Долина вечных. Свет и тени

‒ Плети, ‒ спокойно ответила девушка. ‒ Кроме того, в Мараканде вы можете брать работу в свободное время, если оно у вас будет. И если вам нужны деньги. А они нужны, разумеется, на вещи, еду и одежду. Во всяком случае, нужны деньги тем, кто сам по себе, не имеет средств или родственников и покровителей.

Это поразило всех до единого. Девушка снова улыбнулась, соединив ладони вместе.

‒ Я так люблю рассказывать этот момент новым зовущим! Всегда столько потрясения и надежды в глазах! Никто не ожидает некоторой свободы, и вдруг оказывается, что она есть!

Девушка добавила, что сегодня мы сможем выйти только на Аллею ночных лавок, потому что нас лишь к вечеру внесут во все нужные регистрационные книги. Юрай кивнул после слов про ночные лавки ‒ он понимал, о чем речь, а я слышала такое понятие впервые.

Крайм спросил, неужели никто из зовущих не пытался убежать из Мараканда или затеряться там? Девушка ответила, что такие случаи, конечно, бывают, но приказ правителей и лидеров зовущих ‒ убивать таких людей на месте, без суда и особых разбирательств.

‒ Сразу убивать, прямо в городе? ‒ уточнил Крайм невзначай.

‒ Нет, не совсем. Сначала им отрубают обе руки и привязывают к сторожевому столбу у ворот, а через час уже казнят. Если те еще живы, конечно, и не умерли от болевого шока и потери крови, ‒ с извиняющейся улыбкой произнесла она, пожав плечами. В наступившей тишине я услышала, как Юрай сглотнул. Мейли нащупала кресло и села в него.

‒ Если зовущие сбегают и прячутся в городе, их находят довольно быстро. При содействии маракандцев, которым за это очень щедро платят.

Девушка пояснила, что серьги с кристаллами не снять никакими силами, только если отрезать их вместе с мочкой. Людей с поврежденным ухом тоже сразу сдают стражам. В серьгах зовущих использован особый металл, очень прочный, при первом застегивании он спаивается сам с собой, соединяясь частями. Так что девушка отсоветовала нам пытаться сбежать или тем более прятаться и с доброжелательной улыбкой сказала, что лучше спокойно и быстро умереть в Долине теней, чем у столба без рук, заливая мостовую кровью, которую кому‑то, между прочим, потом еще придется отмывать.

После ее ухода у всех остались смешанные чувства. С одной стороны, зовущая оказалась очень приветливой, с другой ‒ говорила жуткие вещи с милой улыбкой на лице. Даже Крайма это проняло, и он повел плечами, сказав, что все в академии как на подбор странные.

‒ Крайм, я могу одолжить тебе денег, ‒ предложил Тай. ‒ Ведь тебе не на что будет купить все необходимое.

Крайм поднял брови, улыбнувшись, и зловеще потер руки.

‒ Пусть меня только выпустят в Мараканд, и я еще посмотрю, кто кому будет одалживать.

Айна рассмеялась впервые со вчерашнего дня. От Тая повеяло глубоким неодобрением и чувством попираемой чести.

‒ Так нельзя, это может доставить проблем, если тебя задержат.

Крайм сухо ответил, что за все годы практики его поймали лишь один раз, и то лишь сейчас, когда какая‑то темная сила толкнула его сделать доброе дело. Но больше он такой глупости не совершит. Музыканту Тай тоже предложил занять денег, если нужно. Ведь того стража поймала в трактире. Юрай ответил, что заработает себе деньги выступлением этим же вечером. Он был воодушевлен, и в нем читалось облегчение: доступ в город давал ему самое важное ‒ возможность играть.

Едва тревога после распределения немного улеглась, ко мне сразу пришло чувство голода. Все дни дороги мы ели очень мало, Мейли и я делили еду ровно на троих, чтобы Айна тоже могла поесть. Того, что приносили стражники, едва хватало на половину зовущих в повозке.

Трапезная оказалась большим светлым залом со множеством окон, через которые виднелись высокие стволы старых деревьев и густая темная листва кустарников. Зданию академии, судя по его виду и территории, было много лет. В помещении повсюду стояли небольшие столы на шестерых человек, за которыми зовущие ели. Еду можно было выбрать, что больше всего удивило меня. Брать ее нужно было в специальном месте и приносить за стол на деревянных плоских подносах, а после окончания трапезы все уносить.

