Мозаика судьбы

– Гарри, что ты здесь делаешь???

Но глаза принадлежали не Гарри, а Полу. Происходило что-то дико странное. Эти двое второй раз влезают в мою судьбу, на место паники пришло чувство раздражения. Неужели он решил умереть снова вместе со мной, и вообще, как скоро это случится? На меня нападут террористы или я поскользнусь на лестнице и разобью голову??

– Я пришел снова попробовать тебя отговорить!

– Не начинай, пожалуйста, мы друзья, мне тяжело с тобой расставаться, но теперь я начинаю новую жизнь.

– Тебе не обязательно улетать, ты можешь перевестись в другой университет!

– Во Флориде меня никто не знает, а здесь на каждом шагу знакомые. Тем более там Келвину дают место. И вообще я думаю, мы переедем оттуда в другую страну в скором времени. У нас с ним есть планы.

– А если я скажу…

Он замялся, переступая с ноги на ногу. Объявили посадку на наш рейс. Я знала, что это наш рейс.

– Ну же, Гарри!

– Я в тебя давно влюблен!!! Мистер…Келвин испортит тебе жизнь!

Линду как подкосило. Она крепко сжала в ладони билет, и осипшим голосом сказала: «Ты должен был сказать это раньше. Намного раньше. Ты мог изменить наши жизни. Теперь, когда моя уже сломана, ты просто не имел право такое говорить!»

Она со слезами на глазах быстро направилась к нужному выходу. Я так хочу заставить ее обернуться, я хочу последний раз взглянуть на бедного Гарри, который был так не похож на Пола, который мне так понравился. Этот молодой человек не был сгустком какой-то сильной энергии, скорее, наоборот, в нем была милая беззащитность.

Далее последовала долгая посадка в самолет. Я чувствую, что Линда в глубокой печали, некоторые импульсы ее тела бросали ее назад. Но она очень сильная, и, сопротивляясь сердцу, она гнала прочь мысли о том, что есть шанс переиграть все прямо сейчас. Я начинаю догадываться, что за история была у этих трех людей, но почему-то совсем нет желания копаться в голове у бедной Линды. Для меня намного интереснее осматривать все вокруг.

Больше всего меня удивил сам летный транспорт. Сейчас…то есть в мое время, такие, наверное, увидишь только в музее или на картинке. У него есть крылья. И он стоит на земле. Не висит изначально в воздухе, а стоит колесами на земле. Зачем самолету вообще колеса? Внутри самолет был неуютным. Сиденья плотно прилегали одно к другому, личное пространство было вообще не предусмотрено. Проходы узкие, окна маленькие. Нас как будто загнали в жестяную банку.

Линда плюхнулась на сидение, и закрыла глаза. И тут произошло что-то странное. Она как будто увидела меня в своей голове. Или я увидела ее в своем сознании. Я не могла объяснить, что это было, но я четко видела нас со стороны. Мы были как два лица, смотрящиеся в зеркало и видящие и себя, и второе отражение. Но Линда не испугалась, она мне улыбнулась и приветливо кивнула. И тут мне показалось, что это была не Линда и не я, а кто-то третий.

Я не успела проанализировать всю картину, которую увидела, как Линда открыла глаза. Рядом с нами уселась женщина средних лет, она выглядела очень испуганной и сразу вжалась в свое кресло. Встретив наш взгляд, она выдавила улыбку и сказала: «Очень боюсь летать. Но вот невестка родила внука, так пришлось перебороть себя».

Линда понимающе кивнула и решила наблюдать за стюардессами, помогающими расположиться пассажирам. Погода за иллюминатором совсем не ладилась, мы еще долго сидели в непонятном ожидании. Крылья самолета было видно из моего окна, их уже довольно сильно припорошило снегом. Линда вздохнула, и начала бессмысленно листать какой-то журнал, который лежал в специальном отсеке в кресле напротив. Я начала уставать, было тяжело держать контроль, продолжать сознавать нас с ней как отдельные части целого.

Лампочка сверху резко замигала и запищала над головой, это еще больше взвинтило, Линда же спокойно пристегнула себя каким-то не очень надежным, на мой взгляд, поясом. Женщина рядом сделала то же самое, еще и подергав его на всякий случай.

