Звездные духи. Дух Января

Столовая бурлила, словно кипящий котел. Неумелый повар по-прежнему не разбирал, какие ингредиенты кидает в него. Я поежилась. Несколько дней назад здесь было то же, шумно и неугомонно. Будто некогда людям остановиться. Я положила на поднос еду, выглядящую аппетитнее остальной (кстати, обслуживающий персонал еще ни разу не попадался мне на глаза).

– Эй, это не твое место, – девушка холодно смотрела на меня. Она определенно была меня младше. – Весь стол занят.

Сюда направлялись еще несколько девиц, и это было впервые, когда я видела кого-то столь одинакового. Ну, хоть от них в глазах не рябит.

– Что, Рита? – обратилась к ней подруга с кудрявыми каштановыми волосами, а потом ее взгляд остановился на моей голове, и брови моментально нахмурились. – Какое убожество.

Другие тоже посмотрели, охнули и зашушукались. Я молча прошла мимо них с подносом. Села неподалеку.

– Безвкусица, – напоследок различила я слова, и мне захотелось обернуться и показать, в каком месте вкусом они обладают. Но вместо этого я провела по волосам рукой, успокаивая себя: Влада знала, что делать с моей внешностью, и я должна искренне поблагодарить ее, когда мы встретимся.

Я снова задела кого-то плечом, когда уходила. Золотоволосая красавица, расстроенная чем-то, втянула воздух сквозь зубы – а потом черты ее лица заострились, когда она остановила взгляд на моих волосах.

– Ты любительница под ногами путаться, да? – прошипела она, как змея.

Я тряхнула головой. Тут все зацикленные какие-то. На внешности, на одежде, на волосах…

В перерыве между уроками я притормозила около огромного вытянутого ввысь окна, наблюдая за листоворотом. Мне почему-то вспомнился выпускной. За окном школы, наверное, так же кружилась снежная метель – далеко-далеко за воротами, будто во сне и не в этом мире. Не в этом – наверху. Я часто жаловалась маме, что мне не хватает ярких красок на звездах. Что подражание погоде земли остается у нас лишь подражанием. Когда же встретила «настоящее» здесь, то вдруг отчетливо почувствовала свое одиночество.

Мимо промчался карлик, коверкающий слова на только что изобретенном языке, а следом, с волосами дыбом, глазами по пять серебрушек, бежал студент. Я шарахнулась. Этот явно с экспериментального, их называют сумасшедшими. И не хотелось бы мне узнавать, что еще он получил в ходе эксперимента.

Придется, видимо, закрепляться за травами.

***

В одной из башен на седьмом этаже мне выделили комнату. Жила я, по идее, с двумя девушками. Вот только одну не видела в глаза, а у другой наблюдала только спину, когда она покидала по утрам помещение. Пока что я благодарила – кого-нибудь, лишь бы не небо, надо отвыкать, – что засыпала одна и меня не беспокоили. Но это должно было закончиться в один прекрасный день.

Он решил побыть прекрасным сегодня. Я прикрыла за собой дверь, вздохнула, все еще памятуя на внимание к моему незаметному теперь цвету волос (как мне казалось ранее), и встретилась глазами с высокой плотной девушкой.

Соседка несколько секунд смотрела на меня, не мигая, потом сощурилась и всем своим видом показала, что я ее больше не интересую. Она прибирала вещи, расставляла предметы на тумбочке, на полках… На ней были темно-фиолетовые одежды, атласный плащ того же цвета аккуратно висел на гвоздике на стене.

Значит, это та, чьей спиной я любовалась пару дней. Любопытно, она такая же, как Влада, или только косит под ведьму? Мысль, что она может походить на знахарку по характеру, немного меня согрела.

– Здравствуй, эм, – я замялась, сообразив, что говорю на орьском, и уже повторила на общем карпском: – Здравствуй. Я теперь твоя соседка. Рада познакомиться.

Жгучеволосая брюнетка прошила меня взглядом.

– Мне это особой радости не приносит, – резко бросила она с красивым акцентом. Значит, она тоже из Зелоории. Вот только разговаривать со мной на орьском не желает. – Давай так. Имя мне твое неинтересно, но приличия ради… Я Лориса Зелким. Твое давай – и на этом закончим.

– Крома Гранд, – я слегка кивнула. Девушка продолжила заниматься своими делами. Ну ладно. – И давно ты здесь?

