Миссия из прошлого

Кроме профессора Туманова и шести ботсванских рабочих, включая сюда и Джека, в экспедиции участвовали ещё пять человек. Это Иван Юрьевич Селиванов – старый друг Туманова и участник двух его последних археологических экспедиций. Двое молодых историков – Ирина Туринина и Владимир Астахов; они только в этом году закончили свои университеты. Ирина Туринина к тому же ещё являлась и родной племянницей профессора Туманова – она была дочерью его младшей сестры. И, наконец, двое охранников посланных Вадимом Дмитриевичем Дербенёвым – Юрий Бочаров и Сергей Калинин. Правда, их участие в экспедиции изначально не планировалось.

В прошлом Сергей с Юрием были бойцами рязанского ОМОНа. Но при освобождении захваченной бандитами гостиницы, они оба получили тяжёлые ранения и, по выходу из госпиталя, к своему большому сожалению, были вынуждены оставить любимую службу. В это же время службе безопасности концерна «Русский медведь» как раз требовались крепкие надёжные парни и их, по рекомендации бывшего руководства, с удовольствием приняли на работу. А ещё через шесть месяцев они улетели в Ботсвану, где и проработали больше года. Но местная экзотика и однообразная жизнь быстро наскучила им. Они жаждали опасностей, приключений и когда в Маунг прибыли археологи, они поняли, что это их шанс. Вадим Дмитриевич Дербенёв не смог устоять перед их дружным напором и попросил Туманова взять их с собой. Тот, подумав, согласился, справедливо рассудив, что две пары сильных рук экспедиции не помешают. Так Сергей с Юрием и стали археологами.

Новоявленные археологи были ещё достаточно молоды – двадцать семь им исполнилось три месяца назад. При этом, Юрий был ровно на две недели старше Сергея, что давало ему повод в шутку называть себя старшим братом. Сергей с Юрием были так дружны, что порой казалось, что они и вправду самые настоящие братья.

В отличие от остальных членов экспедиции, Сергей с Юрием были вооружены. Они взяли с собой ножи, которые постоянно висели у них на поясе, и охотничьи карабины с оптическими прицелами. Жаль более привычные для них автоматы Калашникова им взять не разрешили… В пустынной, безлюдной местности их желание иметь под рукой серьёзное оружие было вполне оправданным. Мало ли каких лихих людей там можно встретить, к тому же, нельзя было исключить и нападение диких зверей.

Сами археологи ехали на двух новеньких «вахтовках», а всё оборудование и припасы вёз крытый грузовик с прицепом.

Каждая машина имела по три ведущих моста и лебёдке. Всё это позволяло легко передвигаться по здешнему бездорожью. Мощные кондиционеры, несмотря на жару, поддерживали внутри «вахтовок» и в кабинах у водителей приятную прохладу, а герметично закрывающиеся окна и двери защищали от вездесущей пыли.

Все машины были российского производства. Новые «Уралы» прекрасно зарекомендовали себя в местном климате и концерн «Русский медведь» теперь использовал в Ботсване только их. Вдобавок, это было и одним из проявлений патриотизма или, как это модно сейчас говорить, «импортозамещением» .

В первые часы своего путешествия, русские археологи буквально не отходили от окон автомобилей, с интересом разглядывая лежащую вокруг местность, а также животных, птиц и, изредка попадавшиеся, посёлки тсванов.

Современные сборные дома, обычные для Маунга и его промышленных посёлков, по мере продвижения к югу, встречались всё реже и реже, пока не исчезли совсем. Их заменили собой, самые что ни на есть, настоящие глиняные хижины, и теперь, появлявшиеся на пути посёлки-краали всем своим видом почти полностью соответствовали картинам описанными путешественниками, что побывали здесь двести-триста лет тому назад. Казалось, время совсем остановило свой бег в этих местах. И это не было преувеличением.

В самих краалях, как и лет двести тому назад, а может быть и всю тысячу, жило всего несколько семей. Человек двадцать-тридцать.

Постройки в краале представляли собой круглые в основании хижины без окон и навесных дверей, крыша коническая тростниковая и соломенная с большим выносом. Сооружают такую хижину следующим образом. Сначала делают каркас из жердей. Длинные, тонкие жерди закапывают в землю по окружности, вершины их нагибают, переплетают и связывают. На получившийся полусферический остов, поддерживаемый несколькими столбами, накладывают слой травы, связанной пучками. Затем складывают стены из глины, камня, соломы или тростника – в зависимости от того, что имеется в наличии в данной местности и устраивают очаг в центре хижины, а в крыше над ним дымоход.

