Выгодный контракт

Расправившись с едой, я вытерла лицо салфеткой, залпом выпила половину стакана с кофе и блаженно откинулась на спинку дивана. Потом только вспомнила, что я не одна. Лиза по-прежнему сидела одним полужопием на диване, словно кол проглотила.

– Хочешь? – я кивнула на пакет с оставшимися бургерами.

Она посмотрела на меня удивленно.

– Спасибо, я съела свой по дороге.

Я равнодушно пожала плечами. Это всего лишь вежливость, мне глубоко плевать что она ела и когда.

– Зачем пришла? – я поджала под себя ноги и прикрыла глаза, вспоминая, как мне только что было вкусно. И что в пакете есть еще три штуки.

– Помочь. Через час придут стилисты.

Блять. Моя нирвана недолго продлилась. Я резко выпрямилась и открыла глаза.

– Нахера?

Ужас впервые мелькнул на покрытом веснушками лице девчонки.

– По контракту. По контракту тебе сразу меняют имидж на более совместимый с …твоим будущим мужем. Это было в приложении…

Я поморщилась.

– Называй этого мудака… Как угодно, только не “мужем”. И какой имидж более совместим с его величеством – там написано, или это будет сюрприз? – злобно выплюнула я.

Черт! И в каком приложении это было? Там десятки приложений!

– Черный цвет волос. Задача сделать тебя чуть более готичной.

– Черный?! – взревела я. – Нет! Ни за что! Да ну нет же!

Я металась по гостиной, как загнанный зверь, периодически скидывая на пол то немногое, что осталось на полках нетронутым. Огненно-красные волосы – это моя визитная карточка. Всегда была. Я была узнаваема. Я была яркой. Самобытной. Ведьмой! А они хотят меня подогнать под него, черт его подери за ногу! Под него! Им мало, что они меня уже в прямом смысле подложили под него, они хотят еще и внешне меня перекроить, чтобы лучше его оттеняла.

– Суки! Суки. Какие же вы мрази, – шептала я, хватаясь за дверной косяк, пытаясь отдышаться.

– Прости, но это еще не… – послышалось с дивана.

Я злобно оскалилась и перебила ее:

– Ты-то тут причем? Я сама подписала контракт. Контракт, по которому меня, видимо, сделают его личной шлюхой. Нихуя он не взаимовыгодный. Не удивлюсь, если где-нибудь на восьмидесятой странице написано, что я должна буду по праздникам изображать немецкую фройляйн и приносить в зубах пиво, виляя голой задницей!

Меня тошнило. Меня просто тошнило от всего этого.

– Может, еще не поздно отказаться? Пока еще ничего не случилось? – тихо поинтересовалась моя секретарша, пряча от меня глаза.

Я развернулась к ней лицом.

– Что бы ты выбрала, Лиза? – обманчиво спокойно спросила я. – Перешагнуть через себя, немного поунижаться и получить деньги и славу, или уйти в небытие с гордо поднятым носом?

– Уйти, – не задумываясь ответила она, и в ее глазах впервые мелькнула такая непоколебимая решимость, вперемешку с чем-то еще, что я почти ее зауважала. Почти.

Я удовлетворенно хмыкнула.

– Вот поэтому я – это я, а ты – моя ассистентка, которая таскает мне кофе и еду.

Она вся сжалась, как от пощечины. Коей и были мои слова. Ибо нехер совать свой нос не в свое дело. Я подцепила свой пакет с бургерами и безжалостно отправила в мусорное ведро. Чуть позже туда же отправился и пакет, принесенный консьержем.

Час спустя мою квартиру наводнила армия стилистов, костюмеров и один фотограф. Внесли две вешалки с одеждой, огромное зеркало, осветительные приборы, кресло, чемоданы с косметикой. Да-да, располагайтесь, как дома, придурки.

Три часа спустя от моих красных волос не осталось и следа. Из зеркала на меня смотрело бледное недовольное лицо. Серые глаза блестели ярче в обрамлении длинных черных ресниц и подводки. Мешки под глазами убрали какими-то специальными патчами. На веки нанесли дымчатый серо-черный макияж. Глаза выглядели огромными и – да, вполне себе готичными. Ну и самое главное – все это оттенялось облаком черных-черных волос до лопаток с дерзкой рваной стрижкой. Лицо вышло красивым, не спорю. Но максимально чужим.

– Ребята, у вас есть еще час на подбор костюмов. Потом мы уезжаем на фотосет, – послышался звонкий голос Лизы.

