Лишний

Лёшу передёрнуло, когда Аня, пятясь, потянула и его за собой к двери.

– Не смотри, – шептала она, бегая растерянным взглядом с парня ему за плечо и обратно. – Только не смотри на неё, Лёш.

– Иди ко мне, – протянул навязчивый мягкий голос. – Иди же, мальчик мой.

– Не хочу, – уронил Лёша, так сильно сдавив ладонь девушки, что она вскрикнула. – Аня, я не хочу к ней. Не отдавай меня. Ань, не отдавай.

Мерзкий скрип резанул ухо, и Аня вздрогнула, а Лёша обернулся. В таинственное окно по-прежнему лился свет, а вот форточку неожиданно загородила странная тень. Не приглушая свет, не разбивая стекла, не круша раму, тёмная фигура женщины без лица в считанные секунды проявилась внутри зала.

Лёша задохнулся – на подоконнике напротив него стояла уже знакомая женщина в чёрном платье. Лица её было не разглядеть, как и всегда, и только плотно облегающая ткань вуали чётко повторяла силуэт её тонкого носа и пухлых губ. Но вот она плавно повела рукой и мягко склонила голову на бок. Мысли Лёши, ещё секунду назад бешено нагонявшие друг друга, тут же замедлились, чувства притупились, испуг непонятно куда и когда отступил, а сознание заволокло туманом.

Наверное, нужно сопротивляться. Или не нужно. Он уже не мог ни собраться, ни сосредоточиться. Да и зачем? В голове пусто, внутри прохладно и спокойно. Так легко ему никогда ещё не было, а ведь хотелось именно этого. Он ведь уже и не надеялся избавиться от стресса, нервоза и найти желанное равновесие с самим собой. Вот же оно, только дотянись и коснись…

Женщина без лица, словно читая его мысли, грациозно поманила пальцем, тихо так, расслаблено. И Лёша, сам не понимая почему, шагнул вперед. Ему хотелось этого, он стремился к ней. Шаг, другой. Шикарная женщина совсем близко. Она притягивала его, он хотел к ней. Ближе, ещё ближе. Он хрипло дышал, сердце рвалось наружу, лихорадило, но его это не останавливало. И только когда он случайно облизнул губы, ему вдруг показалось, что на них лёд.

Наледь на губах, изо рта пар, ресницы покрылись инеем и мешали нормально видеть, пальцы подрагивали, быстро обрастая выпуклыми морозными узорами. Лёша рванул назад, лишь в последнюю секунду осознав, что сам идёт в руки смерти, но спастись не сумел. Ведь жгучая боль пронзила его между лопаток так резко, что он только чуть дрогнул, подался вперёд, распахнул испуганные глаза и попытался закричать, но вместо этого на последнем выдохе прохрипел, и в следующую секунду словно промёрз насквозь.

Но это было ещё не всё – внезапно в ту же точку на спине, куда пару секунд назад вгрызлась боль, шибанул жар. И тут Лёша, пусть и корчась, снова вдохнул и без сил упал на колени. Вдавив кулаки в живот и судорожно всхлипывая, он завалился на бок незрячим и глухим. И только когда его голову за подбородок задрали вверх, в расплывающейся перед глазами реальности, различил неясные черты Ани. В её руке светился и источал пар небольшой фонарик. Ещё пара секунд, и слух тоже вернулся.

– Прости, Лёша, так нужно, – успокаивала она парня, примеряясь ладонью с фонариком теперь и к его лбу. – Терпи.

Лёша содрогнулся, ожидая полного испепеления себя ещё живым, но вместо ожогов и волдырей пришло мягкое тепло, которое мгновенно проникло в него через переносицу. Секунда, он и в себя прийти ещё не успел, как храбрая девчонка поставила его на ноги и потащила за собой прочь из комнаты, прочь от странного окна.

– Только не оборачивайся, Лёша! Я прошу тебя, только не смотри! – всё повторяла Аня, прорываясь к выходу. – Не смотри, Лёша! Только не слушай!