Эти подробности строительства рассказал всем Иван Юрьевич. Он ехал в машине вместе с Владимиром, Ириной и Сергеем с Юрием и охотно отвечал на все их вопросы, коих надо сказать, набиралось изрядно.

– Да, и ещё, – добавил Иван Юрьевич, показывая на ближайшую к ним хижину, – деревянных построек банту не знали, и до сих пор кровати, столы и стулья нередко заменяются циновками и матами из трав. Но это, как вы понимаете, совсем уж у бедных семей… Теперь обратите внимание на забор рядом с хижинами. Он вовсе не для защиты от людей, как вы подумали. Он призван лишь защищать скот от местных хищников, и сделан из узловатых стволов дерева кагей – дерева на редкость твёрдого, и которое очень трудно распилить на доски. Так что не портите об него свои перочинные ножички – пожалейте добрую сталь. И вообще, пусть вид этих средневековых посёлков вас не смущает. Крааль, до сих пор, является основной формой расселения и низшей административной единицей в Ботсване. Настоящих городов и посёлков городского типа в стране пока ещё очень мало.

Пузатые, толстенькие ребятишки голышом стояли возле дороги и во все глаза смотрели на проезжавшие мимо машины, затем бежали им вслед, что-то весело крича, пока совсем не пропадали в облаке пыли. Взрослых и подростков в краалях было мало. Селиванов объяснил этот факт тем, что с началом сезона дождей женщины переселяются из своих деревень на земельные участки, находящиеся порой за пять, а то и за десятки километров от дома, где-нибудь у колодца или близ редкого в саванне естественного водоёма. Они пашут землю, сеют зерновые, сажают тыкву, дыню. В основном земледелием занимаются женщины, а мужчины пасут скот на пастбищах, тоже весьма удалённых от дома.

– Влажный сезон, – начал пояснять Иван Юрьевич Владимиру и Ирине, – длится в Ботсване четыре месяца, с декабря по март. За это время в основном и выпадают осадки. Сухая земля, щедро политая дождём, быстро оживает, покрывается зеленью, разноцветными цветами… Кстати, о цветах… Смею вас заверить, цветов, всевозможных форм и расцветок, здесь будет превеликое множество, от их неземной красоты просто будет невозможно отвести взгляд… Но что я всё это вам рассказываю? Вы всё это увидите своими глазами. Всему своё время. Когда?.. Ну, в этом году влажный сезон почему-то запаздывает: за всю прошлую неделю не выпало ни капли. Но ничего, дожди всё равно будут – природу не обманешь. – Иван Юрьевич бросил быстрый взгляд на наручные часы. – Шесть часов вечера. Что ж, дождя сегодня, по всей видимости, уже не будет. Почему спросите вы, я так думаю? Потому что во влажный сезон тучи обычно накапливаются к двум с половиной часов пополудни и разряжаются ливнем, часто с грозой. Дожди обычно не бывают затяжными, за один раз выпадает всего по десять-двадцать миллиметров осадков. Но случаются и мощные ливни, когда количество осадков достигает и трёхсот миллиметров… Однако я надеюсь, что в такой ливень мы с вами не попадём, а то ещё застрянем в каком-нибудь болоте.

Все невольно рассмеялись. Болотами на этой каменистой, сухой земле и не пахло.

– Да, искупаться бы сейчас, смыть дорожную усталость, – мечтательно сказал Владимир, устало потягиваясь.

– Да ты, мой друг, не в ту сторону поехал, тебе надо бы на север, там в местной речушке под названием Окаванга и искупался бы, – шутливо поддержал его Сергей.

Иван Юрьевич на эти слова неприязненно поморщился.

– Не советую я всем вам купаться в этой самой речушке.

– Почему Иван Юрьевич? – в один голос спросили Владимир с Ириной. Один лишь Юрий загадочно улыбался.

– Объясняю. Если вас ненароком не съест крокодил, то вы можете легко стать жертвой другого хищника – крохотного паразита белхасиа, его разносчиком служит один из видов улиток. Белхасиа проникает под кожу человека и разъедает его внутренние органы. Так что советую подумать перед купанием. Тем более что местные жители уверяют, что белые люди для них особенно привлекательны…

– Всё, всё, убедили, Иван Юрьевич – никаких купаний, – бодро ответил за всех Сергей.

