«Свет и Тени» «Русского Марса» А. В. Суворова, его кумира, короля-викинга Карла XII и его врага, короля-полководца-музыканта Фридриха II Великого

Чтобы побеждать, необходима война, и война становится его маниакальной страстью. Ему нужны были не просто победы, а добытые с трудом и большими испытаниями. Карл всерьез полагал, что в его лице на землю пришел новый Александр Македонский, точнее «Северный Александр Македонский».

Лесть придворных питала эту опасную идею. Приближенный короля, генерал Стенбок (повторимся, один из его самых даровитых военачальников), в тревоге писал: «Король ни о чем больше не думает, как только о войне, он уже больше не слушает советов. Он принимает такой вид, как будто Бог непосредственно внушает ему, что он должен делать».

Продолжатель традиций своего великого предка Густава II Адольфа, короля Швеции начала XVII в., Карл XII искренне верил в свою счастливую звезду, свой военный гений.

Глава 6. «Визитная карточка» короля-«последнего викинга» – его громкие победы!

Как у всякого полководца у Карла XII – одного из лучших военачальников начала XVIII в. – были, как сильные, так и слабые стороны. Уже в 18 лет он показал всему миру удивительные для его возраста качества зрелого полководца – нестандартное мышление, точный расчет, мгновенное ориентирование в стремительно меняющейся обстановке боя и умение тут же вносить надлежащие коррективы. (Столь блестяще дебютировали единицы среди великих полководцев, например, Александр Македонский.) Выигрыш нескольких крупных сражений – от Нарвы в 1700 г. (здесь, правда, не обошлось без подсказок многоопытного Реншёльда) до Головчина в 1708 г. – выявил его незаурядные тактические дарования.

Вот как это было или, вернее, начиналось!

Еще в 1699 г. датчане заключили военный союз с государствами, у которых были территориальные претензии к Швеции. В нем участвовали король Дании и Норвегии Фредерик IV и русский царь Пётр I, позднее к ним присоединился Август II, курфюрст Саксонии и король Польши. Перспективы войны виделись благоприятными: юный шведский король, Карл XII, серьёзно не воспринимался, вмешательство других государств в войну на стороне Швеции считалось маловероятным.

По договору с Августом II Петр I в первую очередь претендовал на Шведскую Ингерманландию (Ингрию, Шведскую Прибалтику) – территорию примерно соответствующую нынешней Ленинградской области, что давало выход к Балтийскому морю. Крупнейшей шведской крепостью в регионе была Нарва, расположенная на западной границе Ингерманландии с Эстляндией. Ингерманландия в целом и Нарва, в частности, стали основной мишенью русского наступления в начале Северной войны.

Согласно договору война была начата Саксонией и Данией в 1700 г. В марте того года 16-тысячная датская армия во главе с Фредериком IV Датским вторглась в Гольштейн союзного Швеции Фридриха IV Гольштейн-Готторпского (кузена Карла XII, женатого на его сестре Хедвиге-Софии). Уже была взята крепость Гузум и осажден Тоннинген. После оккупации Гольштейна планировался захват Померании. Как вдруг Карл XII совершенно неожиданно для противников получил поддержку от Великобритании и Голландии.

Известие о начале войны с Данией и Саксонией застало Карла XII на столь любимой им медвежьей охоте в глухих Конгзерских лесах. Король-воин лишь саркастически улыбнулся и, как ни в чем не бывало, продолжил опасное развлечение. Лишь наловив сетями 14 (!) живых медведей, юный шведский король распорядился трубить в поход. 13 апреля 1700 г. Карл простился с сестрами и бабкой и на борту 120-пушечного флагмана шведского флота «Король Карл» покинул Стокгольм, как потом выяснилось – навсегда.

Без выведения из борьбы датского флота шведы не могли перебросить свою армию на континент и отразить вторжение в свои Прибалтийские владения. Именно поэтому возглавляемое Карлом 15-тысячное войско (по другим данным шведов было еще меньше – всего 6 тысяч; любители «лукавых цифирей» вправе самостоятельно вникнуть в детали всех подобных случаев) 24 июля (4 августа; здесь и далее по тексту будут по возможности указываться даты нового и старого стиля) 1700 г. при поддержке англо-голландского флота под командованием адмирала Джорджа Рука стремительно высадилось на о-в Зеландия у Гумлебека (в 10 км севернее Копенгагена).