Мужской голос из ниоткуда сообщил нам данные о нашем полёте и пожелал приятного путешествия. Машина начала шуметь, потом медленно поехала…на колесах!! Я полностью отвлеклась от Линды, все действо заняло меня настолько, что я не замечала, как она взволнована. Спустя пару минут нашей езды, машина вдруг как будто оттолкнулась от земли и начала медленно подниматься вверх. Мне захотелось закричать, как маленький ребенок, от восторга. Линда повернулась к окну, из него был виден аэропорт. Машину слегка трясло, я посчитала, что так и должно быть. Прошло всего несколько минут, как тряска стала совсем другого рода. Женщина рядом уцепилась рукой в подлокотник, костяшки побелели. И я поняла – вот оно. Сейчас случится. Все произошло резко и внезапно. Нас тряхануло, свистящий звук режущий слух, удар, Линда вскрикнула и ударилась головой об окно. Мы потеряли сознание, очнулись в чем-то обжигающе холодном. Что-то прозрачное, неприятное, застилало глаза. В области головы был, наоборот, пожар. Хотелось кричать, но воздуха не было. Мы в воде, поняла я, но не Линда. Она боролась, отчаяние охватывало ее волнами. В голове билась мысль: «Так не должно быть».

Я так хотела успокоить ее, погладить по голове и укачать на волнах. Я чувствовала, что ей только кажется, что она борется, но ни одна часть ее тела уже не двигалась. Она медленно тонула. Мне нужно было выбираться, но тут я поняла, что не могу себя вытолкнуть из тела. Нахлынула паника, я как будто билась в закрытую дверь, пытаясь вернуться в свое сознание, но Линда вцепилась в меня. Она мысленно кричала, мне становилось страшно, темнота и глухота накрывали нас, но мы не отключались. Мне плохо…я не хочу оставаться…

Оливия Браун. Нью-Йорк. 2032 год

Фуууух…я могу дышать…где я?

На глазах еще была пелена, кто-то холодными пальцами вцепился в запястье, белый халат…неужели опять?

– Беатрис?

Я знала, что она меня спасет.

– Беатрис, уведи меня

Я надеялась, что белый халат это именно Беатрис, и все поверят, что я в порядке, раз могу ее узнать. Холодные пальцы разжались, теплая белая рука приобняла меня за плечи и повела куда-то. Пелена с глаз не сходила, и когда я по шуму поняла, что рядом никого нет кроме белого халата, я сказала: «Я ничего не вижу, ты можешь мне помочь?»

Халат зашумел баночками, потом прикрыл мне глаза и завязал сверху прохладной повязкой.

Шепот: «Отдохни немного, я скоро вернусь».

Я откинулась на место, где предполагаемо должна была быть подушка. Неожиданно ощутила что-то соленое на губах…ох да я вся в слезах. Представляю, какое зрелище я всем устроила, просто замечательно.

Дверь скрипнула, и я встревожено спросила: «Беатрис?»

– Нет, это Пол. Я решил проверить тебя, ты выглядела совсем разбитой.

– Подходящее слово для моего случая. Ты ведь знал меня и там! Все еще не хочешь встряхнуть тут всех, чтобы выяснить, что за чертовщина? Два раза это уже не совпадение!

Я приложила руку к повязке, подумывая ее снять, потому что разговаривать с темнотой не доставляло мне удовольствие.

– Не снимай, думаю еще рано.

Я почувствовала тепло рядом с собой, он сел так близко.

– Как ты умер?

– Я был на мосту в тот момент, все видел. Ваш самолет упал в реку, многие были еще живы. Я бросился в холодную воду, воспаление легких и через неделю я умер в больнице. Мне пришлось изрядно покопаться в мозгах этого парня, я ведь был с ним только в больнице, но почему-то чувствовал, что снова будет связь. Решил проверить и все выплыло. Я…он очень тебя любил.

– Не меня, а Линду.

За дверью послышались шаги.

– Еще увидимся.

– Но…

Теплый голос Беатрис пришел на смену голосу Пола: «Можешь снимать».

Я сдернула повязку, поморгала пару раз, и белый халат превратился в обеспокоенное лицо.

– Что, черт побери, опять произошло?

– Это я вас всех хотела спросить! Я, как ты и советовала, напрягла все силы, чтобы отделиться, а она…не могу это объяснить, но чувство было, будто она за меня пальцами схватилась.

– Теперь они интересуются тобой еще больше, хотят наблюдать за тобой отдельно.

– Отдельно? Нет, я хочу с…группой.

– Или с тем красавцем, – Беатрис расслабилась и улыбнулась.

– Каким? – я подумала, неужели она заметила Пола.

