Выгодный контракт

– Снято! Рори ложись на спину на кровать. Света! Поправь ей волосы, чтобы было красиво. Так, Фаер – полезай наверх, на нее. Легонько приподними ее и прижми к себе. Голову к ее шее, как будто целуешь. Сейчас будем делать крупный план. Рори, обхвати его спину обеими руками, прижимай его к себе крепче. Так, да. Запусти в него коготки, моя кошечка. Сама смотришь в камеру. Фаер, сдвинься чуть правее, ее лицо должно быть видно целиком. Ребята, его тату на спине тоже должна быть в кадре. Еще одну камеру наверх, вон туда! Ага. Отлично. Рори, огонь-огонь, сохрани это выражение лица! Все, снимаем!

Генри просто не затыкался. Понятия не имею, какое было у меня выражение лица, но этот совершенно несносный, но очень красивый парень основательно придавил меня собой, зарылся лицом в мою шею и тихо поинтересовался, обжигая нежную кожу своим слишком горячим дыханием, нравится ли мне, когда меня слегка кусают. И укусил, падла! В этот самый момент Гентри попросил зафиксировать выражение лица, а парень на мне тихонько рассмеялся. За что незамедлительно получил щедрую порцию ногтей в спину. Но это все равно нисколько не компенсировало откровенное смятение внутри меня. Впервые мне попалась настолько наглая задница, от которой можно было ожидать чего угодно.

Гентри, судя по счастливым крикам и сам был близок к оргазму.

– Так, народ, теперь мое любимое! – восторженно потирая руки объявил он. – Импровизация!

Я застонала. Фаер приподнялся надо мной и серьезно посмотрел в глаза.

– Продолжишь стонать и царапаться – мы перейдем в жанр порно, обещаю, – очень тихо произнес он. – А я хочу как можно скорее покончить с этим дерьмом и свалить отсюда.

Меня, почему-то, его слова развеселили. А вот выражение его наглой морды было вполне серьезным. Он аккуратно слез с меня, как будто боялся теперь лишний раз дотронуться, и сел рядом. К нам подскочили девушки с кисточками и салфетками. Я краем глаза наблюдала, как молоденькая девчонка, красная, как вареный рак, промакивает дрожащей рукой его грудь матирующей салфеткой. Он же с абсолютно безразличным видом смотрит мимо нее куда-то в стену, доводя беднягу почти до исступления.

Когда с припудриванием носов, лбов и сисек закончили, и весь лишний персонал свалил, простыни на кровати виртуозно скомкали и нас посадили в центр лицом друг к другу. Генри еще раз объявил, что сейчас будет пятиминутная импровизация. Я понятия не имела, что мы должны делать. Ненавижу импровизации. В голову лезли веселые сценки, как я изображаю бревно или стою на голове, пока он сидит в телефоне. Но Леонид явно хотел от нас чего-то другого. Я прикусила губу, лихорадочно соображая.

– Просто подыграй мне, – с полным безразличием в голосе произнес Флаер.

– Есть план? – поинтересовалась я.

– Ага. Сделаем вид, что решили потрахаться прямо тут, – он равнодушно пожал плечами, будто говорил о булочках с кофе.

Я уныло подняла палец вверх, ибо комментарии тут излишни. Просто охеренный план. Генри расценил это как сигнал к началу и проорал свое “Поехали!”. Затрещали вспышки камер. Люди забегали вокруг.

Я вскинула голову и уставилась на мужчину рядом. Он сел передо мной и несколько секунд смотрел в глаза, словно заклинатель, который гипнотизирует кобру, заставляя смотреть только на него. Затем он очень медленно потянулся ко мне, замерев в нескольких миллиметрах от моих губ. Я чувствовала его дыхание, а он – мое. Его зрачки были расширены настолько, что дымчатые глаза стали совсем черными. Запах и близость его тела определенно выводили меня из равновесия и как будто-бы уничтожали запасы кислорода вокруг нас. Мой рот слегка приоткрылся, чтобы сделать вдох поглубже. Мне вдруг захотелось узнать, каковы его губы на вкус. И похер на всех вокруг. Но я напомнила себе, что он не собирается меня целовать. Он профессионально отрабатывает свой контракт. И тут у него есть чему поучиться. Фаер в это время поднял ладонь и неспешно провел большим пальцем сверху-вниз по моему лицу, затем по губам: изучая, дразня и продолжая неотрывно смотреть в мои в глаза.

