«Свет и Тени» «Русского Марса» А. В. Суворова, его кумира, короля-викинга Карла XII и его врага, короля-полководца-музыканта Фридриха II Великого

…Между прочим, чисто шведских конных полков было всего два: лейб-драгуны Реншёльда (к этому походу Карл резко увеличил количество драгунских полков) и драгуны Бухвальда под началом любимца короля 17-летнего сорвиголовы Маленького Принца…

В Польше оставался отряд генерала Э. Д. фон Крассова (Крассоу) в 8 тыс. новобранцев и 16 тыс. поляков ставленника Карла XII польского короля Станислава Лещинского. В Риге находился вспомогательный 12-13-тысячный (есть и иные данные о его численности) корпус Левенхаупта. Из Финляндии, как известно, готов был выдвинуться другой шведский полководец, Г. Либекер/Любекер с 13-14-15-тысячным (данные разнятся) корпусом. Его целью должны были стать Петербург и Новгород.

Силы шведского короля были немалые и Петр это прекрасно понимал, но и у него было, что противопоставить врагу. Общая численность русских войск к тому времени достигла 135 тыс. чел. Однако Карла XII ничто не пугало: он привык побеждать численно превосходящего врага. Главная русская армия под началом Б. П. Шереметева в 57,5 тыс. человек (впрочем, есть и более внушительные цифры численности шереметевской армии – чуть ли не 83 тыс.!?) сосредоточилась на пути основных сил шведского короля. Помимо этого не менее 20 тыс. пехоты и 4,5 тыс. конницы Ф. М. Апраксина прикрывали обожаемый Петром «Парадиз» (Санкт-Петербург). Более того, в главной армии был особый (16,5 тыс. чел.) корпус генерала Р. Х. Баура [варианты фамилии – Бауэр, Боур (1667, местечко под городом Хузум, Северная Фрисландия, Шлезвиг-Гольштейн, Германия – 1717, Украина)], который стоял в Дерпте с таким расчётом, что в случае острой необходимости он должен максимально быстро присоединиться либо к главной армии Шереметева, либо к Апраксину.

Петр высоко оценивал как боевые качества шведских войск, так и военный талант неординарного «брата Карлуса», объявленного при жизни военным гением и вторым «Александром Македонским», потому и не хотел рисковать. Он действовал по заранее разработанному на военном совете с его участием 28 декабря 1706 г. в польском город Жолкиев (Жолкве) близ Львова плану, в котором осторожность сочеталась бы с дальновидностью и решительностью. Отступая, русские войска «томили» бы противника «оголожением провианта и фуража», т.е. уничтожали продовольственные запасы, угоняли скот, жгли деревни. Решено было не давать шведам генерального сражения, а измотать их в оборонительных боях, которые принимать надлежало только при форсировании противником водных рубежей.

Подобная тактика должна была создать выгодные условия для последующего контрнаступления. Сам Петр выразил это в следующих словах: «неприятель нигде ничего не найдет и, захваченный войском сзади, сам не рад будет своему начинанию»

…Кстати сказать, Жолкиевский план Петра нельзя ставить ему в упрек. «Скифская» стратегия была единственно возможной (а, по сути – единственно победоносной) в борьбе с образцовой армией шведского короля-солдата. Петр прекрасно понимал, что выстоять против не изнуренных голодом и тяготами длительного похода по бездорожью России шведов его еще не столь хорошо «окуренная порохом-„обкатанная танками“» армия вряд ли сможет. Приходилось делать ставку на свое численное преимущество и гигантские территории, где могла затеряться любая европейская армия той поры, т.е. «спасти страну путем ее… уничтожения». Только после того, как неприятель очень серьезно ослабнет (количественное превосходство над ним станет подавляющим!), можно было подумать и о генеральном сражении. Наступавший гуманный «век Просвещения» вполне мирился с подобной варварской тактикой. Тот же герцог Мальборо в ходе войны за Испанское наследство не брезговал подобными приемами, правда, применительно к… чужой территории. Впрочем, русским было не впервой (и не в последний раз!) так обходиться со своей землей и со своим населением…