– Новеньким, он так за тебя схватился, когда ты выскочила, и так смотрел, казалось, он тебя сейчас подхватит на руки и умчится с тобой в дали, – Беатрис расхохоталась.

– Ничего такого не заметила, – скромно ответила я и направилась к двери, на выходе обернувшись, – скажи им, пожалуйста, что я не хочу сидеть как лабораторная мышь в их кабинетах вся подключенная к датчикам, еще и одна. У всех нас равные условия, тем более вы сами меня нашли, я вам ничего не должна.

Это было очень смело, мой дневник все еще компрометировал меня, но я знала, что с этими людьми должна вести себя уверенно.

Нетвердой походкой я устремилась на выход, мне нужен был кислород, я решила до дома пройтись пешком. Но как только я вышла из здания, меня ждал сюрприз в лице Себастьяна.

Что же делать, как себя вести? Нужно сделать непроницаемое лицо, будто я совсем его не знаю, не смотреть на него. Я уже почти повернула в сторону улицы, как он заметил меня и окликнул. Знает мое имя! Я повернулась: «Извините, вы меня звали?»

– Кажется Оливия здесь одна, – он усмехнулся.

– Могу как-то помочь? – я совершенно не собиралась поддерживать его расслабленный фамильярный тон.

– Вы, кажется, сегодня перенервничали, я хотел пригласить вас на ужин.

– Именно меня? Потому что именно я перенервничала? Не думаю, что это хорошая идея, я собиралась прогуляться, мне нужен свежий воздух, моя смерть была пресквернейшая, – я снова повернулась в сторону улицу, но он не отступил.

– Тогда я, может быть, вас провожу? Вам не стоит идти одной.

Мне очень хотелось спросить его, не хочет ли он поделиться чем-то странным из сегодняшнего дня, но я лишь учтиво кивнула и зашагала, наконец, в сторону своего квартала, даже не оглянувшись на него. Посмотрим, не захочет ли он сам задать мне вопросы.

– Прекрасная погода сегодня.

– Угу, – я поражена. Он действительно хочет поговорить о погоде?

– Знаете, у этого города не самая лучшая планировка, недавно был в Вашингтоне, после войны там все разрушено было, его выстроили заново, там такая теперь свобода и простор. Они решили не строить высотки.

Вашингтон!!!! Он намекает.

– А я вот не выезжала из своего города никуда.

– Тогда эти путешествия в прошлые жизни отличная для вас возможность.

Сам навел на тему, отлично.

– Лично я не нахожу никакой пользы для себя в этом всем.

– Тогда почему же согласились?

Он остановился, и мне тоже пришлось затормозить. Он ждал ответа так, будто если он его не получит, никогда не сдвинется с этого места. Я сделала шаг навстречу ему и сказала: «У каждого есть свои секреты».

Мужчина кивнул, и мы, как ни в чем не бывало, снова пустились в путь.

– Не одобряю секреты, они копятся внутри нас и заполняют место, которое могло занять нечто более стоящее. Так мы лишаемся возможности наслаждаться жизнью, любить, познавать, а все из-за того, что боимся отпустить, всего лишь рассказать кому-то. Хотя есть и очень темные тайны, тогда такое бремя приходится нести. Тогда лучше пожертвовать чем-то, чем лишиться совсем покоя в жизни.

– Ого, у вас целая философия по этому поводу.

– Просто я знаю, как это хранить секреты, и некоторые из них очень темные.

Он скосил на меня взгляд, ледяные глаза, кажется, искали на моем лице свои ответы.

– Мы дошли, спасибо что проводили.

– Завтра мы свободны, можем быть, мы все-таки поужинаем.

– Простите, но предпочту отлежаться, – я отвернулась к двери, чтобы уже набрать код, как он сказал: «Надеюсь, вы мне отказывайте не из-за того, что у вас уже запланировано с кем-то свидание».

Я развернулась, и неожиданно увидела его лицо в сантиметре от моего. Его льдистые глаза буквально поглотили меня.

Я сглотнула от волнения и прошептала: «Не беспокоитесь, я порядочная девушка и сообщила бы вам, если бы была занята, чтобы вы зря не старались».

– Так я могу продолжать стараться?

Я не знала, что ответить.

– Сочту молчание согласием.

Он сделал шаг назад, поклонился мне, развернулся, кажется, про себя усмехнулся и бодрой походкой направился к машине, которая, видимо, была запрограммирована следовать за своим хозяином.

