Игры Сушеного

Прошлым летом ты снова появился в нашей жизни. В отличии от Нины я узнала тебя сразу. Из глубины души всплыли неясные желания и надежды. Невероятно милый, ты снова общался со мной как с человеком, но явно предпочитал Нину.

Я не удержалась и решилась поцеловать тебя, помнишь? И это было… ни на что не похоже. Тот наш поцелуй… Вряд ли он значил что-то для тебя, но мою жизнь изменил навсегда. Внезапно я почувствовала жгучее желание, а вместе с ним пришло осознание, что всё может быть по-взрослому, по-честному, по-настоящему.

Так что спасибо, Сергей. Если бы не ты, я продолжала бы влюбляться в маленьких мальчиков и бояться повзрослевших. Но прошлое лето… всё изменило. Я металась между любовью и болью, между любовью и дружбой, любовью и долгом. Говорила себе, что я не для тебя, я не человек, а вы с Ниной созданы друг для друга. И лезла на стенку от собственных чувств, пытаясь заменить на прежние, детские. Насильно загоняла себя в образ милого, шаловливого ребёнка.

Интересно, ты замечал разницу в моём поведении? Не отвечай, не хочу знать.

После поцелуя я твёрдо решила пойти дальше и попробовать всё. Всё, что делают взрослые. И я попробовала. Но чтобы этого достичь, пришлось проявить характер.

Меня перестал устраивать магический контракт. Я настояла, чтобы в него внесли изменения. Бесконечная теория опостылела, хотелось заниматься настоящей магической практикой. Наконец-то почувствовать себя более самостоятельной, не скованной рамками одной семьи.

Сначала Нина и слышать ничего не хотела о новом контракте. Пыталась поговорить со мной и утешить, свести всё к шутке и игре, но я была непреклонна. В конце концов просто села у порога прозрачной белой укоризненной дымкой и заявила, что не двинусь с места, пока в нашей жизни что-то не изменится. На пороге я провела две недели. Нина уговаривала меня, обнимала, затем разозлилась и перестала разговаривать. Но всякий раз, когда она хотела выйти из квартиры, ей приходилось перешагивать через меня.

Я специально придумала такой трюк. Нина «перешагивала» через мои желания в переносном смысле, так пусть делает это в реальности. И каждый раз задумывается об этом.

И наконец-то ведьма сдалась! Но выяснилось, что самостоятельно Нина не может принять такое важное решение. Пришлось готовить ритуал обращения к роду, на котором я не могла присутствовать. Какая же глупость! Думать, что если увижу открытые врата в иной мир, то немедленно захочу туда нырнуть. Нет, теперь здесь, в мире живых, у меня появился второй шанс, который я не собиралась упускать.

После ритуала Нина долго грустила и о чём-то размышляла. Я пыталась её расспросить, но она лишь качала головой. Я отстала. Не хочет рассказывать – не надо, дело хозяйское. Главное, согласие получено! Чистая радость переполняла меня и требовала выхода.

Я надеялась, что теперь мы с Ниной станем ещё ближе: у нас появятся новые темы для разговоров, станем лучше друг друга понимать. На какое-то короткое время так и произошло. Наконец-то Нина отнеслась ко мне если не как к равной, то хотя бы как к младшей сестре, которая подросла: продолжала опекать, но во многом свойственный ведьме безапелляционный тон поменяла на более уважительный и партнерский. Так продолжалось, пока в моей жизни не появился он.

Красивый. Сексуальный. Интересный. Не мужчина, а находка. Первые настоящие отношения, страстный, головокружительный роман. Избранник даже не заподозрил, кто я такая на самом деле. Всё шло слишком хорошо. Только Нина не одобрила ни моего мужчину, ни то, как развивались наши отношения. Уверена, что ей бы не угодил никто. Она старалась контролировать меня, пыталась сделать так, чтобы я меньше времени проводила с моим ненаглядным.

Разумеется, я дала отпор, заявив, что личная жизнь – только моё дело и никого не касается. Мы серьёзно поговорили, и Нина признала моё право жить как угодно, тем более что новый договор давал куда больше свободы. Я больше не находилась на «ручном управлении». Нина перестала делать замечания и давать советы, но отношения наши стали куда более прохладными. Она больше не просила меня «уйти в занавески», если нужно было быстро уснуть, и это к лучшему: то, что я раньше находила милым, теперь казалось неуместным и пошлым.

