. Потом таять долго придётся, а это больно и противно, если живой останешься, разумеется. Ну ты в курсе. Было уже, верно?

– Это когда водой тошнит? – брезгливо скривившись, прогнусил Лёша. – Когда трясёт как в припадке?

Утренние водные процедуры до сих пор отзывались слабыми коликами в животе, а от мерзкого чувства, когда жижа льётся ещё и через нос, парень то и дело содрогался.

– Да, Лёша, – отозвался Андрей. – Тебя только немного задело. Случалось, Дефекты больше недели к жизни возвращались. Или не возвращались вообще. А теперь к делу. Время на исходе, и у Саши тоже. И потому, ребятушки, очень быстро собираемся. Мы едем в особняк.

– В смысле, едем? – озадачился Лёша, оглянувшись на Аню.

Они с Настей подбирали кружки, оставленные по углам после чаепития.

– Вы сказали, в Запустенье нужно, так ведь? – занервничал Лёша. – Разве не через знаки?

– Конечно, нет, – пожал плечами Андрей, широко и добродушно улыбнувшись. – Знаки нужны для выхода из Запустенья. Войти в него можно только из самого Запустенья, так сказать, изнутри процесса. И ещё, важное, Лёша – переоденься в новые чёрные вещи. Порядок не терпит разгильдяйства. Будь собран и дисциплинирован, Дефект. Будь идеален.

Глава 7. Я не смог тебя спасти

Эксперимент со стилем, как ни странно, удался. И хотя в чёрном костюме Лёше было непривычно как-то уж слишком стильно, зато невероятно удобно. Странное устройство, напоминающее небольшой фонарик, оказалось, действительно называлось «Тёплый свет».

Лёша улыбнулся, недоверчиво поглядывая, как Аня прикрепляет «свет» к его руке. В то, что этот мелкий прибор, беспомощно мерцающий тусклыми бликами, поможет, когда окоченеешь, когда перестанешь дышать и встретишь саму смерть, верилось с трудом.

– Если будешь замерзать, – объясняла Аня, продолжая возиться с застёжками фонарика на его запястье. – Приложи его к груди. «Тёплый свет» вернёт тебе сознание и согреет.

– Вот «это» может согреть? – усмешкой бросил парень. – Сильно сомневаюсь. Максимум, что случится…

Но договорить он не успел. Аня прижала его «свет» к его же запястью, и Лёшу пронзила боль. Показалось, что в кисть воткнули раскалённый железный прут. Он подскочил и вскрикнул, вырвался из рук девчонки и выпалил:

– Что творишь, Анька? Больно же!

– Больно, значит, жив, – наставнически буркнула Настя.

Она сидела в кресле-мешке в центре комнаты, собирала длинные волосы в хвост на затылке и всё повторяла:

– Жив, значит, сопротивляйся.

– Вы все здесь безумцы, – раздражённо пропыхтел парень.

Теперь он растирал повреждённое ещё утром плечо, которое после разряда «светом» – спасибо Ане, – вновь пробудилось и заныло.

– Требуется холод приложить, – тонко подловил его Илья.

Он, похоже, первым заметил возню нового приятеля, и, шутливо подбадривая, похлопал Лёшу по спине.

– Нет, не стоит, – запротестовал он и уклонился от очередного шлепка назойливого денди. – Холод мне сегодня уже прикладывали. Думал, затоплю всё квартиру и соседей снизу, когда водой тошнило.

– Не тошнило, а таял, – поправил Андрей.

Сидя у балконной двери, он что-то вот уже полчаса набирал на клавиатуре ноутбука и только теперь оживился:

– Как ощущения?

– Непередаваемые, – процедил Лёша. – Спазмы, боль, вода. Думал, что тону сам в себе.

Одёрнув рукава чёрной рубашки, он спрятал запястья под манжеты, чтоб Аня, то и дело поглядывавшая на его руки, уж точно больше не добралась бы до них.

– Это мелочи. Это ты ещё даже не замёрз. Пагуба тебя слегка коснулась. От такого не умирают, – не глядя на парня, бросил Андрей, продолжая работать. – Горячий душ, горячий чай, теплая постель, и ты в порядке.

– Серьёзно? – возмутился Лёша. – Вот так просто? А потоп в моей комнате тогда что?

– Сколько ты таял, Лёша? – уточнил Андрей и наконец удостоил его задумчивым взглядом. – Минут пять?

– Да что вы об этом знаете? – возмутился он. – Я, между прочим, часа два точно корчился на полу в самых уродских позах. Просто сесть, и то не мог.

Лже-дворник его снова злил своим равнодушием и философским никому не нужным всезнанием.

