«Свет и Тени» «Русского Марса» А. В. Суворова, его кумира, короля-викинга Карла XII и его врага, короля-полководца-музыканта Фридриха II Великого

7 июля несколько южнее города Кельце шведские части соединились и теперь их стало ок. 12 тыс. чел. Несмотря на то, что шведов было гораздо меньше (они вообще были настолько уверены в своем ратном превосходстве, что, не боясь, вступали в бой даже при большом численном превосходстве противника!) шведский король принял решение немедленно атаковать противника, лагерь которого располагался на возвышенности возле польской деревни Клишов, располагающейся в 80 км к северо-востоку от Кракова. Поскольку лагерь был защищён болотистой местностью и лесом, саксонцы не ожидали нападения.

В 9 часов утра 8 июля 1702 г. сражение при Клишове началось с атаки 4 шведских колонн на союзников через густой лес. В полдень шведское войско неожиданно для саксонцев вышло из него, маскировавшего его приближение. Саксонская армия спешно построилась в боевой порядок на возвышенности, в 2 ряда, поставив поляков на правом фланге. Общее командование войском осуществляли Штейнау и сам Август II, при этом кавалерией командовал Флемминг, пехотой – Шулленбург.

Выйдя из леса, Карл XII обнаружил, что атаковать можно лишь правый фланг противника, где стояли поляки, тогда как центр и левый фланг были прикрыты заболоченной местностью, к тому же, саксонцы на возвышенности имели превосходную позицию для артиллерийского обстрела. Вот под этим огнём шведский король и двинул своё войско влево, послав вперёд первую линию своего левого крыла, поддержанную пехотой фон Ливена и Стенбока. Правда, поляки отразили первые две атаки. В ходе одной из них у шведов ядро смертельно ранило зятя короля – Фридриха Гольштейнского, командовавшего в тот день шведской кавалерией. Скрывая навернувшиеся слезы, Карл сам возглавил атаку своей конной гвардии. Тесно сомкнутыми рядами, колено к колену, его рослые всадники на огромных конях галопом врезались в самую гущу саксонцев. Ударная сила шведской кавалерии при таком плотном построении увеличилась в несколько раз.

Август тоже попытался показать, что не лыком шит и лично повел в контратаку своих драгун. Но храбрости и силы «саксонского Самсона» (так льстиво величали Августа его саксонские подданные) оказалось недостаточно против военного таланта «северного льва». Таранного удара шведов, ведомых их отважным королем-«викингом-бёрсерком», поляки не выдержали и побежали.

Тем временем в центре шведам под командованием генерал-майора Кнута Поссе также удалось перебраться через болото и хоть с большим трудом и повторной атакой, но, то же, прорвать ряды вражеской пехоты.

Одновременно с этим ожесточённый бой развернулся и на правом фланге шведов, где командовал Рёншильд. Опытный Штейнау попытался было пройти между болотами и атаковать правый фланг шведов, ударив им в спину, однако Рёншильд сумел организовать оборону и только напряжением всех своих сил вынудил противника отойти назад.

Вслед за этим шведы контратаковали саксонскую кавалерию Флемминга. После жаркого боя она обратилась в бегство, что и предрешило общий исход сражения.

К 18 часам вечера шведы ворвались во вражеский лагерь и почти что пятичасовое сражение закончилось.

Согласно шведским данным противник лишился 2 тыс. убитыми и 700 ранеными, а также свыше тысячи пленными.

…Между прочим, это без учёта находившихся в саксонском лагере в большом количестве «женщин пониженной социальной ответственности и ориентации», как любит литературно «величать» их главная персона в современном российском истеблишменте, т.е. обозных шлюх. Без них не обходились наемные армии всех времен и народов: посылая солдат на смерть, полководцы предпочитали смотреть сквозь пальцы, как вояки «снимали стресс» перед боем, и тем более, после него, вернее, те, кто остался в живых. Смотрите кино-шедевр натуралистического кино (18 плюс) полулегендарного автора «Основного инстинкта» Пауля Верхувена (более известного, как Поль Верховен) – «Blood & Flash» («Кровь и Плоть», Голливуд 1975). Это – одна из наиболее «сочных» экранизаций многоликой «ипостаси» войны – а la guerre comme a la guerre…

Помимо женщин на потеху естества победителям досталась вся артиллерия врага (48 орудий) и его армейская касса.

