Верни мой трон

Гельм по-своему истолковал молчание короля. Он положил руку ему на плечо.

– Ты не обязан казнить её сам. Только прикажи.

– Да, – медленно проговорил Адам. – Да, ты, как всегда, прав. И всё-таки я сделаю это сам. Предам позорной смерти, отомстив за отца.

Маг ничего не сказал. Может быть, он действительно понимал больше, чем показывал?

– Оставь меня.

Гельм с поклоном ушел.

***

Облезлая крыса несмело подошла и понюхала большой палец её ноги. Кася дернулась, отталкивая тварь. Притянув ноги к груди, она спрятала их под рубашку.

Она знала, что скоро крыс станет больше. Если Кася останется сидеть на свалявшейся соломе, то они обступят её со всех сторон и будут грызть гнилые стебли. Поэтому каждую ночь узница отодвигалась в темный угол, оставляя тюфяк им на растерзание, и почти не спала.

И теперь, глядя на убегающую тварь, Кася впервые подумала, что её можно убить. Она слышала, что заключённые даже едят этих помойных зверей, до такого она ещё не успела опуститься. Но просто убить её, чтобы напугать остальных, вполне можно.

А ведь Кася сидела в темной камере всего третий день. Здесь не было ничего: каменный мешок с узким решетчатым окном, дотянуться до которого было невозможно, жалкий, прогнивший соломенный тюфяк да пара кандалов, тянущих за собой цепи от стены. Кася воздала хвалу светлым богам за то, что её не приковали, не то она не смогла бы дойти до отхожего места в углу.

В первый день волны горя и отчаяния накрывали ее с головой. Мысли о матери, тоска по ней жгли изнутри. Пока у Каси был хоть какой-то план, какая-то надежда, она не поддавалась им. Но в темнице кроме воспоминаний не осталось ничего, и Кася тихо выла, обняв себя руками, или в молитве просила богов-братьев о милости. Погружаясь в редкий тревожный сон, она снова видела, как бежит вверх по бесконечной лестнице, но каждый раз – не успевает. Лишь к третьему дню боль немного утихла, сменившись обреченным безразличием.

Крыса убежала, а темнота в оконце говорила о том, что настала ночь. Может быть, удастся немного поспать?

Внезапно окованная железом дверь заскрипела, отворяясь.

Хлеб и воду, полагавшиеся узнице по приказу короля, должны были принести только утром, а больше никто Касю не посещал. Потому она испуганно вскочила, сжав холодные руки в кулаки.

Звякнули по полу подкованные каблуки, и перед принцессой встал Адам с фонарем в руке. Он захлопнул тяжелую дверь, словно запирая мышеловку, но Кася была рада, что пришёл он сам, а не кто-нибудь из его свиты. За эти три дня она растеряла силы, а с ними дерзость и волю к сопротивлению. Пусть делает с ней, что хочет, её позора здесь никто не увидит. Даже если она бросится к его ногам, умоляя вытащить отсюда или убить.

Адам поставил фонарь на пол и, сложив руки на груди, молча разглядывал Касю. Она сжала потрескавшиеся губы. Он ждёт её мольбы и рыданий? Или же любуется тем, во что она превратилась его стараниями? Но как бы ей ни хотелось осыпать его проклятиями, она не могла выдавить и слова.

– Как ты находишь новые покои? – наконец поинтересовался Адам без тени улыбки.

Она сомневалась, что ему требовался ответ.

– Быстро же ты забыла человеческую речь!

Кася сглотнула и сказала:

– Пришёл насмехаться?

Адам сделал шаг к ней.

– Вообще-то я пришёл, чтобы отвести тебя на мост, связать и бросить в ров.

В доказательство он выдернул из-за пояса холщовый мешок и моток веревки и швырнул к её ногам.

У Каси перехватило горло. Слезы предательски защипали глаза. Она сильнее вонзила ногти в ладони, но это не помогало.