…По пояс в воде под прицельным мушкетным огнем противника юный король бесстрашно шел первым со шпагой в руках во главе ударного батальона гвардейских гренадер. Вокруг падали ранеными и убитыми солдаты и офицеры, а он словно заговоренный шел к отмели…

К своей первой победе!!!

Столь серьёзная крепость как Копенгаген, могла защищаться очень долго. Но она оказалась не подготовленной к обороне. Десантной армии Карла XII, датчане могли противопоставить не более 4 тыс. солдат, а датский флот был заблокирован в гавани основной частью шведской эскадры.

Угрожая сжечь город, если датчане откажутся подписать мир на его условиях, Карл принудил датского короля, своего, между прочим, кузена (к тому времени почти вся монархическая Европа уже была друг другу кузенами и «кузенами») Фредерика IV Датского, не имевшего под рукой достаточного числа солдат, к капитуляции и выходу из Северного союза. Однако из-за давления со стороны Англии и Голландии Карл не смог уничтожить датский флот, который остался потенциальной угрозой Швеции.

7 (18) августа 1700 г. в Травендале между Швецией и Данией был подписан мирный договор, по которому последняя отказывалась от союза с Саксонией, признавала независимость герцогства Гольштейн и обязывалась уплатить Швеции издержки датской кампании.

Таким неожиданным, но эффективным ходом Карл XII вывел из войны (на 9 лет) одного из противников.

Следующий бросок 18-летнего шведского льва был направлен в Прибалтику. Там зашевелились обеспокоенные тем, как он стремительно «вывел из игры» одного из своих кузенов, еще два недруга Карла XII: его другой кузен – наследственный курфюрст Саксонии, избранный польским королём Август II Сильный (он так же приходился кузеном и… Фредерику IV Датскому!) и русский царь Петр I.

Ещё в феврале 1700 г. саксонские войска Августа осадили центр Шведской Прибалтики – город-крепость Ригу. Через месяц после капитуляции Дании, 15 сентября, Август II, курфюрст саксонский и король польский, перед угрозой направлявшейся в Лифляндию шведской армии, снял длившуюся ок. 7 месяцев осаду Риги и отошёл в Польшу.

Таким образом, шведская армия, считавшаяся сильнейшей армией Европы, к концу 1700 г. осталась «один на один» против армии Петра I или, наоборот, молодой и амбициозный русский царь оказался «тет-а-тет» с юным и воинственным королем шведов.

Согласно договору с Августом II Пётр I объявил войну Швеции сразу после получения известия о заключении Константинопольского мирного договора с Османской империей – 19 (30) августа 1700 г. и тут же выступил с походом в Ингерманландию, к стоящим рядом крепостям Нарва и Ивангород с единым гарнизоном.

Несмотря на то, что нападение на Швецию планировалось заранее, армия Петра в ту пору еще была плохо подготовлена: его реформы только-только начались. Она была очень внушительной по численности (чуть ли не до 200 тыс.?), но ей явно недоставало дисциплины, обучения и материального обеспечения. Царь стремился использовать западный опыт ведения боя и модернизировать свою армию. Однако к моменту вступления в Северную войну лишь два полка, сформированных на базе «потешных войск», Семёновский и Преображенский, были полностью организованы по западному образцу, а ещё два – Лефортовский и Бутырский – лишь, отчасти. Кроме того, русская армия зависела от поставок вооружения и оборудования из-за границы. В то время в нашем отечестве почти не производилось мушкетов, выплавлялось очень мало металла, имелась слаборазвитая транспортная система. Обучение русской армии проходило под руководством иностранных офицеров по новому воинскому уставу 1699 г., составленному Адамом Вейде по образцу шведского и австрийского воинских уставов.

Несмотря на все недостатки, Пётр I самоуверенно полагал, что его армия вполне готова к войне со шведами – образцовой (повторимся!) армии Европы той поры.

Русский царь собирался подвести к Нарве свыше 40 тыс. регулярных пехотинцев, в составе трех «дивизий»: под началом генералов А. И. Репнина, А. А. Вейде и А. М. Головина, а также 10 тыс. дворян сотенной службы, включая 5-тысячную конницу Б. П. Шереметева, и 10 тыс. украинских казаков под командованием И. Обидовского, т.е. более 60 тыс. чел., не говоря об артиллерийском полку генерал-фельдцейхмейстера и судьи Пушкарского приказа царевича Александра Арчиловича Имеретинского (1674—1711).