Победа под Клишовым стала одной из самых блестящих побед Карла в ходе Северной войны. Он не только потерял всего лишь 300 человек убитыми и 800—900 ранеными, но и занял вторую столицу Польши, столь любимый Августом, Краков.

Но Август на этом не успокоился и собрал еще одно саксонско-польское войско, которое к началу кампании 1703 г. стало несколькими биваками севернее Варшавы: в Мальборке, Торне и Пултуске.

Шведский король занимал зимние квартиры в районе Кракова, затем в марте 1703 г. открыл кампанию, двинувшись в сторону Варшавы. Саксонский корпус фельдмаршала Штейнау (численностью 3.5 тыс.) сосредоточился в районе Пултуска.

В начале апреля шведская армия во главе с Карлом XII достигла Варшавы, навела понтонный мост в районе Новый Двур Мазовецкий и, отбросив саксонские посты, переправилась через р. Нарев. Однако из-за распутицы пехота и артиллерия отстали, и Карл XII сумел достичь Пултуска с одной лишь кавалерией – 2 эскадрона драбантов А. Горна, 10 эскадронов Я. Спенса, 6 эскадронов драгун Бухвальда и 8 эскадронов Сконского драгунского полка.

На рассвете 1 мая Карл XII неожиданно напал на саксонский корпус. Увидев 3 тыс. шведской кавалерии перед собой, Штейнау попытался укрыться в городе, однако драгунский полк Бухвальда ворвался в город на плечах отступавших саксонцев. Вслед за ним в город ворвались остальные силы шведов.

Саксонцы покидали город по мосту через р. Нарев с другой стороны, однако преждевременный взрыв моста привёл к блокированию части саксонских войск и их капитуляции.

…Между прочим, и на этот раз Штейнау оказался разбит. Этот бывалый, но отнюдь не высоко даровитый генерал, уже в третий раз всего лишь за пару лет сходился со «шведским львом» на поле боя и все три раза проигрывал ему…

После восстановления моста шведская кавалерия продолжила преследование отступившей саксонской армии. В конечном счете, шведы потратили больше сил на преследование врага, чем на само сражение.

…Кстати сказать, сильная сторона стратегии шведского короля заключалась в том, что он действовал очень энергично, не давая противнику опомниться. Но с этим был связан и серьезный просчет в его действиях. Не желая ослаблять свою армию выделением войск для гарнизонов, Карл не закреплял за собой занятой территории сетью крепостей со шведскими гарнизонами. Он не умел пользоваться результатами своих военных побед на все 100%: как только шведский король и его армия покидали захваченный район, туда тут же возвращался Август и все начиналось сначала. По сути дела шведский король владел только тем пунктом, в котором находился его лагерь…

По некоторым данным, шведы в том сражении потеряли лишь 18 человек убитыми и 40 ранеными, тогда как саксонцы лишились 200 убитыми, 800 ранеными и 600 пленными.

Преследуя ускользающего врага, Карл проскакал со своей кавалерией (пехота на такой «охоте» не нужна) всю Польшу вдоль и поперек…

…Рассказывали, что как-то раз Август чуть не попал в плен. Однажды он сидел за обедом в трех верстах от Кракова, полагаясь на свою гвардейскую охрану, стоявшую чуть дальше. Кавалерийский отряд шведского военачальника Рёншильда внезапно налетел на саксонских гвардейцев и обезоружил их, однако курфюрст оказался много проворнее своей личной охраны и успел-таки вскочить на лошадь…

Безостановочная погоня продолжалась четыре дня!?

И все же, Августу снова повезло: он успел скрыться в чаще Сандомирских лесов. А неудачливый Реншёльд получил нагоняй от своего короля и остался без долгожданного отпуска – поездки на родину…

Охота за Августом продолжилась. Карл XII сам, рискуя жизнью, штурмует города.

Под старинным прусским Торном на Висле его спасло лишь простое солдатское одеяние. Саксонцы не стали тратить заряды на какого-то рядового солдата в поношенном мундире, поразив, стоявшего рядом со своим королем свитского офицера фон Ливена в роскошном платье с золотым и серебряным позументом.

И так происходит везде или почти везде.