От Пскова до Брянска создавалась полоса заграждений – огромная «линия Петра I». На открытых местностях насыпали земляные валы. Все радиальные пути к Москве были перекрыты засеками через каждые 5 вёрст. (То, что в России называли дорогами, в Европе считалось бездорожьем, а что плохой дорогой – ее отсутствием и очень скоро лошади и люди, пушки и фуры Карла убедятся в этом наглядно.) Для проезда оставлено было только несколько больших дорог; на них соорудили полевые укрепления (люнеты). Позади «линии Петра» предполагалась рокадная дорога в 90 шагов шириной с мостами и гатями для переброски колонн вдоль фронта по четыре человека в ряд. Не довольствуясь этим, Петр приказал усилить защитные сооружения вокруг крупных городов: Пскова, Новгорода, Смоленска и даже Москвы, чей гарнизон спешно довели до 13 тыс. чел. Указ об обороне столицы был издан ещё 25 апреля 1707 г. Выезд из Москвы без разрешения запрещался. Москвичам предписывалось доставить хлеб для хранения в Кремль, чтобы не пришлось сжигать его во время осады. Все распоряжения подлежали беспрекословному выполнению «как в день судный». Велено было сказать москвичам, чтобы «в нужный случай готовы были все».

Население обязывали свозить свой «провиант и пожитки» в Смоленск, Великие Луки, Псков, Новгород и Нарву, «понеже под нужной час будут все палить». Провианта в городах должно быть на 5 месяцев, «дабы по всем дорогам нашему войску было пристанище». Можайск и Тверь снабдили пушками, палисадами и дополнительными людьми из уездов. В Петербурге царь приказал укрепить палисадом и брустверами кронверк Петропавловской крепости. А Смоленск с гарнизоном численностью 6.631 человек превратился в крупнейшую военную базу со складами муки, круп, сухарей и фуражного зерна.

Но в русском лагере не было единства по вопросу о том, как вести оборонительные боевые действия. Столкнулись два противоположных мнения – двух самых видных в военном деле сподвижников Петра I.

Ярый сторонник активных действий, влиятельнейший фаворит царя, генерал-лейтенант, князь (с 1707 г.) Александр Данилович (Нилович) Меншиков (1670 или 6.11.1673? – 12.11.1729) настаивал на том, что если пехотные войска будут отходить, то кавалерия (кстати, именно она находилась в подчинении у Меншикова), напротив, должна была перейти к решительным действиям, нанося удары по шведскому тылу, в то время как нерегулярной кавалерии (прежде всего, казакам) следовало тревожить фланги противника.

Последовательный приверженец особо осторожной манеры ведения войны фельдмаршал (с 1701 г.) граф (с 1706 г.) Борис Петрович Шереметев (25.4./5.5.1652, Москва – 17/28.2.1719, там же) резко выступал против разделения русской армии на отдельно действующие рода войск – пехоту и кавалерию. Он резонно считал, что тогда им будет невозможно поддержать друг друга в случае опасности. Старый фельдмаршал задавал своему оппоненту вопрос, который оставался без ответа: «Как кавалерия будет действовать в разоренной дотла местности?..»

Конфликт получился нешуточный. Царь не пожелал в него вмешиваться. Царский фаворит станет действовать по-своему и в первом же серьезном бою русских подстережет крупная неудача.

В самом начале похода в Россию, пройдя через Польшу, Карл XII получил сведения, что Пётр I занял город Гродно. Тут же он и его фельдмаршал Реншильд отправились туда с одним лишь кавалерийским авангардом в 800 чел. В городском гарнизона было ок. 9 тыс., из них 2 тыс. охраняли мост через реку Неман, ведущий к городу.

7 февраля Карл XII во главе нескольких сотен своих кавалеристов из авангарда лично кинулся в бой с русскими солдатами у моста и, убил холодным оружием нескольких из них: напомним, что король феноменально фехтовал сразу двумя шпагами. После короткой, но ожесточённой схватки русские войска отступили в город.

Тревожная новость о начале давно ожидаемого вторжения шведов заставили Петра I предположить, что к городу подошла уже вся шведская армия. Царь предпочел тут же оставить город и отступить к Березине, однако из-за предательства, служившего в русской армии бригадиром, саксонца Мюлефенльда мост, который вёл в Гродно, не был разрушен, и менее через два часа Карл XII почти без боя занял город.