Мой круг общения стал расширяться. Помимо любовника я контактировала с коллегами из мира магии. Раньше магический контракт предписывал общение исключительно с семьёй Нины. Впервые я поняла, как многого себя лишала. Узнала, что существует другой взгляд на магию, другие практики, да что там – иная мораль.

Я немного схитрила с новым контрактом, «рамочно» прописав некоторые пункты. Теперь их можно трактовать так широко, что меня саму страшили открывающиеся перспективы. Используя оставленные лазейки, я смогла брать магическую работу у других. Так я больше времени находилась в альфа-теле, а значит, чаще встречалась с любовником.

Раньше возможность получить альфа-тело зависела только от Нины, при желании она могла не давать заданий. Тогда я не смогла бы регулярно встречаться со своим мужчиной, а он, не понимая причин, мог меня бросить.

Нина узнала про моих новых знакомых, а главное, работу. Как я и ожидала, всё закончилось грандиозным скандалом. Ведьма устроила истерику, пыталась убедить, что меня используют, что не стоит доверять чужим магам, а тем более лезть в дела, смысла которых я не понимаю.

Можно подумать, она всё объясняла. Я заявила, что её мнение и в этом вопросе не имеет никакого значения. Нина требовала немедленно изменить контракт, кричала, что я обманула её лично и весь род, который столько лет вкладывался в меня не только энергией, но и любовью, принимал как свою. Я же прекрасно понимала, что это не совсем так. Да, меня учили и неплохо относились, но и использовали в своих целях, получали выгоду. В роду Нины неплохие люди, и я искренне к ним привязана, но настала пора пожить для себя.

Мы не то чтобы окончательно рассорились, но отношения стали натянутыми, хотя я как и раньше продолжала жить у Нины. Она, как я и предполагала, стала всё меньше просить о помощи, а я вынужденно всё больше обращалась за заказами к другим. Понимая это, ведьма почти перестала привлекать меня к работе, получился замкнутый круг. Мы обе хотели изменить ситуацию, но выбраться из-под летящего вниз помимо нашей воли снежного кома не получалось. Отношения трещали по швам, мы почти перестали разговаривать.

Неделю назад я отправилась на задание, не поставив Нину в известность: не хотела ещё одного скандала. Ментальная связь, благодаря которой ведьма могла «позвонить» мне, между нами оставалась. В какой-то момент я почувствовала короткий «дозвон», и тут же всё прервалось. Попробовала почувствовать Нину – ничего не вышло. С досадой подумала, что, вероятно, я для чего-то понадобилась Нине, но узнав, куда я отправилась, она в сердцах заблокировала меня, прервала связь.

Но червячок сомнения грыз меня изнутри. Ведьма давно ко мне не обращалась, значит, произошло что-то неординарное. Люди куда уязвимее нас, а я совсем не хотела, чтобы Нина пострадала. Несмотря на наши разногласия, я к ней искренне привязана.

Работу я ещё не доделала и уйти не могла. Да и путь до дома занял около двадцати минут. Вопреки распространенному мнению, призраки не перемещаются мгновенно, хотя и значительно превосходят в скорости обычных людей. Словом, когда я добралась домой, всё было кончено.

Квартира оказалась перевернута вверх дном. То, что можно сломать, было сломано, что можно разбросать – разбросано. Как-то Нина читала мне отрывки из занимательного романа, в котором героиня громила квартиру недруга, но результаты представлялись ей мизерными.

У тех, кто орудовал у нас, такой проблемы не было. Как и проблем с фантазией.

Я металась из комнаты в комнату, и мне становилось всё хуже и хуже. Представляла, как неизвестные крушили мебель, вытряхивали из шкафов вещи, высыпали на пол травы. Почему-то особенно досталось парику Нины – его разорвали в клочья в слепой ярости. Но самое сильное впечатление на меня произвели фотографии из альбома Нины: их вытащили, разорвали на мелкие кусочки и залили клеем. Это навело меня на мысль, что злодеи пытались надавить на самое больное, уничтожить то, что нельзя купить, восстановить за любые деньги.

Что-то личное стояло за погромом. Зелья, травы, фотографии, книги, колоды, руны, все магические атрибуты – уничтожили в первую очередь именно то, что, я была в том уверена, в первую очередь бы кинулась спасать Нина.