Я дрожащими руками набрала код, промчалась по лестнице, снова набрала код и ворвалась в свою квартиру. И только тогда выдохнула, потому что, кажется, я забыла, как дышать из-за него.

Остаток дня я провела, стараясь вообще не думать об этом хаосе в моей жизни. Пила чай, листала какую-то книгу, сходила в душ, но какие-то призрачные мысли обо всем этом таскались неуемно за мной. Спать я ложилась уже с ожиданием Линды, я хотела увидеть ее и знала, что в этот раз не испугаюсь так сильно и смогу сосредоточиться на том, что она мне покажет.

Как и прошлый раз, я проснулась от жуткого, пробирающего до костей холода. Открыв глаза, я увидела Линду. Сначала я подумала, что это Брук, так она на нее была похожа в темноте. Но одежда и отсутствие крови на лице, помогли мне узнать ее. В этот раз я протянула руку первой, с нетерпением желая увидеть, что она покажет.

Это была не та грубая встреча наших рук как в прошлый раз, а легкое рукопожатие, и затем я была уже не в своей постели.

А оказалась я среди десятков молодых людей, на них одинаковая форма, они все стоят толпой перед какой-то трибуной. Я не знаю, что это за действо, но Линда знает. Она взволнована и улыбается широко-широко. Тут кто-то касается ее плеча. Пол, точнее Гарри. Он в такой же одежде, что и я. Синяя мантия и темная синяя шапочка на голове.

– Привет! Меня зовут Гарри. Я подслушал твой разговор с подругами, мы будем учиться на одном факультете, решил познакомиться.

Если бы Линда могла, она бы улыбнулась еще шире. Она жмет руку молодому человеку и говорит: «Я Линда. Приятно познакомиться!»

Ее лицо расплывается, и я оказываюсь в библиотеке. Мне стоит большого труда отвлечь свое внимание от этого прекрасного места с сотнями и кажется даже тысячами книг на старинных деревянных стеллажах. Они сидят за столом над учебниками, Линда смеется.

– Знаешь, тебе стоит позвать на свидание эту Дженну! Нет серьезно, без шуток, вы прямо найдете общий язык.

Снова взрыв смеха от нее, Гарри насупил брови. Линда ущипнула его за руку и сквозь смех пробормотал: «Будете обсуждать модные тренды и свадьбы знаменитостей. Я знаю, ты тайно мечтаешь об этом».

С последующим взрывом смеха, она уткнулась лицом в стол, у нее была истерика. А он так на нее смотрел, казалось он готов вечно смотреть, как она смеется.

– Смешно тебе, да?

Он тоже начал хохотать, а затем стал ее щипать в ответ и щекотать.

Из-за большого стола в конце зала выглянула старая леди и грозно шикнула. Линда приобняла Гарри одной рукой и стала смеяться ему в плечо.

Резкий переход, и мы втроем в парке. Они лежат на расстеленном на земле одеяле.

– Я должен тебе кое-что сказать Линда, – шептал Гарри.

– Ты мне очень дорога, ты особенная.

– Да, ты тоже потрясающий друг, – воскликнула девушка.

– Друг?

– Ну да, кто же еще? – удивленно сказала она.

На Гарри не было лица, он побелел.

– Ты в порядке?

– Да, думаю нам пора домой, Линда.

Ох, как глупо получилось.

Затем быстрой картинкой какой-то шумный клуб и Линда с Себастьяном. Она пьяна и близко прижимается к нему, кокетливо что-то шепча.

Затем большая аудитория, Линда на первом ряду с Гарри. Входит Себастьян.

– Меня зовут Келвин Паттерсон. Новый профессор философии.

Он замечает Линду, та вся красная.

Гарри шепчет: «Тебе нехорошо?»

Она кивает, быстро встает и выбирается к выходу.

Следующая сцена очень четкая и светлая. И на мой ужас очень неловкая.

Линда абсолютно голая прижимается к Себастьяну, они оба лежат под тонким одеялом на роскошной кровати.

– Как они вообще могли узнать? Линда, я не понимаю.

– Возможно, я кое-кому рассказала. Я доверяла этому человеку, но видимо я совсем его не знала. Но ты же все исправишь?

Она приподнялась на локте и внимательно посмотрела на своего преподавателя.

– Единственное, что я могу, это увезти тебя. Если ты согласишься здесь все бросить, переедем на время в другой штат, а потом и в другую страну.