Адам стал приближаться, Кася инстинктивно отступила назад и уперлась в холодную стену.

– Я должен убить тебя, – произнес король, узница видела лихорадочный блеск в его глазах. – Должен…

И он обхватил её руками. Кася хотела биться и кричать, но силы покинули её. Из глаз полились слезы, а колени подкосились. Если бы Адам не держал её, она бы упала.

Он крепко прижал её к себе. По-детски всхлипывая, Кася не сразу поняла, что король вовсе не пытается залезть к ней под рубашку, как она сперва решила. Он лишь обнимал её и, кажется, даже поглаживал по спине. Уняв рыдания, Кася с удивлением обнаружила, что в его тёплых, сильных руках почувствовала себя лучше. Она и не подозревала, как не хватало ей в холодной темнице простого человеческого тепла.

Адам заглянул ей в лицо. Глаза, прежде похожие на два колодца, теперь сверкали парой озорных огоньков.

– Ты – проклятие, посланное мне вашими богами, – сказал он. – Из-за тебя я стал сомневаться в том, что раньше казалось непреложным.

Кася молчала, ощущая, как странный жар разливается по телу от его взгляда.

– С тех пор, как увидел тебя, – произнёс Адам, – я знал, что не смогу убить, будь ты хоть трижды моим врагом. У меня не было недостатка в женщинах, но лишь теперь я понял, что такое любовь, которую воспевают в преданиях. Не чувство, не плотское желание – наваждение. Наверное, поэтому меня так задело твоё неумелое покушение. Я готов положить королевство к твоим ногам, а ты припасла для меня нож. Я даже решил, что в темнице твоя красота померкнет, и наваждение развеется. Но вот ты стоишь передо мной, бледная, грязная, без дорогих нарядов и украшений, но оттого не менее прекрасная.

У Каси горели щеки, то ли от его бесстыдной близости, то ли от его слов. Как же она ненавидела его! Но странное дело: какая-то часть ее не хотела, чтобы Адам её выпускал, чтобы снова оставил совсем одну в холоде и темноте. Касе нужно было ответить грубо и едко, но в голову ничего не шло. А он, кажется, ждал, что она скажет что-нибудь.

– Я не желаю твоей любви! – наконец выдавила она. – Ты погубил мою семью…

– Знаю…

Адам разомкнул объятия, встретился глазами с ее взглядом. Провел пальцами по Касиной щеке и, не успела она опомниться, склонившись, жадно приник губами к ее приоткрытому рту. Кася так растерялась, что не оттолкнула его. А потом его язык приятно защекотал её, а губы действовали так нежно, что ей стало неожиданно хорошо. В следующий миг она поняла, что целует виккарского короля в ответ. Сама, ведь он больше её не удерживал. Тогда Кася наконец нашла в себе силы и толкнула его в грудь. Адам отступил. Шумно дыша, она взглянула на него, ожидая, что он разозлится и снова станет наступать.

Но он сказал:

– Вот и поглядим, чего стоит эта хваленая любовь!

Пока Кася пыталась собрать разбежавшиеся мысли, Адам наклонился, взял мешок и принялся что-то из него доставать, объясняя:

– Тебе надо бежать. Сделаем, как я сказал: свяжу тебя и посажу в мешок, а потом скину в ров. Только узлы сделаю особые, чтобы ты могла легко освободиться. Со мной будут двое поверенных, смотри, не попадись им на глаза. Лучше вынырни под мостом.

Он подал Касе сверток.

– Это одежда и плащ, тебе надо переодеться.

Боясь поверить избавлению, она взяла платье и стала надевать поверх тонкой рубашки. Оно было серое, из простой ткани, со шнуровкой спереди, похожее на наряд служанки. На плечи Кася накинула черный плащ.

Адам посмотрел на её голые ноги и покачал головой.

– А вот про обувь я забыл.

– Так лучше. В туфлях не поплаваешь, – бросила Кася.

