Взрыв Бетельгейзе

Мартис с грустью подумал о своей физической подготовке, сетуя, что запустил пробежки по утрам. Их заменила стрельба по банкам на заднем дворе. Краем глаза мужчина заметил, как скривилось лицо Амелии и понял, что ей эта затея тоже не по душе.

– А у тебя случаем нет знакомых перерожденных-водителей автобуса? – грустно усмехнулся Мартис.

Оливер на секунду словно бы всерьез задумался, но потом все же покачал головой.

Компания кое-как вместилась в такси до вокзала. Мартису пришлось взять Клинта на колени, и ему снова закралась в голову мысль о сыне. Даже когда они уже вышли на улице, он продолжал смотреть на парня так, словно его заставляют топить котенка.

– Fünf Tickets nach Liechtenstein, bitte2, – сняв очки, произнес Оливер на чистом немецком и протянул паспорта в маленькое окошко.

Женщина на кассе посмотрела на него исподлобья, и громко цыкнув, отдала документы с билетами на ближайший рейс. То ли ей не понравился его немецкий, то ли их подозрительная компания. А, может, сама работа.

– Знаешь немецкий? – спросил Мартис, когда они уселись на скамейку в ожидании автобуса.

– Я родился в Мюнхене, – сказал мужчина, поспешно снова надевая очки. – Думаю, кассирше не особо понравился мой акцент. Ты же знаешь, какие поганые у Австрии с Германией сейчас отношения.

Теперь явную ложь распознал и журналист. Начиная проникаться доверием к этим ребятам, он понимал, что Оливеру доверяет в последнюю очередь. Театральный образ посредственного человека удавался ему слишком хорошо.

– И как же так вышла, что ты знаешь венгерский?

– Потому что родился в Венгрии, – снова театральная пауза. – Если можно назвать это выведенной закономерностью, то мы перерождаемся там же, где умерли. Ну, точнее в определенном радиусе. В конце концов наша память считывается излучением, которое активно притягивают магниты ближайшей лаборатории. Я не эксперт, но, по-видимому…

– Память принимает ближайший носитель, – перебил его Клинт. – Это побочный эффект, но я совру, если скажу, что мы его не предвидели. Почти все эксперименты показали неизбежность такого исхода. Но если говорить конкретно, то да, умерший скорее всего переродится на территории той страны, где и погиб. Это никак не связана с самой природой излучения. Просто ограниченный радиус.

– То есть до этого вы могли быть и иностранцами? – удивленно выгнул бровь журналист.

– Мы ими и были, – усмехнулась Маргарет, и это был чуть ли не первый раз, когда Мартис видел ее улыбку. – Я была чистокровным бельгийцом. Причем в четвертом поколении.

– Тогда понятно, откуда такое самомнение, – высказалась Амелия.

Девушка лишь фыркнула в ответ.

– Удивительно, – только и смог пролепетать журналист, все больше погружаясь в эту историю.

Автобус приехал с опозданием, но путешественником это было только на руку. Они успели смести половину ассортимента в ближайшем магазине и наконец наполнить животы. Оливер пару раз отходил и с важным видом разговаривал по телефону, что наводило еще больше таинственности и подозрений.

Транспорт набился людьми под завязку, и внимание водителя сразу привлекли люди без багажа.

– Так легче бежать через границу? – пошутил или не пошутил он.

В любом случае ему так или иначе пришлось приковать глаза к дороге. Никого вопрос о перебежке, казалось, не смутил. Частые случаи – частые вопросы. Все равно все остаются при своих мыслях.

Мартис в этот раз не сильно церемонился с выбором соседа, просто выбирая из принципа «Не Клинт» и уселся рядом с незнакомой девушкой лет двадцати пяти. Правда, уже через час он молча пересел к Амелии, так как его соседка начала общаться с ним на английском.

«Похоже, я становлюсь параноидальным социофобом» – заключил мужчина и последующий час сидел, уставившись в одну точку впереди себя. Он все еще не знал, как вести себя с Клинтом, и как маленький, решил просто его избегать. Чуть позже журналист понял, что если будет бояться или ненавидеть мальчика, то значит будет всецело верить его истории. Мартис окликнул Амелию, которая все это время смотрела на однородный сумеречный пейзаж.

– Он действительно тебя убил?

Разъяснений не потребовались.

– Да.

– И ты хочешь убить его?