На все увещевания свитских генералов поберечь себя и не лезть в самое пекло, юный король саркастически усмехается: «Это мои ребята! Я – их король и не могу прятаться за солдатскими спинами!»

Вот и 27 августа (7 сентября) 1704 г. шведский король-сорвиголова опять «поставил на кон свою королевскую жизнь», когда силами всего лишь трёх драгунских полков (Крассова, Бухвальда и Дюкера) предпринял штурм города Львова – во время Северной войны этот город был одним из самых богатых и самых важных в Речи Посполитой – отказавшегося выплатить откуп Магнусу Стенбоку под угрозой ограбления города.

Шведы подступили к городу еще 25 августа (5 сентября). Часть войска заблудилась в густых лесах, поэтому Карлу XII пришлось отложить запланированное на следующий день наступление. Леса были настолько густые, что войска смогли соединиться только с использованием сигнальных рожков. Кроме того, из-за страшного ливня идти в атаку на следующий день не представлялось возможным. Суровый король-викинг приказывает всем заночевать в лесу, сам подавая пример: завернувшись в мокрый плащ, он ложится на сырую землю и мгновенно засыпает сном праведника.

Весь следующий день Карл XII лично инструктировал своих спешенных кавалеристов, как штурмовать городские стены с помощью ручных гранат. Дело в том, что Львов был защищён стенами с воротами. Дополнительной преградой служили сухой ров и вал с пушками. Утром 27 августа (7 сентября) шведские кавалеристы под сильным пушечным и ружейным огнём пешком пошли на штурм. Каждый из полковников вёл собственный полк. Полк Бухвальда двигался справа, полк Карла Густава Дюкера (? – 1732) – слева, а полк Крассова – по центру.

Шведский король, находившийся в передних рядах атакующих, одним из первых оказался на городских стенах. Через четверть часа ворота города были захвачены полковником Торстенстоном и его «кавалеристами» из полка Крассова. Бухвальд прорвался со своим полком до рыночной площади и захватил её. После этого город полностью перешел под контроль шведов.

Лишь 30 кавалеристов – не обученных для городских штурмов – погибли тогда во время атаки Львова. Причинами их столь невысоких потерь стали стремительное взятие городской стены и очень быстрое пленение большей части ее защитников.

Шведам досталась 171 пушка львовского гарнизона, а также большое количество боеприпасов и продуктов. Пушки пришлось взорвать, поскольку шведы никак не могли забрать их с собой: для этого нужны были тягловые лошади, а не кавалерийские кони. А вот контрибуцию в 300 тыс. талеров на местных жителей король наложил, которую, правда, потом частично «скостил», по просьбе верного ему его ставленника на польском престоле Станислава Лещинского.

Карл XII пообещал было своим солдатам 24-часовое разграбление города, но потом, все же, отменил мародёрство. Одной из причин стало известие, что пока он стремительно скакал к Львову, столица Польши Варшава осталась почти без защиты. Во время штурма Львова, Август II, в свою очередь, захватил Варшаву, пленив шведский гарнизон вместе с генерал-майором А. Горном, а шведский ставленник Лещинский бежал.

Вот и пришлось Карлу XII вместо празднования очередной победы, как можно скорее исправлять свою ошибку и он выступил с войском в направлении Варшавы.

Получив об этом известие, Август II со своей армией покинул ее, при этом сам с кавалерией двинулся к Кракову, а основные силы во главе с генералом И. М. фон Шулленбургом направились в Саксонию.

Карл XII, совершив быстрый кавалерийский марш (500 км за 9 дней), 7 ноября 1704 г. настиг саксонскую армию у деревни Пониц (недалеко от границы с Силезией, 70 км южнее Познани).

Саксонский генерал Шулленбург был крепким воякой, знавшим толк в маневрировании. Ради спасения своей пехоты, Шулленбург даже пожертвовал большей частью кавалерии. Пока конный авангард Карла наседал на конный арьергард Шулленбурга, тот спешно выстроил в боевые порядки 12 батальонов и 4 эскадрона (4 тыс. пехоты и 900 кавалерии). Если левое крыло саксонцев прикрывалось селом Пониц, а правый фланг был защищён непроходимыми болотами, то центр боевого порядка Шулленбург укрепил рвом и вагенбургом.