Она недовольно засопела и сухо улыбнулась.

– Слава богу, ненадолго. В следующем триместре меня уже тут не будет.

– О-о, – произнесла я и замолчала. Ну, что тут еще ответишь?

– Я на всякий безопасный скажу, чтобы ты не подумала, что я сейчас занята, а потом меня можно будет доставать вопросами, – она уперла локти в бока, и из-за телосложения ее поза показалась мне более угрожающей, чем нужно. – Побудь сообразительной. У меня нет желания с тобой разговаривать. Нам обеим по барабану, как кого зовут, кто чем занимается. Ясно? Уж мне точно до тебя дела нет.

– А тебе пришлось приспосабливаться, да? – на мое едкое замечание Лориса сузила глаза и с удвоенной силой бросила несколько вещей на кровать. В первом я ей не уступила: это некрасивая Владимира стояла передо мной, я вдруг поняла, как повезло на деле знахарке, что ее взяла под крыло богиня-мать и одарила благостями внешности.

– Да, это же очень верно – приспосабливаться! – девушка сухо и мерзко растянула губы и направилась ко мне, точнее, к двери. – Завтра в час на арене первая битва в этом триместре. Тебе лучше быть. – Она застыла рядом, одной рукой взявшись за ручку. Та хрустнула бы – была бы девица настоящей Владимирой. – Посмотрим, да, как именно ты покажешь – эту приспосабливаемость!

Она резко захлопнула за собой дверь. Я медленно выдохнула. Хочу с ней поменьше пересекаться.

Про арену я слышала. Много обрывочных разговоров. Кажется, все студенты ею больны. Жужжали, что там чудесные битвы, реализация способностей. Еще я запомнила, что арена находится вне Ума, вне основного комплекса. А это по меньшей мере значило, что туда нужно добираться через портал – потому что ни из одного окна здания, на каких бы этажах я ни была, я не видела ничего, кроме странной формы одиноких гор, водопада и далекого леса. И лиц. А портал до арены значил лишнее недомогание…

Я подошла к своей кровати. По сравнению с местом соседки, мое пристанище выглядело голо – и чисто. Под кроватью покоился рюкзак, в котором я хранила ингредиенты для зелья на ближайшие пару месяцев. Надо было уже думать, как мне раздобыть следующую партию до того, как кончится эта. Влада рассказала в подробностях, как приготовить оборотное. Вроде бы нетрудно. Но я не знала пока, как сделать это, не привлекая внимания.

От моего лунного цикла прошло уже семь дней.

Листоворот у подножия горы кружил точно в таком же темпе, в каком вертелись в моей голове невеселые мысли. Это просто день был длинным. Я взглянула на папку с домашними заданиями, оторвавшись от зрелища за окном.

Я мечтала когда-то попасть в Академию. А теперь мне подумалось, что я сменила покровительство планет на богиню-мать – потому что если Владимиру доставали мужчины, то мне уже не давали покоя бесполезные уроки и все возможные виды человеческих глаз.

Глава 18. Воспоминания

Воздух сегодня свеж. Еще не морозит, но дышать легко, как новорожденному. Вверху стаи ласточек носятся, как угорелые, перепутали дождливые осадки и только раздражают молодых дракош. Но те щенятся, глаза блестят ака мраморные.

Небо чистое, только перистые по кромке горизонта. Отлично. То что надо для первого аренного состязания.

Уже начал собираться народ. На всех парах носился толстяк Фурфи, которого я запряг расставить флажки и ограничительные знаки. Не вижу Торгейра… Пора бы уже парню знать цену времени. Лопнувшая стена – это не шутки. Что тут еще у нас?..

– Эй, Шоко! Долго там?

Ко мне в рубку поднимался эльф из светлых, уши торчат вниз антенами. Я глянул на наручные часы.

– Пока все участники не подтянутся, ничего сказать не могу.

– Ладно. Но Пума будет. Она сегодня что-то готовит.

– Я записал.

– Давай, – он кивнул и через скамьи, перепрыгивая, пошел вбок.

Солнце палило в зените, когда наконец-то затянули купол, и внутри арены стало прохладнее.

– Как думаешь, что сегодня самое грандиозное? – усмехнулся в нетерпении Жинко, забравшись ко мне в кабину. Он цедил арену глазами.

Я сверился со списком.

– Судя по тому, что у меня есть… Ветроск с Лейвом.