Ответ был аналогичным.

– А где ты родилась?

– Франция. Очаг войны. Самое ее пекло, в которое нас тут же затянуло. Я жила с родителями и сестрой в одной из деревень недалеко от Парижа. Не богато, но и не голодали. А потом отца забрали. Стали клепать эти жуткие фабрики, возвращая эру ручного труда. Мать угнали туда. Она не продержалась и года. Отец не вернулся. Может быть, Он и не убил их лично, но все это произошло по его вине, – она замолчала, и какое-то время просто смотрела на свои руки. – Нас с сестрой придавило обломками горящего дома уже тогда, когда война была окончена. Я узнала это только будучи Амелией. На следующий день все страны подписали мирный договор, а Клинт…ну, то есть…в общем он был казнен. Знаешь, как часто я думала, почему мне дали второй шанс, а не сестре, которая была еще младше?

– Подожди, ты умерла на родине?

Женщина кивнула, продолжая разглядывать свои ладони, словно на них все еще остались ожоги.

– Я родилась снова всего через шесть лет. Небольшой срок, я тебе скажу. Ты, наверно, уже хорошо помнишь это время, когда никто не мог найти себе места. Страны похватали те территории, до которых могли дотянуться, но после уничтожения большинства технологий и замедления научного прогресса все пришлось восстанавливать заново. Еще бы кто знал, что восстанавливать можно, а что – нет. И вот мне снова «повезло». Мои якобы родители продали пятилетнюю меня за старенькие мобильные телефоны, которых было не сыскать. Век цифровых технологий ушел, и люди предпочитали тонуть вместе с ним. Ну, так я и оказалась в Венгрии, так что можешь похлопать моему венгерскому без акцента.

Она так заразительно рассмеялась над такой ужасной вещью, что Мартиса пронял дрожь, а потом он почему-то тоже начал смеяться.

Было три часа ночи, когда автобус остановился. Мартис буквально полчаса назад сверялся с картой в телефоне и приблизительно знал маршрут. До Лихтенштейна было еще около часа. Однако водитель включил свет и вышел на улицу.

– Наверняка, просто отлить, – проскользнуло едкое замечание в задних рядах.

Амелия приподнялась и сладко потянулась. Ее, в отличии от мужчины, настиг сон. Большинство других пассажиров тоже спали, так что из-за остановки ворчали, скрежеща зубами. Некоторым захотелось пойти проветриться.

Но в этот момент в автобус зашли двое. Наляпистость различных цветов на зеленых куртках сразу выдала в них швейцарских военных. Их лица были непроницаемы, на поясе у каждого висело по новенькому – если так можно сказать о модели девяностых – пистолету ITM-84. Мартису лишь снилось подержать такой в руках. Мужчины провели взглядом по всем пассажирам, а потом начали требовать паспорта. Некоторые от возмущения поднялись и начали громко выступать, но военные пригвоздили их к своим местам одним взглядом. И рукой, лежащей на оружии.

– Нас не предупреждали о проверке в пути, – ноющий голос девушки, с которой Мартису довелось сидеть.

– Если бы о ней предупреждали, толку бы не было, – грубо ответил один из мужчин, скорее всего старший по званию.

Помимо проверки паспортов они также принялись шариться по сумкам. Тех, у кого багажа не оказывалось, сразу просили выйти на улицу. Журналист покосился на Оливера, но тот уже встал, чтобы выйти из автобуса. По его лицу как всегда невозможно было ничего понять.

Стояла глухая ночь. Ветер стих, и был слышен только звук визжащих шин, когда машины замедлялись посмотреть, что случилось. Пахло пылью и немного лесом, распростёршимся за их спинами. Никто ничего не объяснял. Из автобуса выставили по меньше мере половину пассажиров, не исключая даже женщину с двумя маленькими детьми. Всех поставили в шеренгу, словно приготовив к расстрелу.

– Милена Рональдс, – крикнул военный, и многие испуганно вздрогнули.

Девушка, чье имя назвали, инстинктивно сделала шаг вперед. Это выдало в ней военную выучку. Мартис не помнил, видел ли ее в автобусе. Пока она разговаривала с мужчиной, журналист потянул стоящую рядом Маргарет за рукав.

– Сидела в самом конце, и сложно было не заметить, как она пялиться на всех. Скорее всего, «подселенец» – отозвалась девушка.