Уже смеркалось и близилась ночь, но, несмотря на поздний час, Карл XII стремительно атаковал запыхавшимися от скачки всего лишь четырьмя драгунскими полками (лейб-драгуны, драгунские полки Крассова и Дюкера, Южно-Сконский кавалерийский полк). Ещё пять полков не успевали к месту сражения и из 7 тыс. кавалерии в начале сражения участвовали только 3 тыс.

Хотя шведы смогли опрокинуть малочисленную саксонскую кавалерию, но умело построенная саксонская пехота осталась на поле боя и трижды отбивала конные атаки противника. Даже ввод в бой подоспевших 5 шведских кавалерийских полков не внес перелома в сражение. Все шведские конные атаки захлебнулись. Сам Шулленбург со своими солдатами отражал врага. Всех его свитских офицеров поубивало. Он сам получил пять ран, но сумел отбиться.

Когда саксонский генерал заметил, что шведы обессилили, он выстроил свои батальоны в каре и отступил в близлежащий Пониц. Карл XII приказал отрезать пути отступления, но с наступлением ночи густыми лесами Шулленбург смог оторваться от преследования: потрепанная шведская кавалерия, не смогла быстро продраться сквозь заросли…

Утром следующего дня шведы вошли в Пониц, где взяли в плен раненых саксонцев, захватили обоз и три пушки. Победа обошлась им в 130 убитых и 100 раненых (по другим данным гораздо дороже – до 1.5 тыс.), тогда как враг потерял 500 убитых, раненых и пленных.

Так или иначе, но саксонскому генералу удалось сохранить армию и переправиться через Одер. Когда Карл, все же, вышел из леса с горсткой своих телохранителей-драбантов, то было уже поздно: Шулленбург с остатками своих пехотинцев оказался вне досягаемости на другом берегу реки. Восхищенный Карл отдал противнику военный салют…

А Август опять ушел от встречи со своим настырным и воинственным двоюродным братцем-«викингом»…

Глава 7. Роковое решение

В середине 1700-х гг. – в самый разгар Северной войны, развязанной русским царем, датским королем и саксонским курфюрстом (по совместительству еще и королем Польши, правда, время от времени) против шведского короля-«викинга» – наступило некоторое затишье.

…Дело в том, что блокада 24-тысячной шведской армией Карла XII 41-тысячной русской армии в районе Гродно (Великое Княжество Литовское) под командованием служившего русскому царю генерал-фельдмаршал-лейтенанта Г. Б. Огильви зимой-весной 1706 г., когда она счастливо избежала разгрома, выскочив в лютую зимнюю стужу из гродненской ловушки и самая крупная победа русских над шведами за первые шесть лет Северной войны – 18 (29) октября того года в битве при Калише в Польше союзных русско-польско-саксонских войск (10 тыс. русских, 5 тыс. саксонцев и 7 тыс. поляков) под началом саксонского курфюрста и польского короля Августа II и главного петровского фаворита князья А. Д. Меншиков над польско-шведским корпусом (7 тыс. шведов и 10 или даже 20 тыс. поляков Лещинского) под общим началом генерала А. Мардефельта – скорее, трактуются, как два ярких эпизода Северной войны, все же, не оказавших кардинальных изменений на ее ход. Шведский король после них почти год простоял на квартирах в бездействии в Саксонии…

Многие в Европе мудро советовали победоносному Карлу XII (датский король и саксонский курфюрст уже были «на коленях»), заключить мир с Россией на очень выгодных условиях, уже предложенных Петром. Лишь коварный Туманный Альбион (так издавна европейские дипломаты называли Англию), незаинтересованный в том, чтобы шведский король продолжал держать в узде большую часть Восточной Европы, стал всячески подталкивать Карл XII к походу на восток. Дальновидные англичане не без оснований (и почти не просчитались!) рассчитывали, что шведский безумец сгинет на снежных просторах дикой Московии.

И любимец Европы, упрямый и самоуверенный король Швеции не сомневался в своей очередной победе и намеревался решить «русский вопрос» одним большим походом. С его легкой руки по Европе ходила презрительная фраза: «Над московитами можно одержать победу, когда угодно! В русской армии 80 тысяч трусов и их разобьет 8 тысяч шведов!» Он никак не хотел принимать во внимание, что со времен Нарвы уже прошло немало лет и посредственные «ученики-московиты», щедро оплачивая каждый свой промах кровью, за это время уже выбились в крепкие «хорошисты». (Правда, и сами «хорошисты» еще толком не подозревали, на что они способны на самом деле: репутация Карла и его победоносной армии все-таки вызывали робость, в первую очередь, у самого Петра I.)