– Вот-вот, никаких купаний. И в местные водоёмчики и озёра лучше не лезть, от греха подальше. Это я уже вам не только как друг говорю, но и как ваш непосредственный руководитель. А то вы у меня совсем как дети малые…

– Всё поняли, Иван Юрьевич, в воду больше ни-ни, ни ногой… – шутливо заверил Селиванова Сергей и ножкой так подрыгал, будто убирая её подальше от мифической воды.

Вновь все рассмеялись. А Иван Юрьевич в ответ лишь погрозил пальцем – смотри мол у меня, шутник, дошутишься…

Невысокий, полноватый Иван Юрьевич Селиванов быстро завоевал симпатии членов экспедиции. Весёлый, общительный, он постоянно улыбался и так и сыпал по любому поводу различными шутками-прибаутками, коих у него было превеликое множество. Казалось грусть и уныние ему совершенно неведомы. Катаясь словно колобок на своих маленьких толстеньких ножках, он всегда находился в движении, постоянно размахивая руками. Однако мало кто знал, что, приступая к работе, Иван Юрьевич полностью преображался. Куда исчезали весёлость и порывистые движения, когда он брал в руки кисточку, чтобы очистить от слоя песка и пыли хрупкий глиняный горшочек или сломанную кость. Полная сосредоточенность и сама серьёзность. Тут его точным, уверенным движением мог бы позавидовать даже самый опытный хирург.

В свои сорок четыре года Иван Юрьевич был женат и имел взрослую дочь. Побывал в трёх крупных археологических экспедициях и защитил докторскую диссертацию. Кроме того, он прекрасно разбирался в компьютерах и был известным программистом. Его особенно интересовали вопросы по компьютерной обработке археологических находок. Не секрет, что после раскопок, количество находок обычно исчислялось сотнями, тысячами, а порой и десятками тысяч предметов, и на их обработку уходили порой целые годы напряжённого труда. Целью Ивана Юрьевича было облегчить труд археологов. Ведь с помощью специальных программ, введя в компьютер фотографии предметов, мест их раскопок, данные о весе, материале и прочие данные, коих может быть великое множество, справиться с этой работой можно было намного быстрее. Более того, часть этой работы можно сделать и во время раскопок, последовательно обрабатывая поступавшие находки и использовать полученные данные опять же непосредственно на месте. Кстати, одной из таких программ и воспользовался профессор Туманов, чтобы реконструировать план города с фотографии Дербенёва. Автором её как раз и являлся Иван Юрьевич.

Собственно программированием Селиванов и занимался последние три года. Он работал в Москве, в дружной компании единомышленников. Но, будучи человеком непоседливым, с кипучим характером, долгая работа в тиши кабинетов раздражала его. Поэтому, когда профессор Туманов, с которым он был знаком более двадцати лет, предложил ему поучаствовать в новой археологической экспедиции, Иван Юрьевич охотно согласился.

Свой мощный компьютер он в грузовик класть побоялся. По договорённости с Вадимом Дмитриевичем Дербенёвым, при первых же находках, компьютер со всеми нужными устройствами ему доставят в лагерь на вертолёте. Сейчас с собой он взял только небольшой походный ноутбук.

Ехавшая вместе с Иваном Юрьевичем молодёжь, веселилась весь день, перебегая от одного окошка к другому, задорно смеясь при этом над многочисленными шутками и анекдотами. Молодые археологи радовались совсем как дети, вырвавшиеся наконец из скучного и привычного дома на долгожданный пикник.

К концу дня, мелькавший за окном ландшафт, стал настолько привычным, что на него перестали обращать внимание. Все сели за небольшой столик, обсуждать и комментировать шахматное сражение, что разыграли Сергей с Юрием – страстные поклонники этой древней интелектуальной игры. Шахматные фигуры, снабжённые магнитами, прочно держались на доске, не боясь дорожной тряски.