…Между прочим, и А. А. Вейде, и А. М. Головин – обоим было уже по 33 года – раньше войсками не командовали, а весь их боевой опыт ограничивался участием в Азовских походах. Неопытны были и командир гвардейских полков генерал-майор И. И. Бутурлин (1661—1738) и самый молодой из них – царевич А. А. Имеретинский…

В силу ряда обстоятельств (смерти сподвижников Петра генералов П. Гордона, Ф. Лефорта и генералиссимуса А. С. Шеина) главное командование над отправленной в поход армией получил выдающийся администратор, но не боевой генерал, совсем недавно ставший генерал-фельдмаршалом, Ф. А. Головин. Кроме того, прямо накануне по рекомендации «друга и союзника» Петра Августа II Сильного (но вовсе не толкового полководца) в русской армии на руководящих постах оказалась, совершенно не знавшая русского языка, целая группа генералов-наемников из Саксонии во главе с потомком венгерских королей, австрийским герцогом фельдмаршалом Шарлем-Эженом де Кроа (Карлом Евгением фон Круи; Крои, Крой) (1651, Ле-Рё – 30.1.1702, Ревель) – ветераном европейских войн конца XVII в. (в его послужном списке вроде было чуть ли не 15 кампаний!), но военачальника, мягко говоря, посредственного.

Поход к Нарве проходил тяжело. Дождливая погода затрудняла передвижение обоза, телеги увязали в грязи и ломались. Снабжение армии было организовано отвратительно: и солдаты, и лошади плохо питались, к концу похода от бескормицы начался конский падёж. Обмундирование солдат растрепалось и расползалось по швам.

Только к середине октября – 14 (25) октября – большая часть русской армии наконец сосредоточилась вокруг Нарвы, последней подошла конница Б. П. Шереметева. По разным оценкам там оказалось от 34 до 40 тыс. чел. «разношерстной» пехоты и конницы и 195 орудий (64 осадных пушки, 79 полковых, 4 гаубицы и 48 мортир).

Порядка 10 тыс. солдат А. И. Репнина [1668, Москва – 3 июля (14 июля) 1726, Рига] еще были в Новгороде, а 11 тыс. украинских казаков И. Обидовского встали в Пскове и его окрестностях.

Город и крепость Нарва располагались на западном берегу реки Нарвы (тогда называвшейся Нарова), а на восточном берегу находился Ивангород. Их соединял укреплённый мост, по которому можно было переходить между Нарвой и Ивангородом даже во время осады. По этой причине русским пришлось осаждать обе крепости. Их защищал шведский гарнизон (1.300 пехоты и 200 всадников, а также 400 ополченцев) под началом генерал-майора Р. Горна.

Для организации осады Август II порекомендовал Петру I генерал-лейтенанта инженерных войск Л. Н. Алларта, но Пётр предпочел взять руководство осадными работами в свои руки. Осаждающие расположили вокруг Нарвы и Ивангорода артиллерийские орудия, а также построили в 2 км к западу от Нарвы 7,5 километровый защитный двойной земляной вал на случай подхода дополнительных сил шведов с запада.

20 (31) октября русская армия начала регулярный обстрел крепости. Зарядов хватило только на две недели, а эффективность огня оказалась минимальной. Русский обстрел не нанёс крепости почти никаких повреждений, т.к. большая часть артиллерии, доставленной к Нарве, оказалась малокалиберной и не наносила вреда крепостным стенам. Кроме этого, и русский порох, и сами орудия были низкого качества.

В ответ на осаду Нарвы 5 (16) октября весьма малочисленная, но прекрасно вымуштрованная 8-12-тысячная (данные о численности разнятся) армия с 37 орудиями юного шведского «Александра Македонского» вновь погрузилась на корабли и высадилась у Ревеля (Таллин). (По иной версии это случилось у Пернова – ныне город Пярну Эстонской республики).

Поскольку многие солдаты страдали морской болезнью, то король принял решение дать им время отдохнуть. Послав тем временем приказ, уже давно находившемуся в Прибалтике, генералу О. Веллингу с основными силами его 8-тысячного отряда выдвинуться на север к Везенбергу, где по слухам уже находились передовые разведотряды царских войск.