– Да! – хлюпик захлопал в ладоши. – Я знал, что ты это скажешь! Да, с нетерпением жду! Вот это будет зрелище!

– Посмотрим, – я поменял направление четвертого фонаря. – Не забывай, что было два триместра назад – всех побила девушка.

– А-а, – отмахнулся Жинко. – То была Хриса. Она змея тихая, с такими не угадаешь.

– Есть еще Пума…

– А кто это? – заглянул ко мне парень через плечо, всмотрелся в имена.

– Не знаю.

Трибуны заполнялись медленнее, чем обычно. Где-то были заторы. Торгейр наконец-то загнал последнего любопытного дракошу в загон и закрыл ворота. Сегодня без вас, ребята. Ирлан, отряхнув от воротной копоти ладони, показал мне большой палец, и я нажал на красную кнопку:

– Рассаживаемся, дамы и господа. Скоро начнем!

Народ сразу засуетился. Через пять минут стало ясно, что стадион заполнен на пятьдесят процентов – что ж, для первого триместра неплохо. Я перепроверил оборудование и установил микрофон на автомат:

– Хэй-эй, маленький и великий, синий и белый, мальчики и девочки – добро пожаловать на первую в новом году аренную битву-у!!!

Взорвались хлопками. Как положено, на слове «синий» взбрыкнулись вспышки возмущения в пяти частях трибуны, но быстро смолкли.

– Сегодня у нас грандиозные заявки, поверьте, это того стоит. Похоже, все устали от трехнедельного отдыха – а вы устали? Я не слышу! Да, народ. Но разве я буду раскрывать вам карты сразу? Поэтому терпим и предвкушаем, а открывают сегодня день Урабур и Бандужи, огненный повелитель и маг смога. Посмотрим, во что это выльется.

Разминочка. Эх, слабовато! Но зрителей разогрело. Ласточки, напуганные боем, окончательно исчезли из поля зрения, повезло, что летали за куполом.

– Как видите, дым бессилен перед мощью огня. По крайней мере, на этот день. Ребята, молодцы! Вам не терпится узнать следующих? Народ, не лезем на площадку, пока рано. А теперь ирланы! Северяк против северяка! Даааа! Ой, я забыл вас представить… А, неважно. Ого, он уже сломал ему кисть…

Славные битвы.

И чем дальше, тем лучше. Я был прав, что ставил на Лейва и Ветроска – такой резонанс никому из предыдущих противников не снился. Конечно, особенно старались синие. Но это мелочи.

– Ух ты! Какой поворот! Да, да, да! Ой, а я могу поболеть за кого-нибудь?

С трибун ожидаемо донеслось размазанное «не-е-э-эт». Ирлан и синий кантиец сцепились так, будто от этого зависело, кто будет руководить войском. «Вот оно» пришло, когда кантиец полоснул клинком и задел одежду, отчего та загорелась белым, и Лейву пришлось срочно скидывать верх.

– Руби его, Ветр! – зажглись цветные трибуны, но к Лейву уже мчались помощники.

– Через ваши трупы! – кричали они, маня эльфов вниз. Те не нуждались в уговорах.

Я дождался, когда по зрителям ударит первая волна, и ткнул кнопку:

– Мешапошник! Выживаем!

На этом моя роль на сегодня окончена. Я вылез как раз до момента, когда в рубку вонзилась черная струя, раскрошив стену.

Лепота-а! Вот по такому я всегда скучаю на каникулах. Все, кто ни попадя, лупят всем, чем ни попадя. Выживает самый – сильнейший, ловкий, незаметный – и можно продолжать до бесконечности. Единственный минус – новички, которым, даже если объяснять правила, которых нет… Пропустив удар черной вперед, я подскочил к одной такой новенькой. Бедняжка, совсем в комок сжалась.

– Эй, все путем! Выбирайся отсюда в корпус! – крикнул я и похлопал для поддержки по спине.

Глаза у нее круглые, и ужас выбивается из краев. Эх, напугалась.

К следующему пареньку уже подбегал Торгейр, явно раздосадованный, что не получает полную чашу веселья. Я на ходу поискал глазами преподавателей, но ни один из них не удосужил внимания сегодняшние соревнования.

– Жинко! – не, не слышит. – Вон того бери!

