Мозаика судьбы

Он тяжело дышал, на плече была рана, похожая на ожег, но он с восхищением смотрел на меня.

– Что? – с нервным смехом в голосе спросила я.

– Просто героиня, как девушка из боевика, легко разделалась со злодеями.

– Они не злодеи, они просто препятствия. И я честно сама не знаю откуда у меня такая меткость.

Пол мелено начал подниматься, опираясь здоровой рукой на темную стену.

– Они работают на правительство, доверяют ему, значит они соучастники их злодейств.

Я пожала плечами и тоже встала. Три тела огромными тушами развалились на полу, находясь в глубоком сне. На самом деле мы никому не причинили вреда. Пол начал собирать оружие, а я прошла вперед, нетерпеливо дошла до конца этого коридорчика и с осторожность заглянула за угол. Дверь. Я развернулась и крикнула: «Обыщи их, тут дверь, нужна ключ-карта»

Молодой человек кивнул и через несколько секунд победно поднял над головой маленькую пластинку.

Когда он приблизился ко мне, я заметила, что лицо его бледное, и один глаз слегка подергивается. Я забрала ключ.

– Ты справишься, ты уверен, что тебе не нужно несколько минут посидеть здесь?

– Оливия ты же знаешь, что у нас на самом деле нет времени, давай просто не будем медлить.

Я кивнула, хотя мое беспокойство никуда не могло исчезнуть, и, приложив карту, отворила дверь.

За ней был большой зал, с трубами по стенам, и двумя резервуарам по середине. Один из них был огромный, серого цвета, вода в нем бурлила, постоянно поступая и тут же утекая по трубам. Рядом стоял резервуар поменьше, выкрашенный позолоченной краской.

Пол хмыкнул за моей спиной. К обоим резервуарам были приставлены высокие лестницы.

– Давай мне бутылочку, я полезу, твоя рука выглядит плохо.

Он явно недовольный своим положение протянул мне, то, что я попросила. Поднявшись по лестнице, я сначала была в замешательстве, крышку мне было никак не поднять, но Пол снизу крикнул: «Там должно быть какое-нибудь маленькое отверстие, ищи» И я искала, поглаживая пальцами поверхность, до которой могла дотянуться. Мне пришлось буквально начать залезать на крышку резервуара, как посередине я почувствовала шероховатость. Поддев ногтями краску я отковыряла дырочку, которую тщательно пытались закрасить. Откупорив сосуд, я собралась вылить все внутрь. Но на секунду я заколебалась, мы так легко поверили Себастьяну, я почти ему доверяла, но возможности, что он все это подстроил, были велики. И сейчас совершив то, что я собиралась сделать я приму решение, которое перевернет жизни. Но все произошло не зависимо от меня, пока мне все это думалось, я вдруг начала резко скользить назад, и бутылочка опрокинулась и прямехонько начала выливаться в дырочку.

Ничего нельзя было изменить. Поэтому я поспешно сползла по лестнице прямо в объятия Пола.

– Все хорошо, я видел, что ты сомневалась, но все будет хорошо. Я рядом.

Я ткнулась, как котенок в его здоровое плечо, но тут же встряхнув головой, потянула его на выход. Обсуждать ничего не хотелось, хотелось скорее сбежать отсюда. Я была уверенна, что времени у нас в обрез, полчаса уже кончались и возможно сюда уже направляются более вооруженные люди. Мы помчались по туннелю, вглядываясь в пол и ища глазами серый лоскут. Мне казалось, что я уже слышу шаги, марширующие навстречу нам. Я почти проскочила плиту, когда Пол, снова внимательный и бдительный остановил меня и топнул по плите с серой тканью под ней. Да мы определенно слышали где – то недалеко быстро надвигающийся топот. Я быстро подняла панель и скользнула в темноту, за мной залез Пол, здоровой рукой прикрыв плиту назад. Мы замерли на лестнице, я видела судороги боли у моего любимого на лице, он держался двумя руками, чтобы не упасть, а из плеча текла струйкой кровь и капала мне на мою белую ночнушку. Прямо над нашими головами раздались тяжелые шаги, у людей сверху трещали рации, они знали, что именно мы были там, они искали нас, и ищут прямо сейчас. Не было времени висеть на той лестнице, я начала тихо спускаться, иногда поглядывая наверх, где за мной полз Пол, которому приходилось прикладывать больше усилий.