Иначе говоря, крыса. Таких развелось полным-полно, ведь правительство почти всех европейских стран страдало изрядной паранойей.

– Но мы вели себя совершенно обычно. Что она может им сказать?

Маргарет пожала плечами.

– Да что угодно, если ей за это заплатят. Может, вы с Амелией не мило щебетали, а обсуждали теракт в Лихтенштейне.

– Мы не.., – начал было Мартис, но не решил, за что надо оправдываться.

А потом он заметил, как Милена Рональдс тычет своим тонким костлявым пальцем в каждого из них пяти по очереди. И еще в двоих неизвестных.

– Куда направляетесь, сэр? – спросил пограничник у Оливера на корявом английском.

– Ну так, в Лихтенштейн же, – усмехнувшись ответил тот на немецком.

Это, похоже, не на шутку взбесило военного, так как он тут же схватился за пистолет. Потом они перекинулись еще парой слов, который Мартис не смог распознать. Он никак не мог понять, что происходит.

– Куда направляетесь, мистер…Хемит, – мужчины с наверняка заряженной пушкой встал перед журналистом, и ему быстро пришлось сообразить, что обращаются к нему.

– Лихтенштейн, сэр.

– А потом?

– Больше никуда. Еду навестить друзей. Через пару дней вернусь обратно, – его голос не дрожал. Он был слишком хорошим актером, когда дело касалось чрезвычайных ситуаций.

Но тут не шла игра на убеждение. Мужчины как будто чего-то ждали. Опросив всех, один из них снова отправился осматривать автобус. В этот момент руки Мартиса коснулась ледяная рука Маргарет. В ладони оказался скомканный клочок бумаги.

– Что это?

Но девушка только шикнула и отвернулась. Пришлось незаметно развернуть записку и, щурясь и сетуя на отсутствие ночного зрения, прочитать крупными буквами лишь одно слово: «Стреляй». Его глаза расширились, и он непроизвольно громко выдохнул.

[Амелия Риксли]

Женщина, поставленная в другую часть колонны, получила через одного точно такую же записку, только вот надпись отличалась: «Беги». То, что Оливер предупреждал о перебежках, совсем не спасало его голову от сильнейшей затрещины. Это был побег, который вполне себе способен закончиться плачевно. Она грубо сжала бумажку, в которой даже не потрудились указать направление.

«Он знал» – было первым, что промелькнула у женщины в голове. Иначе бы не написал подобную бумажку заранее. Стоя в ожидании какого-нибудь сигнала, она внимательно наблюдала за мужчиной в форме, расхаживающим взад-вперед.

– Что происходит, офицер? – невинно поинтересовалась Маргарет, и Амелия поняла, что план Оливера пришел в действие.

Ей не ответили. Но она явно была решительно настроена:

– Мы сделали что-то не так? – ее ангельский голос кого угодно мог ввести в ступор.

Но не хорошо подготовленных людей.

– Сейчас вас еще раз осмотрят, а там решим.

Тут в диалог вступил мужчина, стоящий рядом с Амелией.

– Вы что-нибудь объясните, черт возьми? У меня в автобусе жена и ребенок.

Его тоже вывели наружу, хотя по виду он был обычным примерным семьянином, ни разу не нарушающим закон. Его очки слегка сползли на переносицу, пока он возмущенно мотал руками. Именно тогда женщина отметила, что в очках нет стекол.

Из окна автобуса раздалось жалостное «папа», и в тот момент, когда военный обернулся на звук, добродушный «отец» тут же превратился в бешеного зверя, который выхватил из-за пазухи ствол и ударил обухом по голове мужчины. Тот упал навзничь. Второй тут же выбежал из автобуса и принялся палить без разбору. Послышались людские крики.

Когда Амелия осознала ситуацию, то поняла, что уже на пол пути к лесу. За ее спиной продолжали раздаваться выстрелы. Было непонятно и страшно. Царил хаос. Женщина вспомнила тот ужас, который впервые испытала, увидев оружие. И, признаться, она до сих пор боялась его.

Преодолев первый условный рубеж, Амелия резко затормозила, ухватившись за ближайшее дерево, и посмотрела назад. Свет, до этого рассеивающийся через стекла автобуса, погас. Местность окутала кромешная темнота. Только крики и едва различимые в свете фар от проезжающих машин людские силуэты.

Кто-то тронул женщину за плечо, и она издала самый тихий крик, на который была способна.