Терпкий запах ненависти, смешанный с ароматами табака, пота, стыда и отчаянья, окатил меня тошнотворной волной. Волна пролетела по комнате и растворилась в моём раскаянье. Если бы только я осталась дома, ничего бы не произошло. Если бы сразу после «дозвона» всё бросила и полетела к Нине, возможно, успела бы её спасти.

Я винила себя, ругала, призывала страшные проклятия на голову тем, кто посягнул на наш дом, произносила ужасные ругательства, которых раньше стыдилась и клялась, что никогда их не будет в моём лексиконе.

Пыталась снова и снова призвать Нину, почувствовать, но тщетно. На нашем канале связи царили темнота и пустота, словно ведьма волшебным образом исчезла из мира живых, но не появилась в мире мёртвых. Словно могущественный злодей, издеваясь, стёр Нину волшебным ластиком, как будто она никогда и не рождалась на грешной Земле.

Внезапно я обрела альфа-тело с мощным притоком энергии. Это означало одно из двух: Нина жива, ей требуется моя помощь, и от рода прилетело задание найти её и вызволить, либо Нина мертва, и нужно разобраться с убийцами. Если случилось непоправимое несчастье, семья будет поддерживать меня, сколько сможет. Ведь Нина – последняя из рода, а значит, совсем скоро он ослабеет, сила иссякнет. Угаснет славный ведьминский клан, словно и не существовал на свете.

Общаться с родом могла только Нина, я с её предками связаться не могу. В теории я связана с ними, но даже если осилю ритуал вызова, меня затянет на ту сторону.

Не вижу выхода. Если только судьба пошлёт нежданный подарок.

Глава 7. Подарок

«…для Атоса это слишком много,

а для графа де Ла Фер слишком мало.»

Александр Дюма «Три мушкетера»

Блонди замолчала. Лицо её ещё больше побледнело, хотя и не походило сейчас на лицо призрака. Холодок пробежал по моей коже. Воздух вокруг сгустился. Я с ужасом всматривался в как будто искренне опечаленное лицо Блонди. Всё темнее становились круги под её глазами. Белки глаз покраснели, а тени поползли ниже, постепенно распространяясь дальше на лицо, которое всё больше напоминало серую безжизненную маску. Розовые губы посинели и стали неотличимы от посеревшего румянца щек. Нежная девичья шея утонула во мраке.

Неприятный с виду туман заклубился вокруг Блонди, вероятно так выглядел бы пар над огромной кастрюлей, в которой варили грязные вонючие сапоги. Я замер, не в силах вымолвить ни слова, наблюдая как милая девочка становится тёмным враждебным, таящим угрозу силуэтом, как она каменеет, застывает сгустком мрамора цвета ночи.

Я моргнул. Наваждение исчезло. Блонди сидела, закусив губу, и теребила очередной пакетик сахара. Облегчённо вздохнув, я вторично вытер выступивший на лбу пот. Что это было? Природа призрака сыграла со мной злую шутку, или мой дар предупреждал о чём-то, приняв такую причудливую форму?

Внезапно горячая волна толкнула меня в грудь. Я осознал, кто передо мною. Призрак. Не то чтобы я этого не помнил, но не придавал значения. Меня никогда не страшила и не отталкивала природа Блонди. Прошлым летом, терзаясь выбором, я рассматривал Блонди в качестве своей девушки наравне с Ниной и Алей, и то, что она призрак, совершенно не мешало. У призраков есть свои преимущества. Блонди никогда не постареет, она может принимать любой облик, что не может не радовать меня как мужчину. Все мы любим разнообразие.

Но сейчас я испытал, как сказал бы Ра-Ом, инсайт. То, что пыталась объяснить мне в прошлом году Нина. То, о чём минуту назад говорила сама Блонди. Как бы я к ней не относился, как бы не воспринимал как равную, как человека, от этого она им не станет. Блонди призрак.

Пока Блонди рассказывала, я с болью наблюдал, как страдальчески искажаются черты её лица, как она украдкой смахивает слезу, как печально прикрывает глаза. Сдерживался, чтобы не броситься к ней: обнять, согреть и успокоить. Естественная человеческая реакция.

Когда мы слушаем после длительной разлуки рассказ приятеля, с которым нас много связывает, то обращаем внимание не только на произносимые слова: непроизвольно присматриваемся к жестам, мимике, выражению глаз, вслушиваемся в интонации. Происходит это неосознанно, никто не сидит с распечатанным чек-листом, отмечая галочками реакции. При личной беседе практически невозможно обмануть внимательного, заинтересованного и эмпатичного собеседника. Ложь, неискренность, да что там, даже полуправда самым неприятным образом выплывут наружу. Слова могут быть лживы и ядовиты, но язык тела, выражение глаз не соврут.