Тепло, приятное и спокойное, всё лилось в его пятерню. Он, пошатываясь, спешил за Аней, как мог, но то и дело спотыкался, зарывался носками кроссовок в кучи битых кирпичей и падал, сдирая в кровь колени и руки. Глухо стонал, когда возился на полу, загребая ладонями хлам, когда не мог сам встать и идти дальше. Аня поднимала его – как у неё это получалось, не понимал, – и снова тянула за собой.

И трещины, эти проклятые трещины – их становилось всё больше на стенах. Они не отставали, быстро настигали и угрожали испещрить собой ребят.

Вот и проём без двери – добрались всё же. Лёша упёрся в массивный косяк, но тут же ахнул и отшатнулся в сторону – пальцы мгновенно покрылись коркой льда. Внезапно над ним послышался треск. Секунду спустя посыпались щепки, а сквозь сколы в досках просочились сизые пылевые облака. Остатки косяка на глазах расщепились, балки его рассохлись, перекосились и поползли вниз. Лёша рванул к Ане и вытолкнул её в коридор, а сам уже не успел.

– Нет! – вскрикнула Аня. – Лёша…

Над собой он видел деревянные конструкции и пыль, что рвалась в глаза. Он сгорбился и закрыл голову руками. Сердце рвалось наружу, хрипя в горле: «Беги же, беги, глупец!» Но глупцу не ускользнуть из собственного тела. Наверное, нужно бы закричать или выругаться, как делают другие, когда попадают в… Смешно, ведь он по-прежнему не знал, куда попал. Но он не выдавил из себя ни слова. Только знак вспомнился, что видел на раме – разорванный чёрный круг.

И тут короткая слепота и беззвучье, на мгновение поглотившие его, сменились камнями, что вонзились в ладони, и Лёша закашлялся, но уже минуту спустя раздышался. Он сидел на подоконнике старого деревянного окна в ярко освещённом узком коридоре. Его знобило как в лихорадке. Он сползал и пытался нащупать пол ватными ногами. Трещин ни на облупившихся стенах, ни на линялом потолке здесь не нашлось. Напротив него застыли Илья и Настя. Девушка больше не рыдала. Дрожащей рукой она указывала на Лёшу и всё повторяла:

– Переход. Илья, этот парень – Переход.

– Прыгайте, Илья! – возглас Ани за спинами ребят привёл их в чувства.

Оказалось, что к ним по коридору от той двери, которая только что рухнула на Лёшу, мчалась именно Аня.

Или не рухнула. Или не на него.

Доски косяка, взвалившись друг на друга, перекрыли вход в комнату с форточкой и обрушили часть стены, оголив искрящие электрические провода. Только Лёша был не под грудой обломков, а стоял в дальнем конце коридора. Он бегло осмотрел себя, ощупал голову, лоб, шею ‒ крови нет, всё в порядке. Только в пыли весь, наглотался её, надышался, в опилках, щепках. Живой – он уткнулся носом в ладони, часто дышал в них, тепло своё чувствовал и не верил, что всё правда. Кричать хотел от безумия, что творилось вокруг, а сам молчал.

– Илья, прыгайте, – просила Аня. – Прыгайте!

Она неслась, что было силы, а сеть трещин быстро расползалась за ней по ободранным стенам, плинтусам, карнизам.

– А как же вы, Ань? – засомневался Илья, уже подсадив дрожащую Настю на подоконник. Потом всё же и сам запрыгнул, встал рядом с девушкой, приобнял её. – Не успеете!

– Прыгайте уже, Илья, – стояла на своём Аня. – Мы следом.

Илья положил руку Насти на тот разорванный круг, что Лёша уже не раз видел, сверху свою, и с силой вдавил обе в раму – они вместе шагнули в никуда.

– Наша очередь! – запыхалась Аня, вскочила на подоконник и указала на место рядом с собой. – Давай же!

– Нет, – отказался Лёша, отступая на шаг. – Я не хочу умирать, Ань…

– Лёша, – просила она, сверля его уставшим взглядом. – Прыгай, Лёша! Я прошу тебя. Я без тебя не уйду.