В разговоре с не единожды побежденным и униженным им Августом II Карл XII прямо сказал, что «прямым путем пойдет в Московское государство и как скоро вступит в столицу, созовет всех бояр и господ, разделит им царство на воеводства, обяжет их покинуть иноземное ружье и учредит войско по-старому».

Итогом этого предприятия должны были стать: полное уничтожение российского государства; утверждение вассалом на русском троне либо сына короля Яна III Собеского Якуба Собеского, либо, «если заслужит», – царевича Алексея; отторжение от Москвы Пскова и Новгорода и всего севера России в целом; присоединение Украины, Смоленщины и других западнорусских территорий к вассальной, покорной шведам Польше; остальную территорию предполагалось разбить на княжества, как во времена Древней Руси.

Согласно шведскому историку Эрнсту Карлсону, по началу шведский король думал ограничиться взятием Пскова совместно с Курляндской и Финской армиями (скорее, корпусами?) А. Л. Левенхаупта и Георга Либекера/Любекера (? – 4.6.1718, Эребру, Швеция), подвергнуть нападению Нарву и Санкт-Петербург, а решающее сражение следовало дать где-то между Псковом и Новгородом. Уже в ходе похода, возможно под воздействием амбициозных генералов Акселя Аксельссона Спарре (9.1.1652, Висбю, Швеция – 31.5.1728, имение Бручинд, уезд Ворднес, лен Эстеръётланди) и Андерса Лагеркруна (ок.1664 – 7.1.1739, Стокгольм), под влиянием сведений о серьёзном недовольстве бояр реформами Петра, на волнения обираемого до последней нитки крестьянства и лишаемых вольницы казаков, брожения среди запорожцев и из-за недооценки прогресса русской армии, он стал размышлять о походе прямо на Москву

Это лучший способ навсегда покончить с Россией, считал Карл.

В общем, шансы были…

По крайней мере, так считал шведский король, который уже давно «слышал и слушал» только самого себя (вернее, что ему хотелось услышать!), что присуще многим авторитарным правителям на определенном, зачастую – финишном, «витке» их единоличного правления…

Однако пока он не спешил претворять свои «наполеоновские» планы в жизнь. «Мышам живется вольно, когда кошки нет дома, – любил повторять победоносный шведский король. – Стоит только шведам вернуться, московиты побегут, как под Нарвой, и запрячутся в свои мышиные норы!» Карл XII, считавший себя неуязвимым избранником судьбы (в шведской армии ходила молва, что пули не берут его!), неоднократно упорно отклонял все (весьма выгодные!) предложения русского царя, самоуверенно отвечая, что они все обсудят с царем московитов, когда шведские войска войдут в Москву. Карл XII все еще жил прошлым и категорически отказывался реально смотреть на вещи.

А зря…

Он отверг очередные мирные предложения русского царя (а ведь первые попытки замириться со стороны Петра случились сразу после Нарвы!): на этот раз в саксонском Альтранштадте через знаменитого полководца той поры Джона Черчилля, 1-го герцога Мальборо, скуповатый Петр обещал шведам возвращение большинства завоеванных русскими в Прибалтике городов, включая Дерпт и Нарву! Тогда царь предложил еще и щедро заплатить за Ингерманландию, но в ответ последовало высокомерное: «Я никогда не торговал своими подданными!» Версальское посредничество тоже оказалось напрасным!

До сих пор немало историков (как шведских, так и российских) продолжают считать эту труднообъяснимую строптивость короля-«викинга» его грубейшей стратегической ошибкой. Не желая мириться с царем «московитов» даже на очень выгодных условиях (по сути дела Петр оставлял за собой лишь свой любимый «Парадиз» – Санкт-Петербург!), Карл, в своем неистовом желании безоговорочного торжества над Петром и унижения «Святой Руси», явно «перегнул палку».