Я медленно повернулась к ней.

– Какой еще фотосет?

Она улыбнулась не особо пытаясь скрыть злорадство.

– Который прописан в контракте. Там было расписание. Я сразу продублировала его в твой гугл календарь, в твоем смартфоне давно все есть. Ты ведь включила уведомления?

Уведомления? У меня в телефоне есть календарь? Да идите вы нахрен, я большую часть суток понятия не имею, где вообще мой телефон! Почему меня раньше не доставали со всем этим?

– Днем стилисты и сразу после – первый фотосет с Блэк Фаером. Пока твой внешний вид идеален. Все продумано, – она легкомысленно пожала плечами, явно наслаждаясь моей кислой миной. – Тема фотосета: лав стори. Это для будущих обложек и интервью.

Посмотрите-ка, мы умеем выпускать коготки. Теперь я уже не так уверена, что ее можно допускать к детям.

Пока я переваривала информацию, Макс, сегодняшний главный стилист, хлопал в ладоши и орал на всех вокруг:

– Так, ребята, не тупим, мне нужно три образа. Всего три! Один секси, один романтик, один кэжуал. И все должно быть рок! Вы слышите – рок! За работу, живее! Рори, к зеркалу.

Я послушно подошла и встала перед огромным зеркалом во весь рост. С меня быстро стащили халат и нижнее белье. По комнате сновало около дюжины людей, а я стояла по центру совершенно голая. Они снимали последние мерки, прикладывали какие-то вещи, пудрили, подбирали тон для косметики, периодически вертели и крутили меня так, как им было нужно. Не уверена, что они вообще заметили, что я не манекен, а живой человек. Для них не было никакой разницы. Всем плевать, какие у меня сиськи и есть ли прыщи на заднице. Спойлер – нет, нету. Ни сисек, ни прыщей. Я для них – просто работа, продукт. И размер моей груди влияет только на количество ткани, которой хватит, чтобы их отсутствие эффектно скрыть. Не более. Только Лиза стыдливо отвернулась к окну, словно это ее раздели, а не меня. Я усмехнулась и перевела взгляд на себя в зеркале. Худая бледная кукла, с черными волосами и огромными блестящими глазами. И злой усмешкой на лице.

Я вытерплю. Я смогу.

Мы приехали на студию, где проходили практически все наши фотосеты. В штате было несколько топовых фотографов, которые делали действительно офигенные фотки. Охуенные фотки, которые потом еще и охуенно обрабатывают. Ясен пень, что я уже мало похожу на себя после всех манипуляций, но в целом они всегда выходят красивые.

Все проходило в атмосфере секретности, поэтому меня завернули в черный плащ с капюшоном и в таком виде провели внутрь здания, больше похожего на огромный ангар, чем на место для гламурных фото. В зале на подоконнике уже сидел Флаер, одетый лишь в белый махровый халат, привычно уставившись в свой телефон и лениво болтая мускулистой мохнатой ногой. По заваленным декорациями залам сновали люди, завершая подготовку – настройку света, расстановку последних элементов декора, отладкой оборудования. Другие таскали туда-сюда вешалки с подготовленными для фотосета костюмами. Навстречу мне, раскинув руки в приветственном жесте, модельной походкой двигался фотограф Генри, Геннадий по паспорту. Мы с ним неоднократно работали в прошлом и работали очень плодотворно. Он крутой, тут и добавить нечего.

– Рори, дорогая! – Генри картинно чмокнул меня в каждую щеку. – Ты выглядишь просто волшебно! Черный тебе к лицу, моя королева! Фотки будут будут просто чума! Пушка!

Фаер, наконец, оторвался от экрана и в его глазах проскользнуло что-то вроде любопытства, явно быстро задушенного. Просканировав меня с ног до головы внимательным взглядом, он спрыгнул с подоконника и направился в сторону гримерок. Проходя мимо он вдруг тормознул и наклонился ко мне.

– Сменила оперение? Теперь чернота не только внутри, но и снаружи. Мило.

Я не успела раскрыть рта, как он преспокойно двинулся дальше. Обалдеть. Вот это наглость! Мне давно не попадались люди, о которых хотелось не просто вытереть ноги, а придушить собственными руками. Еще я отметила, что у него красивая широкая спина, но это так, между планированием скорой мести. Надеюсь, его в три шкуры гоняют в зале.

– Рори и Блэк Фаер, подойдите в центр зала к режиссеру, – раздалось в рупор.

Как людям удается не рассмеяться каждый раз, когда они называют его “Блэк Фаер” с серьезной миной?