– Вот! – он снял с пояса кошелек и подал ей. – Купишь в дороге. А ещё это.

Он достал из кармана небольшой кинжал. Блеснула в свете фонаря необычная крестовина, украшенная головой волка.

– Вольфгор. Это знак особого расположения короля. Человек, носящий такую вещицу, считается моим личным поверенным. С ним тебя через любую заставу пропустят, только покажи. По крайней мере через любую мою заставу, со своими придётся тебе самой разбираться.

Кася поняла с изумлением, что он открыл перед ней все двери. Принимая оружие, она на миг помедлила, задумавшись, сможет ли нанести всего один точный удар…

– Меня им не убьешь, – словно прочел ее мысли Адам и обхватил амулет с волчьей головой, висящий на шее. – Я под защитой Волка. И в прошлый раз потому промахнулась: Волк отвел.

– Что ж, благодарю! – буркнула она, пряча Вольфгор за пояс. – Но что ты сделал с Матильдой, моей фрейлиной? Твой Волк ее околдовал?

Предательство подруги сжимало сердце стальными тисками. За дни в заключении Кася много передумала об этом, но ни одно объяснение не могло унять боль в груди.

– С твоей фрейлиной? Ничего, – ухмыльнулся он. – Заставил дать клятву верности и пообещал, что теперь с моей смертью умрет и она. В Фолейне слишком мало знают о магии!

– Ты обманул ее? – ахнула Кася. – И заставил предать свою принцессу!

– А ты предпочла бы, чтобы я использовал настоящее колдовство?

Она снова смотрела на него со злостью, но он продолжил, словно не замечая:

– Иди по Западному тракту, в Остракс, садись там на корабль и уплывай в Ориллу. Их королевская семья примет тебя, я уверен.

Кася презрительно сморщилась и бросила на него недовольный взгляд.

– Твоя самонадеянность поражает! Почему ты решил, что я стану прятаться, а не соберу войско и не прогоню тебя из Рейнгрода?

Ей показалось, что он чуть вздрогнул от этих слов, но тут же усмехнулся.

– Что ж, я буду ждать тебя с войском прямо здесь.

– Ты не веришь, что я сумею привести армию?

– Отчего же? Я готов в это поверить, – медленно проговорил он. – Я даже думаю, что у тебя хватит дерзости самой ее возглавить. Но и тебе не стоит меня недооценивать. Еще ни одно войско не сравнилось по силе с моим. И на поле боя я отправлю тебя в мир иной как равную.

От этой угрозы у Каси по спине побежали мурашки.

А он размотал веревку и принялся связывать ей руки, показывая, как потом освободиться.

Глава 4. Крис

Кася старалась идти быстро, но мокрое платье сковывало движения, а камешки резали ноги. Она дрожала всем телом после пережитого, когда Адам, как и обещал, с моста бросил её в ров в мешке. Кася легко освободилась, но так боялась, что её увидят, что едва не потеряла сознание, скрываясь под водой.

Она хотела купить лошадь на те деньги, что дал ей Адам, но в спящем городе царил страх, никто не отпер ей дверь, когда она стучала, а кто-то натравил собак, и Кася бегом бежала за ворота.

Теперь она, мокрая и голодная, брела по дороге из города, прячась под деревьями при малейшем шуме. К счастью, ночью здесь почти никто не ездил. Лишь один раз прошёл отряд виккарских войск, но они не заметили затаившуюся в кустах враждебную тень.

Кася и не думала следовать замыслу Адама и отправляться в Остракс, чтобы уплыть в Ориллу. Может быть, король Бальтазар Пятый и принял бы ее, и даже выдал за одного из своих сыновей, но Кася не хотела быть беглянкой, не имеющей ни голоса, ни истинных прав в чужом королевстве. Она хотела получить то, что принадлежало ей по праву – трон Фолейна. И она собиралась найти армию Ричарда, вернуться с ней в Рейнгрод и снести голову проклятому Адаму.