Действительно, получив известие о высадке войск Карла XII в Ревеле (Пернове?), Пётр I 26 сентября (7 октября) выслал 5/6-тысячный кавалерийский отряд Шереметева по ревельской дороге, идущей от Нарвы через болотистую местность вдоль побережья Финского залива, на запад.

Небольшие отряды шведов отступили к Ревелю, и Шереметев, не встретив сопротивления, к 3 (14) октября преодолел 100 вёрст и занял позиции в Везенберге.

25 октября (5 ноября), к Везенбергу с юга приблизился отряд Веллинга. Узнав заранее о приближении шведов, Шереметев принял решение отступить на 36 вёрст назад и рассредоточить часть своего отряда по нескольким деревням в болотистой местности для охраны всех дорог, ведущих к Нарве. Сам же с крупными силами встал в деревне Пованда (на месте современного эстонского города Кохтла-Ярве).

Несколько русских отрядов подверглись неожиданным атакам передовых частей Веллинга, были разбиты из-за своей беспечности (не выставили часовых!), но сумели сообщить Шереметеву о произошедшем. Тот выслал вперед крупный конный отряд (21 эскадрон), которому удалось окружить шведов у Вариеле. Шведы с боем и потерями вышли из окружения, однако два шведских офицера все же попали в русский плен. Эти два офицера, выполняя инструкцию Карла XII, дали ложные сведения о численности шведской армии, готовящейся атаковать русскую армию под Нарвой, называя многократно завышенные цифры в 30 тыс. и даже 50 тыс. шведских солдат.

Известив царя о продвижении шведов, несмотря на свой успех, Шереметев принял решение отступать назад. Он с опаской относился к решительным и неожиданным атакам шведов, видел неповоротливость своей конницы в болотистой местности. Более того, царский полководец опасался того, что шведы могут обойти его отряд и отрезать его от основных русских сил у Нарвы.

Узнав о начале боевых действий, 4 (15) ноября Карл XII с небольшим 4-5-тысячным отрядом выдвинулся к Везенбергу на соединение с частями своего генерала Веллинга. Едва прибыв туда, шведский король вопреки советам части своих генералов (в частности, многоопытного Реншильда) решается на совместный марш к Нарве. Карл XII, принимает неожиданное решение оставить свой обоз в Везенберге и выйти в поход налегке со всего лишь 9—12 тысячами (данные разнятся) при 37 пушках, т.е. почти втрое (?) уступая русским, стоявшим под Нарвой.

Тем временем Шереметев, занявший оборонительную позицию у деревни Пюхайоги, опростоволосился. Не ожидая от шведов скорого нападения, и испытывая большие проблемы со снабжением своих войск, он разослал большую часть своего конного отряда по окрестным деревням за фуражом. Кроме того, Шереметев оставил на ключевой оборонительной позиции у Пюхайоги только 600 всадников, остальные, разбившись на небольшие конные группы, разъехались для поиска кормов, причём, большинство из них оказались к западу от деревни Пюхайоги – как раз на пути наступающей шведской армии. Более того, царский генерал не имел сведений от разведки ни и о точном местонахождении шведов Карла XII, ни его численности.

В тоже время, шведский король постоянно посылал вперёд разведчиков и узнал о том, что творилось у Шереметева. Карл разделил свой небольшой отряд на две части, направив их на Пюхайоги по двум параллельным дорогам. Причем, шведы за счёт внезапности и организованности обращали в паническое бегство небольшие русские конные группы и, сообща подошли к главному оборонительному рубежу Шереметева в тот момент, когда он не мог оказать крупному шведскому отряду сопротивления.

В результате 16 (27) ноября Шереметев был вынужден быстро и неорганизованно отступить к Нарве, где еще вечером 10 (21) ноября в русском лагере случилось предательство! Капитан бомбардирской роты Преображенского полка Яков Гуммерт (эстляндец), бежал в Нарву. Он пользовался особым доверием царя Петра и смог передать противнику всю информацию о состоянии и расположении русской армии. Измена Гуммерта подорвала и без того небольшое доверие русских к иноземным офицерам.