А ведь окончание Северной войны в 1707—1708 гг. никак не могло быть для Швеции плохим итогом!? К тому же, ореол непобедимости, созданный королем для его армии, помог бы добиться очень хороших условий мира…

Но, с одной стороны, Карл никак не мог отказаться от «последнего похода». Просто для него не могло быть «последнего похода». Вся его жизнь – «последний поход». Он – типичный Человек Войны, который живет – пока он воюет (сражается!), иначе – ему смерть, по крайней мере, «ментально-духовная». И он, никак не мог существовать иначе…

А с другой стороны, разбуженный «русский медведь» уже вылез из своей берлоги и словно медведь-шатун вряд ли бы угомонился по-хорошему, стремясь непременно задрать своего обидчика. В общем, «не буди лихо – пока оно тихо». А его уже разбудили…

Как показало время, так оно и случилось.

…Между прочим, рассказывали, что последний король-«викинг» вроде бы высказал своему первому министру Пиперу мысль о решении всех проблем… простым вызовом русского царя на поединок – кто победит, тот пусть и диктует условия мира. Пиперу пришлось пустить в ход все свое красноречие, чтобы отговорить короля от столь безумной идеи. Не сразу, но король, все же, согласился с главным доводом своего министра, что Петр от вызова с таким мастером фехтования (причем, обеими руками), каким, безусловно, являлся Карл, непременно, уклонится. Идея фантастичная, но на деле шансы Петра, человека не только физически сильного, но и отнюдь неробкого десятка (приступы паники, причем, в основном в ранней юности, случались крайне редко), несомненно, были мизерны. Впрочем, не факт, что это всего лишь исторический анекдот, смахивающий на небыль…

Решив вторгнуться на необъятную территорию «Святой Руси», шведский король совершил крупнейшую, можно сказать роковую, ошибку в своей жизни. Ее, кстати, повторят потом многие другие не менее известные полководцы и правители: их имена всем известны. Но Карл был одним из первых, кто планировал войну с Россией как скоротечную успешную кампанию – своего рода «блиц-криг» столь любимый в цивилизованной Западной Европе – и первым наглядно показал всему миру, что это отнюдь не так на практике. По его приказу первоклассная армия шведов покинула благодатную Восточную Европу и ушла на восток – в русский поход.

Как, оказалось, ушла навсегда…

Так бывает, или a la guerre comme a la guerre…

Глава 8. То ли «охота», то ли «игра в кошки-мышки»?

Генеральному сражению под Полтавой предшествовала многомесячная то ли «охота» Карла XII на Петра I, то ли «игра в кошки-мышки» последнего с первым!? (Впрочем, каждый вправе выбрать то, что ему кажется предпочтительным.)

Началась она еще в середине 1700-х гг. Тогда Швеция была на пике своего могущества, а её армия была как никогда грозна. К тому же, главным западноевропейским «игрокам» – Лондону, Парижу и Вене – было не до Стокгольма: они все еще рьяно делили жирный «испанский пирог» (шла многолетняя война за Испанское наследство). А Петр был озабочен тушением «пожаров» внутри страны: сначала Астраханского бунта (в 1706 г.), а с осени 1707 г. по лето 1708 г. его подручные усмиряли восстание Кондрата Булавина.

…Между прочим, именно с той поры в русском языке закрепилось крылатое выражение «кондрашка хватил/хватит»…

Карл XII попытался воспользоваться ситуаций. Он пополнил ряды своей армии не только рекрутами из Швеции и подвластной ему Померании, но и наемниками из Саксонии, Силезии и Баварии, а также конными гренадерами из пленных швейцарцев и французов. Она насчитывала примерно 38—40 тыс. (данные разнятся) прекрасно вооруженных пехотинцев и кавалеристов, причем, первых было лишь ненамного больше чем последних. (Правда, к моменту пересечения границ Московского государства из-за болезней и потерь в боях ее численность уменьшится до 32—35 тыс. человек.) В армии, где «природных шведов» было не менее половины, царили жесткая дисциплина и образцовый порядок. Это были отборные, прекрасно знавшие свое дело бойцы. В Европе о них ходили легенды как о непобедимых солдатах. Обмундирование на всех было новое, с иголочки. Лошади упитанные, крепкие и выносливые. Люди сытые и всем довольные. Шведская кавалерия и по вооружению, и по выучке, и по тактике боя на голову превосходила русскую и, Карл делал на это ставку.