– Другие от суток до недели оттаять не могут после встречи с безликими особами, – жестко произнес Андрей, глядя парню в глаза. – А кто-то не отходит и вовсе. Так что, ты, Лёша, отделался лёгким испугом.

– Лёгкой водой, так сказать, – сумничал за спиной Илья и хихикнул.

Дальше терпеть бредовые выходки шутника ни терпения, ни сил больше не было, и Лёша развернулся и отпихнул того от себя.

– Ты достал уже шуточками своими! – рассердился он. – Это не смешно, Илюшенька! Мне не смешно!

Ещё и ещё толкал он Илью назад, ухватив за плечи. А тот всё пятился и не оборачивался.

– Да хорош, Дефект, ершиться, – чуть покачиваясь от каждого толчка оппонента, кривился Илья. – Шуток не понимаешь, что ли или…

Он даже и не пытался сопротивляться. Казалось, обиды новичка его только веселили. Вот только очередной жёсткий выпад Лёши оборвал его речь – весельчак не устоял и пошатнулся, а правая нога его неожиданно поехала вперёд. Он растерялся и запаниковал, хватаясь за ускользающее равновесие, но не получилось удержаться. Падая на спину, Илья изловчился одной рукой уцепиться за оконную раму, а другой за больное плечо Лёши.

И тут внезапная новая короткая слепота, сопровождаемая далёкими гулкими звуками, в секунду сменилась затхлостью, и Лёша поскользнулся, не поместившись на узком подоконнике, и свалился, плашмя приземлившись на бетонный пол. Клубы пыли мгновенно взвились ввысь, захватив в себя, и он закашлялся. Ладони провалились в слой крошева штукатурки, тонких деревянных реек и мелких осколков битого стекла. При неудачной посадке в пояснице хрустнуло. Или не в пояснице. Но ощупав спину и шипя от рези именно там, он скорчено поднялся и только тогда огляделся, надеясь увидеть только одного человечка – Аню с пузатой кружкой в руках.

Но надежды его не оправдались. Лёша оказался не в Порядке, нет. Он снова был в непонятно где – заброшенный особняк, старый, словно из прошлого века. Три этажа замшелых стен и потолков, скрипящих перекошенных окон, мотков чёрной паутины по углам и старинной мебели, заваленной останками кровли. В центре гостиной обнаружилась когда-то широкая лестница. Ограждения её проржавели так сильно, что, казалось, достаточно одного прикосновения, чтобы они рассыпались в металлический прах. Пианино в ближнем правом углу давно рассохлось и потрескалось. Часть клавиш его покоились у подножия среди остатков пола, часть на положенном месте, но вверх ногами. Вот оно – Запустенье. По-другому и не скажешь. Прямо в точку.

В потолке была огромная дыра, и в крыше тоже. А прямо перед Лёшей сидел Илья, упираясь в куски кирпичей, и то и дело воровато оглядывался.

– Ты что наделал, Дефект? – вдруг зашипел он, враскорячку поднимаясь и озираясь по сторонам. – Ты нас прямиком в Запустенье отправил! Андрей Анатольевич ещё не дал разрешения на вход! Он не установил связь с особняком! А если здесь Пагубы? Нам конец тогда, понимаешь?

– Серьёзно? – взбудоражился Лёша. – Это я виноват? Вот как! Или просто не стоило за окно хвататься, Илюшенька?

Это место его совсем не пугало, нет. Его всё больше и больше раздражал именно Илья.

– Не ори. Пагубы всегда рядом. Они услышат и придут, – сердито пропыхтел он. Но тут же расплылся в улыбке и хохотнул: – За тобой, Дефект.

– Это ты нас сюда притащил, шутник, – тише отозвался Лёша, подошёл ближе и ткнул Илью кулаком в грудь. – Ты ухватился за знак и утянул меня за собой, правильно ведь я понимаю? Значит, Пагубы эти придут именно к тебе.

– Правильно, Алёшенька, – недовольно скривился Илья. – Но ты меня пихнул первым, я не устоял и…

Внезапно у дальнего окна зашуршали. Илья замер на месте, сосредоточенно глядя через плечо попутчика. А Лёша развернулся и прокрался к подножию старой лестницы. Ещё шаг и ещё, аккуратно передвигался, чтобы без скрипа и скрежета. Дотронулся до перил и заглянул за угол. С облегчением выдохнув, парень обернулся к Илье и вздрогнул, увидев того прямо за собой. Оказалось, юморист ещё быстро и бесшумно перемещался. Лёша даже самых тихих его шагов за спиной не услышал. Он поёжился от накатившей робости и двинул вперёд.