Он просил подыграть? Я подыграю. Мои веки дрогнули и опустились, когда я прикусила его за палец, совсем легонько. Провела кончиком языка и отпустила на волю. Открыла глаза и улыбнулась, потому что на этот раз уже его губы приоткрылись. Он вдруг резко дернул меня за край джинсов, подмяв вниз под себя. Я, припечатавшись спиной в матрас, смотрела на него снизу вверх и тяжело дышала – моя грудь заметно вздымалась вверх. Он же, продолжая удерживать в кулаке мои штаны – и, тем самым, не позволяя мне выбраться, не спеша, как охотник, заарканивший добычу, склонился ко мне и провел языком вдоль лямки бюстгальтера, расчетливо и мстительно. Это было уже слишком. Я дернулась, в попытке приподняться, но он лишь крепче прижал меня свободной рукой к кровати. Если он меня тут решит изнасиловать – никто и слова не скажет, все будут радоваться крутым фоткам.

Стремительно нарастающая паника была прервана криком “Стоп”. Я расслабилась и с облегчением выдохнула. Пытка закончилась. Все закончилось.

Парень одним рывком вернул меня в вертикальное положение. Его дыхание чуть сбилось. Он окинул меня оценивающим взглядом и безмятежно поинтересовался:

– Что ты там говорила про кактус?

Мое сердце аж пропустило удар от такой наглости.

– Отличная работа, ребятки, – донеслось из-за спины.

Я не успела ничего ответить Фаеру и мы с ним оба развернулись на голос. Это был Смолин Сергей, его продюсер. Средних лет привлекательный мужчина в элегантном костюме с интересом рассматривал нас целую вечность.

– На пару слов, – он кивнул моему партнеру и пошел прочь.

Генри, проводив двух мужчин взглядом, объявил перерыв. Отлично. Мне как раз нужна новая порция никотина с кофеином. Срочно.

Полчаса спустя мы оба сидели на полу в обнимку и изображали тихое счастье двух влюбленных. Локация в стиле лофт напоминала мужскую берлогу старого рокера. На голой кирпичной стене за нашими спинами были развешаны всевозможные акустические и электро гитары, на бетонном полу небрежно валялась кожаная куртка и какие-то провода.

На него надели черную рваную майку, узкие черные брюки, и оставили босиком. Его стилисты прекрасно знали свое дело: он выглядел круто, в меру сексуально и при этом очень мужественно. Мои, напротив, как будто обкурились и решили вздрочнуть нахаляву. На мне были надеты здоровенные черные ботинки на шнуровке, чулки в крупную сетку, короткая кожаная юбка с цепями и простая черная трикотажная майка. После очередной коррекции макияжа, меня усадили рядом с ним. Почти голая задница моментально замерзла на холодном бетонном полу. Фаеру вручили в руки гитару.

Леонид вышел вперед.

– Слушаем сюда. Ты тут в своей стихии, парень, здесь твое укрытие, здесь рождаются твои тексты и твоя музыка. Понял? Окей. Она, – он махнул на меня головой, – Первая женщина, который ты показал это священное место. Понял? Окей. Рори, – он перевел взгляд на меня, – Тебе оказана небывалая честь самой увидеть, как рождаются его шедевры. Здесь ты перестаешь быть стервой и становишься его музой. Побольше любви во взгляде. Задача ясна?

Мы с парнем одновременно хмуро кивнули головами, как китайские болванчики. После разговора со своим продюсером он стал еще более хмурым, чем до этого. Да вот только мне плевать на настроение этого самоуверенного кретина. Его слова все еще эхом пульсировали в висках, заставляя всерьез задуматься об изощренном возмездии. Особенно после того, как он решил поиздеваться надо мной в первой локации. Чтобы что? Доказать, что он тут альфа? Что мне достаточно пары его томных взглядов и я сразу выпрыгну из трусов? Так этого не будет. Да, он определенно заставляет понервничать. Он это прекрасно знает. Но не настолько, чтобы я сдалась и признала поражение. И вот этого он еще не знает.

Теперь еще и козлобородый Леонид… Градус его очередной бредятины просто зашкаливал, вытесняя Фаера с его паршивым языком на второй план.

Генри вылез вперед, скептически осматривая меня.

– Котики мои, Леонид объяснил задачу, мы готовы приступать. Давайте сначала попробуем импровизацию, если не пойдет – сделаем постановочные. Ваша предыдущая была просто фееричная, вы не представляете, насколько крутой материал у меня тут! – он ласково похлопал по камере. – Тут даже обработка не нужна! Хотя? лучше я их сделаю черно-белыми! Или в цвете? Так, ладно, позже об этом. Муза, готова?