Я скинула с себя плащ, оставшись в таком же белом халате, и двинулась на поиски режиссера. Прошла мимо двух уже подготовленных площадок – праздничная зона с рождественской елкой и горой подарков под ней, и мрачная зона с массивной кроватью из черного дерева, застеленной черными шелковыми простынями. Дайте-ка угадаю, какая из них для нас. Тошнота снова подступила к горлу. В глубине были еще зоны, но мне уже не хотелось смотреть. Я поравнялась со своим партнером и молча его оглядела с головы до ног. Даже и не знаю, чья чернота чернее.

– Рори, Мистер Блэк Фаер, – высокий худощавый мужчина с неопрятной рыжей бородой и круглыми очками подошел к нашей скромной компании и деловито пожал обоим руки. Внимательно оглядев и его, и меня цепким, холодным взглядом, он дерганым движением поправил очки и, наконец, представился:

– Меня зовут Леонид. Я назначен режиссером этого проекта, – он снова дотронулся до своих очков в толстой роговой оправе, после чего сцепил пальцы и продолжил. – Вместе со своей командой, частью которой вы теперь тоже являетесь, мы будем работать над созданием и поддержанием вашего имиджа как крепкой пары в глазах публики и прессы. Это очень кропотливая и сложная работа, которая будет требовать от вас максимум вовлеченности и отдачи. Это ясно? – его светло-ореховые глаза быстро забегали с меня на Фаера и обратно.

Мы оба кивнули, не услышав пока ничего нового.

– Вот и славно. Тогда я продолжу. Сегодня у нас фотосет, где мы зафиксируем ваши образы. Они останутся с вами до конца проекта, будут не раз использованы в прессе, и именно они будут приносить вам большие деньги, не забывайте об этом, когда захотите выкинуть какой-нибудь фокус, – его маленькие глаза остановились на мне, и, видимо, именно обо мне он сейчас и говорил.

Я сжала зубы и прищурилась, с трудом сдерживая желание выдрать всю его редкую бороденку собственными руками. Но мужчина лишь пренебрежительно скривился, как от прокисшего молока, и перевел взгляд на Фаера, невозмутимо продолжив свой монолог:

– Первоочередные задачи – показать сильную, взрывоопасную химию, чтобы от вас шло электричество. От обоих, – он снова покосился на меня.

Кажется, он меня недолюбливает.

– Не просто электричество, – он подтянул очки повыше на нос, – Разряды молний. У людей должны быть мурашки от того, с какой животной страстью вы будете целовать друг друга не только на камеру, но и просто на улице. Они должны видеть, что вы хотите трахаться буквально на каждом углу. Это беспрецедентно масштабный проект, в котором весь окружающий мир – ваша сцена. И эта сцена будет держаться на сексе, на том, как вы будете транслировать сексуальную энергетику. Ее должны будут хоть, постоянно, как наркотик. Ее уже хотят, вопрос в том – сможете ли вы сделать достойное предложение? Если не сможете – за вас его сделают другие.

Дайте-ка угадаю, сейчас его взгляд снова замрет на мне? Так? Так. Разумеется.

– Так что сейчас мы начнем как раз с этого. С раскрытия секусульности вашей пары. Мы создадим такое предложение, такую картинку, которой будем кормить публику целый год. Очень горячую картинку! Вас обоих должны хотеть видеть везде и всюду. А вы должны будете везде и всюду давать людям то, что я вам сегодня скажу. В точности. Это значит – без самодеятельности. Ясно? – он скрестил руки на груди каким-то нелепым движением, словно ему некуда их было деть.

Я все-таки не сдержалась и громко фыркнула, тоже скрестив руки. Но не потому, что мне их некуда было деть, а наоборот – я отлично знала, как их применить наилучшим образом. Руки натурально чесались. Парень тоже не сдержался и тихо усмехнулся, глядя на мое полыхающее гневом лицо.

Леонид укоризненно на него посмотрел, очевидно осуждая за эту мимолетную недо-поддержку, и тут же перевел ледяной взгляд на меня. Лениво обвел меня глазами – и от этого взгляда немедленно захотелось помыться, затем устало вздохнул и выдал следующее:

– Сразу видно, что вы никогда не работали на таких крупных проектах. Если вас что-то не устраивает, у вас есть всего две опции. Первая – разорвать контракт и дальше делать то, что вы умеете – средненькое шоу для скучающих домохозяек. Правда ходят слухи, что и его скоро прикроют. Неудивительно. Вторая – вы принимаете условия и подчиняетесь мне абсолютно во всем: делаете то, что я скажу, когда я скажу и как я скажу. И тогда у вас будет шанс стать чем-то большим, чем просто бывшей моделью или бывшей звездой третьесортного вечернего шоу, которое никто не смотрит. Улавливаете?