На подоконнике старого окна стояла Настя. Она упиралась пальцами в растрескавшуюся раму и осматривалась. Заметив Лёшу, девушка махнула ему, и он поспешил к ней. Да и Илья не отставал, крался рядом.

Но вот Лёша уже подал руку Насте, и она, улыбнувшись, соскочила ему в объятия. Всё в ней казалось ему совершенным: и чёрные с синеватым отливом прямые волосы, и выразительные карие глаза, и точёная фигура. И только когда он налюбовался ею и почти вернул себе хладнокровие, заметил над собой Аню. Дёрнувшись в сторону от неожиданности, он так сильно побледнел, что ещё с пару минут не мог справиться ни с собой, ни с дрожащими ладонями. Ну не заметил он Аню, и всё тут.

– Не такая уж я и страшная, чтобы от меня шарахаться, – упрекнула его Аня, сверля хмурым взглядом.

За спиной его раздался смешок Ильи.

– Я этого и не говорил, – спокойно отозвался Лёша, и потянулся к Ане, чтобы помочь спуститься с подоконника и ей. – Просто тут…

– Просто тут и слова не нужны, – буркнула она и соскочила на пол, и не подумав воспользоваться предложенной им помощью. – И так всё понятно. Твой взгляд, Лёша, говорит намного красноречивее тебя.

– Ревнуешь, малыш? – прыснул Илья и приглушённо хихикнул. – Не ожидал.

– Раздражает, когда сквозь тебя смотрят, – равнодушно отозвалась Аня. И посмотрела на Лёшу так же. – Как будто рядом никто, пустое место. А я есть, между прочим. Я есть.

Аня отвернулась и, не произнося больше ни слова, прошла мимо Лёши. Настя и Илья – следом. А Лёша нет. Он снова остался один посреди этого странного Запустенья в полнейшей неопределённости. Он и хотел, и не хотел помогать. Не понимал новых знакомых: их шуток, разговоров и поступков, где вообще находится и зачем он здесь. Не понимал себя. С самого утра день не сложился, и чем дальше, тем становилось только хуже и запутанней. Но ведь он уже согласился помочь в поисках Саши? Согласился. Ну и ладно. Ну и пусть Аня косится на него сколько хочет, он всё равно не отступит. И поможет. Расшвыряв волосы, он собрался уже окликнуть неприступную спутницу, чтобы и его подождала, но передумал, когда заметил на втором этаже яркий блик света.

Опасливо переступая крупные куски кирпичей, он стал подниматься по ступеням. Он не боялся сейчас, нет, его манило к себе это зарево. Шёл, а под ногами хрупало крошево бетона. Ржавые поручни поскрипывали и подрагивали от каждого его прикосновения. Сверху же веяло сыростью и прохладой, как от мелкой речушки или озера, и даже пахло так же – застоявшейся водой. Вспомнился старый пруд в зарослях высоченного камыша, куда они с папой давно-давно, будто в другой жизни, ездили на первую Лёшину рыбалку. Где у кромки воды мокрый, темный песок. Он вниз затягивает, если детской ножкой наступить. Песок так просто не отпускает, чавкает, чмокает и слюнявит расстегнувшийся темно-синий сандалик, словно съесть хочет, и вот-вот непременно утащит в позеленевшую воду навсегда. Ага, как же, вон папа совсем рядом и вмиг спасёт сына, если песок только посмеет напасть и…

Да глупости всё это, Лёша рассердился на себя же за никчёмные вспоминания и ещё решительней поднялся на второй этаж. Промчавшись сквозь тёмный коридор, он вдруг оказался в пустой комнате и только теперь пришёл в себя и огляделся. Напротив него на облезлой стене весели два квадратных потрёпанных зеркала совсем без отражений. Блики света поочерёдно падали то на пол, то пробирались к лестнице, то отзывались на потолке. Но, как ни странно, сквозь высокое до потолка панорамное окно лучи солнца совсем не пробивались совсем, а от мутных зеркал отскакивали. Чтобы разобраться, как именно из зеркал без отражений может идти свет, Лёша решился смахнуть с них пыль. Но тут чья-то ладонь легко легла на плечо, и он, вздрогнув, обернулся ‒ Аня. Она стояла прямо за ним, строгая и напряжённая, приложив указательный палец к губам.

– Нельзя, Лёша, – прошептала девушка. – Здесь ничего нельзя трогать. Здесь повсюду страх.

– Что тут у вас? – выпалил Илья, ввалившись в комнату и растолкав в стороны друзей.

Илья шагнул ближе к стене с зеркалами, вгляделся в одно из них и упёрся плечом в раму.

– Илья, ты же знаешь… – начала Аня.