Эти решительные мысли гнали вперед. Кася знала, что останавливаться нельзя. Иначе темнота, голод и страх поглотят ее. Она шагала прочь от дома, лишь примерно представляя, что ей нужно на север.

Боль в ногах мучила все сильнее, а под утро стала одолевать и жажда. Впереди должна быть деревня, Кася помнила об этом из карт. Но точное расстояние не отложилось в голове – сколько ей еще идти?

Когда край солнца показался над верхушками деревьев, Кася совсем выбилась из сил и решила сделать привал. И тут наконец увидела за поворотом избушку. Забыв об усталости, принцесса прибавила шаг.

Но стоило подойти чуть ближе, как в нос забился запах гари. За первым домишкой показался не следующий, а его обуглившийся остов с торчащей вверх черной трубой. С другой стороны улицы темнел ещё один провал, а за ним вдали – выжженное поле. Следы войны.

Кася с ужасом поняла, что в деревне может и не найти живых. Если все здесь мертво, то нет ни еды, ни воды. Едва переставляя израненные ноги, она увидела дальше несколько уцелевших домов. Из одного из них, со сломанным забором, вышла селянка и выплеснула помои в канаву.

Уже отчаявшаяся было Кася поспешила к ней.

– Здравствуй, госпожа! – вскричала она.

Женщина подняла на нее глаза и в изумлении замерла. Лицо у нее было рыхлое с крупным носом и глубоко посаженными глазами, а вся фигура – крепко сбитой. Касе подумалось, что на ее фоне сама выглядит тощей и хилой.

– Не найдется ли у тебя какой-нибудь еды? – спросила Кася. – Да пары башмаков.

Женщина поставила плошку на скамью под окном и вытерла руки передником.

– Задарма не кормлю, – недовольно буркнула она.

Кася не сразу поняла, о чем речь, но селянка продолжала сверлить ее взглядом, и принцесса догадалась.

– Конечно, я заплачу!

Она поспешно вынула из кошеля золотой и протянула женщине. Та с опаской взяла монету и хорошенько рассмотрела. Потом снова окинула взглядом Касю, словно в чем-то подозревая.

– Сейчас принесу тебе сыр и яйца, – сказала она. – Хлеба только краюха осталась. А ты посиди отдохни с дороги.

Говорила она неприветливо, но Касе было все равно. От слов о сыре и хлебе в животе заныло. Она осторожно присела на скамью.

– А ты ведь из благородных? – спросила женщина. – Из города бежишь?

Кася решила, что отрицать нет смысла, и кивнула.

– Как тебя звать?

Говорить своё имя было бы глупо, Кася ляпнула первое пришедшее в голову:

– Матильда Виладор.

Женщина задумчиво кивнула, словно имя что-то сказало ей.

– Эй, Крис! – вдруг громко крикнула она.

Из-за дома показался молодой парень лет пятнадцати. У него были густые спутанные кудри, а черты лица походили на стоящую рядом женщину. Не было сомнений, что он её сын. Увидев Касю, парнишка округлил глаза. Но женщина прикрикнула:

– Невежливо так пялиться, бездельник! Пойдём, поможешь мне.

И они двинулись к сараю, где, как решила Кася, был курятник.

И все-таки поведение этих людей не понравилось принцессе. Женщина убедилась, что перед ней благородная дама, но не выказала никакого уважения. Осторожно ступая израненными ногами, Кася подошла к сараю и прислушалась.

– Матильда Виладор, запомни! – напутствовала мать сына. – А уж я её задержу. Только живей давай!

Касю охватил страх. Что они задумали? Отпрянув, она хотела бежать, но в ступню впилась особенно острая щепка, напомнив о босых ногах.

Вернувшись на крыльцо, принцесса схватила стоявшие под лавкой башмаки и бросилась прочь.