За спиной раздался скрежет, и Лёша, ссутулившись, оглянулся. Оказалось, это косяк двери, заваливший выход из той странной комнаты в сердце коридора, неожиданно рассыпался в прах. С потолка полетели увесистые куски штукатурки. Бетонный пол вмиг постарел, обнажил гнилые доски и чёрную бездну под ними.

– Иди ко мне, Алёшенька, – вновь позвал бесчувственный голос. – Иди же.

Последние слова женщины без лица внезапно пропали среди треска, и правая нога Лёши провалилась в разлом в полу. Ухватившись за край подоконника, он рванул вверх. Тащил и тащил себя, скребя пальцами по доскам, забивая под ногти занозы, и выл от личного безумия. Только усилия его были бесполезны – соскальзывая, он всё глубже уходил в бездну. Ну, теперь точно всё, и на этот раз ему точно не спастись. И вот он страшно погибает, и не думая просить о спасении. Да что же с ним нет так? Всё не так! Весь он и есть одно огромное одержимое тревогами «не так»! Вспыхнул злостью к самому себе слабому и закричал:

– Помоги мне, Аня, пожалуйста! Не бросай меня здесь! Не бросай меня одного!

Аня и не бросала. Она изо всех сил потащила его на себя за одежду, стоя на самом краю козырька уже почти на улице.

Нет, Лёша не сдался на этот раз. Он всё дергал застрявшую в досках ногу, ещё и ещё. А когда всё же высвободился, вскочил на подоконник и уцепился за край рамы – потерял равновесие, пошатнулся и, размахивая другой рукой, случайно вытолкнул Аню наружу.

Её испуганные глаза – это последнее, что видел он, прежде чем без раздумий бросился вперёд, растерял остатки страха и забыл об осторожности, но всё же перехватил девушку за талию и втянул обратно. Вот только поехали вперёд подошвы его кроссовок, ударился он спиной об откос, а потом вместе с Аней соскользнули они вниз.

Новая короткая слепота принесла с собой жёсткий удар спиной о пол, а боль в пораненном плече так сильно отстрелила под лопатку, что Лёша чуть изогнулся вверх на протяжном стоне, и только потом открыл глаза. Свет вмиг ослепил. Но уже минуту спустя зрение вернулось, и Лёша увидел, что рядом замерла Аня. Она поджала ноги к груди и тихо всхлипывала. Он по-прежнему держал её за талию, а сам корчился от прострела в пояснице, плече и шее. Вот он всё же собрался с силами, перекатился на бок, крепче обнял её и притянул к себе. Аня прижалась к нему в ответ, уткнулась носом ему в грудь и разрыдалась.

– Говорил же я тебе, не зарекайся, Алёшенька, а ты не поверил, – раздался над ним знакомый голос, а секунду спустя появился и его обладатель.

Первая мысль после увиденного поразила Лёшу настолько, что он внутренне похолодел – это же он сам, только старше, нет, старее. Он тут же зажмурился, прячась в темноте от нового витка помешательства. Потом пригляделся внимательнее и, словно ото сна очнулся – нет, это не он, это хуже, чем худшее. Над ним нависал самый что ни на есть истинный подвал жизни – тот самый Андрей Анатольевич.

Вот он за плечи уткнул Лёшу в пол и пощёлкал перед его глазами пальцами:

– Живой, Алёшенька?

Лёша замер, увидев обычного оборванца-дворника в комнате со светлыми стенами, навесным потолком и тёплым полом. Да, похоже, Лёша всё же сошёл с ума, а это – психушка. Хотя, какая теперь разница.

Не отрывая взгляда от Андрея, Лёша тихо рассмеялся. И тут же громче, и громче, ещё громче и раскатистей, пока смех его не перешёл в истерический хохот. Он уже не мог остановиться. Хотел, но не мог.

– Живой, – улыбнувшись уголками губ, выдохнул Андрей. – Главное, что живой.