Когда наша команда вошла в зал, и я оказалась на виду, многие присутствующие зашептались, поворачиваясь в мою сторону, а другие, видевшие это, смотрели с недоумением на первых. Люди делились на два типа ‒ те, кто ничего не знал или не верил в то, что все рух ‒ заразные и опасные, и те, кто был в этом свято убежден.

Крайм принял угрожающий вид, так что те зовущие, кто стоял поблизости и косо на меня смотрел, отворачивались. От Тая повеяло возмущением и непониманием. Он тоже держался рядом со мной, и я поняла почему ‒ на случай, если кто‑то начнет выказывать открытое недовольство тем, что я здесь. Юрай стоял в стороне и беседовал с девушкой из другой команды. Она улыбалась ему.

Такое участие со стороны членов команды оказалось для меня неожиданным и приятным. Мейли взяла меня за руку, едва мы выбрали свободный стол у окна.

‒ Кейра, как ты? Это ужасно ‒ то, как они смотрят на тебя! Они несправедливы, не могу поверить, что люди так предвзяты! Они даже не понимают, что ты из южных рух, но уже сделали какие‑то выводы!

‒ Боги, ‒ вздохнула Айна. ‒ Мейли, да ты совсем не знаешь мир, в котором живешь. Люди ‒ это животные. И лишь некоторые из них ‒ с принципами. Вот и все. Животные не думают. Ими движут инстинкты.

Мейли замотала головой, показывая тем самым, что не согласна с Айной. Она не спорила с ней никогда. Северянка усмехнулась, что значило ‒ она использует проявляющий звук и ненадолго может видеть, в том числе и мотание головой.

‒ Я в порядке, Мейли, спасибо, ‒ мне была приятна ее милая забота. ‒ Я думаю, что они скоро успокоятся, когда поймут, что все еще живы и ничем не заразились, ‒ слегка улыбнулась я. Крайм окинул меня мрачным взглядом.

‒ Мне нравится твой оптимизм, но я бы предпочел показательно разбить пару физиономий, чтобы они поняли как следует, что так смотреть на члена нашей команды нельзя.

Айна кивнула в сторону дальней стены.

‒ Давай, Крайм. Лорел как раз находится там. Самое время показать себя во всей красе, втянуть в драку Тая, остальных и отправить всю нашу команду в шахты.

Крайм покосился в сторону, указанную Айной. Отдельный длинный стол у дальней стены с гербами предназначался специально для наставников, они тоже здесь ели и, помимо всего прочего, следили за порядком. Я поняла это по их взглядам, скользящим по местам вспышек голосов или шумов. Лорел действительно находилась там, а вот Шейда среди них не было, но одно пустое место с приборами говорило о том, что оно для него предназначалось.

Крайм посмотрел туда, задумчиво потер подбородок и отправился за подносом. Он взял два и между делом протянул второй поднос Мейли. Юноша даже не обратил на это внимания, будто все еще думал про пустое место Шейда за столом, но Мейли взяла поднос с удивлением и смущением. Как только Крайм ушел вперед, она робко улыбнулась ему вслед.

Мы держались вместе, как и многие другие команды, так что полосы одинаковых цветов на предплечьях и запястьях группами пятен распределились по залу. Я заметила, что такие цветные полосы оказались только у новых команд, тех, что распределили сегодня. Остальные группы имели серые тканевые браслеты с разными символами и цифрами. Я не знала, что это значит.

Культура питания оказалась здесь совсем другой, предпочтение отдавалось специфическим пряностям, от которых вся еда приобретала необычный вкус и красновато‑желтый цвет, она была более питательной и тяжелой, на столах присутствовала рыба, жирное мясо, жареные блюда, бобовые и твердые тяжелые хлеба с вкраплениями орехов. «Зовущие должны хорошо есть», ‒ заявил Крайм и принес себе целый поднос еды. Культура и свобода питания в этом месте никак не согласовывалась в моем понимании с тем, как сурово с зовущими обращались по дороге в академию. Когда я сказала об этом за столом, Крайм ответил:

‒ Это как раз очень легко объясняется тем, что роль зовущих в империи меняется. Как я и предполагал, мы становимся новой кастой, нас выпускают в город, а не сажают на цепь. Кроме того, в академию пребывают дети аристократов. Здесь не может быть слишком казарменное положение. Часть простых земных благ академия предоставляет сама, а остальное – заботы самих зовущих. Думаю, это сделано для того, чтобы мы были вынуждены крутиться и имели простые цели. Например, купить одежду и еду, ведь того, что здесь дают, явно не хватит. В городе есть работа для зовущих. Академия могла бы нас полностью изолировать и сделать лишь солдатами, натренированными на походы в долину. Но то, что у нас есть часть свобод, кое о чем говорит. Зовущие станут частью жизни города и важной частью империи. Вот, что я думаю.