Я устало вздохнула. По правде сказать, я сказочно заебалась. И внутри все противилось. Я не хочу быть его музой. Я хочу расшибить ему башку этой гитарой. Может, тогда его спесь немного поубавится.

– Рори, смени лицо на более доброжелательное, встань красиво, обними парня и начинаем, – раздраженно вклинился Леонид.

Я не выдержала и подняла на него злобный взгляд.

– Так вы хотите, чтобы я была музой или шлюхой? Если речь про его творческое логово, на кой черт я должна к нему лезть, если он тут свои песни сочиняет? Я НЕ должна здесь лезть на передний план, и секс ту не должен лезть на передний план. Это место – про него и про творчество, а не про него и меня. Про музыку, про магию, про волшебство! Нельзя забывать, что у каждого персонажа своя жизнь и свои особенности. Здесь я должна быть таким же фоном, как и гитары на стене. Эти фотки должны быть стильными, вкусными, а не очередной софт порнухой. Если бы ваша баба сейчас пришла сюда и начала вам на шею вешаться – это бы смотрелось жалко и ущербно, а не искренне, как вы на то претендуете.

Фух. Немного отпустило. Правда Леонид вот-вот взорвется, я даже забеспокоилась за него. Он побагровел и сделал решительный шаг вперед, но Капюшон и Генри одновременно и произнесли:

– Она права.

– Секса было достаточно там, – парень кивнул в сторону зоны с кроватью. – А тут я бы не позволил ни одной женщине висеть на моей шее, пока я пытаюсь писать музыку. Никто бы не позволил. Это будет фальшиво, а люди чуют фальшь лучше запаха секса, которого вам все время мало.

Ой, посмотрите-ка, он со мной в чем-то согласен. Ну надо-же. Надо записать в позолоченный блокнот имени его божественного величества.

Генри вклинился.

– Согласен с Рори, здесь мы должны сделать стильно и вкусно. Это она умеет лучше всего. Но акцент должен быть на парне.

Леонид сделал резкий шаг вперед и поправил очки, обведя пристальным, полным желчи взглядом Генри и Фаера.

– После съемки жду вас в своем кабинете, – с этим словами он развернулся и удалился куда-то в недра зала, видимо, в свою вампирскую пещеру, которую называет кабинетом.

– Генри, как насчет добавить немного дыма и приглушить свет? Мне кажется, будет хорошо, – идея пришла ко мне внезапно, как раньше – когда в моей работе было больше творчества и меньше бабла.

Генри щелкнул пальцами, переведя на меня взгляд от удаляющегося режиссера.

– Гениально! Умница! Тащите дым сюда. Света, залезай на стремянку, заклей датчик дыма.

– И можно мне обратно мои джинсы? Я похожа на эмо-проституку в этих чулках, – я решила таранить до конца, раз Леонид все равно оказался в меньшинстве. – В джинсах будет стильно, в этом – дешевка.

Генри постучал пальцем по губам, посмотрел на меня через камеру.

– Да, милая, ты права! Сейчас дешевка. А я все думал, что мне режет глаз. Я в таком виде тебя снимать не буду. Дайте ей джинсы!

Я не стала дожидаться, пока мне принесут джинсы, стащила с себя ботинки и отшвырнула их подальше, вылезла из юбки и поспешила избавиться от чулков, оставшись в черной майке и трусиках. Фаер все еще сидел на полу со своей дурацкой гитарой и внимательно следил за моими манипуляциями снизу вверх.

Не глядя на него, ядовитым шепотом поинтересовалась, поправляя резинку трусиков:

– Чего уставился?

Он отвернулся и произнес куда-то в сторону.

– Ты быстро учишься. Молодец.

– Мне твое одобрение не нужно. Ты ни черта обо мне не знаешь.

– Скоро узнаю, – спокойно произнес он.

Это прозвучало как угроза. Как приговор. Как ему удается обычные слова говорить… так? Я усилием воли заткнула себе рот. Единственно правильным решением будет игнорировать эти провокации. Пока я не научусь сразу понимать, чего он добивается. И не давать ему этого.