Когда мы, наконец, оказались на земле, нам казалось, что мы целую вечность были там, наверху. И мы никак не могли проверить успешность операции Себастьяна, нам оставалось лишь следовать его плану. И мы отправились по коридору в ту сторону, откуда пришли.

В пути я часто поглядывало на лицо Пола, которое как мне казалось, становилось все бледнее и бледнее.

Я решила перебинтовать его руку, оторвав полоску ткани от своего подола. Он не возражал, видимо действительно чувствовал себя хуже.

Когда мы дошли до двери, ведущей в жилище Себастьяна, я остановилась, а Пол еще сделал несколько шагов, прежде чем заметил это и вернулся.

– О чем ты задумалась?

– В этой комнате все ответы. Там на столе столько бумаг, мы могли бы все узнать: врет он или нет, какие у него были действительно планы, узнать еще что-то о нашем прошлом. Я борюсь с соблазном…

Я протянула ладонь к двери, но Пол перехватил меня.

– Нам не нужно это все выяснять. Потому что, если ты сейчас не откажешься от этих мыслей, я не пойду за тобой. Мне кажется это и была его цель. Чтобы тебе стало интересно, а потом и жалко его. И ты осталась с ним из-за чувства вины. И если ты сейчас зайдешь туда ты поддашься этому. И я не смогу ни остановить тебя, ни изменить твоих мыслей, и даже возможно быть с тобой.

Он отпустил мою руку.

– Сделай этот выбор сейчас.

Пол развернулся и пошел в темноту.

Я еще раз посмотрела на эту обшарпанную старую дверь, она была как дверь в душу Себастьяна, и Пол был прав, если я не смогу побороть этот соблазн, значит, я хочу простить его и быть с ним в уплату за его потери.

Я догнала Пола, обняв его за талию, он посмотрел на меня и улыбнулся, и мы направились на поиски лестницы, которая приведет наверх.

Мы шли достаточно долго, как нам казалось, у нас не было часов, мы не знали все ли получилось у Себастьяна, и испытали огромное облегчение, когда, наконец, увидели почему-то деревянную лестницу, ведущую наверх в каменный колодец. Я полезла в этот раз первая, потому что у Пола уже не было бы сил открыть люк.

Когда мы выбрались, оказались, как и было обещано, в темном закоулке меж двух каменных домов. Город был тих, как дыхание спящего ребенка. Ни звука, ни шороха, лишь ветер, гуляющий сам по себе. Значит, все уснули, всем уже снятся их цветные сны.

Себастьяна не было здесь. И я волновалась. Мы не помнили, просил ли он нас ждать здесь или в парке напротив, поэтому уселись на коробки рядом с люком. Я приложилась затылком к прохладной каменной стене. Пол, наоборот, склонил голову к коленям.

Нас, возможно, ищет полиция, нас, возможно, ищет власть, и мы не знаем, сколько у нас есть времени на ожидание.

Мне показалось, что я провалилась в сон. Я была Психеей, на мне были белые одежды, а на руках я несла ребенка. Несла малыша на гору, уставшая, испуганная.

Я очнулась от шороха. Открыла глаза, Пол тоже, кажется, дремал. Я сжала его здоровое плечо:

– Пол проснись, я слышала шум.

Он открыл глаза, разлепил сухие губы, но не успел ничего сказать, как свет от луны, льющийся на наши лица, был перекрыт темной фигурой.

Мое тело пробила холодная дрожь, но тут же все прошло, когда лунные лучи осветили лицо профиль Себастьяна.

– Идемте скорее в парк. За мной.

Я помогла встать Полу, и мы быстро перебежали дорогу. В ограде парка были раздвинуты прутья в нескольких местах, через них мы и полезли. Пролезая Пол, задел все – таки плечо, и громко ахнул. Себастьян развернулся и сначала оглядел меня с головы до ног. Потом посмотрела на моего молодого человека. Пошарил в карманах своего плаща и достал оттуда пару желтых таблеточек.

– Обезболивающее, – сказал он, протягивая их Полу.