Нет, он определенно меня ненавидит.

Я сделала шаг вперед и встала прямо перед ним. Я тебя не боюсь, рыжая блоха!

– Я улавливаю, что у вас сложилось свое видение и вы настолько уверены, что оно блестящее, что даже не допускаете мысль, что в нем есть изъяны. Не выносите критику, Леонид? Боитесь конкуренции? К чему эта язвительная тирада еще до того, как вы увидели нас в деле?

Он усмехнулся одними губами, глаза по-прежнему были мертвецки пустыми.

– О, я видел вас в деле. Поверьте. Лет десять назад. Не думаю, что с тех пор что-то изменилось.

Одним предложением он выбил из моих легких весь воздух – как будто дубиной под дых дал. Я отшатнулась и все существо пронзила сильная, больная судорога. Оторопело уставилась на него. Какого… Какого черта? Я вцепилась пальцами в собственные руки, чтобы хоть как-то сохранить внешнюю оболочку, но внутри все немедленно посыпалось.

Он, уловив мое смятение, удовлетворенно улыбнулся, поняв, что сообщение дошло до адресата.

– Расслабься, Рори. Мы с вами втроем, – он бросил многозначительный взгляд на Фаера, – Теперь в одной лодке. И я – ваш капитан. Если вы поднимете бунт – я выкину вас за борт. Если вы будете мне перечить или мешать – за борт. Если вы будете угрожать благополучию нашей лодки – за борт. Потому что наша лодка куда важнее вас. Не забывайте об этом, – его глаза закончили бегать туда-сюда и остановились на мне. – А если вам так тяжело с собой совладать и нужны некоторые стимуляторы, ваш капитан вам с радостью поможет, – уже тише добавил он. – Просто скажите. Я никого не осуждаю, если это не мешает работе, а, наоборот, раскрепощает. Вас выбрали не просто так, в конце концов. Раньше вы давали жару, так дайте и теперь.

Я стояла на месте, как вкопанная, пытаясь дышать нормально и не о чем не думать. Но просто держать себя в руках – буквально, а не метафорически, очень слабо помогало. Совсем не помогало. Гулкий звон в ушах заглушил все звуки, осталось только это – ледяная пустота внутри и острая, сверлящая боль в виске. Никто не должен был этого знать. Но он знал. Он видел. И он предложил мне наркоту, прямо здесь.

Фаер сделал резкий шаг вперед и встал между мной и Леонидом.

– Достаточно. Мы все поняли, капитан, – в интонации отчетливо сквозил яд, а затем он понизил голос и его тон из просто ядовитого стал по-настоящему угрожающим:

– Только если бунт поднимут сразу двое, за бортом окажетесь вы. Не забывайте об этом.

Леонид вздернул подбородок. Гадкая улыбка сошла с его лица, а в глазах полыхнуло бешенство и разочарование.

– Вы явно ошиблись с выбором союзника. Жаль, я был о вас лучшего мнения. Через тридцать минут жду вас в первой локации. Не опаздывайте.

Меня трясло. От злости. От омерзения. От страха. И от желания аплодировать Фаеру так громко, как только могу. Сейчас он сделал то, что должна была сделать я… но не сделала.

Парень дождался, когда Леонид исчезнет из поля зрения, затем резко развернулся ко мне, смерив сердитым взглядом, бесцеремонно ухватил за локоть и буквально оттащил в ближайший темный угол.

– Ты что творишь? Пусти!

– Что я творю? – его глаза превратились в две маленькие щелки. – Я ставлю на место идиота, которому ты позволила себя раздавить меньше, чем за минуту! Трясешься, чуть ли не заикаешься! Он – обыкновенный мудак, и только.

– Слишком много обыкновенных мудаков на квадратный метр! – сквозь стиснутые зубы выдавила я, глядя прямо на него. – Убери от меня руки, немедленно!

– Через полчаса мои руки будут повсюду, так что привыкай, – язвительно парировал он, а затем снова перешел на серьезный тон: – Если ты позволишь собой вертеть каждому, кто знает о тебе что-то, что тебя доводит до паники так быстро – я первым это сделаю, потому что мне нужен этот контракт. Мне нужно довести его до конца. И я буду убирать с доски все, что мне мешает, ты поняла?