Когда мы выходили из зала, на меня снова косились многие зовущие, а несколько человек даже обошли стороной. Крайм проводил их мрачным взглядом. Что бы я не говорила своей команде, такое отношение не оставляло меня равнодушной. Это было очень неприятно.

До вечера мы оставались в комнатах, из гостиной постоянно лилась музыка, на этот раз ‒ полная бодрости и воодушевления: Юрай передавал свое состояние неосознанно, наигрывая те или иные мотивы. Сейчас ноты дышали предвкушением. Мараканд, без сомнения, много значил для него. Айна легла на кровать, скрестив руки, и снова заснула.

Юрай единственный из всей команды отлично знал город и вызвался провести всех к самым подходящим ночным лавкам. Когда густые сумерки опустились на территорию академии, мы подошли к северным воротам. Малые створки были распахнуты, стражники выпускали зовущих, проверяя по книгам их имена, и уточняли, дозволено ли им выйти. Меня охватило волнение. Еще вчера утром я ехала в повозке, закованная в металлические наручи, как преступник, а сегодня готовилась выйти ненадолго в город. Об этом я и помыслить не могла.

Юрай рассказал, что в Мараканде на больших улицах стоят специальные доски объявлений с символом зовущих ‒ гербом десяти сфер. Там жители вешают свои заказы с суммой оплаты ‒ это работа для зовущих. Многие в академии получали деньги именно таким способом.

Когда стражники проверили нас с Мейли, они спросили имя Айны и уставились на нее, едва увидев слепые глаза. Девушка поражала своим видом почти всех, кого встречала, и впечатление только усилилось после того, как в ее ухе появилась серьга стихии звука.

Едва мы вышли за малые ворота, как Мараканд раскрылся перед нами пышным изобилием зелени, белокаменными домами, окрашенными в светло‑синий из‑за темноты, и высокими шпилями далеких остроконечных башен, по которым ползли вьющиеся растения. Повсюду ‒ в земле и громадных кадках ‒ цвели цитрусы и пряные ореховые деревья. На главных улицах светлели фонтаны, тихо журчащие в шероховатых каменных чашах. От узких каналов, по которым текла вода, поднималась прохлада.

Город был очень люден и очень красив. Я никогда не видела такой архитектуры и разве что слышала о ней по рассказам. Многие лавки и вывески буквально утопали в зелени и пышных ползущих кустарниках. Даже крыши казались мне белыми, хотя Юрай утверждал, что они ‒ цвета песка. Просто густые сумерки красят все в свои оттенки.

Некоторые улицы были уже темны и погружались в сон ‒ гасился свет, закрывались двери и чернели окна и витрины лавок, а другие ‒ ночные улицы ‒ только приходили в движение. Мараканд жил все время, и днем и ночью, разные его части пробуждались по очереди.

Юрай сказал, что это время ‒ самое лучшее, потому что воздух наполняется вечерней прохладой, распахиваются двери трактиров, льется теплый свет и звучит музыка! На вечернюю прогулку перед сном выходят красивые юные девушки. Айна покачала головой, когда он произнес последнюю фразу. Она сказала, что нас всех могут перебить тени под куполом, а он думает о красивых девушках. Это еще одна причина, по которой мужчины так мало живут и так рано умирают.

Юрай не внимал ей, он взял с нас обещание после всех дел сходить с ним и послушать, как он играет, ему нужно было немного заработать. Айна предложила усиление звука, и Юрай задумался. Он ответил, что некоторые музыканты так делают, и за это им платят больше, если такое выступление заводит публику.

В Мараканде одевались совсем иначе, в поселениях рух я ничего подобного не видела. Почти все вещи были скроены необычным образом: они состояли из разных полос ткани, сшитых вместе под разными углами. Одежда ‒ то, что стоило приобрести обязательно. Кроме того, что я носила на себе, у меня больше ничего не было.