Но сражение на этом не закончилось: Петру доложили о незначительном числе шведов на самом деле завязавших бой у моста, и он отправил 3 тыс. всадников против немногочисленного шведского гарнизона, в надежде, что их окажется достаточно для возврата города. Атаковать решено было ночью под утро, когда часовых особо тянет заснуть. Русская кавалерия опрокинула встречные караулы, и без помех доскакала до городских ворот. Однако там 30 шведских солдат вступили с ними в бой и подняли тревогу, заставив Карла XII опять взяться за оружие. В ходе боя один из русских драгун пытался было выстрелить в шведского короля, но его ружьё дало осечку и смертельная опасность миновала «заговоренного» короля-викинга.

Повторный бой за Гродно закончился для шведов благополучно: только убитыми русские потеряли в той ночной заварухе 56 чел. Более того, их кавалеристы с большим трудом смогли оторваться от преследования. Кроме того, Петру пришлось ретироваться за Березину. Карл XII же, потерявший в том ночном сражении всего лишь 11 человек убитыми, остановился на зимовку до весны в полевом лагере западнее Минска в Радошковичах (у Сморгони?), получая подкрепления и ведя боевую подготовку.

Наконец, 5 (16) июня Карл XII решил двинуться на Москву не через Новгород и Тверь, где у Петра было немало оборонительных укреплений, а кратчайшим путем: через Минск – Смоленск и Вязьму. Русские старались не дать шведам переправиться через реку Березина и ждали их у укрепленного Борисова, но Карл XII обманул их, беспрепятственно переправился через Березину у местечка Березино 18 (29) июня и пошел на Могилев, в расчете через Смоленск выйти к Москве.

После военного совета в стане русских было решено занять оборону по Днепру.

В июне-начале июля 1708 г. главные силы русской армии под командованием генерал-фельдмаршала Б. П. Шереметева (он отвечал за пехоту) и А. Д. Меншикова (он руководил кавалерией) расположились в районе Шклова. Правый авангард под началом Л. Н. Алларта с кавалерией Г. К. Флуга (Пфлуга) у Староселья (юго-западнее Орши), левый А. И. Репнин и Генриха фон дер Гольца (10.12.1648 – 2.7.1725) – у Головчина.

В конце июня шведский авангард под началом самого шведского короля подошёл к Головчину, западнее Могилёва, но, обнаружив русских готовых к отражению нападения, предпочел дождаться своих главных сил. Эта задержка-передышка позволила Шереметеву и Флугу подтянуться к Головчину, а Алларту – переместиться к Климовичам.

К началу своего первого крупного сражения со шведами русская армия (то ли в 10 тыс. пехоты и 12 тыс. конницы с 4 тыс. калмыков и казаков, то ли даже чуть ли не в 40 тыс. чел.?) под руководством генерал-фельдмаршала Б. П. Шереметева заняла позицию на левом берегу небольшой болотистой реки Вабич напротив Головчина.

Справа встала пехота Шереметева и кавалерия А. Д. Меншикова с Г. К. Флугом (13 полков и, соответственно, 11 полков). В центре (отделённом от правого фланга трехкилометровым болотом!) расположились 9 пехотных полков и 3 драгунских полка А. И. Репнина, среди которой было много необстрелянных новобранцев. А слева (в версте от центра) разместилась кавалерия Г. фон дер Гольца (10 драгунских полков и 4 тыс. калмыков и казаков – от последних в правильном сражении проку было мало).

Вдоль всей русской позиции шла непрерывная линия укреплений с 6 артиллерийскими батареями.

Отслеживая передвижения русских, Карл XII и его генералы заметили, что болото, разделявшее их армию надвое, все же, проходимо. Шведский король, конечно же, не преминул воспользоваться грубой ошибкой своих противников и не нанести разящий удар по русской позиции с неожиданной стороны, стремясь рассечь ее пополам и уничтожить по одиночке. Для пущей гарантии успешной атаки, решено было напасть ночью.

Выделив незначительный («демонстрационный») отряд против Б. П. Шереметева, основные свои силы (12.500?) шведы собрались бросить на отдельно стоящую дивизию Репнина.