Я смотрела молча, переваривая его слова. Впечатление было двояким: с одной стороны, хотелось зарядить ему кулаком прямо по челюсти за такую наглую, дерзкую манеру высказывать свои мысли. С другой стороны – это было чем-то вроде откровенности, на которую я вообще не особо рассчитывала от него.

Он сильнее придавил меня к стене и повторил вопрос:

– Ты поняла меня, Мира?

Я медленно выдохнула через нос.

– Не смей произносить вслух мое имя. Не смей давить на меня! Я не спорю, что он выбил меня из колеи, и не спорю, что это моя ошибка. Но это не значит, что я позволю тебе вертеть мной, чем ты занят прямо сейчас! И то, что твои руки будут повсюду через полчаса – через полчаса мне будет плевать, потому что это будет уже моей гребаной работой. А сейчас – быстро убрал свои клешни от меня, пока я не вцепилась тебе зубами в глотку!

В его глазах на мгновение вспыхнуло удовлетворение и также быстро погасло, сменившись привычным холодом. Он склонил голову, глядя на меня сверху-вниз, затем нагнулся к моему лицу:

– Гнев – это хорошо. Береги его и в следующий раз используй вовремя. – он выпрямился. – А меня ты больше не обманешь. Теперь я вижу под слоем всей этой бравады маленькую испуганную девочку, которая пытается казаться стервой, работая на опережение. И любой мудак, вроде Леонида или меня, за несколько секунд может до этой девочки добраться.

Внутри меня все горело от его слов. Глухие удары сердца заглушили все прочие звуки.

– Он, может, и смог. Но ты до этой девочки не доберешься. А если вдруг случится чудо, и у тебя получится – тебе эта девочка будет не по зубам.

Он вдруг усмехнулся.

– Звучит как вызов.

– Звучит как “пошел нахер”. Проваливай в свою гримерку, меня от тебя тошнит!

Его улыбка стала шире, а в глазах впервые появился живой интерес, делая выражение его лица еще опаснее и…чуточку симпатичнее. Он медленно отодвинулся, позволяя мне выйти.

– Вижу, что ты привыкла выигрывать. Но это просто потому, что ты еще не играла со мной. В этот раз не жди пощады, дорогая.

Я тихо зарычала, направляясь к пожарной лестнице, чтобы покурить. Кровь кипела и бурлила, вызывая волны самой настоящей мигрени. Вызов… Хочешь вызов, Фаер? Будет тебе вызов.

Глава 4

Полчаса спустя меня привели в зону с той самой огромной черной кроватью. На мне был красивый черный комплект белья и чулки, сверху натянули тонкие джинсы-скинни с кучей заклепок вместо молнии, расстегнутые таким образом, чтобы были видны края кружевных трусиков. Руки и шея были увешаны горой серебристых побрякушек. На ногах – высоченный черные лодочки на платформе. Я мельком посмотрела в зеркало с презрительной усмешкой. Шлюха. Обыкновенная шлюха. Но именно этого мы и добиваемся, не так ли?

Следом пришел он. Нет, не так. ОН. Сказать, что я слегка офигела – ничего не сказать. На нем были только расстегнутые потрепанные джинсы, из-под которых виднелась резинка брендовых боксеров. И все. И больше ничего. Взгляд цеплялся за мощную грудь, на которую не было никаких намеков, пока он ходил в своей дурацкой толстовке. Сильные руки с выступающими венами внушали трепет, их хотелось потрогать. Я опустила взгляд – плоский живот, проработанный пресс и дорожка темных волос, уходящая вниз. Его как будто срисовали из всех бабских журналов сразу. Я сглотнула, напомнила себе о том, что он – сволочь, манипулятор и в целом довольно опасное порождение преисподней. Он менее часа назад довел меня до точки кипения, выпотрошив всю душу буквально парой предложений. И, несмотря на все уговоры, я все равно я перестала себя чувствовать королевой этой вечеринки. Потому, что пришел король. Черт бы его побрал и поскорее.

Когда мой взгляд все-таки поднялся обратно вверх, я увидела что он с ухмылкой наблюдает за моей реакцией.

– Нравится? Сегодня я весь твой.

– А стероиды, видимо, все твои, – как можно более безразлично пробурчала я, игнорируя его дурацкий вопрос.

Он улыбнулся.

– Ты всегда язвишь, когда нервничаешь?

Я фыркнула и еще раз бросила взгляд на его поджарое тело. Пошел ты, Флаер.