Пробежав несколько домов, она увидела проход между ними, а дальше – лес, и ринулась туда, под спасительные кроны деревьев. Остановившись перевести дух, Кася оглядела добычу: у нее в руках оказались чоботы[1]из грубо выделанной коровьей кожи с тонкой кожаной подошвой, к тому же чересчур широкие для небольшой принцессиной ножки, но это в любом случае было лучше, чем идти босиком. Кася оторвала от подола нижней рубашки две полосы ткани, обмотала ими ноги и лишь затем надела обувь, затянув ремешки. Стало гораздо удобнее. Затравленно озираясь, Кася вновь нашла дорогу и пошла вдоль неё, скрываясь среди деревьев.

Кажется, никто ее не преследовал. Она не знала, что собирались сделать с ней мать и сын, но чутье говорило, что она поступила правильно. Страх гнал подальше от деревни, заставив забыть об усталости.

Однако к полудню силы совсем оставили её. Пустой живот требовал пищи, ноги нещадно гудели и болели. Кася вышла к ручью и, присев на колени, зачерпнула воды. Сделав два глотка, она ощутила чужой взгляд. Подняла глаза.

Шагах в десяти стоял тот самый парень, сын селянки, и смотрел на неё. В руках он держал какой-то мешок. Ужас поднялся внутри. Он следил за ней!

– Что тебе надо? – грубо спросила Кася, быстро вскочив на ноги.

– Не сердись, госпожа, я принёс тебе поесть, – он показал на мешок.

Но Кася сомневалась, что это настоящая причина его появления.

– Что твоя мать приказала тебе? Зачем ты идешь за мной?

От ее властного оклика он ссутулился, но ответил:

– Мамка хотела, чтобы я привел виккарцев. Они ловят благородных, которые хотят сбежать. Но я не стал. Я решил помочь тебе.

– Помочь? Зачем?

– Я хочу пойти с тобой! Хочу попасть к тебе в услужение. Я могу быть и лакеем, и конюхом, да хоть двор убирать.

– Но у меня нет никакого двора! – удивилась Кася. – У меня и башмаков-то нет! Зачем тебе идти со мной?

Парень мял в руках свой мешок.

– Так ведь ты бежишь куда-то. К родне или жениху, я бы им пригодился. Это мой единственный шанс вырваться из дому.

– Я бегу не к родне, я хочу найти отряд принца Ричарда. Слышала, что они скрываются в Непомнящем лесу.

– Отряд принца? Зачем? – настала его очередь удивляться.

Кася сперва растерялась, не зная, как ответить. Говорить, что она принцесса, явно не стоило.

– Я должна передать им послание, – выкрутилась она. – Это очень важно!

Парень переступил с ноги на ногу.

– Ну вот что. Давай, я тебя провожу в безопасное место, а потом сам доставлю послание. Ты мне заплатишь за это. Тебе по лесу бродить – верная гибель!

Кася и сама это прекрасно понимала, но доверять свою безопасность этому мальчишке и его матери она точно не станет.

– Нет, я должна передать его лично, – тихо сказала она. – Ты знаешь дорогу в Непомнящий лес?

– А то! – усмехнулся он. – Я и отряд смогу отыскать! Слыхал, куда они пошли.

Сердце Каси подпрыгнуло.

– Если проведешь меня, поможешь их найти, я заплачу тебе!

– И то дело! – обрадовался парень.

Как поняла Кася, ему просто нужны были деньги.

– Тогда договорились. Поможешь разыскать отряд принца. Я заплачу десять золотых.

Парень кивнул и подошёл, протягивая мешок.

– Может, перекусим сперва?

От такого предложения умирающая с голоду Кася отказаться не могла. Она выпила несколько яиц, с остервенением вгрызлась в черствый хлеб и наслаждалась тем, как тает во рту сыр. Парень молча за ней наблюдал.

– Как тебя зовут? – спросила наконец Кася, покончив с едой.