Кавалерии К. Г. Реншильда было поручено вклиниться в промежуток между дивизией А. И. Репнина и кавалерией Г. фон дер Гольца. Прямо на берег реки в ночь на 3 июля была скрытно выдвинута мощная 22-орудийная батарея полковника Рудольфа фон Бюнау. Севернее нее выставили 6 орудий для того чтобы разрушить коммуникации дивизии А. И. Репнина с правым флангом Б. П. Шереметева. Темнота ночи, туман и дождь скрыли от русских все эти приготовления шведского короля.

В 2:30 ночи 3 (14) июля 1708 г. шведы открыли массированный артиллерийский огонь по русским позициям. Под его прикрытием 9 эскадронов и королевские драбанты во главе с самим королем перешли вброд реку Вабич, с трудом преодолев её болотистые берега. При этом шведский король едва не погиб: его лошадь увязла в болоте, и шведы с трудом вытащили тонущего короля. Все попытки русских помешать переправе оказались безуспешны из-за плотного артобстрела шведов.

Благополучно проведя через болото еще и 5 пехотных полков, Карл XII в 4:30 лично повёл их в атаку на солдат А. И. Репнина, для которых атака с этой стороны стала полной неожиданностью. Внезапность нападения (на рассвете, под проливным дождем, в туман) и невозможность получить своевременно поддержку привели к тому, что неопытные солдаты Репнина, побросав 5—10 (данные разнятся) пушек, в беспорядке отступили к лесу, откуда открыли сильный ружейный огонь по врагу.

Когда стрельба стихла (русские слишком быстро расстреляли весь свой боезапас) шведы около 6:30 атаковали их полки в лесу и те побежали. В сражении погиб генерал-майор русской армии В. И. фон Швенден и еще несколько офицеров.

От полного разгрома русских спасла болотистая местность, затруднившая шведам преследование. Организовать его Карлу XII не удалось и остатки солдат Репнина отступили к Шклову. Тем временем кавалерия Реншильда сковала боем русскую кавалерию Г. фон дер Гольца. Однако Гольц, видя отступление солдат Репнина и боясь быть отрезанным от главных сил, все же, смог в полном порядке отойти к Могилёву. Шереметев не принял участия в сражении и, узнав о неудаче Репнин, боясь обхода с тыла, тоже ушел к Шклову.

…Между прочим, Карл XII очень высоко оценил свою очередную победу над русскими и приказал выбить медаль с надписью: «Побеждены леса, болота, оплоты и неприятель». Правда, он, конечно, не ведал, что головчинская победа стала его последней крупной победой в этой войне…

Русские в той битвы лишились 2 тыс. убитыми, 1.655 человек ранеными и пленными (либо даже больше?), 6—12 орудий, снаряжения и обоза. Шведам победа обошлась в 265 убитыми и 1.028 человек ранеными. Впрочем, есть и несколько иные данные о потерях, причем, для русских не столь крупные – от 1.600 до 1.700 чел., а у шведов – от 1.200 до 1.500 чел.

Причинами поражения русской армии стало сразу несколько факторов.

Во-первых, чрезмерная растянутость позиция по фронту в 7 верст, не соответствующая числу оборонявшихся. Во-вторых, она была исключительно пассивно-оборонительной. В-третьих, ее разделили на три части (правый фланг был отделён от центра болотом, а левый – слишком далеко), что не позволяло русским поддерживать друг друга. В-четвертых, Б. П. Шереметев не счел возможным поддержать А. И. Репнина, несмотря на то, что уже после 2:30 стало ясным намерение шведов напасть именно на Репнина. В-пятых, позиции Репнина располагались от р. Вабич на расстоянии больше ружейного выстрела, что не позволяло его солдатам поражать шведов огнём во время их переправы через реку. В-шестых, дивизия Репнина даже не пыталась их контратаковать. И, наконец, отступившие к лесу солдаты Репнина оказались сами по себе и быстро расстреляли все свои патроны.

Русская армия сумела оторваться от неприятеля и благополучно отступила за Днепр. 6 (17) июля 1708 г. Карл XII взял Могилёв и спокойно переправился на его левый берег.

Русское командование на военном совете в Шклове решило отвести армию к Горкам. Вскоре в лагерь русских войск из Санкт-Петербурга прибыл царь Пётр I. Генералы Г. фон дер Гольц, А. И. Репнин и И. И. Чамберс были отданы под суд.