Несколько минут спустя мы приступили к съемке. Я делала то, что умела делать лучше всего: нестандартное, взрывное, на грани фола. Готова спорить, что результат будет обалденным. Фаер на переднем плане, олицетворяющий собой мужественность, силу и идеологию всей группы. И хрупкая девушка на заднем, с еле уловимыми очертаниями сквозь пелену дыма и выразительным взглядом на бледном лице. Я попросила Генри сделать фокус именно на мое лицо, на глаза, остальное можно размыть. На этот раз я хотела быть музой – эфимерной, неуловимой, сводящей с ума несчастных творцов. Я хотела, чтобы эти фотки врезались ему в память и чтобы мои глаза снились ему в кошмарах. Ничего из себя не представляю? Посмотрим, как ты заговоришь, когда увидишь снимки, дорогой.

Меня вернули домой уже за полночь. Фотосест затянулся. Мы с Генри неожиданно поймали одну волну и я смогла выдать то, что делала в свои лучшие времена: выложиться на все сто. Даже без обработки снимки были очень близки к тому, что я видела в своей голове. Но в машине весь энтузиазм улетучился и я снова осталась один на один с собой. А хуже этого – только обнимашки с Фаером.

В душе я провела больше часа, с маниакальным остервенением отмывая себя от слоев пудры, боевой раскраски и следов его рук. Как жаль,что ничего такого не придумали для души. Ну, кроме алкоголя. Душе было по-прежнему грязно.

Сегодня я не стала пить. Вместо этого завернулась в одеяло и уткнулась в телефон. Лиза сказала, что расписание уже забито в календарь. Фотосет был неприятным сюрпризом, но я сама тут проебалась, не спорю. Но больше этого не повторится. Больше часа я дотошно пролистывала неделю за неделей.

Я удивлю тебя, засранец в капюшоне. Я сдеру с тебя кожу точно также, как ты сегодня содрал мою.

Глава 5

Почти три недели спустя, когда огромный объем подготовительной работы был завершен, настало время нашего официального знакомства. После которого все, наконец, закрутится. На носу декабрь: времени у нас осталось не так много на все про все. График с каждым днем становился все более напряженным. Со мной успели записать последний в этом году сезон моего шоу и сняли в паре второсортных тв-передач, чтобы народ привык к моему новому внешнему виду. Я-то сама привыкнуть все еще не могу. Плюс съемки в двух новогодних шоу, два выпуска на радио в прайм-тайм и вручение награды на престижной музыкальной премии. На премию меня вряд-ли пригласят еще раз, потому что девица, которой я эту награду вручила, убежала со сцены в слезах. Да и хрен с ней, надо проще относиться к конструктивной критике.

После того злополучного фотосета мы с Флаером больше не пересекались. У него тоже был плотный съемочный график, который никак не получалось состыковать с моим. Леонид был крайне недоволен и очень переживал, что без совместных репетиций я непременно облажаюсь в первый же день. Поэтому мне дополнительно наняли педагога по актерскому мастерству. И через неделю второго: первый не оценил мое чувство юмора. Немудрено, что по мнению Леонида, которое он высказал вслух, Капюшон был куда более надежным исполнителем, так что именно ему придется, если что, брать ситуацию в свои крепкие мужские руки и возвращать на сценарные рельсы. Да и флаг ему в эти самые руки. Хотя, лучше прямо в напыщенную задницу.

Итак, сегодня Рори отправится на вечеринку в честь открытия крайне претенциозного рок-бара в самом сердце тусовочной части города. Очень похоже на Рори, кстати, тут прям в точку. На этой вечеринке Рори немного выпьет, расслабится, а потом на сцену пригласят раскачать народ Драгон Фаер – ведь они самые крутые рокеры этого сезона, группа-сенсация, группа-прорыв. Кому, как не им выступать на открытии подобного заведения. А Рори решит, что сероглазый парень очень хорош собой, выпьет с ним по стаканчику и может они даже потрахаются ночью, но это оставим на домысли публики: нас лишь пофоткают у отеля хорошо оплаченные профессиональные папарацци. Мои основные задачи на сегодня: не надраться до беспамятства, не проявлять к Фаеру публичную неприязнь и не орать, что все это гребаное фуфло.

На этот раз над моим образом тщательно потрудились уже совсем другие стилисты – предыдущих после провала на фотосете уволили. Мою задницу старательно упаковали в жемчужное узкое платье до колен с соблазнительным вырезом и выдали туфли на высоченных каблуках. Ничего общего с тематикой рока на этот раз. Просто одинокая скучающая светская львица на пороге выхода в тираж. Несмотря на неоднократную проработку этого дня, я все равно немного волновалась. Пусть на меня не возлагали особых надежд, мне не хотелось облажаться. Я хотела доказать, что могу отработать не хуже него. Я ведь и в самом деле могу. Раньше могла и сейчас смогу.