– Тише, – это была Маргарет.

– Что там случилось? Где остальные?

– Все вышло из-под контроля. Некоторых застрелили, некоторые ранены, – увидев ошарашенные глаза собеседницы, девушка поспешно добавила: – из наших никто не пострадал. Клинт тоже сразу же рванул в лес, Оливер – за автобус. Мартис начал отстреливаться.

Амелия вспомнила, что у мужчины было при себе оружие и облегченно вдохнула.

– Я, кажется, подвернула ногу, – раздосадовано произнесла Маргарет. – Но пустяки. Еще бы на такое сейчас жаловаться.

Какое-то время они вдвоем стояла, прижавшись к одному дереву и тихо дышали. В такой момент Амелии даже в голову не приходило, что рядом с ней стоял мужчина в девичьей обертке. Все же годы в женском теле не прошли бесследно.

Наконец все окончательно стихло, и они решили вернуться к автобусу.

«Если это было частью его плана, то я выхожу из этой игры. Найду другой способ» – думала Амелия, проходя мимо бездыханного тела девушки, скорее всего Милены Рональдс. Возможно, лишь возможно, Маргарет думала о том же.

Подойдя почти вплотную к дороге, женщины огляделись и поняли, что автобус исчез. Несколько бывших пассажиров сидели практически на проезжей части, их трясло. Кто-то пытался поймать машину. Наконец к ним подошел мужчина, в котором Амелии удалось узнать Мартиса. В руках он держал свой пистолет. Лицо мужчины было непроницаемо, хоть и едва различимо в темноте. Маргарет подошла к журналисту и аккуратно забрала оружие.

– Я хотел выстрелить в воздух, но он…, – на секунду показалось, будто он расплачется, но это чувство быстро прошло. – Я сделал то, что должен был, – сказал Мартис твердым голосом.

Амелия не знала, случалось ли с ним такое раньше. Скорее всего, он служил. Причем, намного раньше, чем следовало. Из немногословных рассказов Оливера женщина знала лишь то, что он рано стал сиротой. Как и она.

Через пару минут к ним приблизились Клинт и Оливер. Оба тяжело дышали, были слегка взвинченные и все в грязи. Мальчик выглядел ошарашенным, словно впервые увидел кровавое побоище. Он держался за левую руку. В правой у него были какие-то бумаги. Мужчина был просто удивлен, но это пугало даже сильнее.

– Скажи, что все пошло не по плану, – толкнула его Амелия.

– Все пошло не по плану, – сказал на выдохе Оливер.

Но легче не стало. Если он не смог это спланировать, но им конец.

– Один из военных был моим хорошим знакомым. Я попросил его заступить в смену, чтобы нас пропустили. Мы договорились, что я устрою безобидную шумиху, а он передаст мне необходимые документы с разрешением на въезд в Швейцарию. Черт! – он выругался, потом еще раз, но уже словами по крепче.

Выхватил у Маргарет ствол, мужчина запустил его в полет.

– Эй! – только и выдал Мартис.

– Купишь новый. Сейчас у нас хватает проблем. Теперь Никлас, мой приятель, мертв. Умер в ту же секунду, как только тот придурок ударил его в темя. Я заметил подселенца, но проглядел нелегала. Идиот. Он угнал автобус. Та женщина и ребенок, с которым его видели, либо ничего не знали, либо остались не удел, – Оливер кивнул в сторону сидящих на земле людей.

– И что теперь? Будем ждать, пока за нами приедут? – спросила Маргарет.

– Ох, точно не это. Кто-то из пассажиров уже вызвал службу спасения, но нам надо смыться раньше их приезда, – мужчина достал из своего кармана охапку ключей.

– Только не говори, что.., – возмутилась было Амелия, но Оливер даже не стал ее слушать.

– Думай, что хочешь, но это наш единственный шанс.

Женщина сглотнула и почувствовала вкус крови на языке. Она слишком часто кусала губы. Похоже, еще одну свою жизнь Амелия только что пустила под откос.

[Леон Мартис]

Минуя небольшое скопление людей у дороги, компания устремилась к стоящей неподалеку полицейской машине.

– Военные на полицейской машине? – удивленно спросил Мартис.

– Так быстрее. Включил мигалки и едешь на всех скоростях, – предположила Маргарет, но Оливер помотал головой.