– Ох, Келвин, я тебя так люблю, – сказала она приторным голосом и страстно прижалась губами к губам Себастьяна.

Я зажмурилась и к своему счастью оказалась дома. Снова одна. Я подскочила к своему лэптопу и набрала профессор Келвин Паттерсон.

Первой выдали газетную вырезку, написанную каким-то студенческим коллективом: «Профессор философии Вашингтонского университета Келвин Паттерсон подал в отставку в связи с громким скандалом, связанным с неформальными отношениями со своей ученицей. Как утверждают анонимные источники, они познакомились до того, как он начал преподавание в данном учебном заведении. Но декан университета не считает это оправданием, тем более в связи с долгим утаиванием этих отношений. Но, по его словам, профессор сам подал заявление об увольнении и попросил не портить его карьеру и дать ему спокойно уехать и преподавать в другом месте. Примечателен тот факт, что ученица, чье имя настоятельно руководство университета попросило скрыть, тоже забрала документы. Видимо у этих двоих настоящая любовь, и мы надеемся, что эта скандальная для нашего времени история, выльется для них только счастьем.

Я хмыкнула.

Нажала на дополнительные ссылки и вылезла еще одна статья. Она явно была написана какой-то второсортной газеткой, так как совершенно не собиралась писать что-то о катастрофе, а сосредоточила своей внимание на этой уже не важной ни для кого истории.

«Вы все, конечно, помните этот скандал с совращением студентки Вашингтонского университета ее преподавателем профессором Келвином Паттерсоном. Этот мужчина влюбил в себя юную и еще малоспособную разумно мыслить девицу, и вот к чему это привело. Она разбилась в самолете, летевшем рейсом Вашингтон-Флорида. И возлюбленного, конечно же, с ней не было. Он якобы ждал свою любимую уже на месте. Остается примечательным тот факт, что после этого он исчез со всех радаров не только прессы. Его пыталась разыскать полиция, но по некоторым данным он как личность перестал существовать. Видимо его накрыла волна стыда, и он решил сменить свое имя и фамилию. Но это должно стать уроком всем молодым девушкам, что взрослые дяди ничего хорошего вам не дадут. Вот вам худший вариант, когда вы думаете, что это ваша судьба, а на самом деле это всего лишь интрижка, за которую кое-кто даже отвечать побоялся»

Язвительный тон статьи вызвал у меня тошноту, и я отложила лэптоп подальше. Фактом оставалось одно – Себастьян, его личности, выглядящие его точной копией, после каждой истории бесследно исчезали. И ответы, как мне кажется, мог дать только он сам. Значит, мне все-таки стоит с ним встретиться. Но я совершенно не имела понятия, как мне теперь его найти. Я ведь не знала его фамилии. Но у меня есть номер Беатрис. На часах полчетвертого утра. До девяти утра, когда по времени она должна была идти на работу, я не спала, а смотрела в окно на летающие машины и слушала успокаивающую музыку. Ровно в семь я набрала ее номер.

– Алло, Беатрис, это Оливия! Ты же уже не спишь?

– Ну, твой звонок сработал отличным будильником. Что за срочность, что ты так рано позвонила?

– Мне очень-приочень нужно узнать контактные данные Себастьяна, который новый в нашей группе.

– Все-таки красавец тебе приглянулся? – на том конце трубки послышался смешок.

Да, пусть думает так. Лучше ей не знать, что я вынюхиваю, не тот уровень доверия.

– Конечно, какая девушка не купится на такой лоск.

Она продиктовала мне номер и пожелала удачи на свидании. Я себе ее тоже желала. Я подождала еще час, обдумывая свою речь, но, когда он ответил на звонок, я была ошарашена: «Я знал, что вы позвоните, таким девушкам как вы просто нужно время, чтобы все обдумать. Это хорошо, не люблю, когда все легко достается».

– Вы знали, что это я звоню?

– Чувствовал.

– Я звоню, потому что внезапно решила поболтать с Вами о том, о сем. Днем. За кофе.

– Тогда я подъеду за Вами через…

– Час. Мне хватит часа.

– До встречи, Оливия.

Мое имя в его устах звучало так ценно, как жемчужина среди тысяч обычных имен.

Это всего лишь утреннее кофе, я не должна давать никаких надежд. Хорошая мысль в моей голове. Но нарядилась я так, будто собираюсь женить Себастьяна на себе.