Но всё это работает, когда перед вами человек, которого вы не первый день знаете. А если знаете так себе? А если это и не человек вовсе, а призрак? Призрак, мотивы которого не понятны? Маленькая девочка, которая погибла слишком рано, не успев ни пожить, ни накопить эмоционального опыта. Призрак, который учился в магической семье несколько поколений. Блонди намного старше и опытнее меня.

Что испытывает ко мне Блонди? Любовь, обиду, равнодушие, любопытство? Что на самом деле она испытывает к Нине? Опираясь на рассказ самой Блонди, не очень понятно. Что стоит за мнимой откровенностью? Наивность и растерянность? Тонкий расчёт? Желание помочь? Или желание заморочить мне голову и направить по ложному следу?

Но даже не это самое страшное. Блонди может принимать любой призрачный облик. А иногда, как я понял, ещё и разные телесные. Что мешало ей выдавать фальшивые эмоции? Точно ли она испытывала всё, что описала, на самом деле? Я вспомнил, как однажды Блонди помирила нас с Ниной. Для этого ей понадобилось всего лишь одно превращение. Только я увидел оскаленную пасть зверя, а Нина – огромный, брошенный в лицо букет цветов.

После того случая я понял, что объяснение «призрак генерирует эмоции, а ты видишь их в понятной тебе форме» или «визуальный образ призрака всего лишь отражение твоего подсознания» не работает, всё сложнее. Объяснение Нины, в котором она напирала на цель, мол, Блонди хотела нас помирить, а для этого меня остановить, а саму Нину настроить на романтический лад, я и в прошлом году счёл сомнительным аргументом. Продолжить разговор тогда не удалось. Нина отвлекла меня куда более волнующей темой – нашей детской влюблённостью с Блонди, о которой я забыл, после того как меня лишили силы.

Внезапно мне пришла в голову новая мысль, от которой я немедленно облился холодным потом: не могла ли Нина отвлечь меня специально? Отвлечь от рассуждений о том, какой облик и с какой целью может принимать призрак. Не приблизился ли я к опасным рассуждениям на тему, которую ведьма ревниво охраняла? Об альфа-теле Нина не обмолвилась ни словом. Но что такого могли скрывать от меня призрак и ведьма?

Немного поразмыслив, я всё-таки решил, что напрасно загоняюсь. В то время нас с Ниной бомбически тянуло друг к другу. Мы только поссорились, а Блонди нас помирила.

Нине пришлось рассказать о нашем прошлом с Блонди, после чего между нами снова пробежала чёрная кошка. Кто знает, быть может, если бы в тот раз всё сложилось иначе, мы были бы с Ниной вместе? Оторваться от Нины после одного поцелуя я ещё смог, но если бы мы…, то никакое чувство долго меня бы не удержало.

Я постарался взять себя в руки, собрать расползающиеся мысли и сосредоточиться на главном.

Призрак может выдать какие угодно эмоции, и я не смогу понять, правда это или нет.

Вот только с чего мне не верить Блонди? Но что-то смущало меня в рассказе призрачной девушки. Поймать смутное ощущение не получалось, оно вертелось совсем рядом, но всякий раз ускользало. На первый взгляд, рассказ Блонди казался искренним и простодушным, напоминал жалобу подростка на вечный конфликт с любящими родителями: «Я уже вырос, а они не заметили. У меня есть паспорт, я совершеннолетний, могу и уйти, если захочу, так что давайте быстро уважайте меня и мои границы».

И родители пусть и с ворчанием, с привлечением тяжёлой артиллерии в виде бабушек, дедушек и имеющего новую семью отца, но отступают. Разрешают приходить домой попозже и не открывают без предупреждения огонь на поражение по мальчикам с едва пробивающимися усами, замеченным на пороге с букетом цветов и глупой улыбкой. И вот уже с одним из ухажеров у ненаглядной деточки серьёзные, как кажется во всяком случае юной паре, отношения. А родители недовольны, всё им не так. Разумеется, там, подальше от дома, появляются и новые люди, новые авторитеты. Как там сказала Блонди? Авторитеты с новой моралью.