Трибунал над фон дер Гольцем, где главенствовал генерал-фельдмаршал Б. П. Шереметев закончился ничем. Генерал-поручик И. И. Чамберс был лишён чинов, командирской должности и орд. Св. Андрея Первозванного, но приняв во внимание его прежнюю безупречную службу, через день или два ему было возвращено воинское звание.

А вот Репнина, которого судили под председательством А. Д. Меншикова, «за бесчестный уход от неприятеля» по началу приговорили к смерти, которую потом заменили разжалованием в солдаты, лишением начальства на дивизией и возмещением казне понесенных убытков (стоимость потерянных в бою «оружия, обозов и орудий») на сумму равную чуть ли не всему состоянию осуждённого. (Правда, через год после победы при Лесной, за проявленное мужество его восстановят в генеральском чине.) Дивизию Репнина принял генерал-лейтенант Самуил де Ренцель (фон Рентель) (? – 1710).

И наконец, рядовых солдат, раненых в спину, обвинили в бегстве и казнили: расстреливали или вешали. Считается, что эти воспитательные меры произвели большое впечатление на русскую армию.

Важно другое: эта неудача позволила Петру и его генералитету наглядно увидеть слабые места в своих войсках, суметь сделать правильные и быстрые выводы из этой неудачи и больше такое в ходе многолетней войны со шведами уже не повторялось. В то же время будь на месте Репнина более толковый военачальник, а Реншёльд со своей кавалерией не появился бы во время, то король со своими гренадерами остался бы вечно лежать в болотной жиже маленького, но вышедшего из берегов ручья Вабич.

А так, повторимся – «Капризная Девка Госпожа Удача» улыбнулась шведскому королю в последний раз: этот бой оказался его последним крупным успехом в войне с «московитами».

Шведскому королю открылся путь на Смоленск. До Москвы оставалось немногим более 350 верст. Действовать надо было мгновенно и решительно, но шведский король промедлил месяц в Могилеве и, возможно, упустил свой единственный шанс. Но, в то же время, местность была сильно разорена отступающими русскими, и, двигаясь дальше, шведский король мог оказаться без продовольствия и фуража.

После головчинской победы шведский король, переправился через Днепр, но дойдя до Черикова, неожиданно повернул на север к Мстиславлю. На ночлег он остановился на правом берегу, протекающей с запада на восток реки Чёрная Натопа, у деревни Молятичи. На левом берегу протекающей параллельно реки Белая Натопа, у села Доброе, расположились главные силы русской армии. Для прикрытия от корпуса А. Л. Левенхаупта, двигающегося с обозом от Риги на соединение с главными силами шведской армии, русские выдвинули к Горкам свою пехотную дивизию.

Именно у села Доброго стоялось 30 августа (10 сентября) 1708 г. сражение, в котором ни одна из сторон решительного успеха не добилась и, скорее, впервые в той кампании удача сопутствовала русским. (Поскольку это село было близ Молятичей, то в иностранной литературе эта битва известна, как сражение при Молятичах)

Тогда, из-за острой нехватки продовольствия, а также неблагоприятной местности (небольшие поляны, разделённые болотами) Карлу XII пришлось отказаться от сосредоточенного расположения. А ведь его, казалось, требовала близость противника (6—7 км). Правая колонна шведской армии (4 пехотных и 1 кавалерийский полк; по шведским данным всего до 5 тыс.; русские потом утверждали, что не менее 7—8 тыс.) под началом генерал-майоров Карла Густава Рооса (либо Рууса) (25.12.1655, Вестергётланд, Швеция – 1722, Або, Швеция) и Карла-Густава Кройца/Крейц, (25.1.1660, местечко Фалун – 12.3.1728, Стокгольм) расположилась в 3 км от главного лагеря. При этом перед фронтом колонны находилась плотина через р. Чёрная Натопа, а сама река поворачивала к северу.

Получив точные данные о расположении шведов и об опасном удалении корпуса Рооса от главных сил, Пётр I решил воспользоваться ситуацией и нанести ему поражение. Для нападения были подготовлены два отряда: генерал-майора князя М. М. Голицына (8 пехотных батальонов: Преображенский, Семёновский, Ингерманландский, Астраханский, Киевский, Нарвский, Шлюссельбургский и Гренадерский) и генерал-лейтенанта Г. К. Флуга (30 кав. эск.). Если первому предстояло атаковать противника с фронта, то второму следовало обойти его с левого фланга. К расположению шведов надлежало подойти ночью и на рассвете 10 сентября атаковать их.