– Крис. Вообще-то Кристиан, но это слишком длинно. Мать назвала меня красиво, хотела мне лучшей судьбы. Видать, поэтому мне и покоя нет в деревне, все тянет куда-то. Так я за тобой и пошёл.

Болтливости ему было не занимать.

– Хорошо, Крис, зови меня Тилли. Длинное имя может меня выдать.

– Ладно.

Потом они взялись обсуждать маршрут. Оказалось, что в географии Кася смыслила больше, чем ее провожатый. Зато он знал о текущем положении дел.

– Если дальше по тракту пойдем, будет Шипенька – деревня побольше нашей, там сейчас виккарская застава. Туда меня мамка и засылала за солдатами. Нам надо ее по лесу обогнуть.

Кася не возражала. Несмотря на Вольфгор, встречаться с вражеским караулом вовсе не хотелось.

– А дальше Бортмор, город. Мы с мамкой туда на ярмарку ездили прошлой осенью. Говорят, он тоже захвачен. Но нам бы зайти туда, купить припасов, а то с голодухи помрем. Ведь дальше придется лесом пробираться.

Принцесса тяжело вздохнула.

– Давай зайдем в Бортмор. Купим все, что нужно.

– Дык там тоже застава наверняка.

– Я знаю, как с ними говорить, чтоб пропустили. Не беспокойся.

Крис покосился на нее с подозрением.

– И как?

Но Кася не собиралась так легко выдавать ему свои тайны. Она лишь пожала плечами и загадочно промолчала.

Посидев еще немного, они отправились в путь.

***

Идти в обуви, какая бы она ни была, стало куда легче. Прежние раны болели, но Кася не обращала внимания. Лес вокруг полнился шорохами и тресками, пением птиц и жужжанием насекомых, вдали постукивал дятел. Об этом Кася узнала от своего проводника. В то время как она большую часть пути молчала, Крис не закрывал рта. Он говорил о том, что видел и слышал: о ранней чернике, о стучащем дятле вдали, о нестерпимой жаре, о запахе преющей под солнцем лесной подстилки, а потом принялся рассуждать о войне. Сперва просто ворчал, что зря король в нее ввязался. Кася, за несколько часов порядком утомленная его болтовней, почти не слушала, но затем он стал рассказывать о своей деревне, и она заинтересовалась, надеясь узнать больше о битве и об армии Адама.

– Вам-то, благородным, хорошо: на конях да в латах разъезжаете, – бурчал Крис не хуже столетнего старика. – А у нас что? Все воевать пошли, а кто пахать будет? А вырастишь что-нибудь – придут солдаты и отберут, или придут враги и сожгут!

– Я видела выжженное поле за деревней, – вспомнила Кася.

– Нет, Тилли, ничего ты не видела! С Адамом все не так было.

Она поглядела на парня удивленно.

– Не так? А как же?

Крис почесал в затылке, взъерошив и без того растрепанные кудри, словно сомневался, стоит ли говорить. И все же произнес:

– Король Рейн с армией отступал, приказал солдатам поля и амбары сжечь, чтобы врагу не достались. Но они не успели. Только пару домов да поле подожгли, и пришёл Адам с виккарцами. Я сам видел! Он велел своим все потушить, а потом собрал нас всех, деревенских, и сказал, что коли будем ему служить, то он нас не обидит. Даже девок наших своим солдатам трогать не велел. А нам что? Живы, слава богам!

К ее фрейлинам вражеский король не проявил такого милосердия. Кася подумала, как умно Адам решил склонить простой люд на свою сторону, противопоставив свою доброту жестокости Рейна.

– И вы не стали с ним сражаться? – тихо спросила она.

– Мы – сражаться? – почти возмутился Крис. – Да у нас в деревне одни старики да девки остались. Из парней: я, Галт и Ступка, они помладше. Как бы мы с ним сражались?

Кася с досадой признала его правоту.