Я почти прихлопнул вертлявую мысль, но она снова выскользнула, оставив в моём кулаке оторвавшийся хвостик: новая мораль. Что-то в этом было. Стоило зацепиться и начать раскручивать.

Мне очень хотелось спросить Блонди, что же это за мораль такая, но сейчас важнее выяснить другое: что случилось с Ниной. По словам Блонди, она не в курсе. Мои надежды не оправдались. Но не задать несколько уточняющих вопросов я не могу.

– А дальше? Что ты делала дальше? – осторожно спросил я.

– Да ничего, – Блонди с непередаваемым выражением пожала плечами. – Наблюдала. Что я могла делать?

– Блонди, а кто навёл порядок в квартире?

В этот момент к столику подлетел улыбающийся во все тридцать два жёлтых зуба официант, удерживая на весу огромный поднос с кучей напитков.

– Дальгона «Тайский манго»! Эспрессо! – пропел подавальщик, ловко поставив перед каждым из нас по напитку.

Большой пузатый прозрачный бокал с каштановой пенкой наверху для Блонди и маленькую голубую чашку для меня. На меня пахнуло жареным орехом и едва уловимым древесным вкусом. Я глубоко вдохнул любимый аромат и кивнул официанту, торопясь продолжить разговор, но тот игриво подмигнул и жестом фокусника водрузил на стол сахарницу с кусочками тростникового сахара, которая пряталась за другими чашками на подносе. Триумфально оглядев нас с Блонди, навязчивый сотрудник забрал со стола вазочку с сахарными пакетиками и замер в ожидании похвалы.

Блонди, которая только что запустила очередным измятым пакетиком в сахарницу, но не успела взять оттуда новую жертву, скривилась и бросила на официанта недовольный взгляд.

Брови того поползли вверх, но он решил не сдаваться и отработать полученные вперёд от строптивых клиентов чаевые по полной (а если повезёт, то и заработать новые). Нацепив на лицо одну из самых приятных улыбок, то есть растянув губы и подняв их уголки, что выглядело так, словно у него болели зубы и свело скулы, достойный распорядитель сахарниц стал терпеливо ожидать, когда мы попробуем напитки. Я живо представил, как он подобострастно интересуется у уже раздражённой Блонди, понравилась ли ей дальгона.

Насколько я понял, альфа-тело больше походило на имитацию. Есть и пить Блонди не могла, и лишние напоминания об этом расстроят и разозлят капризную призрачную девушку.

Нужно было спасать положение. Чтобы прогнать старательного официанта, хватило бы и небрежного движения руки, но вместо этого я, сам разволновавшись, как скромная отличница перед выпускным, поспешно произнёс, при этом даже не пригубив эспрессо и не дождавшись вопроса:

– Всё очень вкусно, спасибо.

Официант округлил глаза, криво улыбнулся, отчего мне показалось, что зубы у него заболели ещё сильнее, кивнул и попятился.

– Чизкейк будет буквально через пару минут, – крикнул он с безопасного расстояния, отойдя где-то на метр, наконец-то развернулся и унёсся в сторону кухни.

Призрачная девушка задумчиво смотрела на шикарную кофейную пенку.

– Помню вкус шоколада, – внезапно грустно произнесла Блонди, – таких сладких мягких конфет. Помню вкус супа. Ещё помню чёрную смородину и малину. А вот кофе… Я никогда не пробовала кофе. Интересно, как он пахнет?

– Ты не чувствуешь запахи? – заинтересовался я.

– Чувствую. Но не так, как люди.

Я замялся. Настал удобный момент спросить о прошлом Блонди, узнать, что с ней произошло. Блонди казалась особенной: она ухитрилась заключить магический контракт с семьёй, и иногда получала альфа-тело. Как ей это удалось? Погибла Блонди, будучи совсем малышкой, вряд ли имея опыт в магических делах, который мог бы как-то помочь обрести новую семью и задержаться в нашем мире.

Но меня останавливало страшное подозрение, что в детстве я уже бесхитростно задавал этот вопрос своей маленькой подружке, но не помнил ответ. Мне не хотелось показаться бестактным, а ещё больше не хотелось, чтобы Блонди сочла вопрос праздным, рассудила, что задаю его для поддержания разговора, чтобы снова моментально позабыть.

С другой стороны, меня распирало от любопытства. Мне давно хотелось узнать, что чувствуют призраки, как они воспринимают мир. Что означает «чувствовать запахи не так, как люди»? А как?

Пока я размышлял, момент был упущен.