– Без паники! Всего лишь зеркала, Ань. Бояться нечего. Верно? – перебил её Илья и обернулся к Насте. – Только тиной воняет. Да, Наська?

Девушка в ответ пожала плечами. Когда же Илья зажал нос, а свободной рукой размашисто протёр сразу оба зеркала, то на почти чистых поверхностях их мгновенно проступили непонятно откуда взявшиеся капли. Шутник тут же отступил назад, слабо толи пискнув, толи простонав. А с зеркал на пол ручьями потекла вода.

– Нет! – вскрикнула Настя. – Илья, уходи оттуда!

Странно, Илья не шевелился. Он, словно врос в бетон, не дышал, голова опущена. Его шикарная улыбка исчезла, неожиданно сменившись дрожащими губами и подбородком, а бессмысленный взгляд направился вниз.

– Прости, я не смог… – хрипло прошептал он. И вдруг вскинул голову и уткнулся обезумевшим взглядом в Лёшу. – Я не смог тебя спасти…

Ссутулившись, ещё секунду назад роскошный денди сейчас смотрел на Лёшу широко распахнутыми глазами полными ужаса. Покачиваясь, словно в трансе, Илья тыкал в сторону парня дрожащей пятернёй, а тот не отрывался от его глаз. Вот же он – тот самый беспредельный ужас, от которого кровь в жилах стыла. Но что же случилось?

Ногам стало беспричинно холодно и мокро, но Лёша не понимал почему. И только когда рядом услышал Аню, парень очнулся.

– Беги, Лёша! Беги!

Аня стояла метрах в трёх от него, а напротив простиралась мутная, непонятно откуда взявшаяся посреди частного дома, источающая мерзкую вонь, водная гладь. Лёша похолодел и завертел головой, не веря в то, что видел. Оказалось, комната увеличилась в размере раза в два, а пол её почти полностью затопило неиссякаемым потоком тухлого месива. Это ведь из зеркал столько натекло! Только там, где стоял Илья и за ним, было сухо, а сам Лёша уже почти по щиколотку увяз в жиже. Линялые стены вокруг, как губка, впитывали её, а потом обваливались кусками, с шумом проваливаясь в глубину. В глубину!

– Я… не смог… тебя спасти… – снова простонал Илья.

И тут у Лёши дыхание перехватило. Исподлобья глядя на погибающую в трясине кирпичную кладку, парень уже точно знал, что именно творилось вокруг. Ну конечно, это же он – чужой страх! И в следующую секунду Лёша, не успев даже просто вскрикнуть, ушёл под воду с головой. Он изо всех сил дёрнулся вверх, а намокшая одежда и обувь потянули вниз. Ещё бросок, и ещё, и вот он всё же вынырнул и, хрипя и кашляя, вдохнул, но тут же его снова утянуло в толщу зловонного болота.

Лёша запаниковал, брыкаясь под водой и изворачиваясь. Вырываясь из западни, он давился воздухом и всё силился кричать, но не получалось. Ведь пару секунд спустя он снова тонул и пугающе булькал. Он умел плавать и хорошо, но сегодня бесполезно барахтался в топи посреди полуразрушенной комнаты, теряя силы, и не понимал, почему никак не выберется.

Илья по-прежнему стоял у кромки гигантской лужи и голосил, обхватив голову:

– Прости! Я не смог! Я не смог тебя спасти!

Настя не оставляла попыток оттащить его к двери и всё затыкала ему рот ладонью. Но обезумевший шутник вырывался, кусался и, отшвыривая девчонку от себя, снова выл.

– Хватайся за меня, Лёша! – звала Аня, стремясь дотянуться до Лёши. – Только не сдавайся!

Уступать трясине парень и не собирался. Вот только она не отпускала пленника. А он слабел, и как ни старался ухватиться за ладони Ани, они оставались для него недосягаемыми. Стены, выступы, крючки, штыри – Лёша цеплялся за них, как за последнюю надежду снова просто жить, а сам только сильнее сдирал пальцы в кровь. Мокрая штукатурка кусками плюхалась в топь, утаскивая и Лёшу на дно. И в очередной раз уйдя под воду, он понял, что больше не вынырнет. Ведь ноги его сломало такими сильными судорогами, что просто в коленях их согнуть и то не получалось. А ещё он нахлебался грязной воды так много, что теперь в груди адски пекло. И не прокашляться ему теперь никогда, и не раздышаться. Всего через мгновение руки его раскинулась в толще тины, как скорченные от ран крылья обречённой птицы, больше не способной летать и жить. Вот и Лёша такой же – нежизнеспособный. Ещё миг, он вдохнёт прямо тут и…