Он в ответ лишь проинспектировал мой вид, задержавшись какое-то время на груди. Впервые за несколько лет я почувствовала себя неловко. С учетом того, что несколько часов назад я совершенно голая стояла среди кучи людей. А сейчас я, как минимум, в трусах и лифчике. Но под его тяжелым взглядом становилось жарко и хотелось поскорее убежать. Он сделал шаг ко мне и я инстинктивно отступила. Парень усмехнулся.

– Вот видишь… Думаю, мы отлично справимся.

С “раскрытием нашей сексуальности”? – про себя закончила я. Ну да, похоже, справимся. Главное – вовремя ее закрыть обратно. А то будет неловко, если мы начнем с ним трахаться прямо на той кровати. Я снова сглотнула подступивший к горлу ком. Развернулась и пошла к столику с водой, открыла одну бутылку и залпом осушила ее наполовину. Мда, веселенький будет вечер.

– Рори! На позицию. Начинаем, – послышался недовольный голос Леонида за спиной.

Я выдохнула, расправила плечи и легкой походкой подошла к кровати, вокруг которой толпились люди со светоотражателями, лампами, кистями, сам Генри и его ассистенты с дополнительными камерами. И парень, который совсем перестал быть похожим на просто засранца в капюшоне.

– Рори. Встаешь лицом к кровати, нагнулась, руки на кровать, потянулась вперед, давай, вот так. Да, как кошечка. Одну ножку чуть согнула в колене, попу отставила назад, голову чуть повернула назад, смотришь, кто там у тебя за спинкой пристроился. Алиса, поверни ей голову как надо. Ага. Зафиксировали.

– Парень, встаешь сзади нее, да, вот так, вплотную, молодец, наклоняешься к ней…

Где-то на этом месте я перестала слышать команды фотографа, потому что мускулистое горячее тело очень сильно прижалась ко мне сзади. Он накрыл меня собой, обхватил мои запястья своими руками и чуть развел их в стороны, вынуждая прогнуться под ним еще сильнее. Моя задница уперлась в его пах – но так и было задумано, судя по всему. Меня окутал его запах: сильный, терпкий мужской аромат, перемешанный с еле уловимым ароматом табака и нотами парфюма. Я чувствовала его дыхание на моей шее и коротко вздохнула, понимая, что такими темпами мне скоро будет полный пиздец.

– Расслабься, – усмехнулся мне в волосы мужчина. – Готова поиграть?

Я заскрежетала зубами. Нахер пошел. И нахрен такие игры! Как же он бесит… Твою мать!

– Так, всё, замерли. Рори, лицо поигривее и погнали.

Я выдохнула, сильнее выгнула спину, слегка прикусила губу и повернула голову назад, ища его глаза позади себя.

– Вот и молодец, – одобрительно прошептал он и впился в меня таким взглядом, от которого в горле окончательно пересохло.

Повсюду энергично защелкали затворы камер, вспышки ослепляли, но я упорно смотрела в одну точку – в его глаза.

– Огонь, огонь ребята! – завопил Генри. – Еще пара кадров, еще один. Потерпите буквально секундочку. И еще. Ох, это будет охрененно! Еще один. Так, снято!

Я быстро отвернулась. Парень отпустил мои запястья и помог подняться, чему я, кстати, очень обрадовалась – потому что спина основательно затекла, угрожая навсегда оставить меня в позе с откляченной задницей. Мне, все-таки, уже не восемнадцать.

– Так! Теперь Рори села на край кровати, широко расставила ноги. Спину ровно. Фаер, садись на пол между ее каблуков. Света! Поправь Рори волосы. Ага. Парень – руки к ее джинсам, ты их расстегиваешь. Работаем!

Я сидела и смотрела сверху вниз, как он легонько водит пальцами по заклепкам, иногда дотрагиваясь до моей кожи. От его прикосновений я невольно покрывалась мурашками. Затем он поднял на меня взгляд, а сам легонько потянул за край моего белья. Я втянула носом воздух, а уголки его губ дрогнули в самодовольной улыбке. Он заметил, как мое тело реагирует на его прикосновения и наслаждался зрелищем. За что и поплатился: я нежно запустила руку в его волосы, а затем с остервенением сжала их в кулак. Он еле заметно поморщился под восторженные вопли Генри, о том, что это еще охуеннее, чем просто охуенно. Глаза парня снизу сверкали недобрым пламенем, судя по всему анонсируя некоторую месть в будущем.