Тот молча их взял, на мое удивление, не проявляя никакого недоверия, и быстро проглотил их.

Мы продвигались вглубь парка, пока не дошли до маленькой беседки, где Себастьян, шумно выдохнув не сел на скамеечку.

Он закрыл глаза и тяжело дышал. Мы терпеливо ждали. Но не долго.

– Все получилось? – не выдержала я.

Он раздраженно приоткрыл веки, как человек, которому не дали выспаться.

– А вы сомневались во мне?

Ох, включил героя.

– Ну, хоть где-то у тебя успех, – зло пробормотал Пол.

Начинается.

– Себастьян давай без бравады. Сегодня утром люди проснуться свободными и в безопасности?

Он кивнул. И, кажется, ничего больше не хотел говорить.

Пол встал, и я подняла голову, вглядываясь в его лицо, на котором мелькали тени.

Он протянул руку и я, взявшись за его ладонь, встала. Повернулась к Себастьяну, тот вновь закрыл глаза и впал в транс.

Мы шли рука об руку с Полом к выходу из парка, как вдруг я резко остановилась.

– Пол, прежде чем мы исчезнем из этого города и начнем новую жизнь, я должна проститься с ним. Одна.

Он кивнул и разжал свой пальцы.

– Буду ждать тебя здесь, любимая.

И он поцеловал меня в макушку.

Я большими шагами побежала назад к беседке.

Себастьян никуда не делся, будто и не собирался отсюда никогда уходить.

Я села рядом с ним и положила свою ладонь на его холодные пальцы, которые лежали на его острых коленях. Он сам весь был как шип, напряженный покой окутывал всю его фигуру.

– Что-то забыла? – тихо сказал он, не открывая глаз.

– Да забыла сказать спасибо.

На меня тут же уставились две льдинки, светящиеся в темноте беседки. Этот взгляд я точно никогда не смогу забыть.

– За что?

– За то, что отпускаешь меня в этот раз.

– Наконец я делаю что-то правильно. Иди и строй ту жизнь, которая должна была быть у тебя с самого начала.

– Себастьян пообещай, что ты не сдашься. Что ты будешь искать счастья для себя, теперь честное, но будешь. Ты этого на самом деле заслуживаешь, твой один поступок сейчас перечеркнул все зло, что ты делал, потому что это был знак, что ты все еще одной нагой на правильном пути.

– Я буду стараться ради тебя Оливия, только ради тебя. Я скажу тебе тоже спасибо: ты вновь зажгла мое сердце огнем, которое было так долго лишь горсткой пепла.

Он наклонил голову и на его лице заблестели слезы. Я прикоснулась ладонью к его щеке, потом приобняла. Я хотела, чтобы он мог попрощаться с Психеей. Он прижал меня к себе, вдохнул запах моих волос, затем отстранился и посмотрел в мои глаза. Его губы слегка коснулись моих. Поцелуй этот был как легкий ветерок летней ночью. Он отпустил меня и поднял лицо к луне. Еще несколько секунд я смотрела на него, на мужчину, которого я возможно уже не увижу ни в одной жизни. Какова будет эта жизнь без него? Я не могла знать, но я хотела бы верить, что у него будет жизнь без меня.

Я встала и направилась туда, где оставила Пола. Лишь раз повернувшись, обратив последний взгляд на Себастьяна, который стоял и смотрел на звезды, а лицо его озаряли мягкий свет и улыбка.

Эпилог. Везде и всегда

Все стало как прежде для Себастьяна. Его рана лишь покрылась глухой коркой, но также болела, как и раньше. Но он выполнял свое обещание и пытался жить по-новому, вне каких-либо поисков. Иногда ему казалось, будто он меняется внешне, но ему это лишь чудилось. Тоска окутывала его, все чаще он печально опускал голову и задумчиво перебирал в голове прошлое. Он встречался с несколькими девушками, но что-то отпугивало его от развития отношения, и он расставался с ними. Шли годы, десятки лет. Как всегда, для Себастьяна время потеряло границы, его лишь страшила мысль, что ему предстоит целая вечность с этой тоской и болью, но он осознавал, что заслужил это.