– Я же говорил – Дефект! – довольно хмыкнул Илья, появившись из неоткуда таким же неотразимым денди, каким запомнился и до выхода в окно.

Он присел рядом с Лёшей и протянул руку, чтобы помочь встать, тот ухватился и поднялся.

– Дефекты они такие, – продолжил Илья. – Им веры нет. То вопят от испуга, то закатываются от смеха как сумасшедшие.

– Неадекват, – послышался рядом сиплый голос Насти. – Вставай, Неадекват. Ты дома.

Глава 6. Не хочу помогать

Истерический хохот отступил полчаса назад, оставив головную боль и озноб. Смешно Лёше больше не было, было пусто внутри. Он, насупившись, сидел на полу в уютной комнате обычной городской квартиры, упираясь затылком в стену. Ему, конечно, не мешало бы для начала просто согреться, только здесь даже обычного одеяла не нашлось. Так и приходил в себя без тепла, то и дело судорожно подёргиваясь от накатывающего озноба, пока перед глазами не мелькнула белая кружка, источающая терпкий аромат свежезаваренного чая.

Зябко поведя плечами, Лёша поднял голову – перед ним стояла Аня. В одной руке она держала кружку, другой поправляла волосы. Стройная и симпатичная, пожалуй, всё. Слегка вздёрнутый аккуратный нос, светлое каре, тонкие, почти бесцветные брови и ресницы, бледная едва не прозрачная кожа. Встреть он её в каком другом месте, прошёл мимо и внимания бы не обратил – обычная, ничем не выделялась, не за что глазу зацепиться. И если он больше ее не увидит, то, скорее всего, забудет, как выглядела за неделю. Как все. Хотя, о чём это он. Сам то ведь он тоже особо выразительной внешностью не отличался. Тёмно-русые непослушные волосы, почти прямые пепельные брови, серые глаза, острый подбородок. Хотя вот своим чуть выдающимся носом – именно чуть – перещеголял бы, пожалуй, всех здесь присутствующих.

– Выпей чаю, Лёша, – приветливо улыбнувшись, предложила Аня и протянула ему кружку. – Легче станет. Согреешься, и Запустенье отпустит. Вначале всегда так. Дальше привыкнешь.

– Ешь, Неадекват, – буркнула Настя, присаживаясь рядом, и поставила тарелку с бутербродами прямо на пол.

Изящная, яркая и красивая Настя вмиг взбодрила Лёшу одним своим присутствием – тёмные длинные волосы, глубокие карие, почти чёрные глаза, пушистые невесомые ресницы, тонкие черты лица, точёная фигура. Вот оно, то, что Лёша уж точно бы не пропустил – девушка в истинном значении этого слова. Очаровательная, притягательная и манящая. Да что с ним такое сегодня? Какая разница, как они все выглядят?

– Вход в Запустенье и выход из него требуют много сил, – продолжила Настя и смерила его оценивающим взглядом. – Не будет сил – не выберешься. Не выберешься – тебя поглотит Запустенье. Это жутко холодно, страшно и больно. Это очень больно.

В тёмных глазах Насти блеснули слёзы, она часто заморгала, не давая им вырваться наружу, и посмотрела на Аню, а та потупилась, словно чай рассматривала, молчала.

– Я туда больше не собираюсь, – хрипло отозвался Лёша, нарушив повисшую в гостиной тишину.

Он отхлебнул из кружки, но обжегся и дёрнулся назад. Больно ухнувшись затылком о стену, он обиженно выдохнул:

– И привыкать не собираюсь. И слушать вас тоже больше не буду.

– Но… – взволнованно начала Аня.

Только Лёша не дал ей договорить.

– Я уйти хочу, Ань, – заявил он. – Могу ведь я уйти? Или нет?

– Можешь, – пожав плечами, ответила она. – Домой пойдёшь?

– Куда домой? – процедил парень и резко встал.

Мир вокруг мгновенно понёсся по кругу, но он устоял. И тут же жёстче высказал:

– Нет моего дома больше! Понимаешь, Аня, нет!