Юрай отвел нас в несколько лавок, где, по его словам, были самые доступные цены. Лавки оказались небольшими, внутри пахло книгами, свежей бумагой, кожей и стариной. Там мы купили все необходимое из списка, в том числе сшитые вместе листы для записей, письменные принадлежности, чернила, грифельные карандаши, копировальные свитки, конверты и бумагу для писем. В Мараканде все было очень дорого. Выйдя из лавки, я всерьез опасалась, что останусь без возможности купить одежду. Айна ничего не собиралась покупать, сказав, что в ее случае это не имеет никакого смысла. Так что нечего тратить деньги, тем более, чужие, которые придется потом возвращать.

Юраю по пути иногда встречались знакомые люди. Они жали ему руки, хвалили его игру, многим девушкам он целовал ладони, говоря комплименты, и те смущались, краснели и прощались с ним, оглядываясь.

Я все время держала Айну за руку, в сложных местах предупреждала ее о перепадах высот или ступенях. На одежду денег мне едва хватило, вернее, только на один комплект. Нужно было купить что‑то для тренировок: удобное, не сковывающее движения. Молодая женщина в лавке держалась от меня на расстоянии, но старалась быть вежливой. Она тактично предложила мне выбрать что‑то более удлиненное, чем то, что было на мне, для того чтобы скрыть татуировки на животе, которые начинались у меня ниже пупка. И можно приобрести тканевые полосы на запястья. Они тоже скроют татуировки.

«Так будет меньше предубеждения», ‒ неловко улыбнулась она. Я ничего не ответила на это и купила короткую обтягивающую блузу цвета песка с клиновидным вырезом по низу, открывающим пупок и мои татуировки, а также штаны с широким низким поясом, прихваченные под коленями. Никаких тканевых полос я приобретать не стала.

На одежду ушли почти все мои деньги, но она была удобной, а это было важно. Прощаясь, девушка неловко сказала, что хотела как лучше. Я поблагодарила ее и улыбнулась, ответив, что в этом нет ее вины. Предубеждение тоже заразно, как болезнь. Так устроены люди, но я не буду скрывать, кто я. И тем более, не буду стыдиться этого. Она проводила меня задумчивым взглядом, от нее повеяло озадаченностью.

Едва я вышла из лавки с покупками, как почувствовала себя лучше. Одежда и внешний вид ‒ то, что придавало мне устойчивости, а вещи, которые были на мне, уже слишком громко требовали стирки.

Единственное, что заинтересовало Айну ‒ это трактир. Когда все покупки были завершены, Юрай привел нас к большим распахнутым дверям, Айна услышала гомон трактира, вдохнула полной грудью и произнесла: «Наконец‑то». Она попросила одолжить ей немного денег на выпивку, чем привела в ужас Мейли. Но деньги та одолжила.

Айна выбрала маракандский миндальный эль, и когда Юрай вышел сыграть бодрую песню, девушка тихо прошептала имя, и музыка охватила весь трактир и обрела еще большую глубину и громкость.

В этот вечер Айна не только вернула сумму, которую заняла у Мейли, но и заработала сверху, а Юрай смог купить себе все необходимое для академии. Они договорились с Айной, что будут иногда работать вместе. Девушка потерла руки и сказала, что сможет в таком случае ходить на свидания с господином элем так часто, как ей захочется.

Вернуться нужно было до назначенного часа, иначе нас не пустят на территорию академии, а отсутствие утром на месте сбора означало преступление и каралось плетьми. Если зовущие не объявлялись после этого в течение трех часов, они приговаривались к казни. Мы поспешили вернуться обратно.

Тая и Крайма еще не было, они не вернулись. Сидя на своей кровати, я скрестила ноги и достала из сумки помятые листы коричневатой бумаги и грифельный карандаш. Мне нужно было написать письмо и сразу отнести конверт в ящик, он находился на территории академии. Наутро его уже отправят на юг. Нет ничего мучительнее для близких людей, чем неизвестность.

Я написала о том, что со мной все в порядке. Что еда, собранная для меня, помогла добраться до места назначения не только мне, но и моему другу. Так я намекала Эвону на то, что его предусмотрительность выручила не только меня. Я рассказала о том, что попала в академию зовущих и пока остаюсь здесь, и если смогу проявить себя, может быть, буду принята на службу Кристальной империи.