Итак, день нашей судьбоносной встречи настал.

Я сидела у барной стойки неподалеку от сцены и неспешно потягивала джин с тоником в ожидании своего принца. Не на белом коне, скорее на бешеной гиене. Но я отвлеклась. В основательно прокуренном воздухе витал запах роскоши, дурмана и драйва. Бар был набит битком. Молодые, богатые и красивые предавались отчаянным попыткам словить кайф любым доступным образом. А когда у тебя дофига денег – все способы доступны. Уж мне-то это хорошо известно… Кстати, пока я цедила свой коктейль, меня уже трижды обхаживали с предложением весело провести время. Но на этот раз я совсем не горю желанием снова загреметь в реабилитационную клинику, посему все трое были посланы нахер в максимально грубой форме.

Я еще раз флегматично огляделась, повсюду натыкаясь на одинаковые пустые взгляды. Фишка в том, что в этом кроется трагедия доступности: чем что-то доступнее, тем быстрее оно приедается, тем меньше удовольствия приносит. В конце-концов, вы подходите к той черте, за которой уже ничего не может вас ни удивить, ни порадовать, ни хоть сколько-нибудь встряхнуть. Вот и сейчас холеные силиконовые цыпочки с розовыми когтями и надутыми губами, облаченные в нелепые кожаные косухи – видимо, чтобы соответствовать тематике вечеринки и стилю самого бара, грустно дрейфовали от одних мужиков к другим, в слабой надежде поживиться чем-то новеньким.

В числе новенького был обещан и мой суженый, только они пока не знали, что он мой. Ну, гипотетически – мой. В кавычках. Жирных таких, но все же. Интересно, какие бабы ему нравятся? Я еще раз оглядела зал. Здесь явно не его аудитория. Дюжина знакомых лиц в толпе – это представители шоубиза, для которых тусить на таких вечеринках – обыкновенная рутина. Остальные – просто богатенькие и скучающие, жаждущие новой крови. Блэк Фаер сегодня это то, что им подадут на десерт.

Справа от меня, со стороны сцены, воздух неожиданно разорвал пронзительный визг гитары, вероломно прервав мои размышления. Словно по взмаху волшебной палочки невидимого дирижера, вся толпа синхронно всколыхнулась и умолкла. Бар погрузился в темноту и тягучее, тревожное молчание. Я повернула голову к сцене. Она тоже была погружена во мрак, но затем резко осветилась новенькими стробоскопами, на секунду вырвав из мрака несколько мужских фигур. Зал ожил, возбужденно загудел, ожила и ведущая, которая с придыханием начала подводку к началу выступления Драгон Фаер. Когда, казалось, она кончит прямо на микрофон, барабанщика, того лысого милаху с голубыми глазами, похоже, задолбало ждать, и он заглушил ее блеяние мощной барабанной дробью. Зал дрогнул.

Сцена снова ярко осветилась, демонстрируя публике четверку хедлайнеров этого и, видимо, будущего сезона. Я еще не видела их бас-гитариста, но сейчас было и не до него: картина в целом была куда интереснее. Мое сердце забилось в такт барабанам, потому что…

Потому что – что, Мира?

Потому что они выглядели как боги. Я не часто бросаюсь такими громкими формулировками, но сейчас это было именно так. Четверо мрачных мужчин в черном, с загримированными под драконью чешую лицами и руками смотрелись на сцене настолько органично, настолько мощно, настолько, черт их побери, сексуально, что дух захватывало. Единый, целостный, внеземной организм, буквально заполняющий своей бешеной энергетикой все пространство вокруг.

Я внимательно разглядывала их с ног до головы, в поисках хоть каких-то изъянов, но так ничего и не нашла. Ненормальные, ненастоящие, чертовы всадники Апокалипсиса. Мой взгляд остановился, наконец, на главаре этой феерической шайки. Он держал в руках электрогитару и его пальцы скользили по струнам с такой скоростью и грацией, что даже мне, давным-давно напрочь зачерствевшей дамочке, захотелось на мгновение стать этой самой гитарой в его руках.

Блин, кажется, у кого-то слишком давно не было мужика, да, дорогуша?