– Он есть, – сдержанно заявил за его плечом Андрей. – Твой дом есть.

Тут Лёша обернулся, сверля хмурым взглядом слишком необычного для себя соседа. Как ни странно, от привычного стиля бродяги в Андрее не осталось ничего. Образ оборванца-дворника неожиданно сменился такой странной идеальностью, которая теперь бесила парня. Шикарная выглаженная чёрная рубашка и брюки, лакированные туфли. Модная кожаная сумка через плечо, в которой, при желании, уместишь ноутбук. Все новое, и только чёрные кожаные перчатки остались прежними.

– Да что вы такое говорите? – насупился он. И тут же набросился на мнимого бродягу с обвинениями: – Мой дом уничтожен вашей… непонятно чем! Из-за вас…

– Хватит! – внезапно воскликнул Андрей и впечатал ладонью в косяк двери.

Настя, сидевшая на полу, вздрогнула, осторожно поставила кружку на поднос с нетронутыми бутербродами с ветчиной и сыром и замерла.

– Истерику прекратил немедленно! – распалился Андрей. – Твой дом в порядке. И из-за нас ничего не произошло. Это ты и только ты сам попадаешь в Запустенье. Мы здесь ни при чём. Ты сам себя отправляешь в…

– Что вы об этом знаете? – сердито пропыхтел парень.

Он вплотную подошёл к Андрею, чтобы уж точно убедить того своими неопровержимыми доводами и настоял:

– Я сам видел, как «это» расползалось и рушило всё в моей квартире. Сам, понимаете?

– Ты был участником всего лишь скачка в Запустенье, – отстранено объяснил Андрей. – И да, ты, видимо, и правда Переход.

Похоже было, что рассуждения одержимого парня он вообще пропустил мимо ушей,

– Что? – озадачился Лёша.

– Скачок в Запустенье, – развёл руками лже-дворник, наигранно тепло улыбнувшись. – Я не знаю, как, но ты без всяких знаков попадаешь в Запустенье. Такого раньше я не встречал. Саша предполагал, что ты особое явление – Переход, и…

– Всё. Достаточно на сегодня, – отмахнулся парень. – Я ухожу!

Круто развернувшись, он поставил кружку с недопитым чаем на махровый край ковра у ног Андрея и зашагал к прихожей.

– Подожди, Лёша! Ты не можешь так просто взять и уйти, – запротестовала Аня. – Не можешь нас бросить.

Вскочив, она кинулась за ним, ухватила за запястье и потянула обратно.

– Могу, Аня, – процедил он и резко высвободился из рук Ани. – И уйду. И брошу. Как мне попасть домой?

– Может, хотя бы выслушаешь? – терпеливо предложил Андрей. – Тебя, Лёша, всё это тоже касается.

Скрестив руки на груди, сосед стоял у светлой стены и равнодушно глядел на Лёшу. Похоже, на самом деле ему было всё равно, останется одержимый парнишка с ними или нет. А чего, собственно, ещё Лёша ожидал от людей в свой адрес, кроме безразличия? Ничего. Хотя, если подумать, то чем он сам лучше? Аня просила помочь, пришла и спасла его там, где никто бы уже не смог, а он? А он всеми силами прямо сейчас вырывался из чужих сложностей. Хотя, если бы не её брат и необходимость срочно вытащить его из непонятно откуда с обязательным участием именно Лёши, пришла бы Аня на помощь? Стала бы рисковать? Это ещё вопрос. И вообще, какое ему дело до всей этой команды психов? Никакое. Ему срочно нужно домой, в личное одиночество, в себя.

– Как уйти? – настаивал он, отгоняя прочь сомнения в неправильности решения. – Выход где?

Андрей небрежно махнул рукой в сторону окна – на белой раме виднелся символ разорванного круга. И похоже Лёша уже почти разобрался, как это работает.

Он решительно шагнул вперёд, как услышал за спиной дрогнувший голос Ани:

– Значит, не поможешь, да?

– Чем? Чем я могу помочь, Аня? – еле сдерживая нетерпение, пропыхтел он.