– Я не знаю, где Нина. Не могу одна проникнуть куда-то, только… – прошептала Блонди.

– Только если есть задание? – догадался я.

– Да.

– Сможешь ли ты работать со мной в паре?

– Конечно. Но мне нужно будет периодически возвращаться в квартиру. Я к ней привязана. Выпей Дальгону, пожалуйста, – Блонди пододвинула ко мне бокал и уставилась на меня с умильным, но в тоже время жадным выражением лица.

В это время я маленькими глоточками смаковал эспрессо, и от мысли о том, что придётся выпить сладкий приторный напиток, меня замутило.

– Блонди, просто оставь, – ляпнул я.

Блонди вздрогнула, её тело на миг задымилось, вокруг него образовалась туманная дымка. Я занервничал, но альфа-тело быстро вернулось в норму.

– Я хотела бы попробовать Дальгону, – застенчиво пояснила призрачная девушка. – Когда маг, связанный со мной, выпьет или съест то, что предложила, я сама смогу ощутить вкус еды. У меня нет настоящего тела, альфа функционирует иначе, чем человеческое. Могу при необходимости что-то выпить или съесть, но ничего не почувствую. То ли рецепторы не работают в альфа-теле, то ли сигналы от них в мозг не поступают. При этом удерживать альфа-тело в рамках станет намного сложнее, потребуется больше энергии.

Блонди обиженно надулась совсем как ребёнок и наконец-то напомнила мне прежнюю себя. Я вспомнил, как Нина безропотно съела вместо призрака «Фруктовый лёд» на совместной прогулке в парке, что тогда мне показалось странным. Значит, ведьма просто соблюдала договорённость с напарницей. Придирчивость же Блонди при выборе сорта мороженого, которую я прошлый раз объяснил капризом, всего лишь означала желание попробовать что-то новое.

– А как же, – я немного замялся, с одной стороны, не хотелось показаться бестактным, с другой, распирало любопытство, – секс? Ты, кажется, намекала, что с другом у вас всё было.

– Да, – с вызовом ответила Блонди. – И что?

– Нет, ничего, не хотел тебя обидеть. Просто и там, и там – реакция тела. Ты сказала: не работают рецепторы. А удовольствие от секса ты получаешь?

Договорил и захлопнул рот. Вот идиот. Куда я лезу, зачем? Интересно стало, ишь.

– Блонди, прости, не отвечай, – покаянно начал я, – задавать такие вопросы бестактно с моей стороны.

Но девушка перебила:

– Всё нормально, я же сама рассказала. Я чувствую тоже, что и обычные люди. Читала, как секс описывают в книгах – очень похоже. Особенно если учесть, что читатели пишут в отзывах, что, как правило, постельные сцены часто преувеличены. Но ведь и люди не могут знать, что ощущают другие, как разнится острота восприятия. Мне даже проще, я могу считать отдельные реакции у тех, с кем связана, или прочувствовать сполна, если ненадолго проникну в тело другого человека. Но всё-таки с едой проще. Прекрасно помню вкус некоторых продуктов и блюд, а вот сексом в детстве, как ты понимаешь, я не занималась. Но мне очень нравится, поэтому и энергии не жаль. Да-да, при сексе происходит бешеный расход энергии.

Я непроизвольно хмыкнул, а Блонди решительно пододвинула ко мне чашку с Дальгона. Ничего не оставалось, как отхлебнуть. Напиток оказался предсказуемо сладким, но с лёгким оттенком горечи, а ещё ностальгически напоминал вкус ирисок из детства. Плеснули в чашку и мангового сиропа, чтобы как-то оправдать название напитка. Я прикрыл глаза и осторожно сделал второй глоток, уже сполна наслаждаясь кофе, к тому же, так было удобнее наблюдать, как Блонди аккуратно подключается и сканирует мои ощущения. Улыбнулся и, не открывая глаз, почувствовал, как внутри откликается её ответная благодарная улыбка.

– Ваш яблочный чизкейк, – услышал я немного растерянный голос официанта.

Неужели его смутила такая мелочь, как стоящие передо мной две чашки? Решив доконать несчастного, я сделал жест рукой, приглашая поставить десерт, который так долго выбирала Блонди, передо мной. И тут же, открыв глаза, заметил, что призрачная девушка снова мерцает. Чёрт. Я кашлянул и попросил принести счёт. Побледневший официант почти уронил десерт на стол, кивнул и исчез.