Черт, чесать через шестую часть стадиона из-за не умеющего читать по губам Жинко. А, была не была. Так, осторожненько…

«Школа выживания». Говорящее какое-то название. Студенты-то любили о ней поговорить, и поведением показать. Однако в Уме были запрещены драки. И запрещены любые используемые вне стен аудиторий магические и иные воздействия на людей. За это на тебя могли наложить тяжелые штрафы, а мог ожидать и поворот на сто восемьдесят вокруг оси – вон из университета. Официально здесь драться нельзя было.

Но, видимо, слишком хотели, раз арену придумали. Там санкции отсутствуют – там все равны. Если в Уме штраф зависел скорее от настроения преподавателя, то на арене ты свободен, как комета. Делай, что хочешь, сражайся, с кем хочешь: тебя подлатают без вопросов в целительной башне или, на крайний случай, отвезут в ближайший, с прямым порталом, медицинский городок. Все для блага учащегося.

И вот этих болеющих ареной людей я не понимала. Как будто здесь нравилось друг друга бить. Что происходит с этим Универсальным Магическим? Вроде есть правила – а только волю дай. Все шли на арену, гурьбой, будто нигде на свете не было места чуднее. Веселые лица, предвкушающие битвы.

Я не отставала от групп студентов, стараясь ни к кому не подходить близко – ударят еще для разминки. Могла бы я, конечно, остаться в башне, но подсказывало мне чутье, что лучше первый день потерпеть со всеми. И не обращать внимания на упоминание «школы».

Портал, в котором с шутками и заливным смехом исчезали ученики, представлял собой вагон – длинный желтый, с потрескавшейся снаружи краской. Пустые стекла, сидений нет. Но в конце, не надо было даже вглядываться, маячила серая пелена вместо перехода в следующую часть «поезда». Я переступала через нее, сжавшись, ожидая от бесплотной, азотного происхождения массы нелюбимую мной тошноту.

Долго… переход был длиннее, чем я могла себе представить. Это был целый мост, раскинувшийся над глубокой впадиной, по склонам которой росли ели. Больше я ничего не могла видеть: дно оврага терялось в тумане, напоминающем по цвету ту же субстанцию, что и на порталовом входе.

Здесь было холоднее на несколько градусов. А еще я не слышала звуков птиц, и дело было даже не в том, что студенты вокруг слишком шумные. Оглянувшись, я не увидела университета… Его здесь и не могло быть. Мне оставалось надеяться, что арена так же защищена неизвестностью, как и местоположение Ума. Но, кажется, я слышала от студентов шепоты, которые уверяли меня, что эта надежда напрасна…

В какой-то момент в нос ударил безвкусный туман – и я оказалась перед входом.

Дежавю. Эта была первая мысль. И я даже поймала себя на том, что ищу схему, по которой бегают разноцветные точки – показывающие торговцев, зрителей и незанятые места. Я задела рукой очки, хотя просто рефлекторно подняла ее к волосам. Это было год назад… Но я на секунду будто вернулась в прошлое.

Зажимая уши ладонями – ничего не разобрать в звуковом калейдоскопе, – повинуясь толпе, я забралась на трибуны и пошла наверх. Чем выше, тем меньше внимания. И подсказывала тревога – что там безопаснее. Но когда я достигла последних рядов, над ними вспыхнуло электричество. Потом всполохи стали реже. Присмотревшись, я сообразила, что это магическая стена. И очевидно, ее задачей не была защита неуклюжих студентов, могущих случайно свалиться назад. Она защищала извне от внутреннего…

Вокруг сидений на пять так никто и не сел. Я обхватила плечи. Эта арена огромна. Мне казалось, что виденная мной единственный раз в жизни – опять это дежавю – не могла тягаться с этой размерами. Но в университете не училось столько народу. Размах территории нужен был здесь по какой-то иной причине, и я знала, что мне она не понравится, когда догадаюсь.

Я вздохнула, пытаясь сосредоточиться на чем-то другом, и нашла отличие: эта арена была вытянута вдоль. Блекло-желтым разлинованы три границы – но по сути одна толстая полоса по краю коричневого поля была поделена на несколько потоньше. Все остальное в середине – общее. В одной части стадиона находилось огромное здание с закрытыми воротами. Боюсь представить, что там хранят, размеры тоже ничего себе…

И началось все… голос, который попросил нас рассаживаться, упомянул в приветствии цвет. А я же помню, что на расы лучше не делить, а тут так откровенно говорили о коже некоторых зрителей. «Синий и белый»…

– Добро пожаловать на первую в новом году аренную битву-у!!!