Внутри парило возмущение, оно рвалось наружу и обжигало горло. Хотелось вопить. Но он не кричал на девушку, пока нет, говорил спокойно и по делу:

– Я не понимаю. И не знаю, как, Ань.

Все замолчали. Аня поджала губы, а глаза её вмиг стали такими воспалёнными, что на секунду Лёше показалась, что вот-вот она разревётся. Но нет, девчонка упрямо молчала и всё сильней впивалась пальцами в кружку.

– И самое главное, не хочу, – внезапно признался он. – Я не хочу, слышите, не хочу никому помогать.

– Но почему, Лёша? – растерялась Аня. – Ты же не один будешь. Мы вместе…

– Пусть уходит, – неожиданно перебил её Андрей и отвернулся.

Он больше не смотрел на Лёшу и не кривился фальшивой улыбкой. Принявшись увлечённо рассматривать свои руки в кожаных перчатках, он словно сразу потерял интерес к происходящему вокруг. А пару секунд спустя всё же окинул всех присутствующих равнодушным взглядом и добавил:

– Аня, покажи, гостю как правильно выйти. Лучше проводи, чтобы не утянуло куда случайно.

– Но Саша же умрёт, – тихо отозвалась Аня, глядя только на Андрея.

Тот не откликнулся. И она повернулась к Лёше.

– Он там умрёт, Лёш, понимаешь? Там же, где и ты только что заблудился! Ты хотел бы там остаться, покрыться слоем пыли и быть похороненным заживо среди гор мусора, грязи и холода? Ответь?

– Нет, не хотел бы, – нахмурился парень.

Держаться и из последних сил не смотреть на Аню, было нелегко, но пока ещё возможно. А вот не думать ни о своей, ни о чужой смерти, да ещё и в том жутком месте, не получалось совсем. Лёшу озноб пробрал. Он потупился и ссутулился.

– Саша замёрзнет и уже никогда не оттает, – продолжила она. – Никогда не вернётся. А ведь ты, Лёша, можешь помочь. Помочь найти его, и всё. После ты свободен.

– Ну, хватит уже, – отмахнулся он. – Остановись, Аня. Давай на этом закроем тему.

Нервы сдавали. Лёша суетливо сжимал и разжимал пальцы в замок, выкручивал и заламывал их. Суставы хрустели. Сам себя снова калечил, рвался на части внутри и снаружи. Как поступить, сделать или не сделать, правильно или неправильно, и где это его «правильно»? Нет, и не было никогда, не стремился, не пробовал, не хотел. И не хочет. Тогда, что его здесь держит? Ничего.

– Хватит уже давить на меня, – продолжал отпираться Лёша.

Он снова злился, только теперь не на Аню, нет, а на себя. Но вот он не сдержался и всё же вспылил:

– Свободен, я и так свободен!

– Ух ты! У Дефекта вспышка гнева, – в дверях показался Илья.

Дружеское чаепитие на полу в пустой комнате он почему-то пропустил, а вот теперь явился. Чёрные волосы его оказались взъерошены и странно примяты с левой стороны, словно только что встал с постели, а тёмные глаза горели таким азартом, что, казалось, обжигали. Ещё он легко улыбался, что казалось Лёше именно сейчас очень уж неуместным и глупым.

– Да, Дефекты, они такие, – ухмыльнулся Илья. – Чуть что не так – истерика.

– Илья, замолчи уже, – фыркнула Настя. – Ты утомил меня своей болтовнёй. И не только меня.

– Прости, малыш, покорно умолкаю. Так сказать, закрываю…

Но договорить местный денди просто не успел – Лёша в пару шагов оказался рядом, ухватил его за ворот рубашки, толкнул к стене и прошипел:

– Ты, что, Илюшенька, специально это делаешь? Тебе прошлого раза мало?

– Спокойно, мальчик, – прыснул красавчик и осклабился.

Потом он неспешно отодвинул парня в сторону, выскользнул из его рук и уточнил:

– Здесь Порядок. Здесь не повторится.