Лет десять назад я бы непременно вскочила и понеслась к сцене, выкрикивая слова любви, расталкивая соперниц, попутно размазывая по лицу тушь и вырывая на себе черные патлы. Но сейчас я лишь развернулась к сцене, закинула ногу на ногу, покрепче сжав бедра, и уставилась во все глаза. Я не видела его почти месяц с того фотосета и еще недавно очень радовалась этому факту, но сейчас… Сейчас я хочу видеть его. Я хочу слышать его. Это звоночек, плохой звоночек, но я привыкла потакать своим хотелкам. И я получу то, чего хочу, даже если придется расплачиваться своей жалкой душонкой. Почему-то сейчас я была уверена, что меня отделяет от пропасти совсем немного. Я бы хотела, чтобы он завизжал срывающимся голосом что-то нечленораздельное, чтобы я мысленно проблевалась и сосредоточилась на нашем деле, и на моем деле, но это не про него. Он как чертово воплощение совершенства (ну, за исключением дрянного языка), и петь он будет также.

И вот, он не спеша обвел взглядом толпу, затем еще раз – наши взгляды встретились. Не отрывая от меня сверкающих серебром глаз, он медленно наклонился к микрофону и, почти касаясь его губами, запел низким, с легкой хрипотцой, совершенно невероятным по глубине голосом, от которого по всему телу понеслись волнами мурашки. Этот голос проникал внутрь, медленно расползался по венам, обжигая, подбирался к самому сердцу. Он отлично знал, что делал. И смотрел – жадно, откровенно, на то, как я теряю контроль над собой.

Вот и пропасть.

Пока зал сотрясался от совершенно нереального по красоте и ритмичности музыкального ряда и его гипнотизирующего голоса, мне казалось, что здесь только он и я. Так и было задумано – установить зрительный контакт, который многие заметят. Но это было нечто большее. Личное. Интимное. Вероятно, я сидела с открытым ртом, потому что он вдруг удовлетворенно улыбнулся и, наконец, перевел взгляд на других людей. Парень стянул с себя рваную футболку, обнажив рельефный торс, швырнул ее куда-то в сторону и громко проорал приветствие, эхом прокатившееся по всему залу. И зал, сраженный его мощной энергетикой, синхронно проорал что-то в ответ. Первый медленный трек сменился другим, куда более бодрым по тональности, но я все еще была поражена и совершенно не способна двигаться. У меня есть еще четыре песни, чтобы прийти в себя: их сет лист включал всего шесть треков. Да и то, по большому счету, все это было сделано только для того, чтобы мы могли красиво публично познакомиться. Изначально речь шла о трех треках, но парни заявили, что им дольше разбирать оборудование.

Я выдохнула, прикрыла рот, допила свой джин. С удивлением посмотрела на свои туфли, ритмично постукивающие каблуком в такт песне. Осмотрела людей. Девушки с надутыми губами трясли волосами и сиськми, что-то визжали. Пошел третий трек и люди уже просто начали сходить с ума. На сцену полетели чьи-то трусики. Я удивленно вскинула бровь и посмотрела на Фаера. Он усмехнулся и игриво покачал головой кому-то в толпе. Следом незамедлительно полетели еще две штуки. Теперь я поняла смысл его слов про то, что без трусов ему видеть баб привычнее. Он не шутил. И, судя по тому, что их служба охраны даже бровью не повела – один из секьюрити просто и очень невозмутимо стряхнул со своей руки не долетевшую до сцены тряпку, – такое развитие событий на их выступлениях что-то вроде нормы.

Но не для меня. Чужие трусы, раскиданные вокруг почти моего почти мужа, знатно раздражали, по какой-то ускользающей от меня причине. Терпеть это еще три песни я не хочу. По плану я должна дождаться конца его выступления, после которого он сам подойдет ко мне, спрыгнув прямо со сцены. Красиво, конечно, надежно, но безумно банально. Может тоже трусами в него запустить? Я огляделась и идея пришла сама по себе. Идея, на которую Мира никогда бы не согласилась. А Рори – напротив, сделала бы не моргнув и глазом. Барная стойка тянулась вдоль всей стены почти до самой сцены. Там метра три-четыре забитого людьми танцпола. Тут уже не протолкнуться, сомневаюсь, что ему дадут спокойно до меня дойти. Так что Рори спешит на помощь своей судьбе.

Я поманила бармена к себе и коротко озвучила ему свой план, подкрепив еще тепленькой штукой баксов, выуженной из декольте. Затем постучала пальцем по плечу рядом стоящего парня довольно внушительных размеров. Он развернулся ко мне с недовольной рожей, но когда увидел, кто посмел до него дотронуться, расплылся в улыбке.