Легкая красная блузка, короткая прямая черная юбка, легкий макияж, но все-таки макияж, обязательно каблуки. Час пролетел моментально. Звонок в домофон застал меня в момент, когда я судорожно искала в шкафу свое весеннее пальто.

Я нажала кнопку: «Я уже спускаюсь!»

Вежливый ответ: «Хорошо, можете не торопиться».

Ну, конечно, он точно знает, что женщине никогда в жизни не хватит часа. Пшыкнула на себя духами, которые на удивление у меня были, и вперед. Так хорошо я не выглядела никогда. При моем образе жизни и интересах, молодые люди не звали меня на свидания, я была либо не интересна, либо не по зубам.

Его взгляд был оценивающим. Как будто у него были определенные ожидания. И он был удивлен. Но ничего не сказал, а просто кивнул мне в знак приветствия. Мы сели в машину, адреса он водителю не назвал, видимо, они обговорили все заранее.

Мы оба молчали, и это было необычайно неловко. Но видимо это чувство было только у меня. Себастьян чувствовал себя комфортно – сидел себе да смотрел в окно. Я откашлялась и сказала: «Я не лишком вырядилась для утреннего кофе?»

– Нет, поверьте, ваш наряд даже удивителен для меня, я встречал женщин, которые чуть ли не в вечерних платьях выходили к завтраку.

– Где же вы таких видели?

– В прошлом.

Загадочно, но я понимала, что еще рано начинать нужный разговор, так что мы так молча и доехали до места. Только вот кофе мы приехали пить не в кофейню за углом, а в какой-то шикарный ресторан.

В небольшом коридоре нас встретил администратор, он был одет в черный строгий костюм, на лице была маска серьезности. Вместо фамилии, которую мне так хотелось услышать, Себастьян показал какую-то золотую карту. Мужчина почтительно кивнул и провел нас в просто огромнейший зал, заставленный десятками столов, сделанных, кажется из какого-то дорогого дерева. И здесь не было никого, кроме официанта, который ждал нас у столика, расположенного около сцены. Как только мы сели, к роялю, находящемуся там, вышел пожилой мужчина, сел и начал играть завораживающую мелодию.

– Кажется, здесь не часто кто-то завтракает.

– Определенно нет, – улыбнулся Себастьян.

– Что желаете? – обратился к нам официант.

– Я буду эспрессо.

– А мне, пожалуйста, двойной.

– Любите покрепче?

– Я ценитель вкуса, поэтому предпочитаю, когда он максимально усилен.

Еще несколько минут молчания, пока мы ждали кофе. Я следила все это время за пальцами музыканта, которые порхали над клавишами.

Когда принесли кофе, я поняла, что больше молчать нельзя.

– На самом деле я должна вам признаться, что я позвонила вам не потому, что хотела сходить с вами на свидание. Я хотела поговорить об эксперименте.

Себастьян нахмурился: «И что ты хотела обсудить?»

В горле у меня запершило, я взволнованным голосом спросила: «Вы видели меня в своем прошлом?»

Он молчал, прищурив глаза, смотрела куда-то сквозь меня, как будто там видел что-то не четкое, но очень важное.

– Я понимаю, как странен этот вопрос, глупо…я просто видела…

– Да, ты мое прошлое.

Я опешила. Прозвучало так, будто он знает намного больше, чем я или Пол.

– Себастьян, я видела тебя оба раза в своем прошлом. И ты не изменился ни капли. Внешне, по крайней мере.

– Хорошая генетика, как предположение.

– Так ты ничего не знаешь об этих совпадениях? Ты кажешься человеком, который в курсе всех дел этих ученых.

– И что тебе дает повод так думать?

Я выглядела нелепо. Я то ли обвиняла его, то ли в чем-то подозревала. На его месте, я бы ушла, оставив меня саму со своими вопросами сидеть здесь.

– Я ничего такого не имела ввиду…

– Знаешь Оливия, не на все вопросы есть ответы. Ты веришь в судьбу?

– Кажется, теперь начинаю. Хотя судьбу можно трактовать по-разному. Это может быть лишь ряд закономерностей, совпадений. Или предназначением. Высшей миссией. Или игрой чего-то большего, чем мы все. Судьба неуловима, так что верить в нее сложно, но и не верить невозможно.

– Я хочу поймать судьбу.

Его рука коснулась моей. Прикосновение его пальцев было похоже на ощущение, когда касаешься замерзшего окна зимой, и они передавали как будто заряд тока, мою кожу приятно покалывало.