Ситуация усугубилась после того как 17 (28) ноября бежавший от Пюхайоги отряд Шереметева принёс Петру I новости о наступлении шведов. Поскольку Шереметев не производил разведку, а также ни разу не вступил с основными силами шведского короля в решительное сражение, то достоверных данных о численности шведов у него не было. Он мог оперировать лишь ложными показаниями шведских пленных о якобы 50 тыс. шведов, приближающихся к Нарве.

Дальше начинаются не совсем понятные историкам события, в которых, отчасти, принято винить самого русского царя…

Узнав о подходе шведов к Нарве, Пётр 18 (29) ноября в сопровождении генерал-фельдмаршала Ф. А. Головина и своего фаворита А. Д. Меншикова уезжает в Новгород, оставив командование фельдмаршалу герцогу де Кроа, который по воспоминаниям барона Алларта, всячески сопротивлялся этому назначению, но переубедить Петра не сумел. Петр был абсолютно уверен, что опытный австро-саксонский наемник даст достойный отпор этому шведскому сопляку-выскочке, каким по началу ему представлялся 18-летний Карл XII. Сам Пётр I предпочел объяснить свой внезапный отъезд необходимостью пополнить резервы, обозы, поторопить остальные полки к Нарве и встретиться с королём Августом II.

…Между прочим, в исторической литературе разного времени и толка высказываются различные версии такого «маневра по-царски». С одной стороны, русское командование, очевидно, не ожидало от Карла XII столько решительных действий и полагало, что шведская армия после прибытия под Нарву перед битвой потратит время на отдых и на укрепление своих позиций. Поэтому Пётр мог считать, что у него еще есть время подтянуть резервы перед основным сражением. С другой стороны, Пётр I, мог поверить слухам о большой численности шведской армии и лично отправился к Августу настаивать на том, чтобы тот немедленно возобновил боевые действия для ослабления натиска Карла на Россию. В то же время, Пётр I, наоборот, мог серьёзно недооценивать противника, не сомневаться в исходе сражения под Нарвой в свою пользу и уже планировать следующие шаги по окружению шведских войск в районе Нарвы с помощью отрядов Репнина, Обидовского и саксонских войск все того же Августа. Вот почему он весьма поспешно оставил армию и уехал в Новгород. Либо он был уверен в неизбежном поражении и собирался готовить оборону следующих рубежей!? Историки до сих пор теряются в догадках о причине столь малопонятного поступка русского царя – в ту пору уже весьма зрелого мужчины: ему было 28 лет против 18 – у Карла! Дело доходит до того, что кое-кто склонен объяснять этот его «маневр», порой, присущими ему, приступами панического страха!? Правда, в современной научной литературе такая версия отвергается. Историки указывают, что и в предыдущих военных кампаниях, например в походах на Азов, и в последующих сражениях Северной войны Пётр I никогда не проявлял малодушия – следовательно, причины внезапного отъезда Петра следует искать в чем-то другом, чем и заняты некоторые пытливые умы до сих пор. Закругляя эту скользкую тему отметим лишь, что перед решающей схваткой за Нарву русская армия оказалась без своего царя, который, впрочем, тогда не был ее главнокомандующим, а всего лишь… капитаном бомбардирской роты! Значит, он не отвечал напрямую за… результат сражения! Очень удобная позиция для… венценосного правителя…

Согласно «академической» версии Нарвской битвы дальше события развивались примерно так!

<<…Русские («разношерстные») войска (по разным оценкам на момент битвы – от 32 до 35 и даже 40 тыс. чел. при 184—195 орудиях) были выстроены следующим образом. На правом фланге стояли 14-тысячные войска – дивизия Автонома Головина и гвардейские полки (Семеновский и Преображенский) вместе с солдатским Лефортовым полком. В центре – 6-тысячный отряд князя Трубецкого. На левом фланге – 3-тысячная дивизия генерала Адама Вейде. Левее него, упираясь в берег реки – 5-тысячная поместная дворянская конница Шереметева. 22 пушки и 17 мортир были расположены вдоль валов, а вся остальная артиллерия была расположена на позициях у Ивангорода.

Русский штаб армии находился на крайнем правом фланге, на о-ве Кампергольм.

Узнав о приближении шведов, герцог де Кроа приказал привести войска в боевую готовность и поставить их в одну тонкую линию на протяжении 7 верст, причем, без резерва.