Решение вернуться в родные земли далось ему нелегко, но он решил, что если ему суждено провести вечность одному, то он хочется видеть небо над головой, которое соединило его с Психеей. К отшельническому образу жизни ему было не привыкать, он поселился в живописной долине, завел хозяйство, часто гулял и писал мемуары, которые никто никогда не должен был увидеть. И, конечно, не переставал с надеждой глядеть в зеркало.

Однажды он шел по лугу, и присел отдохнуть на пригорке. По тропинке шла молодая девушка в простом платье, светлые волосы сверкали на солнце, как и веснушки на всем лице. В руке у нее была корзинка. Себастьян внимательно наблюдал за ней, надеясь сегодня же запечатлеть ее портрет во время вечернего сеанса рисования. Она заметила его пытливый взгляд и улыбнулась ему. Он улыбнулся незнакомке в ответ. Тогда она радостно свернула с тропинки и направилась к нему. Девушка желала угостить путника ягодами и молоком в этот жаркий день. Она была рада просто болтать о погоде и красоте природы вокруг. Себастьян решил, что не стоит отказывать себе в более близком знакомстве с этой доброй девчушкой и предложил встретиться на этом месте еще раз.

Себастьяну было приятно проводить время с этой девушкой, он чувствовал даже что-то схожее с влюбленностью, если мог испытывать это чувство. Она была участлива и отвечала взаимностью на его знаки внимания. Ей все хотелось знать о нем, но как только он показывал ей, что есть тайны, которые он не раскроет, она смиренно отступала, давая ему столько пространства сколько ему нужно было.

Прошло пару лет, Себастьян познакомился с родителями девушки, и одним вечером, когда у него выдалась минутка для раздумий, он понял, что этот тот самый шанс выполнить уже почти забытую просьбу Оливии: попытаться быть счастливым.

Он, несомненно, любил эту уже женщину, коей она стала прямо у него на глазах. Она, конечно, любила его больше, и он бы в жизни не смог бы дать ей все то, что отдавала она. Это было нечестно с его стороны, но ведь он приложит все усилия, чтобы испытывать к ней чувства как можно более схожие к чувствам, которые он нес в сердце к Психее.

И он сделал ее своей женой. Бесконечное счастье поселилось в доме Себастьяна. О таком он и думать забыл за века. Все вокруг было любо и дорого. Иногда он, конечно, утомлялся, его душа была очень стара, и ему было трудно нести бремя такого непомерного опыта. Но видя улыбку своей жены, он стряхивал пыль со своего сердца.

Но в отражении был все тот же молодой лик. Ни единого седого волоса, ни единого изменения. Себастьян расстраивался из-за этого, считая, что все – таки не смог обмануть судьбу.

Казалось, что их уголок стал раем на земле, и все благодаря ей. Она утрясала любую бурю, кроме той, что внутри Себастьяна кричала, что его лучик покинет этот мир, а он снова останется один, лишь с новой раной. Но в одно светлое утро и эту бурю она смогла развеять – новостью о беременности. Мир снова сделал невероятный кульбит для Себастьяна, маленькая жизнь рвалась к нему навстречу. Он боялся этого и в тоже время ожидал.

Лишь иногда он с грустью вспоминал лицо то Психеи, то Оливии. Особенно в ночь их расставания, когда луна светила так ярко, а сердце болело так сильно, что, когда он увидел, что остался один, он проплакал до самого рассвета. Ему не хватало того целебного для него взгляда.

Девять месяцев пробежали незаметно. Себастьян оберегал свою жену, как священный сосуд. Малышка родилась ночью, за окном бушевала гроза, роды решили провести дома, медсестра еле успела.

Капли отбивали громкий ритм, напоминавший Себастьяну музыку его юности. Свет изредка мигал. В камине горело яркое пламя, языки, как танцовщицы в яркий нарядах, отплясывали свой ритуальный танец. К Себастьяну вынесли маленький всхлипывающий сверток, крошечная ручка тянулась к нему. Он аккуратно взял малышку, это была девочка, секунду ее глазки были закрыты, но тут под громкий раскат грома она распахнула свой большие глаза, и он увидел в них целый океан. Это были те самые глаза. Глаза, которые он бесконечно любил на протяжении целой вечности во всех уголках мира.

На следующее утро в зеркале он увидел седину в волосах и морщинки на лице, улыбающемся счастливом лице.