– Что ещё за порядок такой? Мы ведь в квартире находимся, так? – запутался Лёша. – Или не так?

– Ничего тебе в этом доме странным не кажется? – вдруг оживился Андрей, обежав комнату взглядом. – Осмотрись внимательнее, Лёша.

Глубоко вздохнув и успокоив свой внезапный порыв возмущения, Лёша огляделся. Просторные апартаменты, стены в светлых бежевых тонах, многоуровневый потолок нежного голубоватого оттенка со встроенными точечными светильниками. Справа широкое окно в белом пластике с чистыми стеклами, обрамлённое тёмно-синими жалюзи. Напротив Лёши балконный блок, в той же расцветке. Тёплый пол, совсем новые плинтуса вдоль стен. Мебель здесь отсутствовала, за исключением пяти ярких синих кресел-мешков, что теснились дружной кучкой у окна. И всё.

– Нет. Обычная новостройка, – отозвался он, отходя на пару шагов от Ильи. – Здесь просто ничего нет. Здесь пусто и, ну не знаю, уютно что ли. Порядок.

– В точку! – радостно выкрикнул Илья, подпрыгнув на месте. – Уют – это и есть Порядок.

– Хорошо, – успокаиваясь, выдохнул Лёша. – Допустим. Тогда, где мы были до этого?

– Запустенье, – мрачно отозвалась Настя.

Она поднялась, в пару легких шагов оказалась у окна и присела на край подоконника.

– Я не понимаю, – закрывшись ладонями, простонал Лёша.

– Порядок, – на распев протянул Андрей. – Что есть Порядок, Алёшенька?

– Не называйте меня так, – запротестовал он. – Я – Алексей.

– Верно! – воскликнул Илья и просиял новой шикарной улыбкой. – Алексей – это имя, а Алёша – судьба.

– Ты, Илюша, замолчи, будь добр, – щурясь, отпустил Лёша. ‒ У меня, знаешь ли, помешательство, давно, с детства. И совсем не тихое. Злить не советую.

– Без шума, мальчик, – гордо вскинув подбородок, хмыкнул Илья. – Все уедем.

– Ты уже, – фыркнул Лёша. – По тебе видно, что ты давно уехал. Все вы здесь уехали.

– Порядок, по сути своей, есть сгусток чистой созидательной энергии, – возвышенно произнес Андрей и мгновенно перетянул внимание всех присутствующих на себя. – Прародитель, так сказать, всего, что нас окружает хорошего, светлого, доброго. В Порядке, знаешь ли, Лёша, возникает мысль, мечта, идея и сама жизнь. Но Порядок существует только в балансе с Запустеньем. А вот Запустенье… Запустенью, как таковому, зачастую, и делать ничего не приходиться. Люди сами его впускают, и незаметно для себя же достигают дна жизни, и погружают в Запустенье всё, а порой и всех, кто их окружает. А сам Порядок – наша потаённая квартира в обычном жилом доме – такой, знаешь, перевал между Запустеньем и обычным миром. Только отсюда и только через символ на окне можно попасть уже и лично к себе домой.

– Ну вам ли, Андрей Анатольевич, не знать, что такое дно жизни, – поддел Лёша. – Вы в этом деле профи.

– Я не профи. Я – исследователь, – наставнически объяснил Андрей.

– Чего именно? – рассмеялся Лёша. – Нищеты и пьянства?

– Я изучаю Запустенье изнутри, – вдохновенно произнёс Андрей. – Это позволяет разобраться с причинами его появления в жизни и влиянием на человека в целом.

– О! Да вы философ! А так и не скажешь! – насмешливо восхитился парень. – Особенно, когда вы пьяным во дворе валяетесь. Это и есть ваша научная работа, труды всей жизни.

– Ты уйти хотел, – отрезал Андрей и кивнул в сторону балкона. – Выход всегда рядом. Окно. Только дотянись.

– Теперь не хочу, – пожал плечами Лёша.

Он встретился взглядом с Аней. Она буравила его холодным презрением и молчала.