Я долго думала, как мне осторожно написать об этом. О Долине теней. Об испытании. Но больше ничего не стала рассказывать в письме. Лишние знания им ни к чему, а понимание того, что я нахожусь рядом с Маракандом и пока не отправляюсь ни на границу, ни в шахты, очень успокоит маму и, хотелось надеяться, самого Эвона. Я была уверена: он поймет, что я что‑то недоговариваю. Эвон слишком хорошо знал меня. Я написала, что люблю его, и мое сердце ‒ там, с родными, но пусть он никому об этом не говорит.

Складывая письмо, я надавила на сгибы подушечками пальцев, мысленно сохраняя свое тепло на бумаге. Аккуратно запечатала, поцеловала заклеенный конверт и отнесла в ящик, представляя, как письмо попадет сначала в сад, где пахнут нагретые солнцем розовые апельсины, а затем ‒ в теплые руки мамы.

Глава 5

Рано утром снова пришла девушка, которая работала на академию. Она посоветовала не опаздывать к месту общего сбора, забрала у нас тканевые полосы и дала новые, тоже белые, но с символом. На каждой полосе изображалось солнце с черной серединой. Девушка раздавала их, глядя на нас с явным интересом.

‒ Что это? ‒ спросил Крайм, когда взял свой тканевый браслет.

‒ Символ Шейда. Это значит, что вы ‒ его команда.

От нее повеяло непониманием и любопытством. Крайм оторвал взгляд от полосы и посмотрел на девушку исподлобья.

‒ Солнечное затмение? ‒ уточнил он. Девушка кивнула, ее интерес и непонимание только усилились. Крайм поднял бровь.

‒ Добрый знак, ничего не скажешь.

‒ Любопытно, что Шейд выбрал вас, ‒ произнесла девушка со своей привычной улыбкой. Она пояснила, что у каждой команды теперь свои полосы с символом наставника. ‒ Если вы останетесь живы после испытания, то полосы заменят на серые у всех, кто его пройдет. На них окажется символ наставника с номером команды. Это будет значить, что вы состоите на официальной службе империи и принадлежите академии зовущих.

Она посоветовала отправиться за конвертом и идти к месту сбора. Крайм надел свой браслет и молча вышел следом за девушкой. Он ничего не сказал, но все поняли, что юноша отправился за письмом. Свой браслет я закрепила выше локтя. Он легко регулировался по длине.

Я надела новые вещи, которые купила накануне, заплела волосы в косу, стоя перед зеркалом, и закрепила конец широкой эластичной лентой, которую тоже взяла из дома. Мочка уха почти не болела. Я оставила серьгу в виде полумесяца во втором ухе, и теперь с одной стороны были кристаллы зовущих, а с другой ‒ луна из кости, словно я теперь состояла из двух частей.

Крайм вернулся со странным выражением лица. Он принес белый конверт с символом черного солнца и молча положил его на стол. Конверт был распечатан.

Тай взял письмо и прочел вслух:

‒ Бегать вокруг академии.

Дальше было написано, как много и как часто ‒ два раза в день, каждый день, с увеличением времени, в ритме, который указал Шейд. Все переглянулись. Больше ничего написано не было. Почерк Шейда оказался прямым и твердым.

Следующая волна удивления настигла нас, когда на место сбора команд явились все наставники, кроме Шейда. Он не пришел. Другие группы косились на нас с интересом и непониманием. Впервые я ощутила эмоцию, идущую от Крайма, это было глубокое замешательство. Отзвук исчез почти сразу, едва я успела его уловить.

Наставники начали беседовать с командами, вели их на площадки для тренировок. Нам ничего не оставалось, кроме как бегать вокруг академии. Для этого существовала специальная круговая дорожка, вымощенная ровным плоским камнем. Айна бежала со мной за руку, отчего мы снова собирали буквально все взгляды тех, кто шел мимо. Крайм прерывающимся голосом сказал, что его теперь очень смущает фраза в письме, гласившая «каждый день».

Действительно, на следующее утро Шейд тоже не пришел. Команды начали тренировки с использованием стихий, а мы снова только и делали, что бегали по указанной в письме схеме. В этот же день начались занятия в общих залах. Их вели наставники, все новые зовущие сидели за длинными деревянными столами.