– Накормили их, чем боги послали, и они ушли дальше, на Рейнгрод.

Руки сами собой сжались в кулаки. Чтобы подавить гнев, Кася прибавила шаг. Она злилась на всех сразу: на недальновидного отца, который много лет с гордостью носил звание тирана, но не понимал, чего это может ему стоить, и на глупых деревенских, которые пекутся лишь о своей шкуре, и на Адама, который хитер так, будто его предком был лис, а не волк.

– Поэтому твоя мать хотела обо мне доложить? – проговорила она. – Потому что вы на стороне Виккара?

– Мы ни на чьей стороне, – буркнул Крис. – Но нам человек Адама велел, если кого увидим из благородных, то поймать и доложить.

Кася закусила губу.

– Пусть вы злились на короля Рейна, но помогать врагу – низко! Не от хорошей жизни благородные бежали из Рейнгрода!

– А чего нам их жалеть? Они нас не жалели, когда оброк по осени требовали, да по три шкуры спускали, коли дать нечего. Пшеница не уродится, а кого то волнует? Сборщикам вынь да положь, а сам хоть с голоду помирай.

Крис сплюнул под ноги.

Касе стало не по себе. Никогда она не задумывалась, что простолюдины так ненавидят знатных господ.

– Значит тебе и короля не жаль? – спросила она.

Крис опасливо оглянулся, словно вековые деревья по краям дороги могли их подслушать.

– До короля мне и дела нет, – расплывчато ответил он. – Помер ведь он.

– А как же принцесса? Она осталась единственной наследницей престола, – не отставала Кася. – Разве ты не хотел бы ей помочь?

Парнишка посмотрел на спутницу.

– Неужто она живая? Ведь Адам всю королевскую семью сгубил.

Кася поняла, что так и проболтаться недолго! Ведь все и должны думать, что Адам ее убил.

– Я не знаю, – замялась она.

– Но ты же была в замке! Видела, что творилось! У нас-то только слухи ходят.

– Я… ничего не видела. Я была её фрейлиной, – она припомнила рассказ Матильды. – Когда к нам ворвались солдаты, то стали творить бесчинства, а мне удалось сбежать. Я долго пряталась, а потом подкупила кое-кого, чтобы меня вывели из замка. И вот я здесь. Я не знаю, что случилось с моей госпожой.

Крис снова сплюнул.

– Тогда я тебе расскажу. Говорят, что король Адам сперва объявил ее своей невестой, но ночью она попыталась ему отрезать его королевское достоинство… – он хихикнул.

Касю бросило в жар.

– В общем за это он посадил ее в мешок и сбросил с замковой стены в ров. И теперь её неупокоенная душа бродит вокруг замка, пытаясь попасть внутрь, чтобы отомстить.

Кася медленно выдохнула, стараясь не выдать истинных чувств. А ведь почти правда, за исключением скабрезных подробностей!

– Значит, она мертва? – прошептала она.

– Ну да. Зачем бы Адаму оставлять её в живых? Хотя, может быть, врут, и он её запер где-нибудь или в стену замуровал, – почти мечтательно заметил Крис.

Кася не выдержала:

– Довольно!

Он покосился на ее покрасневшее лицо и пожал плечами.

– Что поделаешь, жизнь такая. Мои вот две сестры от горячки померли в том году. Да и на что она нам сдалась, принцесса эта! – продолжал он. – Если она такая же, как её папаша, то…

Вдали послышался какой-то звук.

– Тихо! – вдруг вскинулся Крис.

Кася бросилась с дороги за ближайшее дерево, а он – следом. Шум нарастал: стук копыт и грохот колес. Вскоре мимо в ту же сторону, куда шли они, проехала карета, запряженная четверкой лошадей. У Каси сжалось сердце – она узнала герб на дверце кареты. Это был герб одного из старейших родов, герб советника Стефана. Если бы она остановила карету, может быть, советник помог бы ей?