Ботсванские рабочие, принадлежащие к местному племени тсвана, ехали отдельно, в другой «вахтовке». И дело тут было не в пресловутой расовой дискриминации, а в обычном языковом барьере. За исключением Джека, сидевшего за рулём первой вахтовки, никто из них не владел в достаточной степени разговорным английским языком – они прибыли из весьма отдалённых от Маунга деревень, где в ходу было больше местное наречие. К тому же, всем им было не больше двадцати… В любом случае, сейчас молодым ботсванцам отдельно ехать было намного удобнее. И места в машине больше и психологически комфортнее.

Джеку же – высокому мускулистому негру, типичному представителю народности банту – на вид было около тридцати пяти лет. Он прекрасно владел английским языком, а за два года общения с русскими инженерами начал понимать и русскую речь. Помимо этого он знал несколько наречий других племён. Знание языков и местности вокруг Маунга, особенно к югу от него, а также умение водить машину, делало Джека просто незаменимым участником экспедиции. И хотя Джек неохотно говорил о своём прошлом, по его рассказам и отдельным репликам чувствовалось, что он многое повидал в своей жизни. Он легко, без тени смущения, как равный с равными, общался с «белыми», не особо, впрочем, сближаясь с ними. Он всегда сохранял дистанцию. Но в тоже время, Джек держался несколько обособленно и от своих более молодых соплеменников.

К тому времени, когда солнце уже готовилось спрятаться за облака, низко висевшими над горизонтом, экспедиция уже встала на свою первую ночёвку. Машины дружно окружили огромный баобаб, одиноко возвышавшийся над плоской, высушенной зноем, равниной.

Услышав долгожданное слово «привал», все поспешили вылезти из машин, размять затёкшие ноги. Владимир Астахов, ловко опередив Сергея, первым протянул руку Ирине, помогая ей спрыгнуть на землю, за что заслужил благодарный взгляд девушки.

Владимир смотрел на Ирину восхищённым взглядом, не выпуская её руку из своей. Так приятно было ощущать в своей руке тонкие, прохладные пальчики девушки. Но ни что не длится вечно… С трудом разжав пальцы, Владимир выпустил руку девушки и широко улыбнулся.

Если говорить честно, Владимир с первого взгляда влюбился в Ирину. Влюбился как мальчишка. Ирина была красивее всех тех девушек, что когда-либо ему приходилось видеть. Он смотрел на неё и не мог насмотреться. Он многое хотел бы ей сказать, но не мог, не решался. Он почему-то сильно робел в её присутствии, а все нужные слова куда-то вдруг разом пропадали… Нет, в свои двадцать шесть лет Владимир не был законченным «ботаником», полностью чурающимся женщин. Нет, он встречался со многими девушками и чувствовал себя вполне уверенно в общении с ними. Но Ирина… Ирина была совсем другой, особенной. Взгляд её чистых, невинных синих глаз разил наповал, он просто не мог отвести взгляд от её прекрасного, писанного словно с иконы лица. При виде девушки сердце Владимира само собой вдруг начинало бешено колотиться в груди, готовое вот-вот выпрыгнуть оттуда, а вот душа, словно найдя, наконец, давно потерянную половинку, ликовала и пела. В эти мгновения Владимир птицей-счастья взлетал ввысь на крыльях любви и тут же стремительно падал вниз при одной только мысли, что эта удивительная девушка никогда не полюбит его…

В присутствии Ирины, Владимир старался казаться суровее и решительнее, но перед мягкой, застенчивой улыбкой девушки он устоять не мог, и вся его напускная суровость куда-то вдруг разом пропадала и восхищённый взор выдавал упорно скрываемые им чувства. Владимир мысленно ругал себя, но сделать ничего не мог. Увы, он как был, так и остался неисправимым романтиком…

Ирина – высокая и стройная – производила впечатление хрупкой, нежной, беззащитной девушки. И при взгляде на неё у Владимира каждый раз появлялось безудержное желание всячески оберегать и защищать её. В её красоте не было ничего порочного, только чистота и невинность, такую можно было только любить и обожать… Владимиру в Ирине нравилось всё: тонкие черты лица, маленький ротик с жемчужно-белыми зубками, тёплая улыбка, искрящиеся смехом глаза… Глаза… Как раз её глаза нравились ему больше всего. Большие, ярко-синие, окружённые длинными густыми ресницами, они эффектно контрастировали с белоснежной кожей её лица и неизменно приковывали к себе взгляд. В них так и хотелось утонуть…

Длинные, тёмно-каштановые волосы Ирины были умело уложены в высокой причёске и густыми прядями спадали ей на спину и грудь, выгодно подчёркивая её красоту. Серебристая футболка не могла скрыть тонкую талию, а подобранные в тон серые брюки эффектно обтягивали красивые стройные ноги.