– У них полицейский и военный корпус в одном здании, так что и машин выделяют как на одну организацию. Больше, обычно, таких машин, – он похлопал по корпусу новенькой BMW. – более мобильные и эргономичные. Реже надо подзаряжать, – мужчина открыл машину, и она издала ответный сигнал, на который отреагировали бывшие пассажиры автобуса.

Многие из них тут же подскочили с места, но к тому времени, как они подбежали, BMW уже выехало на дорогу, оставляя за собой клубы пыли.

– Дай посмотрю, – услышал Мартис голос Амелии на заднем сидении.

Обернувшись, он с удивлением обнаружил, что женщина обматывает руку Клинта куском своей кофты. Кровь из раны тут же окрасила повязку в красный, так что Риксли пришлось намотать еще несколько слоев. Поймав взгляд Мартиса, она раздраженно сказала:

– Не хочу ехать в одной машине с умирающим.

Мужчина не знал, стоит ли ей говорить, что рана не смертельная. Ему думалось, что женщина скорее сама выстрелит ему в голову, чем будет помогать, но, похоже, помимо мести в ней еще остались какие-то чувства.

– Лучше будет бросить машину где-то на окраине города, пока ее не начали искать. Попробую максимально близко к границе, – сказал Оливер уже на подъезде к Лихтенштейну.

– А потом что?

– Те бумаги, что сейчас у Клинта, могут обеспечить нам свободный переход через границу, но я почти уверен, что показывать их нужно уже после ее пересечения, – в воздухе повис немой вопрос. – Спасательные службы доберутся до места быстрее. Не сомневаюсь, что какой-нибудь самаритянин постарается как можно детальнее описать наши портреты. А с технологиями местной полиции они окажутся в базе уже через считаные минуты.

Мартис почесал голову, раздумывая, сможет ли когда-то вернуться обратно в Венгрию.

– Да уж, – тяжело вздохнула Маргарет, словно читая его мысли. – Путь обратно будет не из легких. Надо было все-таки кому-то остаться.

– Данные из страны все равно было бы не отправить без ведома правительства. Пустая трата лишних рабочих рук.

– А так мы слишком видная мишень! – вспылила девушка.

– Погодите, – прервал намечающуюся перепалку Мартис. – Вернуться обратно?

Когда на его вопрос никто не отреагировал, он понял, что знает не все.

– Зачем нам возвращаться? В стране ведь есть лаборатория. Причем, я так понимаю, не одна.

Все молчали и скорее всего взвешивали, стоит ли ему говорить. Мужчина взбесился.

– Не хотите говорить – остановите машину. Я пойду и сдамся полиции. А заодно и дам наводку на вас.

«Предательство за предательство. Ничего личного» – решил журналист, а потом понял, что это было бы отличным заголовком на первой полосе. Повернувшись посмотреть в глаза сидящим на заднем ряду, мужчина заметил, что Клинт снова строчит в своем блокноте. Он уже давно догадывался, что мальчишка там описывает, поэтому без зазрения совести выхватил ежедневник у него из рук. «Кто знал, что стыд и сомнение можно смешать воедино? Где та грань между враньем и ложью во благо? Если бы…» – начал читать Мартис, но Оливер забрал блокнот свободной рукой и передал обратно.

– Мы условились с твоей женой, что вернемся в их лабораторию, – невозмутимо сказал он, уже начиная сбавлять скорость.

– Зачем?

Мужчина лишь пожал плечами и завернул на бездорожье. Мартис какое-то время сидел, обиженно скрестив руки на груди, а потом понял, что выглядит глупо и расслабился. Ему плевать, какие у Нины на то причины. Теперь те, кто сидел рядом с ним – самые близкие ему люди. И в принципе единственные, с кем он мог общаться без опасения попасть под трибунал. Нынче за убийство можно получить пулю без особых разбирательств. Так что у него попросту не осталось другого выбора, кроме как доверять своим «сообщникам». А когда все закончится, он уедет из Европы так далеко, как сможет. Один и навсегда.

– Припаркуем машину здесь, – сказал Оливер, заезжая в кусты. – У нас по крайней мере будет время, пока ее будут искать в этой глуши.

По словам мужчины они находились практически у самой границы. Благодаря свету дорожных фонарей можно было разглядеть темные воды Рейна.

– Друзей на границе, я так понимаю, у тебя не затерялось? – раздосадовано произнесла Маргарет, когда они подошли в реке.