Шум. Я зажала ладонями уши. Этот голос врезался мне в память. А шум, поднятый им, пугал.

Здесь так хотят крови…

Битв.

Я поежилась. Лица ближайших зрителей горели азартом, и мне становилось страшно всего лишь от этого. Вой, крики…

Я закрыла глаза.

– Но как нам незаметно?..

– Чутье спросим.

«Дорогие гости! Дорогие заклинатели! Мы начинаем состязание!»

Что творилось на арене… Мага смога разбил в пух и прах на первой же минуте огненный: все завершилось быстро и пыльно. Те, кто дрались вторыми, поломали друг другу кости – я видела, как один волок руку, а хруст неслышно было только по счастливой случайности…

– Валим с острова!

И так с каждым. И люди ведь – вот что непонятно – выходили на арену с вожделением, будто закончить жизнь под тысячами взглядов было лучшим вариантом смерти, о каком можно мечтать.

– Ковен, что? Я останусь с тобой!

– Руби его, Ветр! – услышала я прежде, чем успела встать с места – все, что я хотела сейчас, уйти. Но на том конце стадиона взревели синие эльфы. Другой народ, срывая на себе рубашки, ринулся на арену. Все ринулись на арену. Все, кто так или иначе мечтал помахаться магией, неслись вниз.

– Через ваши трупы!

– Охота на тебя. И на Джину.

– УХОДИ!

Я смотрела на этот разрастающийся бардак, где теперь сияли белые, желтые, красные магии, метались струи и били молнии.

И поднималась черная туча.

В моей ли это голове… Это в моей голове.

Магия сгустилась для выпада в нашу сторону, Риден схватил меня за руку…

Чернота выстрелила в толпу, исчезла – и где-то появилась вновь.

– Мешапошник! Выживаем!

Я пялилась в то место, где только что была тьма. Она. Нет-нет-нет-нет-нет-нет-нет. Везде крики, щепками крошится дерево, орут в возбуждении зрители. Или это в моей голове? Воспоминание из прошлого – или картинка из настоящего? Еще удар. Я закричала. Но меня не услышали. Все кричали, и все по разным причинам. Новый удар: молния. Я побежала. Не видела, куда. Дыра – трибуны нет. В купол срезонировала магия. Вой обезумевшего человека – далеко, и тут же близко. Мечи, струи острые.

Я сжалась в комок на лавке. Я знала, что меня достанут. Вопрос в том, когда им надоест меня не замечать. Нет-нет-нет-нет-нет! Не надо! Эта чернота! Он не здесь, этот маг не здесь!

Он здесь!

Он в этом Уме. В этом чертовом университете.

Он может достать меня в любой момент.

Почему я не могу защититься?!

– Эй… путем! …отсюда в корпус! – кто-то дотронулся до моей спины. Звуки приходили рывками. Я подняла глаза – к небу. Парень. Улыбается. Затем он исчез.

Сколько это будет продолжаться?

Я со всех ног бросилась наружу.

Мы неслись к шее дракона, это был единственный выход со стадиона. В нескольких метрах от Ридена ударила магия, и меня выбросило волной в горло чудовищу…

Я вижу выход.

Несусь со всей мочи. По вагону. Глотаю воздух. Вагон уже не страшен, совсем-совсем. Страх еще сковывает внутри, но остается там, снаружи, далеко – за воротами, где бушует толпа, где раздаются крики – счастливые и безумные, словно ядовитая смесь экспериментаторов. Страх там… Почему я не могу ничего сделать? Черная магия – она хочет меня отравить? Мои мысли?

Я не хочу просто убегать.

Я уже убежала тогда.

Меня встретил туман азота.

Я оставила в прошлом не только ужас.

Бесконечный вагон… Он все длится. Будто смеется надо мной.

Не только ужас – темного, ненавистного волшебства. Там же, в прошлом, мне пришлось оставить моего самого дорогого человека.

И эта мысль до сих пор, снова – и прямо сейчас – жалит меня изнутри.

Я ненавижу вас, звезды. Вы отобрали у меня магию.

Вы его отобрали у меня…

***

– Сколько я пролежала?

Мама заметила, что я смотрю на нее, подошла ко мне и поменяла компресс на лбу. В нос ударил терпкий аромат парного молока. Мама улыбнулась.