Нам рассказывали о куполе и о тенях. О долине. Оказалось, что я знала не просто мало, я не знала почти ничего.

Под куполом всегда держалась одна и та же температура, и зимой и летом. Там всегда было темно, как в глухую чернильную ночь, так что не только сам громадный колпак был черным, но и все, что под ним. В каждой команде обязательно присутствует хотя бы один человек, зовущий свет, иначе под куполом просто никто ничего не увидит и не сможет ходить. Свет не дает бесплотным теням нападать на зовущих. Кроме того, воздух в долине ядовит и тяжело вдыхаем, поэтому как минимум еще два зовущих в команде обладают навыком звать стихию воздуха.

Юрай превратился в каменное изваяние, едва услышал это. Те, кто зовет воздух, должны создать купол для дыхания над каждым членом команды и держать его, пока вся группа находится в долине. Тот, кто окажется без купола, задохнется или, получив порцию чужеродного воздуха, отравится и очень быстро умрет.

Пока все это рассказывал седой наставник по имени Орн, в зале стояла гробовая тишина. Даже Крайм сидел в закрытой позе. Судя по выражению его лица, он тоже многого не знал.

Внутри купол разделен на зоны по принципу концентрических окружностей или, как сказал наставник, по принципу мишени. Кольца имеют границы, и их называют кругами. Первый круг ‒ внешнее кольцо, самый слабо заселенный тенями и наименее опасный, но не очень протяженный по толщине. Внутри него по кругу как раз стоят статуи стражей долины на равном расстоянии друг от друга, по всему огромному периметру. Это каменные статуи высотой в три человеческих роста. Они убивают любого, кто не умеет звать, причем сила стражей невидима. Человек просто падает замертво.

Второй круг ‒ один из самых опасных из тех, что пока удалось открыть. Это защитное кольцо, где в большом количестве находятся разные статуи с атакующей способностью. Кроме того, этот круг заселен тенями так густо, что через них порой едва можно пробиться. Именно там будет проходить испытание. Кроме второго круга найден вход только в третий и четвертый. Дальше пройти не удалось. Наставник назвал третий круг «Сады и теплицы» и ничего о нем не рассказал, уточнив, что наша главная задача ‒ это второй круг. Если мы выживем там, то сможем ходить дальше, в глубину долины. Тогда уже следующие круги и их открытие станут нашей заботой.

Дальше Орн велел точно и подробно записывать все его слова. Наставник рассказывал о тенях ‒ существах разных видов, без плоти и разума, сгустках воздушной черноты разных форм и размеров, в зависимости от их вида. Тени вселяются в тела животных и людей. Это называется заражением. Затем он стал рассказывать о видах теней, и все зовущие продолжали записывать за ним. Зал поглотила давящая тишина. Никто не разговаривал, не отвлекался. Никому не хотелось упустить нечто важное, что может потом спасти собственную жизнь. Наставник Орн двигался по залу размеренным шагом, руки он держал за спиной.

‒ Самые распространенные тени ‒ это угли. Их больше всего. Угли ‒ главная проблема на сегодняшний день, именно они в большей степени просачиваются через бреши купола и нападают на окрестности. Запомните: ни одна бесплотная тень, из любой касты, не может находиться при свете, но прекрасно держится за пределами купола в сумерках и темноте, так что просачиваются они ночью. Едва попав в любое живое тело и заразив его, тень обретает плоть и, как следствие, способность переносить свет, потому что само тело человека или животного легко переносит его. Угли под куполом часто не воплощены, они висят над землей черным подрагивающим пятном, перемещаются резкими скачкообразными движениями. Нападают стремительно, вселяются в людей и животных. Все существа, зараженные углем, будь то люди или животные, имеют черные глаза, так что не останется даже белка. У них появляются заостренные зубы, из которых выделяется черная жидкость. Это тоже характерная особенность углей.

Мы с Айной переглянулись, хотя видеть она не могла.

‒ Эти тени, заражая людей, лишают их рассудка, и те становятся опасными. Убивают, ведут себя как безумные. Тонут, прыгают с крыш. Очень часто бегут в купол и умирают там. Но самое печальное, что они заражают безумием других людей, если черная жидкость попадает на чужое тело. Поэтому зараженного углем нужно убить как можно быстрее.