– Чуть дальше есть старый железнодорожный путь Фельдкирх-Бухс. Там раньше была открытая граница между Швейцарией и Лихтенштейном, еще до того, как он был присоединён к Австрии. Уже не безопасно для поездов, но очень даже пригодно пары человеческих ног.

– И хочешь сказать, там не блокпоста?

– На пути у поезда? Скорее множество камер и датчиков движения, – предположила Амелия.

Оливер кивнул.

– Да, этого добра там хватает. Но к тому времени, как нас заметят, мы уже будем в Швейцарии, – мужчина забрал документы у Клинта и демонстративно их потряс. – Это дает нам возможность свободного перемещения по их стране. Фактически, они сами отвезут нас, куда нам надо.

– Да что в этих бумагах такого? – спросил Мартис.

Но Оливер лишь махнул рукой, мол «потом». «Снова тайные заговоры» – угрюмо подумал журналист.

Они двинулись вдоль реки, всматриваясь в ночную темноту. Чем дальше они отходили от дороги, тем сильнее тьма сгущалась. Мартис пару раз споткнулся о камни и даже порвал штанину. Он был грязным, потным, а теперь его образ бродяги дополнила еще и порванная одежда.

Мост найти было нетрудно несмотря на то, что он практически полностью зарос камышом. Все неохотно ступили на шаткую, страдающую от коррозии металлическую конструкцию и пошли вдоль по рельсам. Каждый был предельно сосредоточен, чтобы не упасть в реку, так как от перил моста мало что осталось. Все старались хвататься за выступающие металлические штыки, выдернутые то ли непогодой, то ли людьми.

Маргарет явно хромала, что значительно замедляло ее темп. Но всякой помощи она наотрез отказалась. Тяжелее всего было Клинту. Он держался за перебинтованную руку и шел медленнее всех остальных. В конце концов Оливер не выдержал и, пихнув бумаги идущему рядом Мартису, подставил мальчику свою спину. Журналисту было стыдно от мысли, что он сам об этом не додумался. Он шел и смотрел на этих двоих и видел в них отца и сына.

«Почему мне так часто закрадываются в голову подобные мы…» – и его мысль оборвалась в тот же момент, в который перестал чувствовать землю под ногами. Его слегка полноватое тело «растеклось» по железным путям. В голове звенело, руки схватились за нее. И только спустя пару секунд, когда Мартис снова смог слышать, он понял, что на него кричали. И только еще через несколько секунд осознал, почему. Маргарет своими тонкими ручками быстро поставила мужчину на ноги. Он видел, как горел огонь в ее глазах. А ценные бумаги, стоившие жизни нескольким людям, медленно погружались в черную реку.

– Ты…! – начала было девушка, но Оливер резко прервал ее, велев поторапливаться.

Они быстро пересекли вторую половину моста, заброшенную остановку и какое-то время еще шли по железной дороге, пока она резко не оборвалась. Граница уже была позади, но все ощутили это только, когда наконец остановились передохнуть.

– Какого…черта, – только и смогла выдавить из себя Авельсон, садясь на землю.

Было видно, что больная нога доставляла ей ужасный дискомфорт. Сил на ругань, похоже, тоже не осталось. Клинт слег со спины Оливера и расположился рядом. В темноте невозможно было разглядеть, как обстояли дела с его раной.

– Что нам теперь делать? – спросил он.

– Ну, для начала, – сказал Оливер, доставая что-то из заднего кармана. – Стоит их выбросить, – это оказался телефон.

– Я отключила свой еще давно, – пожала плечами Маргарет.

Остальные кивнули, но мужчина все равно настоял на своем. Отследить выключенный телефон тоже не особо сложно. Все стали доставать свои сотовые. Мартис несколько раз похлопал по карманам штанов и пиджака и понял, что телефона у него нет. Скорее всего, выпал на мосту.

«Что ж, несильная, но мгновенная карма» – заключил он, мысленно прощаясь со смартфоном, купленным на прошлой неделе. Оставшаяся компания просто закинула свои телефоны подальше в поле.

– Ну, а теперь предлагаю хорошенько здесь отдохнуть. Не гостиница, конечно, но земля очень даже мягкая, да и трава приятная.

Все ошарашенно уставились на него.

– Сидеть и ждать, пока нас схватят? Вот твой план? – выгнула бровь Амелия.