– Поспала бы еще. Ты двое суток не просыпалась, поэтому полежи-ка пока.

Я приподнялась на локтях, и маме пришлось придержать повязку, чтобы она не упала.

У меня голова гудела, словно там звездный улей поселился.

– Андрес обещал тебя повидать…

Андрес. Он тоже был там, на фестивале.

– Мам, мне надо на землю.

– Это не обсуждается.

Я недоуменно посмотрела на нее. Такой тон я слышала впервые. И произнесла она эти слова быстро, будто готова была, что я буду возмущаться.

– Меня Ковен ждет…

– Ты себя бы видела. Еле на ногах стояла. Хорошо, он тебя на лужайку привел, как угадал точно место. Ты должна отдохнуть.

– Мам. Это… – у меня чуть не вырвалось «за ним». За ним охота. Лучше про это ничего не говорить.

– Полежи спокойно, – мама поправила подушку. – Я сообщу Андресу, что он может уже приходить. Повидаешься?

– Я просто очень волнуюсь, – сказала я тише, лишь бы она больше ничего не заподозрила.

– Джина, – мама накрыла меня одеялом. Проверила температуру молока в кружке. – Джина, ты умная у меня девочка. Поменьше бы ты волновалась. Только этого хочу. Давай?

Она улыбнулась снова. Я поджала губы, когда она отошла. Мне надо на землю. Я наберусь сил, и сразу туда, достучусь до Ковена, он услышит.

Лишь бы с ним ничего не случилось…

Нет-нет. С ним все в порядке. Он сильный.

Его не поймал темный маг, и я с ним скоро увижусь.

И все будет хорошо.

Глава 19. Невидимое глазу

В каждой башне Ума было одно большое, преимущественно круглое помещение, – зала – которое предназначалось под разные нужды: место для собраний, гостиные, дуэльные комнаты (хотя последние уже давно превратились в музеи, с тех пор как состязания полностью перенесли на арену). Эти помещения были просторны, полны света – не только свечного – и всегда привлекали народ, в массах циркулирующий туда-сюда.

Мне и в голову не могло прийти, на первых порах, что это не такое уж плохое место, чтобы позаниматься своими делами. Несмотря на то, что ты постоянно находился на виду, на тебя обращали ровно нуль внимания, как если бы ты был настенным гобеленом.

Я примостилась около колонны за одним из многочисленных крепких столов, выполненных из неизвестного мне дерева. Ножки – предусмотрительно – были вбиты в пол. Чем-то эти лавки – а именно так у меня поворачивался язык их именовать – напоминали трактирные: не хватало только лоснящейся поверхности, щедро политой застывшим маслом.

За колонной сразу начинался проход, украшенный арками и стыкующийся с внутренним двориком: в его центре был выбит ряд соединяющихся фонтанов, и студенты с ментального проводили на воде опыты – пробовали через нее увидеть мысли рядом стоящих людей. Или пытались ощутить остаточные «мысли», заложенные в воду. Я была не единственной, кто старался близко к этим ребятам не подходить. Уж мне-то стоило их остерегаться…

За двориком чуть поодаль, не мешая светить лучистому солнцу, еще имеющему в этот прохладный ноябрь-месяц права, высились другие башни храма. Тень гораздо больше шла их бугристым поверхностям, кольцами завивающимся к макушкам. С этого ракурса не было видно лишенных эмоций лиц, которые, как мне казалось, способны любого свести с ума, стоит провести под их взглядами несколько дней неотрывно. Но в эту часть Ума они вроде бы не смотрели.

Шумок как в столовый час-пик, помогал отвлечься от этого мира и сосредоточиться на задании. Я методично заполняла формулы, ненадолго задумываясь над недостающими ингредиентами. Владимирина школа очень пригодилась – она позволяла держаться среди нового набора на среднем уровне, хотя я могла и выше, и если я решусь сдавать экзамены в конце триместра на травяном отделении, то тяжело должно быть не сильно… Но лучше бы я исчезла отсюда до этого момента.

Постепенно чувство чего-то странного становилось отчетливее. Голова была забита магическими рецептами, только что составленными на бумаге и теми, которые надо было привести к должному виду сейчас, но одновременно – как будто студенты с ментального оставили воду в фонтанах и сосредоточились на мне: один, другой, и еще один, третий.