Отряд Рооса расположился на тесной поляне, в особенно неудобном положении находилась конница, не имеющая возможности двигаться. Карл XII собирался было изменить дислокацию войск Рооса, но русские его опередили.

Как и планировалось ночью войска князя Голицына, с помощью проводника перейдя с большими затруднениями, «по груди в воде», обе реки, небольшой приток и ряд болот под прикрытием темноты, а также сторожевых частей, не подпускавших шведских разведчиков к плотине, незаметно подошли к противнику.

Дальнее боевое охранение шведами выставлено не было, а перебежчику не поверили («московиты» не посмеют напасть). Оставив 3 батальона для охранения моста через Чёрную Натопу на случай отступления, Голицын с остальными 5-ю батальонами в 6 утра под прикрытием сильнейшего тумана обрушился на сторожевой полк колонны Рооса, который ввиду наступившего утра уже собирался расходиться по палаткам. Внезапный огонь с убойной дистанции привел по началу королевских солдат в панику, но потом сказалась их отменная выучка и они смогли организовать оборону. Сыграло свою роль и опоздание к полю боя кавалерии Г. К. Флуга, увязшей в окрестных болотах. Лишь через три часа (!) рукопашного боя, шведы оказались сбиты с позиций.

В свою очередь, очень во время подоспела и шведская кавалерия во главе с самим Карлом XII и неизменным Маленьким Принцем, спасшая шведское воинство от окончательной гибели. Кроме того, получив донесение о прибытии шведских подкреплений, высланных Карлом XII на помощь Роосу, князь Голицын дальновидно отказался от преследования противника и спокойно отошёл за Чёрную Натопу.

И все же, шведские потери были значительными – (1.020 человек: ок. 300 убитыми и 700 ранеными) – достоверно известно, что убитых шведы хоронили три дня. Русские потери (по их данным) в том памятном бою составили 1.566 человек: 375 человек убитыми и 1191 ранеными.

…Правда, по другим данным, потери противников составили: русских – 200 убитыми и более тысячи ранеными; шведов от 1 до 2 тыс. убитыми и ранеными, к тому же, они лишились 6 знамён, 3 пушек…

Обе стороны заявили о своей победе: шведам удалось отбить нападение русских войск, русским – нанести поражение отряду К. Г. Рооса.

Не исключено, что на нерешительном для русской стороны исходе боя сказались следующие ключевые моменты: непродуманный состав русского отряда, когда в болотистой местности кавалерии было выделено больше, чем пехоты; и неправильное направление русской атаки со стороны села Доброе, поскольку Голицыну пришлось совершить две трудные переправы вброд, тогда как при атаке со стороны деревни Березка ниже слияния рек Чёрная и Белая Натопа пришлось бы переправляться только через Белую Натопу, по заранее построенному мосту.

И, тем не менее, М. М. Голицын показал себя умелым полководцем не только в бою с К. Г. Роосом, которому смог нанести поражение, но и тем, что очень вовремя вышел из боя (а это во все времена – очень сложный маневр!), чтобы избежать губительного для себя столкновения с главными силами Карла XII. Недаром Пётр за этот бой наградил Голицына орд. Св. апостола Андрея Первозванного.

В целом бой не отразился на общем ходе военных действий.

Однако он стал первой попыткой русских войск перейти в атаку против войск, возглавляемых самим шведским королём. Этот бой имел для молодой русской армии громадное моральное значение и, хотя бы отчасти, сгладил горечь поражения у Головчина. Русский царь после этой несомненной удачи под Добрым не мог отказать себе в удовольствии в словесной «филиппике»: бой под Добрым – «доброе» предзнаменование грядущего разгрома шведов.

В тоже время, рассказывали, что многие из шведского офицерства после этой неудачи начали задумываться о том, что же ждет их дальше. А наиболее прозорливые, как, например, Реншёльд (незадолго до русского похода получивший чин фельдмаршала), стали опасаться, что они уже никогда не возвратятся в Швецию живыми. Так или иначе, но они оказались правы: большинство из них на родину так и не вернулись; вернулся их король, но уже «голым королем» – без армии…