Шведская армия (ок. 9 тыс. при 39 орудиях) вышла к позициям русской армии в 10 часов утра 30 ноября и построилась в две линии. На правом фланге в 1-й линии встали части генерала О. Веллинга, во 2-й линии – кавалерия Вахтмейстера. В центре, в 1-й линии – части генерал-майора К. Поссе, во 2-й – генерал-майора Г. Ю. Майделя. Перед центром на холме Германенсберг была сконцентрирована шведская артиллерия под командой генерал-фельдцейхмейстера барона Юхана Шёблада. На левом фланге расположились части генерал-лейтенанта К. Г. Реншильда и генерал-майора А. Горна в первой линии; за ними, во второй линии, резерв генерал-майора Ю. Риббинга. В промежутке между линиями были поставлены на правом фланге гвардейские гренадеры, а на левом – образцовый Далекарлийский пехотный полк.

Впрочем, есть и иные диспозиции шведской армии, где Рёншильд был справа, а Веллинг – слева.

Сам король Карл расположился перед центром – на передовой.

Увидев шведские войска, де Кроа срочно созвал военный совет. На совете Шереметев, указывая на растянутость позиций армии, предложил оставить часть войск для блокады города, а остальную армию вывести на поле и дать сражение. Это предложение было отвергнуто герцогом, который заявил, что армия не сможет противостоять шведам в поле. На совете было принято решение оставаться на месте, т.е. инициатива оказалась в руках шведского короля.

В отличие от русского командования, которое считало, что ему противостоит 30-тысячная шведская армия, Карл прекрасно знал численность и расположение войск противника. Поняв, что у русских особенно силен центр их позиции, король решил ударить по флангам, прижать русских к крепости и сбросить их в реку. Карл лично руководил своими войсками. Первыми в бой предстояло вступить 500 гренадеров с каждого фланга: они должны были забросать рвы фашинами.

Бой начался в 14 часов.

Благодаря сильному снегопаду (видимость не более 20 шагов) и ветру в лицо противника, шведам удалось провести неожиданную атаку, подойдя вплотную к позициям русских. Первый удар был произведён двумя глубоко построенными треугольными колоннами. Русские войска стояли в одну линию протяжённостью почти 6 км и, несмотря на все свое численное преимущество, линия обороны была очень слабой. Через полчаса ее прорвали сразу в трёх местах. Гренадеры забросали рвы фашинами и взошли на вал. Благодаря быстроте, натиску и слаженности, шведы ворвались в русский лагерь. В русских полках началась паника. Ее усилили крики «Немцы – изменники!», в результате чего солдаты бросились избивать офицеров-иностранцев. Пехота попыталась отступить по понтонному мосту у о-ва Кампергольм, но мост не выдержал большого скопления людей и рухнул, люди начали тонуть. Конница Шереметева отошла по левому берегу Нарвы до Сыренска, где переправилась на другой берег по мосту и ускакала в Псков.

Новоиспеченный главком де Круа с группой иноземных военспецов, спасаясь от избиения собственными солдатами, благоразумно сдался шведам.

Тем временем, на правом фланге разгорелся серьезный бой. Преображенский, Семёновский и Лефортовский полки с примкнувшими к ним солдатами из дивизии А. М. Головина, огородившись возами и рогатками, оказали ожесточённое сопротивление шведам. На левом фланге дивизия Вейде также отбивала все атаки шведов. Шведская колонна Реншильда была расстроена огнём русских гвардейцев. Стремясь укрепить боевой дух своих солдат, Карл прискакал на поле боя, но его личное участие в побоище, не переломило окончательно хода сражения в пользу шведов. Уже погиб генерал-майор Юхан Риббинг, были ранены генералы К. Г. Реншильд и Г. Ю. Майдель, под шведским королём убита лошадь, причем, не одна.

Лишь с наступлением темноты резня приостановилась, но лишь на время.

Ночь привела к усугублению беспорядка, как в русских, так и в шведских войсках. Часть шведской пехоты, ворвавшись в русский лагерь разграбила обоз и перепилась. Два шведских батальона в темноте приняли друг друга за русских и завязали между собой бой. Русские войска, несмотря на то, что часть войск сохранила порядок, страдали от отсутствия руководства. Связь между правым и левым флангами отсутствовала.