Ирина, прижав свою чудом освобождённую руку к груди, посмотрела на Владимира недоумевающим, чуть растерянным взглядом, затем неуверенно улыбнулась в ответ и пошла дальше.

Владимир остался стоять на месте, и некоторое время продолжал смотреть на неё взглядом полным любви и обожания. Затем, словно опомнившись, он быстро опустил глаза, ругая себя за непростительную оплошность, и тут же бросил беспокойный взгляд на своих товарищей – не заметили ли? Но всё было спокойно: все занимались своими делами, и никто не смотрел в его сторону. Владимир ещё не знал, что они давным-давно раскрыли его секрет и, теперь, улыбаясь в душе, старательно подыгрывали ему. Немного успокоившись, он со спокойной душой пошёл помогать остальным разбивать лагерь.

Совместными усилиями археологи быстро установили палатки, разожгли костёр и выгрузили необходимые для ужина продукты. А ещё через сорок минут все дружно приступили к ужину, состоявшему из разогретых мясных консервов, овощного салата, булочек с сыром и крепкого ароматного кофе.

Большой костёр ярко горел, потрескивая сухими ветками, которые, к радости археологов, почти не давали дыма. После ужина, без какой-либо подсказки, вся экспедиция дружно собралась вокруг него. Усталые археологи просто смотрели на огонь и наслаждались долгожданными минутами отдыха и покоя. Всё-таки трястись целый день в кузове грузовика достаточно утомительное занятие…

Горячее кофе взбодрило Владимира, прогнало усталость и сон. Накинув на плечи одеяло, он отошёл подальше от костра и сел на небольшой бугорок. Посмотреть на закат, а заодно и побыть немного в одиночестве.

Величавое, багрово-красное солнце медленно уходило за горизонт. Весь мир, куда не кинь взгляд, был окрашен различными оттенками красного, и от этого казался ещё таинственнее и прекраснее, чем днём. А последние солнечные лучи, с трудом проникнув через разрывы в облаках, лишь добавляли красок, веером скользя по равнине и подсвечивая её как бы изнутри.

Огромное африканское солнце мало походило на то, что освещало маленький, затерянный в просторах Сибири, городок – Белово. Родину Владимира. Здесь оно было куда больше и ярче. И одновременно совсем чужим. Задумчиво глядя на заходившее солнце, Владимир вдруг вспомнил о том, что уже давно не видел свой город, своих родителей и друзей. Как они там?.. Белово… Милый его сердцу город. Родной и близкий. Город, окружённый многочисленными угольными шахтами и разрезами, – один из многих таких в Кузбассе, и где, увы, теперь не встретишь ни чистых рек, полных рыбы, ни вековой тайги, ни медведей, которые, как думают многие москвичи, обязательно должны были быть там. Бродить по вечерним улицам… Владимир грустно улыбнулся: за всю свою жизнь, он так ни разу и не увидел на воле ни одного живого сибирского медведя. Зато он видел как разрезы, добывая уголь, безжалостно уродуют землю, оставляя за собой лишь горы пустой породы и глины, которые, даже будучи засажены облепихой, выглядят также мрачно и безжизненно, как эта выжженная солнцем равнина.

Противный хохот гиен вывел Владимира из задумчивости. Он покрутил головой, но самих гиен нигде не увидел. Очевидно, хитрые животные прятались где-то в кустах неподалёку, где обнаружить их было практически невозможно. Поняв, что на гиен ему поглядеть не удастся, Владимир разочарованно вздохнул и вновь устремил взор к заходящему солнцу. Оно опускалось всё ниже и ниже, и равнина медленно погружалась в темноту. И так же медленно, из глубин памяти начали приходить воспоминания…

Владимир вырос в обычной шахтёрской семье, которых весьма много в Белово. Как, впрочем, и во всём Кузбассе. Край всё-таки шахтёрский… Закончив школу, он, как и многие его одноклассники, попробовал поступить в институт на горный факультет… Увы, неудачно… Весной его призвали на службу в армию. Он попал в зенитно-ракетную часть, базировавшуюся недалеко от Москвы. Возможно, именно это случайное распределение и определило его дальнейшую судьбу. История, загадки и тайны прошлого влекли его с детских лет, и Владимир твёрдо решил, что после окончания службы, он будет поступать в Московский государственный университет. Естественно, на исторический… Забыв про первую неудачу, он упорно занимался все последние месяцы службы, используя для этого каждую свободную минутку.

Его упорство было вознаграждено – он поступил. И с таким же неослабевающим упорством учился. В МГУ Владимир и познакомился с профессором Тумановым, который читал там курс лекций по истории древней Африки. Энергичный, суровый на вид профессор сразу понравился ему, и он не пропустил у него ни одной лекции или дополнительного занятия. Дипломную работу он делал под руководством профессора Туманова и долго не мог поверить своему счастью, когда Аркадий Александрович нашел его в Москве и предложил отправиться вместе с ним в Южную Африку на раскопки таинственного города. Это было похоже на чудо, ибо интересной работы по специальности Владимир в Москве найти не мог. И вдобавок на квартире у Аркадия Александровича он впервые увидел Ирину…

– Ирина… – еле слышно прошептал Владимир и улыбнулся. При звуках этого имени приятная тёплая волна прошла по его телу, вырывая из мира воспоминаний к реальной действительности. Не выдержав соблазна, он чуть повернул голову и тут же, совсем неожиданно для себя, сразу увидел Ирину. Она неподвижно сидела у костра лицом к нему и отрешённо смотрела на огонь.

Кто-то подложил в костёр новую порцию веток и пламя, резко взметнувшись ввысь, ярко осветило девушку, на краткий миг вырвав её из плена темноты. От неровного света по её лицу пробежали таинственные тени, и Владимиру на какое-то короткое мгновение, показалось, что он видит сейчас не Ирину, а прекрасную молодую жрицу, читающую в пламени костра строки чей-то судьбы. Возможно, даже его собственной…

Почувствовав на себе чей-то пристальный взгляд, Ирина посмотрела по сторонам ищущим взором. И сразу же увидела сидевшего на небольшом пригорке Владимира – это он смотрел сейчас на неё. Странно, но она почему-то ничуть не удивилась этому… Ирина гордо подняла голову и решительно встретила его взгляд. Она не привыкла отступать.

Ирина глянула прямо в тёмные глаза Владимира и – и как в душу его заглянула, прочитав в них невысказанные слова любви и, одновременно, твёрдую решимость бороться за свою любовь. От такого неожиданного открытия, она удивлённо ахнула, затем, смутившись, поправила рукой причёску и, пряча выступивший на щеках румянец, поспешно отвернулась.

Владимир, естественно, ничего не понял, и такая реакция девушки его немного испугала. Не сделал ли он опять какую-нибудь глупость? Или непоправимую ошибку…

Совершенно неожиданно для всех, и особенно для Владимира с Ириной, в вечерней тишине раздался громкий голос профессора Туманова.

– Так, уважаемые участники экспедиции, предлагаю закончить на этом вечерние посиделки и пойти спать. День был не из лёгких, а завтра нам всем рано вставать. Поэтому прошу всех пройти к своим палаткам.

Ослушаться профессора никто не решился, и все потихоньку начали вставать.

Ирина, воспользовавшись столь удобным предлогом, быстро поднялась и, стараясь не глядеть в сторону Владимира, поспешно юркнула в свою палатку. Как у единственной женщины в экспедиции, у неё была своя, отдельная палатка. «Такая привилегия даёт неплохую возможность хоть изредка побыть одной», – отвлечённо подумала она, укладываясь спать.

Ирина долго не могла заснуть. Ворочалась, пробовала считать «овечек» и «барашков», но сон всё равно не приходил. В конце концов, она сдалась и просто осталась лежать с открытыми глазами, размышляя о своём недавнем открытии. Да, теперь ей стали понятны все эти странные взгляды Владимира и его некоторое смущение в разговорах с ней. А это так удивляло её, ведь, несмотря на мягкие манеры и учтивость, во Владимире с первого взгляда угадывалась большая внутренняя сила, гордость и независимость. Настоящий «скорпион» (Ирина вспомнила, что он родился в начале ноября). Знание того, что в неё кто-то влюблен, чего уж тут скрывать, было весьма приятно. Но, в тоже время, её немного пугала та решимость, что она увидела в глазах Владимира. Такие люди обычно не отступают. Ирина вздохнула и механически поправила съехавшее одеяло.